Кем были канадские миссионеры?
Современному человеку трудно представить образ мысли миссионеров. В то время когда искатели приключений ехали в Канаду в надежде быстро разбогатеть за счет торговли мехами, многочисленные священники католической церкви стремились обрести совершенно другие богатства. В то время во Франции получила распространение идея «благой смерти». Считалось, что истинный праведник должен не просто провести свою жизнь в согласии с заповедями Христа, но и пострадать из-за своей веры, а в идеале – принять мученическую смерть.
Отбор кандидатов для миссионерской деятельности в Канаде был достаточно строгим. Помимо хорошей богословской подготовки, необходимым условием являлась готовность принять смерть за веру и восприятие ее как желанного окончания земной жизни. Луи Лалеман, автор «Духовной доктрины», в первой половине XVII века писал: «Есть три способа умереть благородно: во-первых, умереть на службе тем, кто поражен смертельной болезнью; во-вторых, умереть в заморской миссии, от рук ли неверных, или от чрезмерного труда, или в результате несчастного случая в ревности; в-третьих, отдать жизнь за нашу паству, как могут поступать прелаты, пастыри и супериоры».
Вдохновленные перспективой стать современными апостолами, французские священники отправлялись в Канаду. После прибытия они отправлялись проповедовать Евангелие окрестным племенам, порой проходя многие километры пешком или по рекам – на индейских пирогах. Часть миссионеров попала к кочевым племенам (алгонкинам, монтанье), которых мало интересовало христианское учение. У священников постоянно возникали сложности: как объяснить дикарю притчу о пшеничных зернах, если он никогда не занимался выращиванием злаков и не выпекал хлеба? Как перевести на язык аборигенов понятие «Бог», если они до сих пор поклонялись только духам? Нередко проповеди священников воспринимали как забавное развлечение, но часто служителям Божьим приходилось сталкиваться с пренебрежением и насмешками, а порой – и с грубостью.
Большие надежды иезуиты связывали с гуронами. Крупный союз племен, с которыми французы заключили договор, к моменту основания Квебека занимал значительную территорию. Кроме того, жители разных племен говорили на диалектах одного и того же языка, что облегчало взаимопонимание. Поэтому именно в гуронские земли и было направлено большинство священников. Миссионеры, попавшие в племена ниписсингов, поначалу испытывали некоторое разочарование. Они ожидали гонений за веру и ожесточенного сопротивления, а вместо этого индейцы позволяли им поселиться в стойбище, помогали в освоении языка и охотно рассказывали о своих обычаях. Например, Шарль Гарнье в 1636 году написал, что чувствует себя среди дикарей настолько счастливым и здоровым, что даже «стыдится этого».
Сравнительно молодые члены ордена ехали в Канаду именно из-за возможности стать мучениками, а в случае особенно трагического конца – удостоиться после смерти причисления к лику святых. Впрочем, многие из них были далеки от христианского смирения и искренней любви к коренным жителям. Например, в отчете отца Жака Бруйя за 1668 г. жизнь среди канадских индейцев оценивается как ежедневное мученичество. По его словам, ему приходилось постоянно страдать от криков туземцев, зловония их сальных волос, дыма в хижинах и безвкусной пищи, пригодной разве что для собак. Немало священников скорее предпочло бы смерть от стрелы или томагавка, чем ежедневные лишения и тяготы. Но были и другие…
Святой покровитель Канады
Если спросить католиков Канады, кто является святым покровителем страны, они сразу же назовут имя Жана де Бребёфа (1593–1649 гг.). Будущий небесный покровитель Канады родился в Нормандии. В 1617 г. он стал послушником ордена иезуитов, через пять лет – священником, а в 1626 г. в числе других миссионеров прибыл в Новую Францию.
Отсутствие успеха первых иезуитских миссий во многом объяснялось тем, что священники начинали проповедовать, совершенно не зная народ, к которому обращались. Жан Бребёф собирался основать на землях гуронов католическую миссию, которая стала бы форпостом христианства в Канаде. Для этого нужно было хорошо знать жизнь местных жителей, их традиции и мифологию. Поэтому будущий святой поселился в одном из селений на берегах озера Гурон и занялся изучением языка индейцев, составлением словаря для будущих проповедников, а также описанием обычаев гуронов.
Захват Квебека англичанами заставил французов приостановить миссионерскую деятельность. И только после 1634 г., когда Квебек был возвращен Франции, а территория гуронов была объявлена государством Гурония, священнику удалось продолжить свои труды. В 1639 г. Бребёф сумел уговорить нескольких иезуитов и французских мирян приступить к строительству поселения. Помощь была не лишней: территорию следовало обнести оградой, внутри которой разместились бы церковь, мастерские, жилые помещения для иезуитов и будущих новообращенных. Внутри ограды разместился и огород, на котором будущие поселенцы могли бы выращивать маис и другие овощи. Гуроны с любопытством относились к появлению миссии, так что для них вначале были поставлены шатры, а затем – помещение из дерева. Так в Новой Франции появилась миссия «Святая Мария среди гуронов», которая к 1648 г. насчитывала 66 французов. Небольшое поселение полностью обеспечивало нужды католиков, среди которых существовала определенная иерархия. Помимо отцов-иезуитов и солдат, присланных для охраны и сопровождения священников во время путешествий, в миссии проживали «светские братья» – в основном, ремесленники, частично принявшие обеты, «дающие» – добровольные помощники иезуитов в распространении христианства, а также «вовлеченные». В последнюю категорию входили члены миссии, которые принимали участие в строительных работах. В более высокую категорию они могли перейти не ранее чем через два года.
Существование миссии не раз оказывалось под угрозой: даже во время перемирия небольшие отряды ирокезов то и дело нападали на французские поселения. В 1641 г. основателю миссии вместе с другими священниками даже пришлось на время вернуться в Квебек, однако спустя три года Бребёф возвращается в Гуронию и продолжает распространять среди индейцев христианство. Первым гуроном, принявшим католичество, стал вождь Чиоатенуа, который позже был убит ирокезами вместе со своим духовным отцом.
«Святая Мария среди гуронов» просуществовала вплоть до 1649 г., когда нападения ирокезов стали учащаться. Бребёф принял решение сжечь постройки и переселиться в более спокойные места. Новым домом для колонии был избран остров Святого Иосифа. К тому моменту популярность священника была настолько велика, что за ним последовало несколько тысяч гуронов. Это привело к жесточайшей нехватке продовольствия. Зима принесла с собой голод, холод и новые атаки ирокезов. В результате было решено вернуться в Квебек. Однако Жану Бребёфу не суждено было насладиться покоем и продолжить обращение гуронов в христианство. Вместо этого его ожидали пытки и страшная смерть.
По свидетельствам других миссионеров, отец Жан де Бребёф был человеком мистического склада. Еще во время основания миссии ему не раз были видения, предвещавшие страшный конец. Со временем видения становились все более яркими: он видел распятого на кресте Христа, а порой – сам крест. В последних записях священника можно найти молитвы о том, чтобы достойно принять мученическую смерть и умереть за веру. Одним из самых страшных видений был огромный крест в небе, размеры которого были настолько велики, чтобы, по словам Бребёфа, «распять нас всех». За три дня до смерти он рассказал другим членам ордена о видении, в котором ему была показана мученическая смерть во всех подробностях. Рассказ произвел такое мощное впечатление на священников, что они уговорили Бребёфа при жизни пожертвовать церкви пузырек крови, чтобы поклоняться ей как реликвии.
В марте 1649 г. Бребёф и его товарищ, священник-иезуит Габриэль Лалеман, были захвачены в плен ирокезами. Священникам пришлось перенести ужасные пытки: на Бребёфа надели ожерелье из раскаленных в костре томагавков, облили кипятком, пытали огнем, сняли скальп, отрезали губы… В конце концов один из ирокезов ударил его в грудь томагавком, вырвал из груди сердце и съел, пораженный мужеством пленника. Габриэль Лалеван погиб на следующий день, перенеся не менее страшные пытки. К лику святых Бребёф был причислен только в 1930 г. вместе с другими мучениками Нового Света.
День памяти святого празднуют 19 октября, а памятник ему можно увидеть в Онтарио.
Жан Бребёф был не только талантливым администратором, но и обладал поэтическим талантом. Написанный около 1643 г. на языке гуронов рождественский гимн «The Huron Carol» стал одной из самых популярных канадских песен. Жан Бребёф постарался сделать историю Христа максимально понятной для индейцев, именно поэтому в его тексте можно встретить слова о духах, вместо хлева упоминается хижина из бересты, а на поклонение приходят не волхвы, а вожди.
Песня, сложенная на народный французский мотив, пережила своего создателя на сто лет. После разрушения миссии «Святая Мария среди гуронов» и мученической смерти Жана Бребёфа гимн считался утраченным. Однако в 1750 г. один из иезуитских священников услышал ее в поселении гуронов, записал слова и музыку, а потом перевел на французский. Позже «The Huron Carol» был переведен и на английский, и его до сих пор исполняют многие музыканты Канады.
Трагедия Акадии
Первое поселение на землях, получивших название Акадии, основали исследователи Сер де Монт и Самюэль де Шамплен. Поначалу название звучало как Аркадия, однако впоследствии при составлении карт буква «р» была пропущена, а затем ошибка вошла в обиход и стала привычной. Несмотря на привлекательное название (в Древней Греции Аркадию считали земным раем), колонистов с самого начала преследовали неудачи.
Территория колонии состояла из полуострова Новая Шотландия, ряда островов, а также земель, входящих в состав современной провинции Брансуик. Поначалу французы планировали заняться добычей пушнины, однако на прибрежных территориях пушного зверя оказалось не так много, так что Порт-Ройал вскоре потерял торговые привилегии. Колония была вынуждена выживать самостоятельно: и от Франции, и от Квебека ее отделяло значительное расстояние. Это затрудняло поставку продовольствия и необходимых товаров, так что перед поселенцами остро встал вопрос выживания.
Среди первых поселенцев Акадии не было малодушных людей. Каждый, кто приплыл на кораблях в новые земли, был готов к лишениям. Когда стало ясно, что быстро разбогатеть на пушном промысле не получится, акадцы занялись земледелием и ловлей рыбы. Зиму на острове с 1606-го на 1607 г. провел сам Шамплен. Чтобы подбодрить соотечественников, он объявил о создании Ордена хорошего настроения. Его участники по очереди составляли меню на несколько дней и занимались поставкой провизии, а застолья сопровождались песнями. Однако жизнь простых колонистов была непростой. Поселенцы начали возделывать земли, которые преимущественно пустовали, заниматься рыбной ловлей и налаживать контакты с соседями – индейскими племенами и английскими колонистами.
Напряженные отношения между Англией и Францией, то и дело переходившие в открытые конфликты, распространялись и на колонии. Англичане и французы стремились к установлению монополии, полному контролю над территорией Акадии, и долгое время эта борьба шла с переменным успехом. Первый раз Британия завоевала Акадию в 1690–1697 гг., однако после заключения мира вернула захваченные земли Франции. Второе завоевание пришлось на годы войны королевы Анны (1702–1713 гг.). Обе стороны использовали индейцев, которые воспринимали войну как возможность прославиться и поправить материальное положение. В 1703–1704 гг. армия, состоявшая из французских колонистов и индейцев, не раз совершала нападения на поселения Новой Англии, а одно из них, Дерфелд, было полностью уничтожено. Англичане не остались в долгу: в 1710 году войска под предводительством Френсиса Николсона взяли столицу Акадии – Порт-Ройал.
По Утрехтскому договору Акадия отошла Британии, и с 1713 г. здесь началось массовое ущемление французских колонистов в правах. Свободолюбивые акадцы не желали подчиняться: начались массовые волнения, а затем – строительство форта Босэжур, завершенное в 1750 году.
Активные военные действия возобновились в середине XVIII столетия. Удачное расположение форта Босэжур сделало его первой мишенью для английских войск, и в 1755 г. он был захвачен. Многие участники этого сражения сумели бежать и перейти на нелегальное положение. Примером стойкости поселенцев может стать история Жозе Бруссара (1702–1765). Он родился в столице Акадии, Порт-Ройале, в 23 года обзавелся семьей и вплоть до конца сороковых годов вел жизнь обычного колониста. После капитуляции форта Босэжур Бруссар возглавил смешанный французско-индейский отряд и в течение трех лет совершал нападения на посты британцев. Захваченные средства он использовал на снаряжение корабля. С 1758 г. Бруссар превратился в героя в глазах акадцев и в пирата – с точки зрения англичан. Его корабль курсировал по всему заливу Фанди, то и дело вступая в столкновение с захватчиками. Пиратская карьера Бруссара продолжалась недолго: вскоре корабль был захвачен, а сам он, после неудачной попытки скрыться бегством, попал в плен. Тюремное заключение в Галифаксе (1762–1764 гг.) не пошло на пользу акадцу. После освобождения и переезда в Луизиану он прожил около года, успев получить чин капитана милиции и командующего ополчением.
Партизанская борьба, развернувшаяся на полуострове, вызывала у британцев сильнейшее раздражение. Трудно сказать, кто первым высказал идею «окончательного решения» акадского вопроса, но этот эпизод может считаться одним из самых позорных в истории освоения Америки.
Самый тяжелый для акадцев период пришелся на время правления Чарльза Лоуренса (с 1754 г.). Его первым требованием стало принесение присяги на верность Британии и подтверждение готовности воевать с любыми врагами британской короны. Для французских колонистов это означало, что в случае военных действий с Францией они обязуются стрелять в соотечественников. Кроме того, в случае даже мелких стычек они вынуждены были бы отрываться от работы и пополнять ряды ополчения. Еще одним камнем преткновения стал религиозный вопрос. Французы не собирались менять свою веру, тогда как для Лоуренса переход всех колонистов в англиканскую веру был вопросом чести и поддержания авторитета.
В результате жизнь акадцев под владычеством Британии превратилась в кошмар. В исторических документах можно найти упоминания о случаях, когда у француза разбирали дом на растопку, если он по какой-то причине не успевал заготовить дрова для нужд колонии. У бывших жителей Акадии конфисковали ружья и каноэ. Это было сделано под предлогом мер предосторожности – чтобы не вспыхнул мятеж. Однако в условиях полудикой жизни ружье и каноэ давали возможность добыть пропитание, и их утрата наносила серьезный удар по материальному благополучию поселенцев.
Убедившись в том, что сделать французов лояльными не удастся, и не желая рисковать, Лоуренс принял решение выселить французов с освоенных ими земель. 28 июля 1755 г. он отдал приказ: начать депортацию поселенцев из Новой Франции. Для перевозки потенциальных мятежников он распорядился прислать грузовые корабли, оснащенные, как шхуны работорговцев. В их трюмах располагались камеры с решетками, не имевшие ни окон, ни каких-либо удобств.
Коварство Лоуренса заключалось в том, что он держал свои планы в секрете и терпеливо дожидался, пока французские колонисты уберут урожай. Все было готово: солдаты из Новой Англии уже расположились у деревни Гран-Пре, а 5 сентября к берегу подошли пять кораблей. Сразу же после этого поселенцам было объявлено, чтобы все совершеннолетние мужчины в три часа дня собрались в церкви Святого Чарльза под угрозой конфискации всего имущества.