- Мне? - изумился Силуянов.
- Ну не мне же! Взламывать сейфы из-за какой-то игрушки! Поистине сегодня все посходили с ума!
И он, выругавшись, вернулся в кабинет. Дверь осталась распахнутой. В кабинете, как и повсюду на этаже, всё было перерыто, дверцы шкафов и сейфов раскрыты, на полу валялись бумаги. Краснолицый гебист стоял у стола и лихорадочно просматривал содержимое папки.
- А что, разве тот человек в очках искал никелированную сову? - осторожно поинтересовался у него Силуянов.
- Он даже взломал из-за неё сейф! Чужой сейф, заметьте!
- И что, нашёл?
Гебист удивлённо взглянул на него.
- Конечно, нет! Нет тут никакой совы! И вороны нет! И воробьёв!... Чёрт-те что творится, честное слово...
- А что он ещё сказал о никелированной сове?
- Да бросьте вы, товарищ, ерундой заниматься. Лучше ноги уносите, пока не поздно.
Отставной майор направился дальше в сильной задумчивости. Он был одним из немногих, кто знал о секретном проекте "Сова".
С тех пор прошло почти восемь лет, но все эти годы мысль о подлодке, ожидающей приказа к ракетной атаке США, и о замаскированном под статуэтку передатчике с ядерной кнопкой, передатчике, который он конструировал и налаживал собственными руками, не давала ему покоя. Его знакомые - из тех, что тоже были причастны проекту, - как-то уж очень быстро умерли, покончили с собой или погибли от несчастного случая ещё в том же восемьдесят третьем году. Тучи сгущались и над головой самого Силуянова. В последние недели андроповского правления он чувствовал за собой слежку. Скорее всего, он должен был последовать в могилу за своими знакомыми, но каким-то образом он выжил в той автомобильной катастрофе, когда у его новенького, только что купленного "Москвича" внезапно отказали тормоза. Он угодил в больницу, а тут умер Андропов, и всё успокоилось. Слежку сняли. Выздоровев, Силуянов, как ни в чём не бывало, вернулся на работу в комитет. О передатчике с ядерной кнопкой и вообще о проекте "Сова" он больше ничего не слышал. И спросить было не у кого. Все, про которых Силуянов точно знал, что они были задействованы в проекте, к этому времени скончались или бесследно пропали, а сделать официальный запрос о них он не рисковал, помня о судьбе ушедших товарищей.
"В стране дважды менялась власть, - носилось в мыслях связиста, шедшего по задымленному коридору с курткой, калькулятором и ботинками. - Менялась власть, менялось руководство КГБ. Вполне возможно, что миссия ядерной подлодки давно отменена... Подлодка отозвана на базу, передатчик ликвидирован... Но может быть и так, что лодка продолжает нести вахту, а передатчик заперт в каком-нибудь сейфе... Тогда он наверняка здесь, в этом здании... Недаром тот тип так усиленно ищет никелированную сову... Всё может быть, решительно всё..."
Ему пришло в голову прямо сейчас разыскать человека в коричневом пиджаке и расспросить о том, что тот знает о сове. Слишком многое с ней было связано в его жизни, чтобы он мог так просто уйти и ничего не узнать, тем более внешность искателя совы он хоть и смутно, но запомнил.
Скорее всего, тот будет искать сову в кабинетах председателя КГБ и его заместителей. Силуянов поспешил туда.
Дверь председательского кабинета была распахнута. В кабинете не было ни охраны, ни секретарей. Вместо них два каких-то комитетчика, негромко переговариваясь, стояли у стола и торопливо просматривали сваленные в груду папки и бумаги. Третий комитетчик, молодой парень, вытаскивал папки из сейфов и переносил на стол. На разные голоса трезвонили телефоны, но трубок никто не брал.
Поглощённые своим занятием, гебисты не обращали на Силуянова внимания. Только когда он начал заглядывать в сейфы, один - пожилой, с наголо стриженой головой и резкими чертами лица, оглянулся на него.
- Вам что здесь надо, товарищ?
- Мне нужен секретарь, - брякнул Антон Борисович первое, что пришло в голову.
- Нету его, не видите?
И лысый снова обратился к папкам.
- Тоже сжигать? - спросил у него напарник, показывая очередную извлечённую из сейфа папку с грифом "Совершенно секретно".
- Сжигать, сжигать, всё сжигать, - ответил тот.
Папка полетела на пол, в общую кучу.
Силуянов заметил, как молодчик, достав из сейфа очередную папку и быстро её пролистав, украдкой вырвал несколько листов и сунул в карман.
Однако ни бумаги, ни эти люди, потрошившие сейфы, Силуянова сейчас не интересовали. Он искал человека в коричневом пиджаке.
- Товарищи, вы не видели тут... - начал он, но лысый раздражённо его перебил:
- Вы, вообще, что здесь делаете? Вы откуда?
- Майор Силуянов, - представился Антон Борисович и показал своё удостоверение, теперь уже недействующее. - Я только хочу узнать, вы не видели никелированную статуэтку совы примерно тридцати сантиметров высотой?
- Ещё один охотник за никелированными совами! - буркнул второй гебист.
- Я знаю, её разыскивает один человек, - продолжал допытываться Силуянов. - Он в очках и в коричневом кожаном пиджаке.
- Зачем вам нужна эта сова? - Лысый, ослабляя галстук под подбородком, словно ему не хватало воздуха, оторвался от бумаг и развернулся к майору всем корпусом. - Кто вас послал за ней?
Силуянов замялся.
- Меня просили её найти, я выполняю приказ, - солгал он. - Так вы видели её?
- Товарищ, у нас нет времени заниматься вашими совами! - багровея от ярости, прорычал лысый. - Попрошу вас покинуть кабинет!
- Вы хотя бы знаете человека, который её искал?
- Нет, не знаем! Не мешайте работать!
За окнами прокатился дружный рёв. Лысый подскочил к окну и матерно выругался. Силуянов тоже подошёл к подоконнику. Зрелище перед ним открылось впечатляющее. Огромная площадь была запружена народом. Луч прожектора скользил по тысячам колеблющихся голов. К памятнику, прорезая человеческое море, медленно приближался кран.
- Садануть бы сейчас из "Града", - процедил лысый. - Одного залпа хватило бы, чтоб разогнать эту свору!
Он вернулся к столу.
Силуянов вышел из председательского кабинета, прошёл коридором и заглянул в кабинет заместителя. Здесь он застал почти ту же картину, с той лишь разницей, что в кабинете заместителя было не трое комитетчиков, а пятеро. Сейфы и шкафы были уже начисто выпотрошены, пол завален бумагами. Комитетчики занимались тем, что пили коньяк и из-за полуопущенных штор смотрели на толпу.
Силуянов, подумав, что на сову, как на предмет неинтересный, они могли не обратить внимания, прошёлся по кабинету, заглядывая во все укромные места.
- Ты что тут рыщешь? - пьяно смеясь, крикнул один из гебистов. - Валюты здесь нет, бриллиантов тоже!
- Я статуэтку ищу, - сказал Силуянов, подобострастно засмеявшись. - Совы. Не видели такую?
- Не видели, - подвыпивший гебист достал из бара в стене ещё одну рюмку, плеснул в неё коньяку и поставил на стол. - Пей.
Хорошей выпивкой, тем более дармовой, Антон Борисович никогда не брезговал. Содержимое рюмки незамедлительно перешло в его желудок.
Толпа за окном снова разразилась криками.
- Сейчас сносить будут, - сказал сидевший на подоконнике долговязый гебист в расстёгнутой рубашке. - Кто бы мог подумать, что доживём до баррикад! Ещё год назад это казалось невозможным!
Силуянов остановился у окна.
- Крючкову надо было застрелиться, как Пуго! - рявкнул седой комитетчик, сидевший за столом перед бутылкой коньяка. - Всё кончено! Допрыгались!
- Ничего, недолго им резвиться, - мрачно ухмыльнулся долговязый. - Через пару недель, максимум - через месяц всё вернется к прежнему, вот увидите.
- Ни хрена, - проворчал седой. - Слишком далеко зашли со своей гласностью... Свободы много дали...
- Поорут и угомонятся, - сказал тот, что угостил Силуянова коньяком. - А куда им деваться? Не вечно же горланить на митингах. Всё устаканится.
- Большая свобода всегда чревата большой кровью, - зловеще заметил пожилой комитетчик в наглухо застёгнутой полувоенной куртке, стоявший у окна рядом с Силуяновым. - Конечно, всё устаканится. Обязательно устаканится. Но перед этим прольётся кровь. Большая кровь. В России так было всегда.
Силуянов смотрел, как какой-то человек, взобравшийся на верхушку памятника, под вопли толпы обвязывает металлическую голову канатом.
- В первую очередь наша кровь прольётся, - сказал седой. - Вот здесь, - он похлопал ладонью по пухлой папке с грифом "Совершенно секретно", - материала хватит, чтоб всех нас десять раз поставить к стенке.
- Ну да, начнут с нас, - согласился пожилой в полувоенной куртке. - Доказательство тому перед нами, - он кивнул на "железного Феликса" с петлёй на шее.
Силуянов от этих слов, сказанных тихим голосом, почувствовал неприятное замирание в груди.
- Слишком много дров наломали за семьдесят три года, - продолжал угрюмо вещать гебист.
- Такую страну просрали! - рявкнул вдруг седой и со всего размаху треснул по столу кулаком.
"Железного Феликса" начали раскачивать. Все, кто находился в кабинете, кроме седого, опрокидывавшего в себя рюмку за рюмкой, прильнули к окнам. Силуянов затаив дыхание смотрел, как монумент наклоняется набок.
В кабинете грохнул выстрел. Все оглянулись. Седой сидел, навалившись грудью на стол. Его рука, медленно сползая, всё ещё сжимала пистолет. Разлитый на столе коньяк смешивался с кровью, вытекавшей изо рта самоубийцы.
В кабинете воцарилось молчание.
- Сергеич поторопился, - пробормотал долговязый чекист.
- Он правильно сделал, - возразил пожилой. - Это лучше, чем скрываться по углам, как крысы.
Силуянов опомнился.
- Так вы не видели сову? Никелированная, вот такой примерно высоты...
- На хрен тебе сова, когда уже сегодня ночью от здания камня на камне не останется! - рявкнул пожилой
- Если она представляет художественную ценность, то надо искать в спецхране, - заметил долговязый. - Я и тому, в рыжем пиджаке, это сказал.
- В рыжем пиджаке? - живо повернулся к нему Силуянов. - Вы не знаете его фамилию?
- Нет.
- Давно он здесь был?
- Только что.
Силуянов, подхватив куртку, калькулятор и ботинки, бросился в коридор. Там не было ни души, но откуда-то всё время доносились возбужденные голоса. И дыму как будто прибавилось.
Добежав до лестницы, Антон Борисович взглянул с высоты на внутренний двор. Костёр во дворе разгорался. В него постоянно подбрасывали новые бумаги. Дым поднимался клубами и проникал во все этажи и коридоры.
Когда Силуянов спускался по задымленной лестнице, в пролёте, буквально в метре от перил, пронеслось что-то тёмное. Снизу донёсся глухой звук удара. Перегнувшись через перила, майор разглядел распластанный на кафельных плитах труп. А посмотрев наверх, заметил двух каких-то людей, спешивших убраться с площадки верхнего этажа.
Не став задумываться о том, было ли это самоубийство или человека сбросили, Силуянов сбежал с лестницы и тёмными коридорами направился к спецхрану.
Там, как и везде, двери были распахнуты и пол засыпан бумаги. В центральном коридоре ползал с зажжённым фонариком какой-то тощий старик. Трясущейся рукой он подбирал с пола бумаги, быстро просматривал их и, морщась, отбрасывал в сторону. Видимо, всё это было не то, что он искал.
За поворотом Силуянову пришлось остановиться перед двумя ожесточённо дравшимися мужчинами. Загородив весь проход, они чуть ли не катались по разбросанным бумагам. Майор обошёл их не без труда. В следующем помещении, сплошь, как в библиотеке, заставленном стеллажами, мелькал свет фонариков. Какие-то люди рылись в папках, которыми были забиты стеллажи.
"Мужчина в очках и в коричневом кожаном пиджаке, - мысленно повторял Силуянов. - Он должен быть здесь... Он выложит мне всё, что ему известно о сове..."
Человека в коричневом пиджаке нигде не было, зато в одном из "библиофилов" он неожиданно узнал шефа внешней разведки генерала Олега Белугина. Тот только что снял с полки шесть увесистых папок, в которых хранились рукописи Ахматовой, изъятые у поэтессы при обысках в тридцатые и сороковые годы. Когда появился Силуянов, он засовывал их в объёмистую сумку, куда уже были запихнуты рукописи Есенина и Пастернака.
Услышав, что рядом кто-то остановился, Белугин оторвался от сумки и посветил фонариком на подошедшего.
- А, Силуянов! - сказал он и снова обратился к сумке. - Тоже интересуетесь?
Отставного майора не удивило, что тот знает его. Белугин, кажется, знал весь КГБ.
- Я, собственно... - начал он, придумывая, что сказать, но Белугин вдруг заорал:
- Тут должны быть булгаковские папки, а их нет! Уже упёрли, сволочи!... Макс, - обернулся он к стриженому субъекту, шедшему между полок с двумя набитыми сумками. - Здесь какой-то горбатый крутился, ты не видел, куда он пошёл?
Силуянов направился дальше, добрался до последнего помещения и, не найдя искателя совы, повернул назад.
У выхода из спецхрана он снова увидел Белугина и Макса. Макс держал за грудки какого-то пожилого сутулого мужчину. Тот отчаянно вырывался и даже норовил ударить. Макс его не выпускал. В метре от них генерал Белугин рылся в сумке сутулого.
- Вот они, здесь... Все здесь... - генерал, не подозревая, что за его спиной остановился Силуянов, достал из сумки одну из папок и перелистал страницы. - Так, Булгаков... Рукопись неизвестной повести... Отлично... А тут у нас что? Дневники, тоже неизвестные... Отлично... отлично...
- Это не ваше! - захлёбываясь, кричал сутулый.
Белугин направил на его лицо фонарь.
- Да? А чьё?
- Это... народное... - провопил сутулый.
- А не вы ли, товарищ Поликарпов, сажали этот народ в психушки, плодили стукачей, устраивали обыски в писательских дачах и изымали рукописи? Не вы, скажете?
Поликарпов перестал вырываться и, тяжело дыша, уставился на генерала.
- Я спасаю культурные ценности, - прохрипел он. - Через час сюда ворвётся толпа, всё разворуют, уничтожат, сожгут...
- Знаю, как вы спасаете, - парировал Белугин. - Ворьё!
- От ворья слышу!
- Макс, покажи ему, кто тут ворьё!
Макс въехал Поликарпову кулаком в бок.
Шеф разведки взял в охапку булгаковские папки и выпрямился. Свет его фонарика упал на Силуянова.
- Опять ты?
- Одного человека ищу, - торопливо ответил майор. - Он, вроде, должен быть тут. Такой плотноватый, в рыжем кожаном пиджаке, в очках...
- Бортновского ищешь. Зачем он тебе?
Фамилия, названная генералом, ничего Силуянову не говорила.
- Нужен, - уклончиво ответил Антон Борисович. - Где он сейчас может быть?
- Его комната триста двадцать первая, - и разведчик, чертыхаясь, принялся запихивать папки в сумку, уже набитую битком.
- Спасибо, - пробормотал Силуянов.
Во внутреннем дворе он подбежал к лифтам, но, вспомнив, что электричества нет, бросился к лестнице. Дыма повсюду стало больше. Костёр разгорался. Лестница была безлюдна, хотя постоянно где-то слышались голоса, хлопанье дверей и отдалённый, то нарастающий, то стихающий гул, как будто за стенами билось море.
На третьем этаже Силуянов свернул сначала в один коридор, потом в другой. Какие-то люди, нагруженные папками и бумагами, на ходу роняя страницы, промчались мимо, едва не сбив его с ног. Справа, из-за приоткрытой двери, неслась матерная ругань. За дверью слева треснул выстрел. Из-за поворота вышел очкарик, уткнувшийся в бумагу. Антон Борисович с трудом избежал столкновения с ним.
В триста двадцать первом кабинете никого не было. Здесь уже успели похозяйничать: сейф был открыт, ящики письменных столов выдвинуты и бумаги вывалены на пол. Среди бумаг валялись разломанные магнитофонные катушки и ворохи спутанных лент. Силуянов первым делом бросился к сейфу. Убедившись, что в нём пусто, начал рыскать по столам. Найти сову он не надеялся, его интересовал хозяин кабинета, который явно владел какой-то информацией о передатчике. Майор просмотрел записи на страницах перекидного календарика на столе, поднял с пола несколько листов. Фамилия Бортновского мелькала на документах довольно часто. Увидев цифры телефона, явно принадлежащие хозяину кабинета, Силуянов переписал их на клочок бумаги.