– Конечно нет, Великий, – произнес он, выбрав верность. – Я никогда не усомнился бы в Длани Всевышнего.
Аль-Йад уже собирался ответить, когда в зал ворвался человек по имени Тарик Бахар, едва не врезавшись в стоящий у входа мраморный постамент, на котором красовалась клетка с птичкой. Бахар был главой армии и разведки Аль-Йада. Этот человек набрал целый легион наемников и истинно верующих по всему миру, убедив их служить Великому.
Аль-Йад был рад его видеть. В отличие от Ахмада, простой функциональной единицы, неотличимой от тысяч других, Тарик Бахар обладал многими полезными и уникальными навыками.
– Тысяча извинений, Аль-Йад, – промолвил Бахар. – Я не знал, что ты занят. Я вернусь позже.
– Говори, – потребовал Аль-Йад.
Тарик Бахар многозначительно взглянул на Ахмада.
– Это замечательные, но в высшей степени тайные сведения, Великий. Быть может, нам будет лучше обсудить их наедине?
Аль-Йад бросил на него свирепый взгляд и прошипел:
– Я сказал – говори. Повторять дважды я не буду.
– Мы вычислили, где находится Шайтан, – без колебаний доложил Бахар. – И у нас есть след, ведущий к нему. – Он начал объяснять подробности, включая свои соображения о том, как им следует действовать дальше. – Прошу дозволения последовать за ним лично, – завершил он. – Немедленно.
Аль-Йад был доволен этой новостью. Это все еще не могло окончательно решить его проблему, однако обнаружение его главного врага было, по крайней мере, шагом в нужном направлении.
При других обстоятельствах тот факт, что настроение у него улучшилось, мог бы спасти жизнь его помощнику. Однако Ахмад слышал то, чего не должен был слышать. Аль-Йад вздохнул. По крайней мере, этот человек войдет в посмертие, зная, что служил Длани Всевышнего в полную меру своих способностей. Как пример для других. Разве может человек принести жертву больше этой?
Аль-Йад сделал жест в сторону Тарика Бахара и сказал:
– Разрешение даровано. Я знаю, что тебе не терпится приступить к делу скорее – и мне тоже. Но задержись еще на несколько мгновений.
Аль-Йад повернулся к своему помощнику.
– Ахмад, я огорчен твоим неверием, – без околичностей произнес он. – Но ты еще можешь помочь нашему делу.
– Чем угодно! – взмолился Ахмад.
Аль-Йад кивнул. Раздался звук, словно по залу прокатилась короткая ударная волна, и глаза Ахмада выкатились из орбит. Он схватился за грудь и рухнул на мраморный пол. Бахар был явно испуган случившимся, но сумел сохранить бесстрастное лицо.
– Я разорвал на части его сердце, – поведал Аль-Йад главе своей армии и разведки. – Он усомнился в моей правоте. Он гадал о том, почему мы еще не нанесли удар по неверным.
Хотя на самом деле это не было правдой, но такое краткое изложение лучше послужит его целям.
– Как ты знаешь, Ахмад был моим доверенным помощником. Но я требую полной, нерассуждающей верности, – объяснил Аль-Йад. – Так что, прежде чем отбыть, удостоверься, что мои последователи в точности узнаˆют о том, что случилось здесь. Нужно заставить их в полной мере постичь, какова цена неверия.
– Как прикажешь, о Великий, – отозвался Тарик Бахар.
Аль-Йад с отвращением указал на тело Ахмада, лежащее на полу.
– И пусть кто-нибудь приберет этот беспорядок, – бесстрастным тоном добавил он.
8
«Значит, Тео Грант на самом деле Бреннан Крафт», – думала Алисса. Однако от этого знания не было ни малейшего прока. Это имя ей ничего не говорило.
В голове у нее метались десятки вопросов. Она поднялась из-за стола совещаний и достала из маленького холодильника, стоящего в углу, бутылку воды, даже не предложив майору Еловицу поделиться.
Алисса снова села на стул напротив майора и устремила на него обвиняющий взор.
– Значит, когда я была с этим Крафтом, – произнесла она наконец, – вы подслушивали? Вы слышали весь наш разговор?
Еловиц покачал головой.
– Я бы с радостью сделал это, – без обиняков ответил он. – Но у нас было недостаточно времени. Я не был в курсе вашего… свидания до предшествовавшего ему утра.
– И все равно у вас была масса времени, чтобы поговорить со мной, – отрезала Алисса. – Вы знали, какую игру ведет этот мерзавец, и не предупредили меня?
– Я не мог. Я не хотел рисковать тем, что вы случайно можете насторожить его. Бреннан Крафт слишком ценен. Но могу вас заверить, что никакая опасность вам не грозила. К тому моменту, когда Крафт заехал за вами, ударный отряд еще не был готов, однако мы были уверены, что он не попытается ничего сделать – по крайней мере, до тех пор, пока не отвезет вас обратно домой.
Алисса сорвала крышку с бутылки и сердито отхлебнула воды. Они были уверены! Как это успокаивает!
– И вы проделали отличную работу, отвлекая его, пока мы готовились, – добавил майор.
«Ну да, – сухо подумала она, – я его отвлекала. В этом и заключалась моя цель. Все для родной страны, пусть даже я сама не в курсе того, что делаю».
Ей не грозила никакая опасность? Это было самое нелепое утверждение, какое она когда-либо слышала. По словам майора, Крафту тоже ничего не грозило – пока не разверзся ад. И то, что Алисса кое-как сумела спастись от смерти под градом пуль, летящих в ее сторону, едва ли можно было расценивать как полное отсутствие опасности.
В течение нескольких долгих секунд она смотрела на Еловица, но потом решила не развивать конфликт дальше.
– Расскажите мне о Бреннане Крафте.
– Детство у него было самым обычным. Его отец умер, когда Бреннану было четырнадцать лет, после этого его растила мать. Он был хорошим мальчиком. Талантливым. Одним из четырех подростков из Айовы, набравших высший балл на вступительных экзаменах в тот год, когда он проходил эти экзамены. Насколько нам известно, он был хорошо социализирован, у него никогда не было проблем с законом. – Майор помолчал. – Он любил физику и другие естественные науки и еще в школе преуспевал по этим дисциплинам. А еще у него был талант в программировании. Просто Моцарт компьютерных языков. Он мог бы поступить в Гарвард или Массачусетский технологический. Догадайтесь, куда он пошел?
Алисса покачала головой:
– Понятия не имею.
– В теологическую семинарию. Чтобы стать католическим священником.
Это изумило женщину.
– Вы не шутите?
– Не шучу. Но именно тогда он начал доставлять неприятности. Насколько мы можем воссоздать ситуацию, он пошел в семинарию потому, что был воспитан ревностной католичкой, и его мать всегда мечтала о том, что ее сын станет священником. Судя по всему, он тоже был глубоко верующим человеком. Так что, дав слово у смертного ложа матери, что пойдет в духовенство, он намеревался сдержать это обещание, хотя мы полагаем, что у него были некоторые колебания.
– Пока что то, что вы описываете, не очень похоже на портрет Главного Злодея Америки.
– Почти сразу же он начал восставать против правил. Он писал письма, предлагая церкви пересмотреть правило «никакого секса, никакого брака» в отношении священников.
– Может быть, у него в тот момент завязался роман? – предположила Алисса.
– Мы так не думаем. Однако нам известно, что он обладал блестящим умом и быстро постиг все аспекты науки о человеческой сексуальности. Он утверждал, будто эта наука доказывает критическую важность физических отношений для установления здорового баланса биохимии в мозгу. Дети, которым не хватает объятий, вырастают жестоко травмированными психологически. Не только секс, но и любые прикосновения высвобождают в организме уйму химических веществ, оказывающих самое различное воздействие на мозг. Я читал его письма, но не помню точно те химические и нейрологические термины, которые он приводил. – Майор приподнял брови. – Однако полагаю, что вам эти данные тоже знакомы.
– Да. И я согласна с ним. Ходит шутка, что отсутствие секса делает людей более раздражительными, мешает мыслить ясно, приводит к разного рода конфликтам. Так вот, это отнюдь не шутка. Секс – критически важная потребность, и с моей точки зрения, его вклад в физическое и психическое здоровье человека нельзя недооценивать.
Майор Еловиц улыбнулся и заметил:
– У вас с Бреннаном Крафтом действительно много общего.
– Нет! – сердито рявкнула Алисса. – Он просто старался заполнить свой профиль на сайте онлайн-знакомств так, чтобы это максимально совпадало с моими интересами. Это совпадение было слишком полным, чтобы быть настоящим.
– Как ни странно, – возразил майор, склонив голову набок, – оно действительно было настоящим. Крафт ввел вас в заблуждение относительно своих намерений, но насколько я могу судить, говорил правду о своих интересах и о том, какой тип личности предпочитает в общении. Может быть, он и использовал вас, но вы с ним действительно в высшей степени совместимы. По крайней мере, на бумаге.
Алисса нахмурилась, не уверенная, обрадовала ее эта информация или огорчила.
– Что касается отмены целибата, – продолжил Еловиц, откидываясь на черную сетчатую спинку своего офисного стула, – Крафт также приводил исчерпывающие аргументы в пользу того, что существующая политика церкви в этом отношении может иметь побочный эффект – привлечение тех, кто борется со своей сексуальностью.
– В каком смысле?
– Он утверждал, что молодые люди, верующие и чистые душой, как он сам, однако наделенные здоровым сексуальным аппетитом и желанием когда-нибудь создать семью, с меньшей вероятностью пойдут в семинарию, пока над священством тяготеет правило целибатного поведения. Для многих это слишком тяжелая жертва. Но представьте себе молодого мужчину, питающего нездоровый интерес к детям и старающегося подавить этот интерес. Этот мужчина может воспринять обет целомудрия как инструмент, способный помочь ему в борьбе с его внутренними демонами. Однако это не всегда приводит к успеху.
– Понимаю, – произнесла Алисса. Это был интересный тезис. Даже если это было верно всего для одного процента священников за все времена со дня основания католической церкви, предложенные Крафтом изменения должны были обогатить подобного рода учреждение. А отрицающие свою сексуальность члены общества таким путем могли достигнуть значительных улучшений в физическом и психическом здоровье, и это, вероятно, привело бы к ряду далеко идущих последствий.
– На самом деле, я не могу отрицать правильность его аргументации, – добавил Еловиц. – Крафт – блестящий писатель и логик и может быть весьма убедителен.
– Церковь восприняла его всерьез?
– Не особо. В итоге, разочарованный тем, что ему даже не назначили слушания, которые могли бы породить дальнейшие дебаты внутри церкви, он ушел, пробыв священником всего восемнадцать месяцев.
Еловиц подошел к холодильнику и тоже добыл себе бутылку воды.
– Однако девственность он потерял только через месяц после того, как оставил церковь, – сказал он, закрывая дверцу холодильника. – Надо отдать ему должное – он мог не соглашаться с целибатом, но, судя по всему, соблюдал его.
– А откуда вам известно, когда он потерял девственность? – спросила Алисса.
– Он писал об этом. Пытался продолжить спор в личном блоге, но это тоже ни к чему не привело.
– Хотела бы я почитать этот блог, – заметила Алисса, улыбнувшись в первый раз с момента атаки на ее дом. Отвратительное настроение наконец-то начало отступать. От природы она была достаточно жизнерадостной, не обделенной чувством юмора и злиться могла лишь ограниченное время.
– Я пришлю вам ссылку по электронной почте, – пообещал майор. – Но Крафт описывал свой первый сексуальный опыт как нечто совершенно головокружительное. Потрясающее. Жизнеутверждающее.
Алисса не могла не задуматься о том, каким это великолепное соитие было с точки зрения участвовавшей в нем женщины, которую Крафт наверняка сделал центром своей вселенной после того, как настолько долго отказывался от своей природы. Конечно, для женщины это могло быть ужасно, но Алисса подозревала, что скорее оно было забавно.
– В то же время он начал посещать курсы, посвященные квантовой физике, – продолжил майор, возвращаясь на свое место. – Ученая степень его не волновала, он просто любой ценой хотел стать специалистом – мирового класса, если уж на то пошло.
– Я полагаю, квантовая механика – действительно наш общий интерес, – отметила Алисса. – Хотя он делал вид, что знает ее только на любительском уровне, как и я.
Еловиц почесал в затылке.
– Так что же именно это за наука? – спросил он. – Крафт отлично знаком с вопросом, поэтому мне нужно знать хотя бы основы этого.
– Основы – это практически все, что я могу вам поведать, – отозвалась Алисса, – даже после прочтения нескольких книг по этому предмету. – Она помолчала, чтобы собраться с мыслями. – Во-первых, вам следует знать, что это самая успешная теория в истории науки. Предположения, высказанные в этой области, сбываются раз за разом с пугающей точностью. И примерно тридцать процентов нашей экономики основывается на наших знаниях в этой области. Компьютеры, сотовые телефоны, МРТ, лазеры, да масса всего.
Еловиц откинулся на спинку стула с задумчивым выражением на лице.
– Теория относительности работает в мире крупных объектов. Она имеет дело с гравитацией, массой и скоростью. Квантовая механика действует в случае очень мелких объектов. Элементарных частиц – например, электронов. То и другое рисует нам картину Вселенной, кажущуюся нелепой. Более безумную, чем можно вычитать в любом фантастическом романе.
– Например? – поинтересовался Еловиц.
– Теория относительности утверждает, что, по мере того как объект набирает скорость, время для него движется все медленнее и медленнее. При достижении скорости света время полностью останавливается.
– Вы правы. Это звучит как выдумка безумца.
– Это подтверждено и уже не подлежит сомнению. Для наших GPS-спутников на орбите время движется с другой скоростью, чем для нас здесь, внизу. Уравнения Эйнштейна для этого расхождения оказались совершенно верны. Именно так устроена Вселенная. Это звучит, с нашей точки зрения, парадоксально, потому что для того, чтобы заметить этот эффект, нам нужно перемещаться в миллионы раз быстрее, чем мы это делаем сейчас. – Она снова ненадолго умолкла. – Что касается квантовых эффектов, они в основном действуют на субатомном уровне. Другой мир, который люди не могут ни увидеть, ни ощутить.
Она задумчиво склонила голову.
– Это как если бы рыба-профессор учила других рыб – ну, понимаете, в рыбьем университете, – добавила она, усмехаясь собственной шутке, – теории воздуха. Рыба-преподаватель может доказывать все, что угодно, но какой бы умной рыба ни была, эта концепция всегда будет парадоксальной для существа, которое живет в воде и не знает другой среды обитания.
– Хорошая аналогия, – согласился Еловиц.
Алисса сделала глубокий вдох. Квантовую теорию было почти невозможно в должной мере разъяснить за столь короткое время. Эта теория казалась бессмыслицей. Она была безумной настолько, что в сравнении с ней теория относительности выглядела разумной.
Она начала с описания эксперимента, который все считали самым важным из когда-либо проведенных опытов: эксперимент на двух щелях.
Прорежьте в металлической пластинке две щели, расположенные рядом, и поместите позади пластинки экран. Теперь пропустите через щели поток фотонов и наблюдайте световой узор, который они образуют на экране.
Если фотоны ведут себя как частицы, вы можете ожидать увидеть на экране две линии, расположенные точно напротив щелей. Если фотоны ведут себя как волны, пики и спады этих волн, проходящих через две щели, будут накладываться друг на друга и создавать узор, похожий на штрихкод. Это был очень простой эксперимент, и ожидалось, что он даст очень простой результат.
Но нет: результат оказался невозможным.
Если проделать эксперимент с потоком частиц, вы получите волновой рисунок – «штрихкод». Довольно просто. Но если пропускать электроны – или, если уж на то пошло, любые другие частицы – по одному, вы все равно получите волновой рисунок.
Это было попросту невозможно. Как могли фотоны интерферировать друг с другом, если они проходили через щель поодиночке? Один фотон или электрон не может разделиться, пройти через обе щели разом, как волна, и интерферировать сам с собой. И все же он это делал.