– Нет, волков там нет. Дом охраняется собаками. И находится он не в глуши. – Проговорил Меркурий.
– Ну, слава Богу! – Дурашливо воскликнул Костя. – А то я за нашу Катеньку отвечаю головой. Ей еще жить и жить, замуж выходить, детей растить.
Игорь рассмеялся в полный голос.
– Ты что? – Удивился Костя.
– Извините. Просто как раз читаю в журнале рубрику – «Цитаты с женских форумов». Вот послушайте парочку шедевров: «Я ему в лицо сказала, или он перестает ездить на свои рыбалки, или я ухожу. Девчонки, мужика нужно ставить на место в первый же день после свадьбы, а то еще распустится». Каково, а!? Или вот еще: «А мой меня каждый год по Испаниям да Турциям катает. И я бы не сказала, что чувствую себя виновато. Это долг мужчины, делать для женщины всё». Ну а это вообще хоть стой, хоть падай: «Он меня как-то попросил посуду помыть. Я ему объяснила, что, когда согласилась жить с ним, я не имела в виду что буду его ишачкой, пусть радуется что хотя бы секс стабильный».
Все засмеялись. Даже Меркурий немного похихикал. Только мрачный водитель даже не улыбнулся.
– Это я вам читал еще нормальным языком. Здесь ведь напечатано со всеми орфографическими ошибками, как эти дамочки и пишут. Это даже не тот исковерканный русский язык, который молодые неучи называют албанским. Якобы – это их сленг! Какой к дьяволу сленг, когда они просто писать правильно не могут. И не знают! Вот в чем беда! – Игорь раздраженно чуть ли не выкрикнул последнюю фразу.
– Ты не прав, дорогой. – Примиряюще сказал Костя. – Тебе сколько, тридцать пять? Вот, ты просто человек уже другого поколения. Ты не можешь понять мировоззрение людей старшего поколения, скажем Олега Афанасьевича, а молодые не могут понять тебя. Так было и так будет всегда.
Машина свернула на окружную дорогу и помчалась на север. На какое-то время все замолчали. Игорь продолжал читать свой журнал, иногда что-то помечая карандашом на полях. Костя безразлично смотрел в окно, думая о том, что вот ему уже за тридцать, а дома как такового нет. Нет жены, о детях вообще говорить глупо. «Надо бы определяться. Жизнь проходит, а жить не для кого». – Философски подумал он.
Костя бросил взгляд на Катю. Девушка увлеченно читала в журнале статью о фотошопах, смешно шевеля накрашенными губками. «А девочка молодец. Молодая, красивая, смешливая вся такая, а к работе серьезно относится». Костя тихо улыбнулся. Вот такую бы ему жену, приятную во всех отношениях. Но, увы, увы! Он был сторонник правила – не заводить романов на работе. Костя был большой бабник, но этого правила всегда придерживался. Даже если и пускал мужские слюни при виде некоторых сотрудниц газеты, лишнего себе не позволял.
Игорь отложил журнал в сторону, неожиданно вспомнив вопрос, который ему задал Олег Афанасьевич: «Скажите Игорь, в Вашем понимании, известность и знаменитость – это разные вещи?». А действительно, какая разница между этими двумя понятиями? Игорь задумался.
Неожиданно его кулаком в бок ткнул Костя и тихо спросил:
– Что вы там про меня хихикались, пока ждали?
Игорь улыбнулся и, наклоняясь к Косте, стал рассказывать.
– Катя спросила меня, почему ты до сих пор не женат. Ну, я же не стал ей объяснять про твою неудачную свадьбу в юности. А рассказал, что ты ночами подрабатываешь в морге. Фотографируешь покойников. Особенно любишь снимать разные части тела у мертвых женщин. Для того, чтобы создать давно тобой задуманную композицию об этом, и потом устроить фотовыставку. Которая будет иметь колоссальный успех. Поэтому ты очень устаешь, и к тому же живые женщины тебя теперь не интересуют.
– Ты, гад! – Костя даже поперхнулся от возмущения. – Катя, неужели ты могла поверить во всю эту чушь!? Я, что, похож на некрофила? Да для меня ощутить прелесть женского тела – это верх блаженства.
– Вот, вот, и я о том же говорю.
– Идиот! – Возмутился Костя. – Живых я люблю баб, понимаешь, живых!
Он повернулся к девушке. Та смотрела на него насмешливыми восторженными глазами.
– И в морге я не подрабатываю. – Уже спокойнее продолжил Костя. – Сплю я по ночам. У себя дома. Один.
– А почему у Вас все-таки нет девушки, Костя? – Улыбнулась ему Катя.
Он хотел ответить, но его перебил Игорь.
– Он не скопил еще денег на калым. Я вот здесь в журнале прочитал еще оду мудрую мысль с женского форума. Так, где она эта мысль, – Игорь полистал журнал, – ага, вот: «В Европе ни одна уважающая себя девушка не согласиться на сожительство до тех пор, пока на ее счет молодой человек не положит 10 тысяч долларов». Вот наш Костя и копит. Я только не понял из этого форума, 10 тысяч – это за один раз или вообще.
– И меня еще все считают балаболом. – Осуждающе сказал Костя. – Да я тебе в подметки не гожусь.
– Костя, – просительно сказала Катя, – и все-таки, почему Вы не женаты?
– Потому, что раньше не встретил такую девушку, как ты. – Серьезно ответил Костя. – Вот теперь мучаюсь. Или мне увольняться, чтобы сделать тебе потом предложение, или тебя уволить.
Катя залилась румянцем. «Господи, а я ведь действительно хочу, чтобы она стала моей женой» – С тоской подумал Костя.
Машина притормозила и остановилась на обочине дороги. Меркурий повернулся к журналистам и проговорил:
– Я вынужден доставить вам некоторое неудобство. Но это вынужденная мера и вы должны понять ее правильно.
Он достал откуда-то из сумки черные повязки с большими наглазниками и протянул их ближайшей к нему Кате.
– Мы не хотим, чтобы вы знали, где находится дом. Поэтому часть пути вам придется ехать с завязанными глазами. Я пересяду к вам в салон на передние сиденья и, с вашего позволения, буду контролировать, чтобы вы не подглядывали.
– Вот это да! – Костя посмотрел на своих спутников. – Мы об этом не договаривались.
– Если вас не устраивают наши условия, – спокойно сказал Меркурий, – то мы отвезем вас назад к Парку Победы и расстанемся. Или вы принимаете наши условия, или экскурсии не будет.
– Мы принимаем условия. – Ответил Игорь и стал надевать повязку, которая оказалась на резинке.
– Мы принимаем бой, сказал Маугли! – Костя тоже надел повязку.
Замешкалась только Катя. Она опять покраснела и спросила:
– Скажите Меркурий, а как долго нам придется ехать с завязанными глазами? Если я… – Она замялась.
– Мы обязательно сделаем остановку. Для туалета. – Правильно ее понял Меркурий. – И потом мы еще остановимся, чтобы перекусить. Дорога дальняя.
Убедившись, что журналисты теперь сидят с повязками на глазах, он пересел в салон, лицом к журналистам и тронул за плечо молчаливого водителя. Машина тронулась с места.
– Зато будет, что вспомнить. – Костя заложил руки за голову и потянулся. – Подремать, что ли. Вы бы Меркурий музычку, какую-нибудь, поставили, а то действительно можно заснуть.
– Да, действительно, можно попросить радио включить. – Откликнулся Игорь.
– Увы, но здесь нет радио. – Сказал Меркурий.
– Как нет радио, а магнитола? – Удивился Костя.
– И магнитолы тоже нет. Она здесь не нужна. Чтобы вам было не очень скучно, я почитаю вам стихи.
Я давно уже маму не вижу,
Разделила меня с ней судьба,
И за то я себя ненавижу,
Что ее я сердил иногда.
Моя мама березкою белой,
Средь тайги улыбается мне…
Чем дальше читал стихи Меркурий, тем тоскливее становилось на сердце у Игоря. Он вспомнил, что в юности тоже писал стихи, и посвящал их своим мимолетным подругам. Подруг было много, и в каждую он влюблялся как в первую и единственную. И каждой писал стихи. И о каждой думал, что вот это она, та с которой он пройдет по жизни. Но потом страсть утихала и примерно через месяц его начинала раздражать та, которой он еще недавно клялся в любви. А потом он встретил Аллу, свою будущую жену. Начало их знакомства было как под копирку с остальными девушками – пламенная страсть, стихи, обещание любить вечно. Но неожиданно Алла сообщила ему, что беременна. И он повел себя как последний трус. Он сбежал от нее. Не отвечал на ее звонки и не появлялся в обществе их общих знакомых. Так прошел месяц. И с каждым днем Игорь понимал, что ему не нужна уже другая женщина, он хочет видеть рядом с собой Аллу, смотреть в ее глаза и целовать ее губы. Через месяц он не выдержал этой пытки расставанием и пришел к ней домой. Дверь ему открыл ее отец и ни слова не говоря, дал ему в зубы.
– Меркурий! – Прервал воспоминания Игоря голос Кости. – Стихи Вы читаете хорошие и читаете их хорошо. Но они очень печальные. А когда сидишь с завязанными глазами, то представляешь себя не очень уютно. Почитайте какие-нибудь веселые стихи.
– Веселых стихов никогда не писал и не знаю их. – Ответил Меркурий. – Могу рассказать веселую историю, которая приключилась лет десять назад с моей бывшей знакомой. Она тогда была учительницей в младших классах. Подходит как-то к ней во время перемены маленькая, серьезная второклассница в очочках и спрашивает: – Лариса Ивановна, что такое – минет? Моя знакомая медленно теряет сознание – семью любопытного ребенка она знает давно. Хорошие, солидные люди, слов таких дома никогда не употребляют. Откуда ребенок знает такое слово? Но, подавив в себе ненужные чувства, педагог все же, аккуратно начинает вываживать из ребенка сведения: – Девочка, а где ты это услышала? И от кого? – А в "Родной речи" написано. – Спокойно отвечает девочка. Полный шок бедной учительницы, но, все же стараясь не упасть в обморок от услышанного, она просит показать, где это написано. Девочка достает учебник, открывает его на нужной странице и читает: – Когда Илье Муромцу минет тридцать лет.
Все, кроме, водителя, посмеялись, но не очень громко. Когда у тебя завязаны глаза, даже если известно, что это ненадолго, все равно есть ощущение дискомфорта.
Некоторое время все ехали в молчании. Катя нащупала у себя в сумочке плеер и вставила наушники в уши. Костя скрестил руки и, прислонившись головой к боковому стеклу, задремал.
Игорь опять предался воспоминаниям. После случившегося, когда отец Аллы ударил его по лицу, он каждый вечер приходил к ней домой. Дверь ему все так же открывал ее отец, но больше не бил. А молча, одной рукой отталкивал Игоря, а другой закрывал дверь. Так продолжалось неделю. А в воскресенье, он хорошо запомнил, что это было воскресенье, ее отец не стал отталкивать Игоря, а молча посторонился, пропуская в квартиру. Он тихо прошел в комнату Аллы и встал перед ней на колени. И стоял так около часа. И она стояла и молчала. Потом взяла его голову, сильно прижала к себе и разрыдалась. А на следующий день они подали заявление в ЗАГС.
Он очнулся от воспоминаний, потому что понял – машина давно стоит и не трогается с места. Хлопнула дверца. И опять наступила тишина. Игорь протянул руку вперед и нащупал плечо Кати.
– Игорь, Вы что? – Испуганно спросила девушка.
– Почему мы стоим?
– Может мы уже приехали? Тогда, рота подъем! – Воскликнул проснувшийся Костя.
Ему никто не ответил. Костя похлопал в ладоши.
– Эй, люди!
– Может нас завезли в лес и бросили? – Опять испуганно спросила Катя. – Давайте посмотрим.
Она поднесла руку к повязке, но тут раздался звон колокольчика. Катя быстро отдернула руку.
– Ой, кто здесь?
Хлопнула дверца, и раздался голос Меркурия.
– Можете снять повязки. Время перекусить, перекурить, ну и другие желания исполнить.
Все быстро поснимали с себя повязки и стали оглядываться. Машина стояла на поляне в окружении леса. Было непонятно, каким образом они сюда попали – дорог и даже тропинок вокруг не наблюдалось.
– Можно выходить. – Меркурий распахнул дверцу. – Рядом столик стоит, там все необходимое для принятия пищи.
Один за другим все вышли из машины. Там остался только водитель. Катя, оглядевшись по сторонам, пошла в заросли кустарника. Игорь с Костей подошли к раскладному столику, на котором лежали различные бутерброды и стоял большой термос с надетыми на него одноразовыми кружками.
– Неплохо. – Сказал Костя. – Если бы еще и бутылочка коньяка была! – Он мечтательно почмокал губами.
– Коньяк будет вечером, когда доберемся до дома. – Проговорил подошедший Меркурий.
– Вы с таким уважением всегда говорите про этот загадочный дом, что так и хочется написать его с большой буквы. – Игорь взял тарелку и стал выбирать бутерброд.
– Так и напишите с большой буквы. Вам никто не мешает. – Улыбнулся Меркурий.
Из леса вышла Катя и подойдя к мужчинам, грустно спросила у бородача:
– Кроме кофе, или чего там у Вас в термосе, у Вас не найдется просто воды?
Меркурий наклонился и достал из-под столика бутыль с минеральной водой.
– Вам полить?
– Если Вам не трудно?
Через десять минут, когда все насытились, и курильшики затянулись дымом своих сигарет, Катя спросила у их сопровождающего:
– Скажите, пожалуйста, Меркурий, а почему наш шофер не кушает с нами?
– Он покушает вечером.
– Я дико извиняюсь, – Вмешался Костя, – но почему он у вас такой молчаливый? И вообще он очень странный. Я первый раз в жизни вижу шофера, который в дороге, в дальней дороге, не слушает музыку. Никакую!
– Я тоже не люблю слушать музыку. – Улыбнулся Меркурий. – А Слава, наш водитель, просто глухой.
– Ой, бедненький! – Всплеснула руками Катя. – Как мне его жалко.
– А вот жалеть его не надо. Он очень счастливый человек. – Меркурий внимательно посмотрел на Катю. – Потому что у него есть работа. Очень любимая работа.
– Вы считаете, что самое главное в жизни – это любимая работа? – Спросил Игорь, старательно разглядывая окружающие заросли, пытаясь понять, как же сюда заехала машина. Если, только петляя между деревьями.
Меркурий стал складывать в сумку продукты, оставшиеся на столе. Катя кинулась ему помогать, но он так осуждающе посмотрел на нее, что она оставила в покое свои попытки. Уложив все в сумку и сложив столик, Меркурий открыл багажник на крыше автомобиля, и все туда убрал. Только после этого он повернулся к Игорю и ответил:
– Давным-давно была сказана мудрая фраза: счастье – это когда утром тебе хочется идти на работу, а вечером хочется идти домой. Я с ней полностью согласен.
Игорь пожал плечами.
– Возможно, так оно и есть. Но если работа нравится, то человек обычно веселый, в хорошем настроении. А по Вашему Славе я бы этого не сказал. Даже несмотря на то, что он глухой, уж извините меня.
Меркурий внимательно посмотрел на Игоря. Нехороший это был взгляд, какой-то холодный, проникающий до глубины души. Потом бородач опять улыбнулся.
– И все же Слава счастливый человек. Хотя и глухой. И к тому же немой.
Журналисты молчали.
– И у него нет левого глаза.
У Кати расширились глаза, и она обхватила ладонями свои щеки, пунцового цвета.
Меркурий говорил медленно, не повышая голоса, и оттого его слова звучали еще зловещее.
– И он не может есть обычную пищу. У него вставлен катетор.
У Игоря к горлу подкатил комок, и он пытался справиться с неприятными ощущениями, возникшими в желудке.
– И ко всему прочему – Слава оскоплен. Он никогда не сможет узнать радость отцовства.
Катя закрыла рот двумя руками и кинулась в кусты. Ее сильно тошнило.
– А Славе всего-навсего двадцать пять лет. – Окончательно добил всех Меркурий.
– Петр Никитич, не заняты? – В кабинет заглянул Олег Афанасьевич.
Зубрилин махнул рукой.
– Заходи.
– Что хотели? Вроде утром все обговорили. – Олег Афанасьевич присел на краешек стула и по привычке стал протирать очки.
Зубрилин вылез из-за стола и, вышагивая по кабинету, заговорил:
– Заезжал час назад ко мне Игнатьев, из журнала «Любимые факты», знаешь такого?
– Знаю. – Медленно ответил собеседник. – И журнал знаю и Игнатьева тоже.
Зубрилин прекратил хождение из угла в угол и сел на стул, напротив Олега Афанасьевича.
– Поболтали мы с ним о том, о сем. А потом я каким-то лядом поделился с ним информацией о приглашении моих ребят на некую шокирующую экскурсию.
– И что? – Осипшим голосом спросил ветеран газеты.
– А то! – Зубрилин опять вскочил и начал вымерять кабинет шагами. Как всегда, досталось дивану. – Похоже, мои ребятки действительно будут чем-то шокированы.
– Чем? – Совсем тихо пробормотал Олег Афанасьевич.
– Не знаю! Но вот Игнатьев, бледнея и краснея, рассказал мне, что его журналисты тоже ездили в некий дом на некую экскурсию. И были в шоке.