- Послезавтра Новый год, как насчет салюта? - разрядил обстановку Павел Сергеевич. Загомонили - это было действительно жизненно и интересно. Я налегал на горячее - не знаю, каким машинистом трамвая была Альфия раньше, но заворачивать манты она умела душевно.
Я уже собирался на пост, когда меня выловил капитан.
-Вадим, пойдем посидим в штабе, есть разговор.
- Знаешь ,начфин, - задумчиво изрек подполковник,- пожалуй мы присоединимся к вашей колонии даже без всяких условий. Если хоть часть сказанного тобой верно, то тем более. Из Москвы и Питера на юг по «Дону-4» хлынет орда и, боюсь, не с самыми мирными намерениями. Понятно, что друг дружку они крепко проредят, но под раздачу попадут и все прочие ,а поодиночке у нас шансов не будет. Надо срочно заканчивать здесь дела, оставив блокпосты и идти к вам. Нужно связаться с майором, времени больше нет. Минимум через неделю мороз погонит людей к теплу .
Хочу сделать тебе подарок. Тут Маша соорудила под твой размер парадную форму, даже шинелку презентуем. Честно говоря, пострелять всегда есть кому, а вот так, за пять минут повернуть людям головы в нужном направлении, тут иное нужно. Я поговорю с Чернышовым - быть тебе замполитом, название потом придумаем, но по существу комиссар нам нужен. Забирай настройщика - зовут его Генрих и поезжайте. Термоса с горячим не забудьте прихватить, я распорядился. Ступай. Связь по старой схеме.
Мы отъехали к себе. Теперь на территории поста стояли две теплушки, одна основная, вторая для отдыха. В первую смену заступил Миша со стажером Генрихом, который оказался вполне адекватным мужиком, ну немного подвинутым на музыкальной почве, мало ли на чем мы подвинуты. Теперь в камуфляже, в бронике и подшлемнике он выглядел грозным гаишником.
Я подводил итоги трудного и насыщенного дня. Наши еще прощупывали Саранск и продолжение движения сильно зависело от переговоров командиро . Макс сыто щурился на огонек в «буржуйке». Кстати, к какому роду войск меня причислили? Надеюсь, эмблемы без топоров. Две пушки - логично, почти Яшка-артиллерист, у майора такие же.
Интересно, почему среди выживших нет никого из офисного планктона? Или это решили уравновесить москвичами? А военных - уже четверо. Может так и задумано новыми богами. Никак не уснуть. Надо бы что-нибудь лирическое на ночь - где там кожаный дневничок?
Что-то все почеркано. Ага, вот отсюда разборчиво: « Инна все меньше, все дальше. И нет - нет и выскакивает чертик: «Инна, ты просто старая дура». Вот такой я злорадный. Хочется любить. Мои ровесницы - старые кошелки, их просто жаль. Какова цена за свежую розу? Валякушку не надо, извините. А розу вырастить надо или сделать любой цветок розой. И где-то они есть, что-то вырисовывается, но пока очень туманно». 9 мая.
« Снова депрессия. Еще вчера, что казалось пустяками, оборачивается пудовыми веригами. Скучаю по Инне. Ведь плохое забывается быстро, остаются в памяти только счастливые минуты. Сейчас она с сыном уехала к маме. Ведь вцепится в лопату, опять вернется болезнь позвоночника и прочие пакости. Как будто мой ребенок уехал в пионерлагерь, а я за него переживаю. Кафар - тоска. На мое имя пришла посылка. Я думал - от нее. Вдруг она отослала забытые мной вещи. И вдруг там ее письмо - я забыл обо всем. Знаю, знаю - это мои химеры. Придется ждать, когда они вымрут. Очень хочется пожить спокойно, еще лучше - с толковой подругой.
Сидя в машине, проезжая по улицам, я разглядываю женские лица, а где она - моя? А вдруг я ее прогляжу? Просто навязчивая идея - весна что ли?
Дела навалились. Где взять на это силы? 16.05»
Но сегодня я читал страдания немолодого Вертера невнимательно. Внутреннее беспокойство никак не давало расслабиться и заснуть. После памятного разговора с Ильей паранойя не оставляла меня ни на час. Правда, она была несколько иного характера, чем раньше.
Почему я сейчас спокойно общаюсь с людьми, вникаю в их проблемы , если раньше уже через пару минут я готов был бежать от собеседника ? Почему мне удается группировать вокруг себя людей, если раньше я и мог перед кем - то выступить, то это был мой пес?
Почему выпитый по необходимости алкоголь не вызывает не только знакомого чувства злобы, но и практически не действует никак? Почему я стал спать мало и крепко, если раньше звук включившегося холодильника сбрасывал меня с кровати? И вообще от вида компании покойников раньше я бы просто обделался и умер, поскольку всю жизнь был трусоват - одно слово – бухгалтер. Может уже крыша шифером шуршит? Тогда почему оба командира волокут меня в замы по воспитательной работе?
Я плюнул, оделся и вышел на улицу. Макс выкатился за мной тихой тенью. А раньше спал, как бревно! Вот зараза, скоро закон Ома сам придумаю.
Над перекрестком дорог в небо ,перекрещиваясь, упирались столбы яркого света . В нем искрились кристаллы вымораживаемой влаги - мороз перевалил за 25. Я зашел в помещение поста и сказал Генриху:
- Иди поспи, бессонница у меня, старею наверно.
Настройщик торопливо исчез за дверью. Стояла глухая полночь. Я вспомнил вечерний разговор с Корзухиным.
- Татьяна оклемалась, уже разговаривает, докторица чем-то бронебойным ее напичкала. Твой подполковник что-то засуетился, срочно отзывает ее назад, утром встречайте. У нас пока тихо. У деда скоро тоже будет нервный срыв , у нас теперь свой вождь краснокожих.
- А что за ледяные, про которых твердила больная?
- Тут такое дело. Сама Татьяна из Коряжмы, работала там на мясокомбинате «Стрела» и после известных событий тут же покатила в Котлас за помощью. Обнаружив, что и там все накрылось медным тазом, подалась на Вологду, но на повороте, где Нюксеница, увидела, что вдоль дороги стоят замерзшие мертвецы с руками, указывающими на Москву. Шутники сельские объявились, самому захотелось с ними познакомиться. Так вот, с перепугу она рванула назад, поскольку следы большегруза вели тоже на Москву и застряла в Устюге. Там нашла малышку и тряслась от страха до тех пор, пока не поняла, что такими темпами о девочке скоро некому будет позаботиться. Двинула на Шарью и на остатках здоровья дотянула до нас.
- Иван, женись на ней срочно, из нее будет отличная мамка.
- Не сомневаюсь. Беспокоят меня эти провинциальные ковбои, наверняка поехали пограбить столицу, пощупать расслабившихся обывателей за мягкое брюшко.
Легкой зарницей полыхнуло небо, я насторожился и нажал вызов своей команды. Дальний свет высвечивал крыши домов уже в Осиново. Скоро на перекресток выкатился двухсотый «Крузер» в сиянии всех огней и осторожно стал подъезжать к посту, весело помаргивающему разноцветными огнями.
Миша уже держал гостей на прицеле пулемета - рисковать мы не хотели.
Из машины никто не выходил. Я взял в руки микрофон.
- Внимание. Говорит пост Казанской комендатуры. Всем выйти из машины. Оружие оставить на месте. В случае сопротивления стреляем на поражение.
«Крузак» неожиданно дал задний ход и грамотно , почти на месте, развернулся.
Прямо в лоб ему ударил свет двухкиловаттных прожекторов, залив пространство ослепительно белым светом. Конечно свет мешал и нам, но расстреливать никого мы не собирались, все равно пути назад уже не было. Поскольку сил на полноценные сюрпризы у нас не хватило, то обошлись подлостью небольшой - Генрих уже вытянул веревку с «ежом» поперек дороги. В конце концов не Джеймса Бонда мы собрались ловить.
Ослепленный джип, рванув с места, врезался в бок перекошенной фуры, загораживающей половину полосы, заглох и остановился. Генрих подскочил к машине , выдернул водителя на дорогу и неуклюже приладил ему наручники.
- Всем выйти из машины,- проревело над головами. Миша, как и уговаривались, выдал длинную очередь .
Из машины медленно вышли две девушки.
- Больше никого?
- Никого, – ответила маленькая и чернявая и, неожиданно подскочив к водителю, стала бить его по голове предметом, зажатым в кулачке. Опешивший Генрих стоял столбом, пока я не рявкнул:
- Старшина, прекратить!
Реакция второй девушки была тоже неожиданной - она подскочила к Генриху и стала его чмокать со словами : «Наши, наши!», отчего музыкант растерялся вконец. В это время первая умудрилась рассечь водителю ухо. Брызнувшая кровь несколько умерила ее агрессивные порывы, но ожидаемой истерики мы не дождались .Оглядевшись, она попыталась вырвать из кобуры , висящей на ремне водителя, угрожающего вида пистолет, но Генрих обхватил ее руками, приподнял над землей, выжидающе поглядывая в мою сторону. Я погасил мешающую иллюминацию, сам изрядно вибрируя.
В наступившей тишине, нарушаемой лишь дребезжанием генератора, слышался плач второй девушки, первая так и висела в Мишиных объятиях, яростно болтая ногами.
- И откуда такие красивые? - выщел я за ограждение - Капитан Сивуха, командир Восточного блок-поста. Теперь девушки прониклись.
- Я с Сернура, она с Уржума, а этот урод из Советска.
- И как же вы собрались вместе?
- Вот этот козел повытаскивал нас, сказал, что он спасатель из МЧС, а мы дуры, уши развесили. А он решил гарем себе на халяву устроить. Гад! - черненькая пнула водителя в бок, высвободившись из рук опять расслабившегося Генриха.
- Миша, завяжи водителю голову, кровью все уляпаем. Да не морщись, подобные ранения только на вид опасны. Чем она его?
- Флаконом шампуня. Здоровый флакон.
- Лучше на базе ничего не говорить ,засмеют, - выдавил моряк.
- Старшина, грузи народ к себе, пусть подполковник отделяет агнцов от грешников. Девочки, потерпите полчаса, я предупрежу, вас встретят – у нас даже горячий душ есть.
После их отъезда мы присели с Генрихом отдышаться.
- Хреновые мы вояки, Генрих Васильевич. Попадись тут хоть один умелый хлопец, а не это говно и было бы хуже, значительно хуже. Положили бы девок понапрасну.
- Товарищ капитан, каждый должен своим делом заниматься, а тут раз - и бравый солдат Швейк идет на войну.
- Идем ,Швейк, посмотрим, что этот султан с собой возил.
Утром на пост подъехала «буханка» с базы - Альфия привезла завтрак.
- Что же ты покруче джип не реквизировала? - сетовал я.
- Там кнопочки, ручки всякие, а тут все просто.
- Ну да, ну да, - озадаченно бормотал я, вспоминая как управляется трамвай и решил не затрагивать щекотливые темы про коробку-автомат.
- Хороших девок подогнал, толковых, - встретил меня Павел Сергеевич.
- И красивых, - добавил я.
- И красивых, - согласился подпол, не замечая иронии,- посветлее - осеменитель с семсовхоза, а маленькая- учительница начальных классов, усекаешь?
- А осеменитель - мужчина?
- Пока не решил. С одной стороны - насильник и прислонить к стенке - самое разумное, с другой - генофондом жаль разбрасываться, мужик видный. Может, что подскажешь? Судьи - они ведь по аналогиям, то есть по прецеденту судят, а у нас их пока нет.
- Павел Сергеевич, мы у него в машине нашли кроме оружия, понятно, золотишка килограмм сорок , камушки всякие, платины немного, даже серебро есть, правда ювелирное. Драгметаллы предлагаю ученым передать, они из них какие-то сеточки делают , а платина что-то окисляет или наоборот восстанавливает.
- Да этого добра навалом , но сам факт наводит на нехорошие мысли. Тюрьму свою строить, что ли? А кто зеков охранять будет? Людей нет, вообще нет. Вон мой капитан на Ульяновск укатил, а кого я ему смог дать? Пришлось студента направить, не могу же я мастера отдать - единственного человека с правильно привязанными руками.
- Павел Сергеевич, давай не будем торопиться. Впереди много грязной работы и кто-то должен ее делать. Мне кажется убирать трупы - это похуже рудников.
- И то верно . Пусть посидит пока, ну не совсем он человек потерянный, обычный водила , не этот - Хемингуэй. И вообще, ты предложил, ты и перевоспитывай. С Чернышовым мы это обговорили, так что принимай всю политико-воспитательную работу с блок-постом в довесок.
- Есть принять!
- Вот так то. Люминевая – значит люминевая. Да ты садись. Мы с тобой теперь оба замы.
- Неужто добровольно к Чернышову в замы?
- Я что, маленький? У меня узкая специализация, я связист , а подполковник Чернышов -боевой офицер. Прошел и Крым и рым.Честно говоря и мне поспокойнее, ты меня теперь понимаешь. Ваши, то есть уже наши двинули на Пензу, с Саранска вытащили двух человек , больше не успели. Друнич подъехала - это врач наш. Извини, но пришлось ее выдернуть, готовим колонну к маршу, а медицинское и санобеспечение – это свято. Ты ничего не хочешь мне сказать? Что тебя беспокоит, опять этот Глеб?
- Какой Глеб?
- Да арестанта так зовут.
- Не в нем дело. Вот скажи Павел Сергеевич, когда водку пьешь, какие ощущения?
- Ну ты даешь, Вадим, какие от нее могут быть особые ощущения? Ну, ты шутни.. Постой, постой, а ведь не забирает, как раньше. То-то я думаю, что-то неладно, заболел, что ли, даже ограничиваться стал с опаски.
- Похоже, это только цветочки. Я тут перетер с нашим сумасшедшим профессором, ну биологом и он утверждает, что подопытные собаки, уже где-то насобирал, ведут совершенно несвойственный образ жизни, особенно в стае. А я думал, что мой неприручаемый хорек особый.
- Какой хорек?
- Нашел я в Ухте хонорика, малыша еще. Так вот, по науке они плохо приручаются, а этот у меня как цепной пес и детей любит до безобразия.
- Да, дела. Делай выводы, замполит, в конце концов социальные процессы теперь - твоя епархия.
- Тебе дай волю, Павел Сергеевич, и функции походного попа на меня нагрузите.
- А что плохого в полковых попах? Народ служивый. Ты , Вадим, случайно не крещеный? А то наших православных взбодрил бы, мол Господь дал вам новые возможности , надо бы не подвести отца небесного, а?
- А мусульмане? Тут Казань, - ехидно спросил я, а вдруг служака не шутит.
- Пару сур из Корана не сможешь заучить ? - расхохотался подполковник и у меня отлегло. А что? Прикажет и будешь Будду изображать в натуральную величину, с вояками шутки плохи.- Ты это вот что, про мутации всякие помалкивай. И так народ после вчерашнего опупевши. Богу богово, а слесарю - слесарево .
Что мне нравится у военных, так это отсутствие болтовни о толерантности, правах пидаров , приоритетах прав и прочего тумана, делающего из крепкого государства вялого импотента, - думал я, спускаясь от командира и прижимая к себе подаренные уставы воинской службы. Нужно было встретиться с доктором. Интересно, почему шеф имеет претензии к Хэмингуэю?
- Злата, Злата Друнич, - отрекомендовалась врач. - Я слышала, вы произвели ажиотаж своим выступлением ,это правда?
- Злата, давайте об ажиотаже в следующий раз, - срулил я от темы, - как наша больная в Игнатьево?
- В нормальных условиях ее нужно госпитализировать, очень запущена. Удивляюсь, как она могла в таком состоянии вести машину. Я назначила ей довольно сильнодействующие лекарства - есть улучшение. Думаю, что хороший уход, доброжелательная обстановка , опять же ответственность за малышку помогут ей окрепнуть. И, товарищ капитан кажется – плохо с этими звездочками, вы не могли бы мне рассказать об опыте следования в колонне, как детей рассадить, как отвлечь, какие характерные травмы при ремонтах техники?
Я зауважал врачиху за настырность - все бы так, а то все по привычке на авось пытаемся делать. Все же пришлось намекнуть Злате, что в обмене веществ людей происходят неизвестные изменения, чтобы она не лезла лишний раз с лекарствами, особенно с антибиотиками. Единственно пришлось пообещать ей отдельную беседу с нашим доцентом.
На первом этаже удалось перехватить вчерашних девчат, отмытых и посвежевших. Увидев меня, они дружно хихикнули.
- Никакой субординации, - по военному подумал я, а вслух спросил.
- Кто тут у нас спец по сельскому хозяйству?
- Я,- ответила та, что повыше, - боец Пакшина Дарья, - и снова хихикнула.