Со временем употребление приносящей большое удовольствие пищи начинает вызывать автоматическую реакцию. У нас формируются своего рода «схемы поведения»: мысленные модели наших действий, а также особые последовательности их выполнения [1]. Когда стимул, движущий нашим поведением, является еще и положительным подкреплением, формирование этих схем поведения происходит особенно быстрыми темпами.
Когда последовательность действий зашивается у нас в мозге, диктуемое ей поведение становится настолько привычным, что мы начинаем реагировать еще до того, как осознаем наличие стимула. Огромное количество научных трудов не дадут соврать: ученым удавалось засечь движение людей еще до того, как они знали, что собираются его совершить. Активность мозга формирует моторную реакцию еще до того, как мы это осознаем.
Чтобы подробнее узнать о том, как повторяющиеся события усиливают нервные контуры мозга, я позвонил Джошуа Берк из Мичиганского университета в Энн-Арбор. Он помог мне понять несколько расплывчатую, однако довольно важную разницу между целенаправленным и привычным поведением.
Примером целенаправленного поведения является следующая цепочка: человек думает о мороженом, у него возникает желание съесть мороженое, после чего он предпринимает осознанные шаги для того, чтобы это мороженое заполучить. Мыслительный процесс при этом задействует определенную группу мотивационных нервных контуров. Когда я захожу к себе домой с намерением достать коробку с мороженым из морозилки, то мои действия являются целенаправленными, и ими движет осознанное желание получения удовольствия. Я хочу мороженое и собираюсь его заполучить.
Если же я буду так делать достаточно много раз, то мыслительный процесс изменится. Поведение превращается из целенаправленного в привычное. Оно становится в меньшей мере осознанным и в большей мере машинальным и задействует уже совсем другие нервные контуры мозга. Мной уже больше не руководит осознанное желание что-то съесть – зайдя домой, я сразу же направляюсь к своему холодильнику, просто потому что я привык так делать. Мое моторное поведение стало автоматическим.
Дофамин оказывает влияние на поведение обоих типов – он раскручивает мотивационные контуры мозга и укрепляет силу привычки. Практически параллельно друг другу работают два контура: один из них служит центром обработки информации о мотивации, в то время как другой сосредоточен на связанной с привычкой моторной активности [2].
Последствия этого явления для человека, пытающегося контролировать количество потребляемой пищи, очевидны [3]. Когда привычка усваивается, то мозг «кодирует всю последовательность действий в виде одной операционной единицы, выполнение которой запускается при заданных обстоятельствах», объясняют ученые, занимающиеся изучением работы привычки на уровне отдельных нейронов [4]. Стимулы, поступающие из окружающей среды, провоцируют автоматическую и предсказуемую реакцию.
Таким образом, когда дело касается еды, мы действуем согласно некоторому коду, прописанному в нервных контурах нашего мозга.
* * *
Привычки позволяют живым существам – причем как с высокоразвитым, так и с совсем примитивным мозгом – молниеносно реагировать на какие-то рядовые события. Порой это удобно, так как позволяет что-то делать, не переключая полностью на это действие свое внимание. Так, например, нам не нужно прерывать разговор, чтобы наклониться и завязать шнурок. Но за такое удобство, к сожалению, приходится платить. Мозг устроен таким образом, что мы можем действовать неосознанно, не контролируя в полной мере собственные действия. В этой потере контроля, на самом деле, и кроется вся суть.
«Потеря контроля естественным образом укрепляет механизмы привычки, – объясняет Джошуа Берк. – Привычка позволяет снизить когнитивную нагрузку. Когда какая-то ситуация повторяется снова и снова, вполне логично, что мозг позволяет реагировать на нее каким-то заранее определенным образом без нашего осознанного участия в этом процессе».
Привычки вырабатываются медленно и постепенно, но стоит им укорениться, и избавиться от них становится невероятно трудно. «Привычки по своему определению довольно упорны, – говорит Берк. – Им сильно недостает гибкости. Даже когда обстоятельства меняются, они остаются прежними».
Различие между целенаправленным и привычным поведением было наглядно продемонстрировано в ходе другого исследования потребления пищи с высоким содержанием сахара [5]. На протяжении недели ученые размещали кусочки сахарозы в конце небольшого загона, и при первой возможности группа подопытных животных бежала их заполучить. После этого животных пересадили в другую клетку, где они также объедались сахарозой, только на этот раз ученые намеренно делали так, чтобы по окончании приема пищи животным становилось плохо. Когда на следующий день их вернули в загон, поведение животных кардинально поменялось: они больше не устремлялись к пище, а с некоторой неохотой двигались по направлению к ней, практически не проявляя к еде интереса.
Теперь сравните это с результатом, полученным во время второго этапа эксперимента. Животных на этот раз помещали в загон уже не на одну, а на три недели, каждый день скармливая им кусочки сахарозы в конце загона. Все остальное осталось без изменений: по окончании трехнедельного подготовительного периода животным снова давали огромное количество сахара и снова делали так, чтобы им становилось плохо. По возвращении в загон подопытные животные с прежним рвением устремлялись к еде и сразу же ее съедали.
«Это прекрасная наглядная иллюстрация между целенаправленным и привычным поведением», – сказал Берк. После недели поедания сахара мысленной ассоциации между едой и плохим самочувствием было достаточно, чтобы отбить у животных охоту объедаться и дальше. Трех недель же оказалось вполне достаточно для формирования привычки – животные теперь действовали бессознательно. Тот факт, что после этой еды им как-то стало плохо, больше не сдерживал их моторную активность. Людям – в том числе и мне – прекрасно это знакомо. В прошлом мне не раз становилось плохо, когда я съедал слишком много пиццы, однако это не останавливало меня от того, чтобы есть ее снова и снова.
Чем больше удовольствия приносит еда, тем быстрее формируется автоматическая реакция. В этом и состоит главная опасность привычки. Вместе с тем привычка вовсе не обязательно должна приносить нам вред. Если мы научимся прерывать этот порочный круг, то сможем формировать новые привычки, побуждающие нас искать другие, более полезные источники удовольствия.
Часть вторая
Еда в промышленных масштабах
Поход в «Чилиз»
Годы исследований поведали мне многое о том, как сахар, жир и соль меняют наш мозг. Я понял некоторые параллели между едой с чрезвычайно высокой вкусовой привлекательностью и наркотиками, а также связь между сенсорной стимуляцией, внешними сигналами и воспоминаниями [1]. Я пообщался с достаточным количеством людей вроде Клаудии и Марии, чтобы понять, как одна только мысль о еде способна лишить человека воли.
Но я не был до конца готов к тем открытиям, которые сделал о непреодолимом соблазне, о монстр-бургерах и кукурузных палочках «Читос», о чревоугодии и фиолетовых коровах. Совершенно не понимая научной подоплеки, производители продуктов питания смогли предугадать, какие именно товары будут пользоваться у потребителей популярностью.
* * *
В ожидании своего ночного рейса я сидел в «Чилиз» в чикагском аэропорту О’Хара. За соседним столиком сидела пара – обоим немного за 40, – сильно увлеченная своей трапезой. У женщины явно был лишний вес – при росте чуть больше 160 сантиметров она весила явно за 80 килограммов. Заказанные ей яичные рулетики в меню были расположены в разделе основных блюд, однако огромная тарелка перед ней просто ломилась от еды [2]. Блюдо было описано в меню как «копченая куриная грудка, черная фасоль, кукуруза, сыр Пеппер Джек, красный перец и шпинат, завернутые в хрустящую тортилью, и подавалось со сливочным соусом из авокадо. Вопреки своему названию, блюдо больше напоминало своим внешним видом буррито, а не яичные рулетики – такое сочетание продуктов в одном блюде было возможно только в Америке.
Я наблюдал, как женщина с большим аппетитом уплетала свое блюдо. В одну руку она брала яичный рулет, макала его в соус и подносила ко рту, зачерпывая вилкой во второй руке еще соус. Иногда она тянулась вперед и хватала картошку фри, заказанную своим спутником. Женщина ела непрерывно, с монотонным упорством запихивая в себя содержимое тарелки, ни на секунду не отвлекаясь на разговоры. Когда она наконец остановилась перевести дыхание, на тарелке остался лишь крошечный лист салата.
Если бы вы знали, что за вами кто-то наблюдает, вы бы ели совершенно по-другому.
Если бы ее попросили описать, что она только что съела, то она бы наверняка недооценила количество употребленной пищи. И она наверняка была бы удивлена, узнав, что на самом деле представляли собой ингредиенты ее блюда.
* * *
Женщине, возможно, было бы интересно, как мой информатор из пищевой отрасли – тот самый большой специалист в ресторанном деле, который назвал сахар, жир и соль тремя фронтами, по которым стараются бить рестораторы, – описал съеденную ею закуску. После обжаривания во фритюре содержание воды в тортилье уменьшается с 40 % до 5 % – все остальное замещается жиром. «Тортилья впитывает просто невероятное количество жира, – объяснил он. – В итоге яичный рулет выглядит так, как и должен, – с аппетитной хрустящей золотистой корочкой снаружи» [3].
Консультант читает вслух все остальные ингредиенты из описания, параллельно комментируя их.
«Жареная куриная грудка, связующий агент, ароматизатор со вкусом дыма. Людям нравится копченый вкус – это пошло еще с тех пор, когда мы жили в пещерах».
«Тут еще и немного зелени, – говорит он, обратив внимание на шпинат. – Сразу же возникает чувство, будто я ем что-то полезное. Тертый сыр Монтерей Джек… Потребление сыра на душу населения растет просто головокружительными темпами. Острый перец, – говорит он, – добавляет блюду пикантность, но не слишком навязчивую, чтобы не перебить все остальные вкусы».
Он полагает, что курятину порубили и заново слепили, подобно мясному рулету, добавив связующий агент, благодаря чему все эти калории проглатываются без особого труда. Удерживающие влагу ингредиенты, в том числе экстракт автолизированных дрожжей, фосфат натрия и концентрат соевого белка, делают блюдо еще нежнее. Я обратил внимание, что в списке ингредиентов соль встречалась восемь раз, а подсластители упоминались пять раз в виде кукурузного сиропа, патоки, меда, тростникового сахара и просто сахара.
– Это можно назвать сильной технологической обработкой? – спросил я.
– Вне всякого сомнения. Все это перерабатывается таким образом, чтобы проглатывалось в мгновение ока. Все измельчается и делается до безумия вкусным… Очень аппетитный вид, очень приятно на вкус, очень много калорий. Ничего из того, что нужно жевать.
Избавив нас от необходимости жевать, современные методы технологической обработки пищи позволяют нам есть быстрее.
«Когда ешь такие блюда, не успеваешь и глазом моргнуть, как в тебе уже 500, 600, 800, 900 калорий, – говорит консультант. – Это действительно происходит настолько быстро, что ничего не успеваешь понять». Переработанная и рафинированная еда так и тает во рту.
* * *
Сеть ресторанов «Чилиз» пользуется невероятной популярностью. Во всем мире открыто более 1400 заведений, а средний годовой оборот на один ресторан по данным на 2007 год составил 3,2 млн долларов. Я бывал, пожалуй, в дюжине разных ресторанов этой сети, причем во многих неоднократно. Зачастую в их ресторанах битком набито, а порой у входа даже выстраивается очередь, чтобы занять столик.
В «Чилиз», расположенном к северу от моста «Золотые ворота», я заказал фирменные острые начос и два основных блюда – крылышки без костей по-шанхайски и жаренную на гриле курицу «Маргарита» для себя и своего коллеги.
Сначала нам принесли начос. Подача блюда была весьма изящной: кукурузные чипсы были выложены по кругу, а по центру тарелки располагались нарезанные листья салата и два соуса – сальса Пико-де-гальо и сметана. На каждом ломтике чипсов – тонкий кружочек перца халапеньо. Жаренные во фритюре кукурузные чипсы служат основой для пюре из черной фасоли и слоя пикантного сыра Монтерей Джек (в этой фирменной версии острых начос сыра еще больше, чем в классическом варианте). Смесь острых перцев делает начос еще более пикантными.
Крылышки без костей по-шанхайски [4]. Если верить описанию в меню, то это были «кусочки куриной грудки в хрустящей панировке с остро-сладким имбирно-цитрусовым соусом и семенами кунжута. Подаются с освежающе-острым соусом из сметаны и васаби». Передо мной стояла тарелка с дюжиной мясистых наггетсов – они выглядели просто восхитительно, и вкус у них был соответствующий.
Наконец, жаренная на гриле курица «Маргарита» [5]. «Мы берем нежную сочную куриную грудку, маринуем ее в нашем классическом соусе «Маргарита» и обжариваем на гриле», – гласило меню. Курица подавалась с рисом, черной фасолью, кусочками жареной тортильи и сальсой. Моему спутнику это блюдо, судя по всему, казалось относительно полезным для здоровья.
Подобно всем остальным блюдам, курица подавалась весьма изящно. С обеих сторон крупных кусочков куриной грудки без костей красовался аппетитный след от решетки гриля, дополняя собой разнообразие цветов и текстур. Сырую курицу выдерживают в маринаде, состоящем из апельсинового сока, текилы, сухого апельсинового ликера, лимонного сока со сладким сиропом, двух видов растительного масла и соли. Куриные грудки поставляют в замороженном виде – каждая упаковка весит где-то по 12 килограммов, содержит порядка 50 кусков курятины, а также концентрат сывороточного белка и модифицированный крахмал из тапиоки.
Ник Никельсон, главный научный консультант базирующейся в Далласе компании Standard Meat, поставляющей продукты для «Чилиз», рассказал, что курицу маринуют в специальной центрифуге, больше напоминающей бетономешалку [6]. «Так маринад попадает прямо в мышечную ткань, – объясняет Никельсон, – расщепляя клеточную структуру мяса и делая его в результате более нежным».
Другой распространенный способ насквозь пропитать мясо маринадом заключается в применении инъекций. Мясо протыкается сотней тончайших иголок, которые разрывают соединительные ткани. «Его словно предварительно разжевывают», – говорит Билли Розенталь, бывший президент Standard Meat [7].
При всем этом своим внешним видом или вкусом подаваемые в «Чилиз» блюда никак не выдают, как много в них содержится сахара, жира и соли и как легко они проникают в желудок. Сидящая неподалеку от меня женщина, заказавшая начос, разделалась где-то с двумя третями своей порции, после чего отодвинула от себя тарелку к другому концу стола. Уже несколько минут спустя она за ними потянулась и снова принялась грызть.
* * *
Каждый раз, заказывая что-нибудь в «Чилиз», я обычно спрашиваю у официанта, из чего это готовят. Иногда я задаю тот же самый вопрос менеджеру. Я никогда не прошу поделиться со мной рецептом – я прекрасно понимаю, эта информация является собственностью фирмы. Мне все равно, какие специи и приправы они используют, однако мне все-таки хочется знать хотя бы основные ингредиенты блюда, которое я заказываю. Я покупатель и имею право знать, что ем. По-моему, это логично.
Персонал обычно не горит желанием общаться со мной на эту тему.
– Мы не можем вам рассказать, – заявил мне категорично один менеджер.
– По какому поводу вы переживаете? – спросил один официант. – На что у вас аллергия?
– Не уверен, что имею право вам об этом рассказывать, – нерешительно сказал как-то другой.
Какими бы ни были истинные ингредиенты, консультант пищевой отрасли, судя по всему, прекрасно понимал, почему некоторые блюда уплетаются с такой легкостью.
По поводу куриных крылышек без костей по-шанхайски он сказал: «Мясо снимают с кости подобно скорлупе с ореха». После такой обработки жевать нужно гораздо меньше, и блюдо съедается в два счета.