– Вашими молитвами, увы, я не – иудей, но для меня большая честь разделить с вами этот праздник – день рождения.
Она в знак благодарности плотно прижалась к нему бедрами, грудью и прикоснулась губами к щеке. Он ощутил запах французских духов, дрожь, трепет ее тщедушного, как у мумии, тела.
«Не хватало мне еще этих любезностей. Старушка, наверное, вспомнила свою шальную молодость, ведь только официально поменяла семерых мужей, а сколько в ее постели побывало неофициальных «гладиаторов»? Нет, со старыми, маразматическими бабами лучше не связываться. На почве страсти и ревности закатит скандал и ославит на весь город. Да и то сказать, точно знаменитый психоаналитик Фрейд подметил, то пока человек испытывает сексуальное влечение и потребность, он живет. Явно флиртует, стремиться возбудить, зажечь меня своими старческими прелестями и чарами».
Ему показалось, что танго слишком медленное и длинное и дабы нарушить тягостную паузу, посетовал:
– В нашей компании некомплект, не достает еще одного мужчины для Рябоконь. Клавдия Ивановна вынуждена скучать. Впрочем, выход есть. Давайте станцуем твист, ламбаду или шейк. Если не ошибаюсь, то это танцы вышей молодости и зрелости?
– Не ошибаетесь. Твиста и шейка нет, а вот ламбаду с удовольствием, – промолвила Блинкина, и едва отзвучало танго, как она извлекла из музыкального центра некогда популярную латиноамериканскую ламбаду.
Если Розалия сохранила сухопарую с заметными контурами гитары фигуру, то Рябоконь на слоновых ногах напоминала тумбу для театральных афиш. Дубняку было потешно наблюдать, как, не попадая в такт музыки, Клавдия Ивановна дрыгала ногами, с трудом отрывая их от паркета. От напряжения ее лицо пылало, как факел, ноздри со свистом втягивали воздух. Зато хозяйка порхала мотыльком.
Семен Романович, плотно сжав зубы, сдерживал себя от норовящего выплеснуться наружу смеха. Испытывая физическую нагрузку, старушки изображали веселость и о старости не обронили ни единого слова.
После провозглашения нескольких тостов в честь юбилярши, а пили шампанское и коньяк, Рябоконь, загадочно улыбаясь, подмигивая Блинкиной, произнесла:
– Пора и честь знать. Оставляю вас молодых, желаю приятного общения, сладких сновидений. Розалия, очень одобряю твой выбор, но не слишком увлекайтесь, будьте счастливы! Совет да любовь!
5. Розалия без шипов
Когда Клавдия ушла, Дубняк внимательно поглядел на юбиляршу. Ей показалось, что с вожделением. Старушка охотно провела его по четырехкомнатной квартире, богато обставленной импортной мебелью, коврами, паласами, сервизами, радио и бытовой техникой. Он сделал для себя вывод, что вдова директора завода марочных вин и коньяков довольно состоятельная особа. Кроме драгоценностей, антиквариата и валюты, наверняка, владеет коллекцией этих напитков.
– День рождения, грустный праздник, – пропела Розалия, вспомнив мотив популярной песни.– Эх, Сенечка, где вы были лет пятнадцать, двадцать назад, когда я блистала в высшем обществе. Лучшие кавалеры за мною, почитай до шестидесяти лет табуном носились, почитали за великое счастье переспать, но я знала себе цену, держала их на голодном пайке.
В отличие от дурнушек я знала, откуда дети берутся, предохранялась, ела лимоны и другие цитрусы, кислые фрукты и ягоды. Когда случайно залетала, то делала аборты. Был шанс стать матерью-героиней, но не судьба. И вы могли бы оказаться претендентом на руку и сердце красавицы.
– В мою сторону вы бы тогда и не взглянули.
– Возможно, возможно, ведь тогда, как сейчас принято говорить, я была настоящей звездой, светской львицей, бабники вокруг меня мотыльками кружились. С радостью принимали в кабинетах власти, с большими начальниками дружила. С моей легкой руки и от щедрого сердца многие сделали карьеру…
– О-о, значит Григорий Распутин, этот царедворец и женский сердцеед, по части протекции вам и в подметки не годится?
– Чур, меня, чур, меня! Нашел с кем, с диким мужиком, шарлатаном сравнивать, – обидевшись, перекрестилась она.
– Григорий Ефимович – легендарная личность, вошел в историю Российской империи. Нам с вами такая слава и близко не светит. Он был вхож во дворец императора Николая 11 и его супруги Александры Федоровны, лечил страдающего гемофелией царевича Алексея. Активно влиял на политику, кадровые решения императора. С ним советовались при назначении премьер-министра, министров, генерал-губернаторов. Правда, закончил божка трагически, отравили и убили, сбросив в прорубь под лед. Царевна потом долго его оплакивала.
– Не хочу слушать, что было быльем поросло и нам от того ни холодно, ни жарко. К черту Гришку с его распутством! Я прочитала роман Валентина Пикуля «Нечистая сила» и ужаснулась, столько дикий мужик прекрасных дам испортил, – Блинкина прикрыла ладонями раковины ушей с золотыми серьгами.
– Они не возражали, даже этим гордились, – заметил гость, а хозяйка продолжила в своем репертуаре.
– Ты, Сенечка, с моей помощью тоже мог бы, словно сокол ясный, высоко взлететь, стать министром здравоохранения или главным стоматологом республики, деньги бы загребал большой лопатой. Но, увы, поезд ушел. Одни из старых покровителей оказались не у дел, как принято говорить, отставной козы барабанщиками.
Вторые – приказали долго жить, преставились, царство им небесное, третьи – мигрировали в дальнее зарубежье, в основном в Израиль, США, Италию и Францию. Третьи одряхлели, превратились в импотентов, ни виагра, ни импаза, ни корень женьшеня им не помогают, поэтому я потеряла к ним интерес. Эх, остались в прошлом мои золотые годы, а как хочется снова испытать блаженство от страстного, неутомимого мужчины.
– Розалия Ефимовна, не печальтесь, вы и сейчас ого-го, любую красотку за пояс заткнете!
– Правда?! – заблестели ее выцветшие глаза.
– Конечно, ведь красоту и опыт, как талант, не пропить. Любой смазливой пигалице фору дадите. С мужиками, вашими ровесниками все понятно, хлипкое племя, спились и опрокинулись раньше срока, но ведь, кроме Клавдии Рябоконь, другие зажиточные подруги остались? Запишите мне их домашние адреса и номера квартирных телефонов, – велел гость. Следуя поговорке «с паршивой овцы, хоть клок шерсти», Дубняк решил выудить из нее максимум полезной информации.
– Зачем тебе это надо?– с ревностью спросила женщина.– Или не устраивает мое общество, хочешь подбить клинья к кому-нибудь из моих подружек? Живо признавайся, хитрый искуситель сердец.
– Даже в мыслях такого не было. У меня сугубо профессиональный интерес о состоянии ее кусательно-жевательного аппарата,– возразил стоматолог. – Многие из-за страха обращаются за помощью с большим опозданием, когда невозможно терпеть боль и поэтому утрачивают зубы, которые при своевременном лечении можно было бы сохранить. В итоге довольствуются имплантами, протезами, мостами…
К тому же у меня план, чем больше будет состоятельных клиентов, тем выше прибыль. От нее зависят моя зарплата и премия. Вынужден работать не столько на себя, сколько на хозяина частной поликлиники. А он – кровосос, за копейку готов удавиться. Такие вот гримасы дикого капитализма. Поэтому познакомьте с несколькими подругами, но не с теми, кто сейчас прозябает в нищете, а с которыми вы блистали на банкетах-фуршетах. Они ведь старенькие, зубки выпали или стерлись, нуждаются в срочном ремонте. Им в награду дополнительно несколько лет жизни, а мне за работу – скромный гонорар. Не забывайте, что здоровые зубы – здоровью любы!
– Это я знаю еще с детского садика и школьной скамьи,– снисходительно улыбнулась Блинкина.– Подруги мои, дамы привередливые, капризные и осторожные, не любят, когда в их жизнь вторгается кто-то чужой, незнакомый. Лучше будет, если я сама им позвоню, поинтересуюсь здоровьем, зубами. Если у них возникнут проблемы, то в самом лучшем свете порекомендую вас, как талантливого, опытного стоматолога, сообщу ваш служебный телефон.
– Спасибо, отдаю должное вашей мудрости и логике.
– Но и ты, мой дружок, не будь чурбаном, утешь вдову.
– Да, какая грустная жена не мечтает стать веселой вдовой, – вспомнил он цинично-точный афоризм и поинтересовался.– Розалия Ефимовна, если не секрет, сколько официальных мужей вы уже похоронили, не считая любовников?
– От тебя секретов нет, четырех мужей и трех любовников проводила на тот свет, – не без гордости заявила она.
– Так вы, любезная, не просто вдова, а черная вдова. Так назван ядовитый паук,– изрек Дубняк слегка дрогнувшим голосом. – Вы весьма опасная особа. Следует держатся подальше.
– Почему? – удивилась и огорчилась Блинкина.
– Потому что за вами тенью следует смерть. А может и тени, как у привидения нет?
Хотя он и не отличался суеверием, но по рассказам бывалых людей знал, что близкое общение, а тем более, интим с черной вдовой, чреват тяжелыми последствиями. Его не прельщала перспектива стать восьмым усопшим в коллекции сладострастной фурии.
– Сенечка, это предрассудки, фобии. Я не замечала за собой тени и привидения,– словно птица крыльями, замахала старушка руками. – Какая же я черная, если волосы у меня светлые, кровь горячая и щеки румяные. Разве я похожа на колдунью или ведьму? Я приношу радость, любовь и блага.
– Ваши усопшие мужья и любовники тоже так считали?
– Спросите у них сами, – съязвила вдова.
– Для общения с ними придется дуба дать, – заметил Дубняк. – А я еще и половины жизни не прожил. Планирую, как прадед , дожить до девяносто пяти лет.
– Что же другие родственники?
– Дед Семен на фронте погиб, а отец Роман работал на такси и разбился в ДТП.
– Жаль, но почему вы навесили на меня ярлык черной вдовы?
– Простите, любезная пошутил, вы – волшебница, добрая фея, белая, а не роковая вдова. И по поводу усопших мужей и любовником не слишком печальтесь. Ведь те годы, что они не прожили, прибавятся к вашей жизни. Поэтому будете жить долго и счастливо, – с оптимизмом произнес он.
– Для полного счастья мне не хватает верного мужа.
Чтобы она не обнаружила его внезапной тревоги, Семен Романович признался:
– Я свои дни рождения не отмечаю. Не в нашей власти остановить или замедлить бег времени. Оно стремительно и необратимо. С каждым днем, часом, минутой и секундой человек становится ближе к своей последней роковой черте. Едва дитя родилось и уже начало путь к могиле. А что же ваши дети, сыновья, дочери? Почему не прибыли на юбилей, не поздравили? Слишком занятые господа или за рубежом? Могли бы прислать внуков, внучек, правнуков…
– Нет у меня детей, дочерей и сыновей, – вздохнула Розалия Ефимовна.
– Почему? Такая породистая, темпераментная, сладострастная женщина и вдруг осталась без детей?
– Рано, в шестнадцать лет, я забеременела от своей первой школьной любви, – призналась она. – По нынешним временам это в порядке вещей, а тогда – скандал, позор. В раннем возрасте сделала аборт и после этого, где только не лечилась. К знахаркам ходила, лечебной грязью мазалась в санаториях Евпатории и Пицунды, на озере Чокрак, что вблизи Керчи, разную минеральную воду пила. Кучу денег потратила и все бесполезно.
Лишь на миг в ее глазах промелькнула грусть. Встрепенулась и потребовала:
– Пей, пей коньяк! Этого и других крепких напитков у меня много. Бывший супруг Яша, царство ему небесное, большую коллекцию вин и коньяков собрал. Давай раскрепостимся, чтобы нас ничего не смущало. Я глубоко убеждена, что естественно, то не безобразно, а прекрасно, доставляет райское наслаждение.
– Душечка, не форсируйте события.
– Ох, Семен, Сенечка, давайте немного отдохнем, переведем дух, – предложила утомленная юбилярша и за руку провела его в спальную с плотно зашторенными окнами. Два бра у изголовья широкое ложа с балдахином излучали красновато-бордовый цвет, создавая таинственно-интимную обстановку. Она села на край ложа, а он рядом. Положила ладонь на его колено и Дубняк ощутил, как мелко вздрагивают ее тонкие пальцы. Женщина ждала его ответного жеста, нежности, поцелуев, но Семен был пассивен и холоден, словно статуя. Тогда она взяла инициативу в свои руки – властно положила его широкую ладонь на свое худое, острое колено и простонала.
– Что с вами, Розалия Ефимовна?
– Ой, Сеня, мне жарко, изнемогаю от чувств и страсти.
– Опасаюсь, что после пляски вы простудитесь. Не хочу, боюсь брать грех на душу, – заметил гость.
– Нет, нет, не простужусь, я выносливая. Не робей, Сеня. Вы же знаете, что в шоу-бизнесе много супружеских пар, когда поп-звезда в два-три раза старше своего избранника или наоборот, он годится ей в дедушки. Любви все возрасты покорны, – напомнила она, поощряя Дубняка к активным действиям.
– Для шоу-бизнеса это типично, игра на публику ради популярности и многомиллионных гонораров, – прикинулся он недотепой. – После показательно-помпезных свадеб они устраивают чес по городам и весям России, Украины и дальнего зарубежья. А затем вкладывают капитал в роскошную недвижимость и в прибыльный бизнес.
– Сеня, все у меня есть, и хоромы, и валюта, и драгоценности, лишь не хватает крепкого мужского плеча, надежной опоры, – пожаловалась она и положила голову со сбившимся набок париком на его плечо, обняла шею длинными, как плети, руками. «О, Господи, избавь меня от искушения и соблазна», – мысленно попросил он и, освобождаясь из объятий Блинкиной, сказал. – Не будем торопить события.
– Сеня, Сенечка, у нас и так лимит времени. Сколько той жизни осталось? Разве вы не хотите меня изнасиловать? – неожиданно спросила она. – Это так азартно и приятно, ощутить силу, страсть настоящего мужчины…
– Розалия Ефимовна, душечка, у меня и в мыслях такого не было. Ведь я не маньяк, отдаю отчет своим действиям. Вы меня ошеломили, ценю вашу дружбу и доверие, – ответил он и почувствовал во всем ее облике огорчение и обиду из-за того, что он ею пренебрег. «Черт меня дернул сюда придти, размечтался найти клад с сокровищами. Баба осторожная, предусмотрительная, притащила эту рябую кобылу, чтобы в случае чего был свидетель. И этот план потерпел фиаско. Однако, какие же бабы, хитрые и коварные существа. Старая клизма, еще на что-то надеется».
На личном опыте он убедился, что существуют женщины, испытывающие особый восторг, когда ими овладевают грубой силой. Кричат, визжат, стонут, дают волю зубам и рукам, кусают и царапают партнера. Похоже, что и Блинкина из категории таких темпераментных с психическими отклонениями особ. Не хватало, чтобы она своими зубами и когтями впилась в мою кожу и покусала уши или шею. Нет, нет, никаких соблазнов и искушений. Если, даже один раз проявлю слабость, уступлю ее домогательствам, то она потом не слезет, станет везде и всюду преследовать.
– Что же ты, Сенечка, молчишь или я не в твоем вкусе? Ты же, как врач, знаешь, что не прихоть, а физиологическая потребность.
– Я смущен и озадачен. Никогда не мог подумать, что вы, Розалия такая страстная, без острых шипов.
– А разве это плохо для тебя?
– Слишком доступны. Обычно приходится покорять.
– Только для тебя, а других не подпускаю к себе на пушечный выстрел. Я – не гордая, но цену себе знаю, – заявила она и в знак готовности прижалась к нему грудью, обдав дорогими французскими духами. – Ты при первой же встречи пронзил мое сердце стрелами Купидона, воспламенил любовь. Поэтому и пригласила в гости. Признайся, Сенечка, в твоем роду были евреи?
– Упаси, Господь, мешать кровь с вашим племенем, – признался Дубняк, вспомнив о хитром и коварном дантисте Штуцере. Увидел, как потускнела черная вдова, собрав морщины на лбу в гармошку.
– Напрасно. Наш народ много страдал, был бит и гоним, а теперь среди евреев много богатых людей, в том числе олигархов.
Из ее признания он решил извлечь пользу.
– Розалия Ефимовна, душечка, вы состоятельная дама. Одолжите мне для реализации бизнес-проекта пятнадцать тысяч евро или двадцать тысяч долларов, за мною не заржавеет, – попросил он.