Баратеон слышал пересуды придворных, уверенных, будто Арья и Эйгон были возрождёнными Рейгаром и Лианной, с той лишь разницей, что их ждала долгая, счастливая жизнь. Придворные певцы больше не пели песни о Лианне Старк, о её похищении и запретной трагической любви. Учитывая, что Эйгон был как две капли воды похож на своего отца, а Арья унаследовала внешность Лианны, это было неутешительно.
Джендри собирался приказать принести ему ещё вина, поймав себя на мысли, что скоро превратится в Роберта Баратеона, он усмехнулся: судьба жестока.
— Пришло время провожать новобрачных в постель, — завопили пьяные лорды.
Предложение было встречено восторженными криками и воем. Отпуская похабные шутки, придворные зашевелились, окружая жениха и невесту.
— Вы не собираетесь участвовать в провожании? — спросила женщина, попытавшаяся обольстить его. «Упрямая», — подумал Джендри. — Я всегда хотела убедиться, настолько ли хорош принц Эйгон, как говорят.
Она хихикнула и ушла, а Баратеон нахмурился.
Один из старых лордов подтолкнул его, загадочно нашептав:
— Ты всё ещё хочешь эту девицу Старк, да?
Джендри сознательно скривился, прошипел что-то и залпом выпил чашу с вином. Мужчина посмотрел на него в притворном сочувствии.
— Ах, не волнуйся, люди здесь хранят секреты и похуже. Но послушай моего совета, теперь, когда она стала женой принца, скрывай это получше, — старый лорд усмехнулся. Джендри нахмурился, чувствуя, как прильнула кровь к шее.
Арью окружили опьянённые мужчины, разрывающие её платье и вопящие непристойности, норовя пощупать её. Они уже успели стащить с неё шелка и теперь жадно стаскивали и нижнее платье. И в этот момент среди толпы серые очи Арьи впились в голубые глаза Джендри. В них он видел, как отчаянно она борется с желанием наброситься и разорвать их всех.
Что-то опрокинулось внутри него, и Джендри поднялся, расталкивая мужчин, подбираясь к ней. Мужи кричали, когда он взял её на руки и унёс из зала. А Баратеон пытался не обращать внимания на обнажённую кожу Арьи. Такую гладкую и бледную. А её руки, скрещенные на груди, прикрывая её, оставляли простор для его воображения. Джендри стиснул зубы, сильнее прижимая девушку к себе. Ею будет обладать Эйгон, а не он.
Они не проронили ни слова, пока Джендри не занёс её в покои принца. Арья повернулась к нему, пробормотав «спасибо», не глядя в его глаза. А Эйгон кинул на него резкий взгляд, повернув голову, наливая себе вина.
Джендри скрипнул зубами и пробормотал:
— Удачи, милорд, миледи.
И ушёл, а пьяные придворные всё ещё щебетали снаружи.
***
Со свадьбы прошло несколько дней. И этот день был утомителен, Джендри провёл его на заседании совета, выслушивая речи, связанные с распределением королевского флота на море. А ещё ему напомнили о том, что Штормовому Переделу необходим наследник и у него есть обязанности лорда. Джендри скользнул взглядом в горячую ванну, не замечая, как она вошла в его покои. Пожалуй, ванна была единственной привилегией лорда, которая нравилась ему. Баратеон стянул рубашку через голову, прочищая горло. Джендри вытащил свой меч из ножен, прочищая их, поднял голову и заметил посмеивающуюся над ним Арью, усевшуюся в его кресло у окна.
Баратеон выругался. Он начал избегать девушку после того, как она стала женой Эйгону, лишь наблюдал за ней издали во время её прогулок по Красному Замку. Во второй половине дня Арья встречалась с посланником из Браавосийского Железного Банка, по виду уже обведённого вокруг её пальца. В платье из синего шёлка и с Лорасом Тиреллом, облачённым в броню королевской гвардии, девушка хорошо вписывалась в общество. Но теперь на ней не было платья, лишь бриджи, свободная туника и пояс, да и Лораса поблизости видно не было.
Джендри смотрел в её лицо, разглядывая высокие скулы, прямой нос, серые глаза, коричневые локоны; Арья выросла и изменилась. Баратеон искал в ней отпечатки той девочки, которую знал когда-то. Вдруг поражённый желанием увидеть её темные локоны раскиданными по его подушке Джендри сплюнул:
— Разве ты не должна быть с принцем? И, пекло, как ты сюда попала?
Арья пожала плечами, равнодушная к его агрессии:
— Я влезла в окно.
— Хм.
Приподняв бровь, она заявила:
— Ты меня избегаешь.
Баратеон отвернулся от девушки, отбросив меч в сторону, делая вид, что ищет что-то. Во время войны, которая воздвигла Дейнерис Таргариен на трон, он полюбил дух их товарищества, сражения, шутки и перепалки. До тех пор, пока не осознал, что хочет поцеловать её. Было сокрыто и ещё что-то, хотя… Арья стала отдалённой. Джендри испугался своих желаний тогда, и она ускользнула из его рук.
— Ты замужем за принцем-драконом.
В его голове это прозвучало логично. Арья не стала бы женой Эйгону и тем более не стала бы делить с ним ложе, если бы ничего к нему не чувствовала.
Осознание осветило его лицо, Джендри повернулся, чтобы взглянуть на неё. Арья вскочила на ноги, всплеснув руками в воздухе.
— Боги, ты такой глупый.
Джендри не мог не улыбнуться. Он наблюдал, как девушка ходит взад-вперёд, переполненная дикой энергией.
— Север должен был стать независимым. Мы никогда по-настоящему не принадлежали Семи Королевствам, — Арья остановилась перед ним, опустив глаза. Даже в возрасте двадцати лет она по-прежнему стеснялась смотреть на него. — Если мы созовём знамёна, Дейнерис отнимет независимость у Севера. Сейчас царствуют кровь и огонь.
Она горько рассмеялась. И когда воцарилось молчание, Джендри стало неловко.
— Поэтому мне необходимо было выйти за Эйгона.
Снова тишина. Смысл слова «необходимо» был ясен, в принятии этого решения не было места любви. Это был политический ход, но тем не менее Эйгон бегал за ней, как влюблённый щенок. А Арья вышла за него замуж, пообещав, что независимое королевство Севера всегда будет союзником Железного Трона.
— Моё место должна была занять Санса. Она мечтала стать королевой. Она справилась бы лучше меня, она красноречива, грациозна, к тому же у неё разум политика, — Арья кусала губы. — Но она уже замужем за Хардингом.
Джендри был поражён. Впервые за долгое время Арья по-настоящему откровенна с ним. Это был её выбор. Она поставила нужды Севера выше собственного счастья. Но Джендри всё ещё не знал, что она чувствует. Он не позволял себе надеяться. Баратеон возненавидел себя за то, как по-детски прозвучал его голос:
— Ты не любишь принца?
Арья взглянула на него пустыми глазами. И Джендри задался вопросом: как, черт возьми, ей это удаётся. После красноречивой паузы Баратеон пристально посмотрел на девушку.
— Я забочусь о нём, — ответила она медленно, как будто слова были чужды ей. Пристально разглядывая её лицо, Джендри замечал трещины в её маске. Арье всегда было сложно говорить о своих чувствах.
— Правильно, — он отошёл, сел на свою кровать, немного удручённо разглядывая свои руки. Джендри так и остался глупым бастардом.
— Джендри.
Он поднял голову, замечая, что Арья присела на колени перед ним, заглядывая в его лицо. Медленно-медленно улыбка расползалась по её лицу, как солнечный свет после долгой зимы.
— Ты такой глупый бык! Неужели ты не видишь? Эйгон никогда не станет моим принцем, но ты навсегда останешься моим глупым быком-кузнецом!
Она больно ударила его по руке.
— Ох, я сказала это! Не могу поверить, что ты заставил меня признаться в этом!
Она собиралась подняться. Но Джендри усмехнулся, потянувшись, чтобы поцеловать её губы. Может быть, она и похожа на свою тётку, но только внешне.
========== Она заслуживала большего, чем тьма ==========
Комментарий к Она заслуживала большего, чем тьма
Автор: linndechir.
Пэйринги: Роберт Баратеон/Лианна Старк.
Роберт не мог припомнить, когда впервые увидел Лианну Старк. Он знал, что это было в Орлином Гнезде, за несколько недель до турнира в Харренхолле, куда она прибыла с братьями. Баратеон смутно помнил, как ему было любопытно, что она из себя представляет, но он не волновался. За несколько месяцев до этого Джон Аррен предложил Роберту жениться на девице и даже обменялся воронами с Рикардом Старком. Роберт не возражал против перспективы жениться на сестрице Неда, но в то же время сам брак казался ему куда менее захватывающим. Конечно, Лианна была красива, но в мире полно красивых девушек. И Баратеону казалось неразумным тратить последние месяцы своей свободы на девицу, с которой он собирался провести остаток жизни.
Но Роберт навсегда запомнил мгновение, когда влюбился в Лианну. В тот момент он осознал, что не может жениться на другой. Брак, может, будет не так уж и плох, если она станет его женой.
Старки гостили в Орлином Гнезде в течении нескольких дней, когда Лианна осталась с Робертом один на один. Нед проводил время с братьями, смеясь и обмениваясь историями о людях, которых они знали в Винтерфелле. А Роберт и Лианна были одни, немного неловко улыбались и обменивались любезностями, пока он не попытался поцеловать её. Не столько из страсти, сколько из-за того, что она станет его женой. У Роберта не было причин думать, что ему нельзя её целовать.
Лианна склонилась ближе, её губы коснулись уха юноши, и она шепнула, что если он хочет этого, то сначала должен поймать её, а после рассмеялась и убежала. Роберт целый день гнался за ней по залам Орлиного Гнезда. И когда поймал, не мог отделаться от ощущения, что ему удалось настигнуть Лианну только потому, что она сама так захотела. Роберт оплел её руками, привлекая к себе, чтобы поцеловать. Старк страстно отвечала ему, Баратеон не испытывал ничего подобного ни с одной другой девицей. Но она была в его руках лишь мгновение: рассмеявшись и выпутавшись из его хватки, как дикий зверёк, не терпящий долгих нежностей, она убежала. Это была игра, охота, и с каждым разом, когда Роберт настигал девушку, поцелуи становились чуть длиннее.
Тогда-то Роберт и заметил, как прекрасна она была; её волосы спутались, глаза сияли озорством, губы припухли и покраснели от его поцелуев, платье, вымазанное в грязи, разорвалось в одном месте. На протяжении всей своей жизни Роберт имел леди и шлюх, но Лианна ничем не походила на них. Она была схожа с одичалыми женщинами с далекого севера, независимая, волевая и полная жизни. Лианна была похожа на него, и оттого Роберт любил её ещё сильнее. Баратеон никогда не был счастливее, чем в тот момент, когда они упали в траву в конце дня, запыхавшиеся и смеющиеся. Их тела переплелись, и Роберт поцеловал её, а Лианна наконец перестала убегать. Он не желал ничего больше поцелуя, она была слишком хороша для быстрого слияния в грязи. Когда Роберт начал ухлёстывать за девушками, Джон Аррен объяснил ему, что любовь к женщине отличается от свиданий со шлюхами за амбаром, но до этого дня Роберт не видел разницы.
— Ты ведь выйдешь за меня, да? — спросил Роберт девушку, лежащую на его груди, ладонью поглаживая её темные волосы. Лианна улыбнулась Баратеону, проведя пальцами по его щеке. Пальцами, подушечки которых были слишком огрубевшими для леди, но всё же прекрасными. Он поцеловал их.
— Выйду, — сказала Лианна, и на мгновение в её серых глазах возникла печаль. — Но не сейчас.
Роберт не мог припомнить, когда впервые увидел Рейгара Таргариена. Должно быть, это было ещё до того, как он вместе с Недом отправился на воспитание к Джону Аррену, только получив титул лорда Штормового Предела. Возможно, Роберта даже представили принцу, но Рейгар не оставил Баратеону ни малейшего впечатления о себе. Зал был полон легендарных рыцарей и прекрасных леди, так что женоподобный принц с нежным голоском едва ли был достоин внимания.
Поначалу Роберт даже не обращал внимание на Рейгара во время Харренхолльского турнира. Все Семь Королевств съехались сюда, знатные лорды, с которыми Роберт был незнаком, но на встречах с которыми настаивал Джон Арррен, бравые воины и самые прекрасные женщины королевств, в глазах Баратеона меркнущие рядом с Лианной. Она отказалась сидеть на трибуне рядом с ним, избирая компанию своих братьев. После двух недель, проведённых в Орлином Гнезде с ней, всегда рядом, всегда держа за руку и целуя, когда никто не смотрит, Роберт осознал, что ему не хватает её. Он даже ощутил иррациональную ревность к её братьям, к Брандону, который, подхватывая девушку на руки, кружил её и танцевал с ней на пирах, к Неду, который разговаривал с ней в своей спокойной, серьёзной манере. Роберт не мог не задумываться, о чём они говорят. Он даже совсем немного ревновал её к Бенджену, к мальчишке, который, казалось, в последнее время интересовал Лианну больше, чем жених.
Но девушка всегда улыбалась ему, когда их глаза встречались, застенчивой, раздразнивающей улыбкой, от которой сердце Роберта выпрыгивало из груди. Иногда Лианна касалась губ или играла прядью своих волос, а каждый раз, столкнувшись с ним, она целовала его в щёку. И зачем Роберту был нужен церемонный принц, когда его глаза были прикованы к Лианне?
Баратеон приметил принца Рейгара, когда тот начал выигрывать один рыцарский поединок за другим, и Роберт всё ещё не был впечатлён. Рыцарство всегда казалось ему смешным, броской игрой на публику помпезных, цветочных лордов Предела. Настоящие мужчины сражаются в ближнем бою, где могут рассчитывать только на свою силу, а не на деньги, потраченные на лошадей. Но это было довольно интересно, особенно после того, как Брэндон отметил, что другие рыцари, кажется, уступают Рейгару победу. Это имело смысл, принц вступил в сан рыцарства относительно недавно, и другие рыцари были осмотрительны, боясь причинить наследнику вред. Нед смерил их взглядом, попросив проявить немного уважения к их будущему королю, но Брэндон и Роберт продолжили хихикать, как зелёные юнцы.
Но в смехе Баратеона не было злобы до конца турнира, пока улыбки не покинули лиц присутствующих. Роберт не мог поверить своим глазам, когда принц Рейгар нарёк Лианну, его Лианну, королевой любви и красоты. Он не мог сдвинуться с места от потрясения, неверия. Баратеон мог бы броситься на этого напыщенного принца, сбить его с коня и придушить прямо там. Гнев причинял Роберту боль, его ярость пала неподъёмным камнем в желудок. Принц или нет, он, женатый человек, не имел права короновать суженную лорда. Лианна уже принадлежала другому.
Однако было кое-что хуже, чем унижения, хуже, чем наглость принца, чьё имя и титул выиграли этот турнир, было кое-что хуже, чем уверенность Рейгара в том, что статус наследника престола поставил его над правилами приличиями, хуже, чем оскорбление, — Лианна улыбалась.
Его дикая северная волчица, которая не заливалась краской, когда он целовал её, которую не впечатляли громкие имена и дорогие подарки, покраснела и улыбалась, как любая другая глупышка в королевстве. Как будто венец из роз и красивая улыбка заставили её забыть о тех днях, которые они провели вместе. Роберт был разочарован в Лианне, зол на принца, и только то, что Брэндан негодовал так же сильно, помогало Баратеону сохранить хладнокровие.
Если бы Роберта спросили, как он провёл часы между турниром и пиром, он не смог бы ответить даже несколько дней спустя. День прошел в клубах ярости; Баратеон хотел убить Рейгара, хотел встретиться с Лианной, хотел накричать на неё и целовать до тех пор, пока весь остальной мир не исчезнет. Нед и лорд Аррен делали всё возможное, чтобы успокоить пылкого Баратеона: они убеждали его, что случившееся — не больше чем королевский каприз, все принцы делаю глупости в угоду своим желаниям, потому что они — принцы, они делают то, что хотят, и об этом не нужно беспокоиться.
Им удалось усмирить его к вечеру, и Роберт мог снова улыбаться Лианне, занимая место рядом с ней на пиру. И всё же его кровь забурлила в жилах снова, когда принц Рейгар попросил тишины и принял арфу из рук слуги — уродливую вещь с гигантскими драконами на раме — и начал играть. Он пел какую-то балладу о любви под изысканную, никуда не годную мелодию, своей похабной песней про кровавые сражения и похотливых девиц только сильнее раздражая Баратеона.
Но оскорбление Рейгара было больше, чем минутным капризом, его глаза были прикованы к Лианне, пока он пел о прекрасной девице; десять строф о её глазах, десять о волосах и ещё десять о губах, и о человеке, который знал, что дева была предназначена ему судьбой, и он будет идти хоть к концу мира, чтобы найти её. Это причиняло Роберту боль, и рука Неда сжала его предплечье.
— Я убью его, — тихо прорычал Баратеон.
— Он принц, — ответил Нед так, словно это проясняло и улучшало ситуацию, словно это было оправданием.