— Всех не убьешь, — усмехнулся Самандриэль.
— Начну сперва с самых наглых, которые будут к тебе лезть, — улыбнулся Роман, — а остальные… есть же в этом мире хоть кто-то, кто отреагирует на тебя равнодушно, или ты способен в любого вселить желание?
Разговоры разговорами, но Бальтазар продолжал. Избавил Андри от джинсов и нижнего белья, минуту восхищенно и завороженно скользил по идеальному телу взглядом, словно впитывая каждый изгиб и мышцу. Наверное, он никогда не сможет налюбоваться Андри в полной мере.Потом провел перышком по плоскому животу, пощекотал кончиком безупречный пупок, и сразу спустился к члену, проводя пером вдоль ствола, очертил головку и вновь заскользил вдоль ствола. Никогда бы не достигнуть таких едва заметных прикосновений и невесомых ласок пальцами.
— А ты сомневаешься? Сам Бальтазар Роман не устоял. Вот твой отец лучше справляется с желаниями. Ты знал, что я уехал, потому что убил влюблённого в меня художника? — Андри пробежался пальцами по цепочке, на которой висел медальон с его фото.
— У моего отца есть чертов демон, который пытается завладеть стами процентами его внимания. И еще и к тебе подкатывает, сволочь, — Бальт, вспомнив Азазеля, снова вспыхнул ревностью. Одно дело Каин, которого можно выгнать взашей, другое дело — демон, который уже давно стал неотъемлемой частью жизни Романов, впрочем как и сам Андри. — Не знал, но мне плевать. Если нужно будет тебе еще кого-нибудь исходящего слюнями убить, зови, помогу спрятать трупы.
Он стиснул руку Андри на медальоне, и медленно провел по внутренней части бедра перышком, продолжая свои исследования тела Самандриэля. При хорошем освещении ему было любопытно рассмотреть абсолютно все. Кожа Андри была идеальной, нежной даже на взгляд, невероятной красивой, словно парень был не человеком, а и впрямь богом красоты.
— Я уже говорил, что ты уникально красив? Безупречно красив. Таких не бывает, — проговорил Бальт, проводя перышком по словно выточенному из мрамора бедру.
— Наслаждайся пока можешь, — прошептал Самандриэль, накрывая руку Бальтазара, забирая и откладывая перо и прижимая ладонь к своему бедру, — ты хочешь обладать мной? Так бери.
— Почему я не могу с тобой контролировать себя? — простонал Бальт, одной рукой сжимая бедро Андри, второй лихорадочно рванул ремень брюк и кое-как принялся сбрасывать брюки, безбожно сминая их. — Это невозможно, — прошептал он, откидывая и боксеры и наконец оказываясь на столе и прижимаясь телом к невероятно привлекающему его телу Андри. — Это наверное какие-то демонские штучки.
Его руки жадно сминали, трогали, прижимали Андри еще крепче. Изящные бедра и упругие ягодицы парня стали его личным фетишом. Не только его, наверное, но он старался об этом не думать. И так, жажда обладания сразу находила в душе ревность и объединившись создавала поистине темное желание.
— Потому, что мне хочется… — начал Бальт предложение, но не закончил, прижал к полированной поверхности стола Андри своим телом и впился губами в его губы, сразу же завладев его ртом своим наглым языком. Руки продолжали трогать и присваивать, грубовато и неделикатно. Сразу два пальца оказались внутри Андри, и Бальт от ярко вспыхнувшего тягучего и безумного желания снова простонал прямо в поцелуй.
— И я буду таким вечно. Вечно красивым, вечно молодым, совершенным, — прошептал Андри, — я совершенен.
— Черт возьми, мне тоже надо присоединится к вашему кругу бессмертных, — Бальтазар отмечал дорожку от уха до ключицы Андри страстными засосами и полу-укусами. — Потому как мне человеческой жизни не хватит наслаждаться тобой.
— С ума сошел? — Андри слегка отпихнул Бальтазара, кладя руку на шею, — не смей портить мое тело. Я ненавижу отметины на моей идеальной коже. Если ты не станешь бессмертным, то будешь стареть и уже лет через пять не сможешь мной наслаждаться, — фыркнул он.
— В двадцать пять я буду слишком старым для тебя? — засмеялся Бальт, — на самом деле мне Аз предложил выбрать возраст, в котором я останусь. Я пока еще не уверен, что стоит оставаться двадцатилетним парнем. Все, извини, больше не буду, — он отвел руку Андри и виновато поцеловал в шею, — Но, честно говоря, с моими отметками ты еще прекраснее для меня.
— Конечно, старым, — сморщился Андри, — я - прекрасный девятнадцатилетний и ты в двадцать пять. Ты уже выглядишь на двадцать пять. Я должен быть прекрасен для всех, а не только для тебя. У меня так все желание пропадёт, — Самандриэль умудрился отстранить Милтона, спрыгнуть со стола, — где зеркало? Хочу смотреть, как ты будешь меня трахать и как бесподобно я кончаю, — улыбнулся Андри, — ты же постараешься для меня? — он подошёл к Роману, кладя ладони на грудь и неотрывно смотря в глаза.
— Андри, — выдохнул Бальтазар в очередной раз чувствуя, что ничего не может противопоставить этому взгляду и этому человеку. Он сам себя ощущал мягкой глиной в чудесных руках парня. — Тут в шкафу есть зеркало, — проговорил он, увлекая парня к шкафу и распахивая дверцу. Подтащил офисный стул, без подлокотников, поставил, уселся и притянул к себе на колени Андри, глянул в зеркало. Андри отлично мог видеть себя. — Сделаю себе зеркальную спальню. Везде зеркала, — прошептал он, перекидывая ногу Андри через свои колени и прижимая его к себе так, чтоб их органы соприкоснулись. — Тогда будешь ночевать только со мной, — закусил он губу, двигая бедрами так, чтоб проходиться по члену Андри своим.
Самандриэль обхватил пальцами их члены вместе, начиная двигать вверх и вниз, лаская их. Сам не сводил глаз с их отражения, второй рукой лаская правый сосок Бальтазара. Бальт проехался руками по бедрам и ягодицам, одной рукой стал поглаживать спину Андри. Вторая занялась совершенно интимным делом, стал поглаживать мышцы ануса Андри, потирать, ласкать, вошел двумя пальцами, принимаясь двигать ими, ласкать внутри, не забывая проходиться и по простате. Не стал отвлекать парня от наблюдения, а губами и языком принялся заласкивать следы своей вины на шее Самандриэля, спускаясь периодически на ключицы и грудь.
— Скажи, — прошептал Андри, целуя шею и скользя языком по ней. Задвигал бёдрами, чтобы глубже насадится на пальцы.
— Ты самое прелестное, невинное и чистое создание во всех мирах и временах, — прошептал Бальтазар, со стоном подставляя свою шею под ласки, не в состоянии ни думать, ни целовать. Приятная тяжесть Андри на его ногах, прикосновения тела, движения бедер и это тепло, обволакивающее пальцы. Он добавил третий палец, уже изнемогая от желания собрать их парную композицию по-другому, где тепло будет обволакивать вовсе не пальцы. — такой красивый, изящный, особенный. Таких как ты — нет и не будет. До твоего уровня не сможет подняться никто. Ты великолепен и ослепительно хорош, — с хриплым вздохом, Бальт поменял пальцы на свой орган. Не выдержал этого томительного ожидания. Внутри было горячо и чудесно. — Мне хочется боготворить тебя, твое тело и разум. Даже твоя дерзость — сладкая и совершенная. Мой восхитительный ангелочек, я хочу делать тебе очень приятно, постоянно делать очень приятно.
— Хочу, чтобы нас все слышали, — прошептал Андри, двигая бёдрами, и издал безумный стон, проводя пальцами по груди Бальтазара и глядя ему в глаза.
— Ты чудо, — простонал Бальт, сжимая пальцы на ягодицах Андри и притягивал его еще ближе к себе. Двигал бедрами, толкался внутрь, его движениям навстречу, и не мог сдержать стонов удовольствия, тоже глядя в глаза. — Нас услышат. Андри, ты смотришь в мои глаза, и мне кажется я кончу лишь от одного твоего взгляда, — прошептал он, — Ты мой Аполлон, мой бог красоты и любви.
— Давай. Сильнее, Бальт, сильнее, — стонал Андри, запрокинув голову и двигаясь быстрее.
— И бог постельной войны, — выдохнул Бальт, крепче сжимая в своих руках идеальные бедра Андри и двигаясь интенсивнее, мощнее. Помогая руками Андри, приподнимая его и опуская на свой член. Стул под Бальтазаром принялся издавать какие-то совершенно жалкие звуки, но им двоим было абсолютно на это наплевать. Их стоны и жалобное скрипение стула точно были слышны в приемной Бальта и дальше. Наверняка вызывая внимание всех сотрудников. Но это их не волновало. Они были на финишной прямой. Самандриэль стонал, сжимая пальцы на плечах Бальтазара. Он отвел затуманенный желанием взгляд и снова устремил его в зеркало.
Бальтазар тоже перевёл взгляд на зеркало. Он хотел видеть глаза Андри, когда провалится в оргазм. Может он скоро научится удерживать внимание Андри на нем самом, а не делить его с «Я» Андри. Ещё несколько мощных толчков, и он, простонав имя парня, кончил, одновременно краем ускользающего в оргазм сознания почувствовал, что Андри кончил в унисон. Это было очень приятно.
***
Когда они вышли из кабинета, то часть коллектива, которая явно была привлечена звуками, стала делать вид, что здесь оказалась по работе.
— Думаю, что на сегодня я могу быть свободен, мистер Роман? — усмехнулся Самандриэль, — и ты не задерживайся, — повернулся он к Бальтазару, — нам ещё на вечеринку собираться, — он обвил шею Бальта руками, бесцеремонно прижимаясь к нему всем телом, и поцеловал.
Целовал страстно, требовательно, мгновенно проникнув языком внутрь рта. Бальтазар ответил тем же, обняв за талию и крепко прижимая его к себе.
— Похоже, на него его правила не распространяются, — Андри услышал краем уха недовольный шёпот, но лишь сильнее прижался, соскальзывая одной рукой с шеи и ведя ей по спине до талии.
— Иди, — когда поцелуй пришлось закончить, Бальт кончиками пальцев осторожно поправил волосы Андри, с улыбкой глядя в глаза. — Приводи себя в порядок. Чтоб Аластор умер от желания на месте, когда тебя увидит. И собравшиеся на вечеринке тоже. Мне нужно пару часов.
— Так не терпится уступить меня Аластору? — усмехнулся Новак, отрываясь от Бальтазара.
— Всем можно смотреть и умирать от желания, но не трогать, — подмигнул ему Бальт. Но при этом он был весьма серьезен.
Секретарь молча смотрел на мятую рубашку и брюки босса. Пиджак Романа явно где-то валялся в кабинете. Кажется, этот новый креативный директор был похуже любого стихийного бедствия.
========== Желания ==========
Бальтазар сидел, как всегда, одетый с иголочки за завтраком, когда в дом ввалился потрёпанный и уставший Самандриэль.
— Ты пропустил все самое интересное. Ты все-таки зануда, — заявил он, наливая кофе, — можно я не пойду на работу? В конце концов, я узнал, что Аластор хотел слить информацию нашим конкурентам. Взломал его личный ноут, пока он отдыхал после тяжелой ночи.
— Надо полагать ты его так утомил, — Бальт хотел это сказать равнодушно, словно они два дружка, которые потрахиваются изредка друг с другом, но ни о какой верности идти не может, поскольку не обещали друг другу ни черта. Но кажется, не смог справиться, и в голосе была и злость, и ревность.
На вечеринке Самандриэль купался во взглядах, отвечал на флирт и кокетство мило и легко, раздаривал улыбки и рукопожатия, был в своей стихии. А вот Бальт держал на лице дежурную улыбку Бальтазара Романа и ни капли не был расслаблен. Пил виски, перекинулся парой слов со знакомыми, но вечеринка ему совершенно не понравилась. Вернее, ему не понравилось, как все налетели коршунами на Андри. Даже Аластор, прожженная не акула — лисица бизнеса, крутился вокруг парня как Луна вокруг Земли ни на миллиметр не увеличивая расстояние.
Бальт немного потерпел, все-таки вечеринка была неплоха, в общем плане. Но когда парень, с которым они как-то провели пару часов в постели, прихватил его за руку и стал просить представить Самандриэлю, Роман красиво откланялся.
— Ладно, я сегодня очень добрый, — Андри откинулся на спинку стула, а затем залез в карман джинсов, доставая упаковку таблеток и кидая их Милтону, — две штуки на стакан вискаря, и Аластор спит, как самый милейший ангелочек, — усмехнулся он, — главное, утром оставить записку о том, как была прекрасна эта ночь и слинять. Зато точно не помешает взламывать компьютер. Можно я не пойду на работу? И налей мне виски, — он потер виски, — все-таки выпить пришлось прилично, — неужели ты и правда думал, что я позволю трахать себя всем подряд? И флешка, — ее он достал из другого кармана, — изучишь сам, как эта сволочь хотела нас кинуть.
Бальтазар даже не стал скрывать вздох облегчения. Глянул на таблетки, встал и налил виски для Андри, приблизился к парню, поставил стакан возле него, обнял со спины.
— Можешь отдыхать, ты и так переработал, — прошептал на ухо, — пятнадцать лет отец и Аз пели тебе дифирамбы, но ты оказался еще круче, чем я себе представлял.
— Видимо не так уж хорош, — Андри залпом осушил полстакана, причем сжимал он его очень сильно. Было видно, что что-то произошло, но он старательно пытался это скрыть, — ты его видел? Эфраима? Аластор сказал, что это прямо второй я, только невинный и этим привлекательный. А еще этот Эфраим глаз с тебя не сводил, все терся около тебя. И ушел вслед за тобой. Или может с тобой?
— Какой такой еще Эфраим? — Бальтазар отпустил Андри, чтоб обойти его и опереться на стол. Теперь он видел лицо парня. — На вечеринке ты был единственным привлекательным парнем, — он внимательно смотрел в глаза Самандриэля. — Аластор видимо, хотел возбудить в тебе соревновательный дух, он еще тот хитрый лис.
— Не правда. Он действительно чертовски мил и невинен. Еще умеет смущаться и краснеть, — прошипел Самандриэль, — искренне. И задница шикарная. Но, — Самандриэль улыбнулся, пробегаясь пальцами по руке Бальтазара, — это может измениться. Я хочу, чтобы ты поимел его. Чтобы он стоял на четвереньках, а ты засаживал ему, пока он отсасывает мне. Чтобы смотрел в этот момент на меня, — Андри приподнялся, проходясь ладонью по руке и шеи Бальта, запуская пальцы в волосы, — чтобы я знал, что ты трахаешь его, а хочешь меня. Ты сделаешь это? Для меня, — он буквально выдохнул эти слова в губы Бальтазара, не касаясь их.
— Андри, — выдохнул Бальт, притягивая его к себе, прижимая так крепко как мог. — Что угодно. Даже это, — и поцеловал. Жадно, настойчиво, страстно.
— Но если я хоть на секунду подумаю, что ты хочешь его, то я тебя уничтожу, — глаза Самандриэля потемнели, а пальцы он сильнее сжал на волосах Романа, — тебе позволено желать только меня. И никого больше. Ясно тебе? Я буду твоим божеством?
— Ты уже мое божество, — отозвался Бальт, глядя в глаза Андри. — И желаю я лишь тебя. Пойдем отведу тебя в постель. Ты отдохнешь и, если все еще будешь хотеть этого, мы это сделаем. Для тебя. Но если что, я сам могу тебе отсосать. Возможно, не как профи, но уж точно получше девственника Эфраима.
— Я хочу еще выпить, — покачал головой Андри, — и подумаю над концепцией рекламной компании. Поскольку старую Аластор знает. Да и она, — Самандриэль сморщился, — отстой.
Бальтазар дотянулся до бутылки и налил Андри еще.
— Эфраим — это единственное, из-за чего ты разволновался? — осторожно спросил Бальт, не зная, может ли рассчитывать на откровенность.
— Никто не может быть лучше меня, — прошипел Андри, а его глаза стали еще темнее, — и никто не смеет смотреть в сторону моего. Он подумал, что трахая меня, ты можешь хотеть его.
Надо, наверное, было Бальту проникнуться переживаниями Андри, но он как дурак услышал «моего» и едва удержал улыбку. Наконец он услышал намек на какого-то рода взаимность. Настоящую взаимность.
— Я его даже не заметил, — Бальт не мог оторвать глаз от глаз Андри. Потемневшее серебро завораживало. Как темно-сизая туча, наползающая на солнце. Словно тьма, которая грозилась поглотить его. — Тебе нечего волноваться. Я у твоих ног, Андри. Навечно у твоих ног.
— Ты что считаешь, что я волнуюсь, — фыркнул Самандриэль, отталкивая Бальта, — иди на работу. Мне тоже надо поработать. Завтра буду набирать новый коллектив. Пригласи Эфраима на собеседование. Я слышал — он пиарщик.
— Это нынче так сейчас называется? Собеседование? — засмеялся Бальт, обратно обнимая Андри и целуя его. — Хорошо. До вечера.
— Ты же не думаешь, что трахать мы его будем в офисе? Хотя, да. Пригласи его лучше уже сегодня к нам. Я устрою ужин.
Бальтазар кивнул.
— Ладно. Надеюсь, после этого, он не будет потом лезть к тебе или ко мне, — высказал он свои опасения.
— Тебя что так просто соблазнить?
— Нет, но меня бесят люди, которые считают, что они что-то для меня значат. И почему-то, если я кого-то трахал раньше, эти все считали, что имеют на меня какие-то права. А это абсолютно не так. Я независим, и никто на меня не может повлиять. А те, кто пытаются, меня бесят.