Я устанавливаю последние носилки в паз до щелчка и с облегчением отталкиваюсь от дна — в ушах звенит, я не очень люблю все эти глубоководные приключения. Но привлекать к этому делу наших техников — идея так себе, они все поголовно андроиды и без качественного надзора наворотят дел. А отвечать будет кто? Правильно, Славя.
Выныриваю, сдергиваю осточертевшую маску, выбираюсь по деревянной лесенке на пирс, забрасываю оборудование в эту самую сторожку — переодеться бы тоже надо, а то черная подводная униформа как-то слишком бросается в глаза — и направляюсь в сторону лагеря, как вдруг…
— Привет, — широко ухмыляется мне наш припадочный пациент Семен. Вернулся от Ольги, значит, потому что, в отличие от меня, переодеться в аутентичные пионерские плавки он уже успел. — А что ты здесь делаешь?
«Тружусь не покладая рук, чтоб тебе комфортно было, кретин».
— Да ничем особенно, — застенчиво улыбаюсь я. — Немного плаваю, отдыхаю. Погода сегодня просто замечательная!
Это разводка для идиотов — мой костюм совершенно не похож на купальник. Но Семен как раз и есть официальный идиот, поэтому ведется сразу и без сомнений. Откуда он вообще взялся? Еще двадцать секунд назад пляж был чист и безмятежен, как мозги наших синтетических пионерок. Не иначе парень освоил технику скоростного перемещения в пространстве!
— А что там за острова? — выдает он следующую часть заготовленной речи. — Туда можно сплавать?
«Острова Дикого Секса, вот как они называются. Нужно объяснять, почему? И нужно ли указывать, почему он завел этот разговор именно со мной? За что ж мне такое наказание?»
— Конечно, можно, — лучезарно соглашаюсь я. — Вот этот поближе называется Длинным, земляники там… а вот тот называется Дальним. Удивительно, да?
Это я срываюсь. Но Семен глядит заворожено, будто приклеенный, и совсем нетрудно догадаться, какие мысли копошатся сейчас под его вихрастой головой. Нет уж, пора с ним заканчивать, хватит мне стресса на сегодня. Сейчас я ему так отвечу, что он меня уж точно запомнит навсегда, а уж Ольга…
Я прихожу в себя уже когда с губ готовы сорваться первые острые слова. Что это на меня нашло сегодня? Это все чертов стресс. Так, расслабилась, Славя, вдох-выдох, это называется газообмен. Улыбнись и выйди из этой ситуации.
— Мне уже нужно идти — много дел! — для разнообразия ничуть не кривлю я душой. — Но если хочешь, найди здесь Ульянку — такая маленькая ракета, рыжая, как морковка — она всегда с удовольствием составит тебе компанию. Или, может, Мику… помнишь Мику? Она веселая!
Он глядит в землю, словно в первый раз рассматривая теплый желтый песок и мелкие белые речные ракушки.
— Да нет, я как раз хотел бы… а, ладно. Позже увидимся, ладно? Вечером, может быть?
— Хорошо, — легко соглашаюсь я. Как только смена закончится, смоюсь в местный бар — только меня и видели! — Договорились!
Уходя, я буквально спиной чувствую, как Семен пялится мне вслед. Далась я ему! В парке десятки миленьких пионерок, по умолчанию готовых на любой возможный каприз, любую конфигурацию, на которую способна человеческая анатомия. Все возможно, только мигни — но нет, нужно пристать к единственному занятому делом человеку.
Жизнь несправедлива.
***
Спокойно провести день мне опять не дали — передали срочное сообщение, воспользовавшись «внутренней связью». В чем тут суть? Наши андроиды оснащены устройствами связи — таким образом мы можем подключаться к любому каналу, отслеживать их местоположение и поведение, и еще много чего. Но при желании эти устройства можно использовать и для пейджинговой связи, и это даже поощряется — вроде как мобильные телефоны не вписываются в отыгрываемый временной промежуток, «условные восьмидесятые», а мило болтающие девчонки, рассыпанные по заросшим аллеях парка — наоборот, оживляют атмосферу и придают ей достоверности.
Я задумчиво гляжу на замершую передо мной Саманту — стройную, самую чуточку угловатую девочку с почему-то ярко-синими волосами.
— Повтори-ка передачу, милая.
— Отправитель: М21, север, разрыв. Вызывается: дежурная хостесс, разрыв. Запрос: встреча в координатах: один, один, семь, два, разрыв, четыре, пять, пять, восемь, разрыв. Время: двенадцать двадцать, разрыв. Без ответа. Конец передачи, — послушно повторяет она. Неподвижное лицо и монотонный голос выглядят диковато на фоне шумящей вокруг листвы, тщательно отглаженной пионерской формы и красивого, почти (но не совсем) детского личика.
Я подтверждаю кивком, что поняла, и девочка «отлипает», возвращается к обычному циклу, со смехом вливаясь в радостно текущую жизнь лагеря. А вот мне радоваться сейчас особо не с чего.
Меня приглашает в гости «ментол» — это наша местная ВОХРа, военизированная охрана. Как ни крути, а безопасность на объекте своими хилыми силами мы обеспечить не можем никак, просто в силу обилия гостей и «хозяек», поэтому было принято соломоново решение: ввести в парк некую абстрактную «милицию». Здоровенные строгие дядечки в форменных синих рубашках, с блестящими бляхами и грозными фуражками внушительно расхаживали по аллеям, объезжали парк по периметру, следя, чтобы на территорию не проникли ненужные журналисты или сталкеры. Формально нарушения закона здесь не было — они просто служба охраны, а не сотрудники органов внутренних дел, а свою охрану мы вправе наряжать в какие угодно одежды, включая форму давно несуществующего государства. Так и появилась местная милиция, «ментол» на жаргоне.
Есть только одно «но» — в обычных обстоятельствах мы с ними никак не пересекаемся, нет повода. Есть безопасники внутреннего комплекса, охраняющие подземные лаборатории и прочую инфраструктуру — с ними «ментол» тусует часто, это да. И вдруг вызов. Что это означает? Ничего хорошего. Да еще и обезличенный адресат: «дежурная хостесс»… Значит, безразлично, кто получит сообщение. «Без ответа» — значит, отказ не принимается. Ну что за на фиг? А я ведь только хотела заскочить в наш бар, перехватить рюмочку чего-нибудь вкусного… Да и живот уже начал подавать признаки жизни, намекая, что не прочь принять в себя что-нибудь со вкусом «умами».
Ладно, постараюсь побыстрее, благо названные координаты соответствовали местности чуть севернее сцены, и добраться туда было делом пятнадцати минут.
Лагерная жизнь тем временем идет своим чередом — кто-то из пионерок, в полном соответствии со сценарием, подметает пустую и залитую солнцем площадь, в теньке прилично сидят намечающиеся парочки, где-то в кустах кто-то сдержанно шелестит и хихикает. Но это не то, о чем вы подумали, для этого еще рано, смена едва началась, а стандартный цикл ухаживания у нас длится четыре дня — и поход на пятый, для закрепления. Нет, это Ульянка, наверняка — мастерит какую-нибудь очередную шалость. Ей специально выкрутили синдром дефицита внимания на максимум, чтобы работала моторчиком и генератором случайных событий, а то слишком уж все предсказуемо становится, клиенты жалуются. Иногда к ней присоединяется Алиса, и коэффициент разрушительности в лагере начинает зашкаливать, но это редко, да и не выдерживает она долго: эмоциональная нестабильность (в просторечии «сучечность») плюс жгучее половое влечение — гремучая смесь.
Когда я прохожу мимо кустов, шевеление на секунду прекращается и оттуда показывается усеянная травой и листьями огненно-рыжая голова с двумя толстыми косами и синими как осеннее небо глазами.
— Ульяна! — говорю я, привычно надевая маску строгой помощницы вожатой. — Опять безобразничаешь?
— Ага! — соглашается девчонка. Эта смена у нас в основном адекватная, поэтому работы для нее сейчас немного.
— Вожатой на тебя нет!
— Нет, — не спорит Ульянка. — Спичек не найдется? Сера нужна.
— Не найдется, — я ускоряю шаг. Теряю время.
Ульянка на секунду пропадает среди листвы и тут же появляется снова — на личике застыло шкодливое выражение.
— А ты в ушах поковыряйся, Алиса говорит — помогает! — выпаливает она и заливается дурным смехом. К ней присоединяется хрипловатый голосок невидимой Алисы. Союз рыжих тут устроили, значит.
Я останавливаюсь.
— Достаточно, — командую вполголоса, и смех как отрезает. Мы все-таки очень хорошо продвинулись в речевом управлении. — Послушай, Ульянка…
— Черт возьми! — бормочет из кустов Алиса. Не везет ей сегодня: только настроилась покуролесить, чтобы хоть чуточку привести в норму бушующее либидо, а тут сразу я. И меня ее либидо совершенно не интересует.
— Сейчас вы вдвоем отправитесь к Ольге и поступите в ее распоряжение, — безжалостно решаю я. — Алиса, оговорка: если по пути встретится твой нынешний ухажер, ты переподчиняешься уже ему. Импровизации разрешаются, но в рамках, не приводящих к травмам гостей. Шевелитесь!
Недовольно шурша, они выполняют команду и исчезают. А я обнаруживаю, что в очередной раз опаздываю на встречу. Вот блин! И не побежишь ведь — не положено, не вписывается в образ. Ладно, обождут, не пожар ведь и не стихийное бедствие — тогда бы напрямую директору лагеря сообщили.
На указанном в сообщении месте, точно, не пусто — стоит древний милицейский уазик, поблескивающий на солнце свежей краской. Под антикварным кузовом, впрочем, скрывается форсированный двигатель с распределенным впрыском и усиленная защитная капсула. Закупщикам просто деньги было некуда потратить, как я думаю — машина здесь все равно не разгоняется больше сорока, да и то только когда нужно за пивом-водами на торговую точку смотаться. Но «ментолы» свои огрызки любят. Наверно, приглушают тем самым какие-то подростковые комплексы.
Вот и сейчас рядом с открытыми дверями прохаживается, смоля косяк, один из охранников — баскетбольного роста парень по имени то ли Леша, то ли Геша, скрипя ремнями и разбрасывая солнечные зайчики от начищенных до блеска сапог. При виде меня он ухмыляется и щелчком отправляет недокуренное в зеленую траву.
— Пионерский салют! — рявкает охранник так, что с ближайших деревьев, каркая, срываются вороны. — Девушка, позвольте пригласить вас на медленный танец! У нас даже радио имеется, скажи, Тоха!
— Угу, — басит изнутри «уазика» невидимый Тоха.
— Вы прислали мне сообщение, — одним махом обрываю я романтические потуги охраны. — Это и было приглашение на танец? Вы всегда им занимаетесь в рабочее время? Это войдет в ваш ежедневный отчет?
«Ментолы» переглядываются.
— И вот так всегда, — суммирует баскетболист, одобрительно глядя на мои голые ноги. — Только встретишь приятную девушку — глядь! — а она оказывается той еще сукой.
Он выдерживает паузу, которую я решаю не прерывать. Посмотрим, куда это выльется.
— Не о вас, конечно же, — с легким разочарованием говорит наконец Леша, он же Гоша. — И нет, мы вызвали вас по другой причине. Похоже, у вас в лагере завелся крот.
— Животное?
— Само ты… Нет, промышленный шпион, как мы думаем. Смотри: слушаем мы сегодня утром радио, потом Тоха ради смеха начинает шарить по другим волнам и где-то на дециметровых вылавливает тайную передачу… На дециметре же, Тоха?
— Угу, — гудит из машины неразговорчивый напарник.
— Вот… — дылда метко сплевывает в траву. — Передача, говорю, прошла.
— И что там было? — мне скучно. Охранники бесятся со скуки, а мне взбеситься сейчас мешает только накрепко вколоченный в мозги корпоративный кодекс. Вежливость — главное оружие эффективного менеджера! — Список тайников? Местоположение секретной карты? Коды доступа ракетных шахт?
«Ментол» кривится.
— А ты точно не робот? Тупишь прямо как они временами.
— Если ты сам не можешь определить — то какая разница? — выдаю я еще одну корпоративную мудрость.
— Сказано же — передача была тайная. Шифрованная, поняла? Компьютер растолковать не смог, и на другой язык непохоже. Просто длинный столбик данных, вроде координат. Или, может, команд. Из одного конца лагеря в другой.
— Серьезно? — мне становится чуть интереснее. — А что, использование дециметровых приемников-передатчиков запрещено правилами лагеря? И если да, то почему вы не направили формальный отчет начальству — собственному или моему? Что это за секретные беседы с вызовом через «хозяек»?