Пролог
По одной из улиц Нар-Шаддаа шли мужчина и ребенок.
Казалось бы, и что тут такого? Ребенок был похож на мужчину, и было понятно, что это его сын. Вот только никто не мог точно разобрать, к какой расе относилась эта пара. А уж на Нар-Шаддаа имели возможность видеть чуть ли не все расы Галактики.
Худоба и изящество, а также несколько заостренные уши наводили на мысль об арканианцах, но это предположение угасало, едва появившись. И для этого не надо было пересчитывать пальцы, достаточно было взглянуть на иссиня-черные шевелюры и на лица, разительно отличающиеся от арканианцев и их полукровок. Если белобрысые расисты за века игр с геномом смогли добиться мягких, несколько кукольных черт лица, то у этих прохожих лица были с резкими чертами. Красивые, но той естественной красотой хищников, которая никогда не просматривалась в арканианцах.
Тем временем навстречу этой паре из переулка вывалилась компания личностей, внешний вид которых прямо кричал о принадлежности данных особей к уличным бандитам.
— Слышь ты, как тебя там, Шамо, что ли… — главарь этой кучки сброда сплюнул. — Тебе что, в прошлый раз не объяснили, как плохо бывает тем, кто не расплачивается с долгами?
— Это когда и кому я задолжал? — равнодушно спросил мужчина, обращая на гопников не больше внимания, чем на мусор.
— Деловым людям. Тебе разве не говорили, что перехватывать перед носом сговоренный корабль — нехорошо?
— И вы хотите сказать, что продажа отличного новенького фрахтовика даже ниже, чем за полцены, — это справедливая сделка? А свеженанесенные побои — это предоплата? — ехидно усмехнулся мужчина. — То-то хозяин фрахтовика, услышав мое предложение, не думал и пяти секунд, получив возможность выручить нормальные деньги за корабль.
— И при этом не уплатив нам должок… — ощерился главарь.
— Так вот на что вы раскручивали простака, — мужчина принял свободную, обманчиво-расслабленную позу, отодвигая сына за спину. — А он отчалил. И скорее всего — на корабле хаттов, помахав вам на прощание. Что поделать, придется вам и дальше возить спайс на дырявых ведрах, по ошибке принимаемых за корабли.
— Он улетел, а ты остался… — банда начала медленно рассыпаться полукругом, охватывая своих жертв, а стоящий впереди главарь отвел полы куртки, демонстрируя рукоятки бластера и виброножа. — И платить придется тебе. Но мы добрые: помимо корабля, отдашь немного деньжат, и на этом твой косяк замнем. А вот про твое будущее поговорим уже потом и не здесь.
— И как вы меня заставите? — бесстрастно спросил мужчина.
— А мы и заставлять не будем — ты сам отдашь, — глумливо ухмыльнулся вожак.
Внезапно появившийся откуда-то сзади иктотчи сграбастал ребенка и отскочил в сторону. Остановившись, он поудобнее перехватил мальчика, и тот не упустил момента — выхватив крошечный, под детскую ладонь, причудливо изогнутый кинжал, он вонзил его в руку своего пленителя. Вот только клинок был маленьким, и ранение только больше разозлило иктотчи, отчего тот с ругательством отбросил ребенка. Маленькое тело, пролетев несколько метров, впечаталось спиной в стену, попав затылком в соединительную коробку энергокабелей. Старый дешевый пластик не выдержал, и голова мальчишки коснулась оголенных контактов. Сверкнула вспышка дуги, легкое тело отбросило от стены, но глубокие, почти до кости, ожоги и поза ясно свидетельствовали о смерти.
Главарь перевел взгляд на отца ребенка, и слова застряли у него в горле, а по спине словно сыпанули ледяной крошкой — на него смотрела его смерть. В следующий миг все утонуло в вспышке боли. Следующие несколько мгновений превратились в бойню, в которой банду просто рвали на части.
За это время опешивший иктотчи смог нащупать рукоятку бластера и вытащить оружие. Вскинув бластер, он готов был выстрелить в спину мужчине, когда замеченное краем глаза шевеление тела ребенка заставило его повернуть голову в ту сторону. Глаза бандита расширились в изумлении, но это все, что он успел сделать — в следующее мгновение его просто смело, впечатав в стену.
Дорезая одного из оставшихся противников, мужчина обернулся и едва не выронил свой клинок — его сын сидел, опираясь на руку, а другая была поднята, будто он кого-то отталкивал, и направлена к отброшенному неизвестной силой иктотчи.
Забрав бластер главаря, мужчина практически мгновенно добил остававшихся в живых и бросился к сыну. Подхватив снова потерявшего сознание ребенка на руки, он быстро покинул место схватки.
Глава 1
Все случилось до омерзения банально: меня пристрелили в обычной уличной потасовке. Которая и началась-то так же банально — вступился за девушку.
Впрочем, обо всем по порядку. В тот вечер я решил по-быстрому сгонять в ближний магазинчик за маслом — не уследил, закончилось.
И по пути в магазин краем глаза я засек нездоровую возню в темном пятачке за одним из домов. Я бы и прошел мимо, по хорошо усвоенному нынешнему поганому правилу «Тебя не трогают — иди мимо». Вот только приглушенный возглас с характерным акцентом сразу привел в боевую готовность.
Тихо подойдя, я увидел традиционную картину: «Гости с солнечного Кавказа изволят знакомиться с местными девушками».
Тут стоит пояснить, что мои убеждения вполне соответствуют известному приколу: «Я ненавижу две вещи — расизм и негров», — только нужно заменить негров на кавказцев. Нет, я не нацист и вообще отношусь к этой гнили отрицательно, вот только горцы не устают обеспечивать других негативным опытом и впечатлениями о себе.
И ведь не такие уж они и врожденные твари, а поодиночке и вовсе — вполне вменяемые люди, надежные и пашущие как черти, в основной своей массе. Но стоит горцам оказаться хотя бы вдвоем — тут начинаются национальные мутки и загоны. А если их трое или, того хуже, есть землячество, то все — начинается кидалово, всякая хрень с навязыванием своих горских правил поведения и жизни, конфликты с местными. И ведь понимают только тупую равнодушную силу с жестокостью.
А доблестные органы этого как раз и не дают применить. И черт бы с ними, если бы они и сами эту самую силу применяли, так ведь нет. Вот и борзеют орлы комнатные. Во времена Союза карательная машина государства применяла свою силу ко всем без разбору, тогда и горцы вели себя нормально.
Но это все лирика, а возвращаясь к той стычке, то горцев было трое. Ну и одна девчонка, которой один из несвятой троицы затыкал рот, одновременно держа руки. Девчонка попалась боевая, отбивалась ногами, одному, видать, удачно попала, похоже, его возглас я и слышал.
— Так, орлы, дискотека закончена, пора по домам, — я вышел из-за кустов.
Конечно, можно было напасть без лишних слов, и хотя бы одного я бы успел вырубит наглухо, но… Мне уже не восемнадцать, когда я был резким, как понос, и заводился с полуслова, когда раздавая, а когда и принимая полноценные звездюлины. Хотя прошло не так уж и много лет, а наставники и кой-какой жизненный опыт смогли вдолбить в мозги простую истину, что самый лучший бой — тот, который не случился. Именно поэтому я надумал попробовать решить дело миром, все же этим орлам лишняя огласка и свидетели не нужны, а ситуация еще не дошла до той точки, когда свидетелей стараются убить.
Один из кавказцев повернулся ко мне:
— Слющай, Ваня, иды отсюда, да? Пока мы тибе не показали, как урусы должны с вайнахами гаварить, — и ножиком-выкидухой, извлеченным из кармана поигрывает, сука горская.
Вы попали, гниды чеченские, вас я вообще за людей не считаю и сдерживаться теперь не буду. Есть у меня несколько знакомых, повоевавших у вас, рассказывали, многое. Жаль только, нунчаки дома оставил, слишком легко ими убить, с собой только пружинная дубинка-телескоп. Такой дубинкой, составленной из входящих друг в друга конических пружин, с большим грушевидным пластиковым наконечником, не то что убить, но и покалечить даже специально не так уж просто.
Спросите, почему резиноплюя с собой нет? Так это не оружие, а настоящий генератор случайного гемора на свою же задницу. Мало того, что никогда не знаешь, остановит или нет, так еще и по нынешним временам: лапнешь ты гондомет, а оппонент нормальный боевой достанет. И что дальше? Нее, простые палки надежней, особенно если ты ими пользоваться умеешь чуть лучше, чем никак. Не надо нос задирать, пользуйся опытом предков, а наши далекие предки-обезьяны взяли палки для стучания по головам ближнего своего если не одновременно с камнем, то уж точно сразу после камней. А я палками и прочим подобным инвентарем пользоваться умею хорошо, чуть больше десяти лет этому учусь.
Но это все лирика, а сейчас нужно расслабить чехов, тем более миром, при всем желании, разойтись не получится. Поэтому, выставив руки перед собой, я постарался воспроизвести запинающийся голос перепуганного человека.
— В-вы ч-чего, ребята? К-как же так можно? — да, контраст с моей первой репликой огромный, и кто-нибудь умный сразу бы насторожился.
Но эти щенки, видать, недавно приехавшие из аулов, во-первых, тупые, во-вторых, гонора дофига, в-третьих, наслушались от своих родственничков, «какие урусы трусливые собаки». Для таких сойдет.
Действительно, плюнув в мою сторону, придурок вернулся к гораздо более интересной забаве. Это он зря — пока я разыгрывал терпилу, успел чуть сместиться вбок, и теперь он оказался для меня на одной линии с девушкой и своим третьим подельником. Толчок, приземление и толчок второй ногой — и вот гордый вайнах с перепуганным клекотом летит на девчонку и третьего птица горного. А как тут не полететь, когда тебя от всей души с ноги в крестец приласкал кабан весом чуть больше за сто?
Второй отскочил, разворачиваясь ко мне, и полез в карман. Но я уже успел разложить дубинку махом вниз и тут же, подскочив к нему, пуганул широким ударом снизу вверх. Чечен отшатнулся и, выдавая немалый опыт драк, прикрылся рукой от удара сверху в голову. Вот только ему это не помогло — дубинка-то пружинная, поэтому, с легкостью обогнув руку, наконечник со смачным стуком ударил по голове. От такого удара горец поплыл и опустил руку. Пройти мимо такого приглашения я не смог, и, описав короткую петлю, наконечник с ласкающим ухо хрустом ломающейся кости влепился сбоку в челюсть.
Все, этот уже не то что не боец, а ближайшие полчаса — и вовсе тело в отключке. Пора заняться оставшейся парочкой. Тем более что державший девушку уже откатился в сторону и вставал. А вот тому, кого я приголубил с ноги, стоило, наверное, посочувствовать — девушка оказалась боевой и терзала его аки рысь, активно пользуясь ногтями.
Между тем третий горец встал и полез во внутренний карман, а это уже серьезно, ведь что у нас нынче частенько носят за пазухой? Догадаться нетрудно, а сейчас нужна тишина. Короткий взгляд на воющую бешенной кошкой девчонку и вопящего горца — хотя бы относительная тишина. На такие вопли ментов то ли вызовут, то ли нет, а вот на выстрелы…
Поэтому я рванул к чечену, тот задергался активнее, но, видать, что-то зацепилось за подкладку, а тот, на адреналине, не мог этого понять и продолжал тупо рвать ствол из кармана или кобуры. Уже когда я почти подскочил к нему, с треском рвущейся ткани он сумел вытащить свою пушку. Ею оказалась ракетница, причем из старых — хороший будет трофей.
Резко присаживаюсь на левую ногу, смещаясь вниз-в сторону, причем с точки зрения горца — в самую неудобную, правую сторону. Рука с дубинкой взметнулась в совершенно естественном движении для удержания равновесия, заодно нанося удар по кисти чечена. Хорошо пришло, ракетница черной рыбкой улетела в сторону. Тут же взлетаю на ноги, входя в клинч с горцем и нанося ему удар коленом по самому сокровенному, после чего лбом расквашиваю ему нос. Завершающей точкой становится удар локтем в челюсть снизу-сбоку, отчего противник кучей тряпок тихо складывается у ног. Вроде как даже что-то хрустнуло, какая жалость… Что так мало, хе-хе.
За спиной вскрикнула девчонка, оглядываюсь и вижу, что первый урод все-таки смог отбросить ее от себя и теперь на четвереньках ломится к ракетнице. И не надо ха-ха — на короткой дистанции ракетница, особенно с армейскими сигнальными патронами, где звездки* весьма увесистые или вовсе утяжелены металлической основой, это страшное оружие. Полбашки сносит как нечего делать, да и попадание горящей звездки в мясо дает такой эффект, что действие обреза начинает казаться гимном гуманизма, потому как эта ж дрянь не гаснет, пока не выгорит, а пиротехнические смеси с металлами дают температуры под три тысячи градусов. В общем, нельзя позволить горцу добраться до ракетницы.
Вот только эта горная козлина умудряется на четвереньках развить неслабую скорость и ракетницы успевает достичь первым. Схватил ее так, что не смог затормозить и перекувырнулся, но этот кувырок развернул его лицом ко мне. Что-то заверещав на своем наречии, чечен двумя руками вскинул ракетницу, одновременно взводя курок.
Среагировал я вовремя, распластываясь в низком прыжке влево. Вот только когда я уже отрывался от земли, в голове вспышкой пронеслось воспоминание, как эта тварь поигрывала ножом в ЛЕВОЙ руке! Я ж ему под руку подлез по идиотизму и недостатку внимательности! Я лишь успел взвыть «Суукаа!» и увидеть вспышку в кажущемся равным по калибру «Доре»** дуле ракетнице — и все. Совсем все.
Таки одна пегобородая тварь из детской книжки была права: «Смерть — это только начало нового приключения». Правда, началось это приключение не очень — вокруг тьма, не темнота, а именно Тьма. В принципе, ничего страшного, вот только доставшиеся от наших обезьяньих предков древние инстинкты сразу начинают бить тревогу — не видно ж нифига, вдруг кто подкрадется и за задницу цапнет?
Но тьма вокруг оставалась тихой и непроницаемой, убаюкивающей и медленно гасящей сознание. Благо я вовремя это заметил и начал барахтаться, сразу вспомнив старую сказку про лягушек в крынке молока. Вот только бесцельность и неопределенность этого барахтанья сильно давила на мозги, потихоньку подпитывая подленькие мыслишки сдаться.
Логичное и простое, как лом, решение пришло неожиданно: может, попытаться попасть туда, куда интересно? Чем черт не шутит? Надо попробовать. Хотя нет, как говорил один мелкий тролль запредельного левела: «Делай. Или не делай. Но не пробуй!». Так что последуем мудрому совету, представим пункт назначения и начнем барахтаться, авось и попаду куда надо. Все равно терять уже нечего.
Барахтался я долго. Очень долго. Сначала чисто на упрямстве, потом — со все возрастающими злобой и яростью. Под конец я уже был готов рвать что угодно, главное, чтоб это что-то попало под руку.
И тут я наконец добрался куда-то. В глаза ударил свет, я попытался приподнять голову, и затылок тут же отозвался адской болью. Ерунда, если у тебя что-то болит, значит, ты живой. Собрав волю в кулак и зашипев от боли, я все же смог встать на колени, клокотавшая внутри огненной лавой ярость оказала огромную помощь в мобилизации сил.
Огляделся — какой-то мужик режет банду явных гопников. К гопникам чувствуется ненависть, а этот мужик однозначно проходит по категории «свой». Если внутренним ощущениям верить.
И тут какой-то урод с рогами на башке направил в спину «своего» непонятный, но явно стреляющий агрегат. Ярость взвилась просто как цунами, но сил встать, не говоря уже о драке, не было. Поэтому, подчиняясь какому-то смутному наитию, вскинул руку, представляя, как клокочущая внутри ярость огненным потоком сносит урода.
И представьте мое удивление, когда этого рогатого снесло, будто его КамАЗ на скорости боднул, аж стенка, в которую он влетел, загудела. На этот грохот обернулся «свой», после чего подхватил валяющееся стрелядло и скупыми, выверенными выстрелами добил остававшихся в живых, не забыв и про моего крестника. Это он молодец, одобряю.
И вдруг до моего тупящего мозга дошло, что стрелядло пуляло чем угодно, но не привычными мне пулями. Оно стреляло некой непонятной хренью, которую глаз успевал засечь как полосу красного цвета, и при этом издавало звук «пиу-пиу»! От такого наблюдения я малость офигел и, несмотря дикую боль при любом движении головой, осмотрелся еще раз.