Отец глубоко вздыхает.
– А, да, как обычно.
Он поднимается из кресла, и я понимаю какой он хрупкий. Он конечно сильный, но работа негативно сказывается на нем. Все его эксперименты в подвале башни допоздна требуют от него много сил. Но он всегда кажется более уставшим в те дни, когда Дэрелл приходит.
Внезапное чувство вины появляется в моей груди. Как я могла хоть на секунду усомниться в нем? Что бы он ни прятал в лаборатории это часть большого плана, я уверена. Как всегда, он расскажет, когда я буду готова. Если он до сих пор не рассказал мне, то в этом виновата только я. И я не была такой надежной, как бы мне хотелось в последнее время. Хочется мне признать это или нет, но Отец, несомненно, замети это. Я исправлюсь, буду внимательно фокусироваться на своей миссии, и тогда Отец сочтет нужным поделиться другими своими секретами.
Я направляюсь в башенную комнату. Одна из девочек сидит на кровати, рассматривая то, что ее окружает. Это очаровательная комната с яркими белыми стенами и тюлевыми занавесками. Каждое утро я приношу нашим гостям свежие розы из моего сада, хотя они не достаточно бодрствуют, чтобы узнать, что это делаю я. По просьбе Отца я не разговариваю с ними.
После предательства Рена, я не могу не думать, что Отец прав что предостерегает меня от того чтобы привязываться к людям.
Я глажу девочку по руке. Она поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня, держа большой палец во рту. Она самая молодая девочка из тех, кого я спасла.
– Ты съела свой обед как хорошая девочка? – спрашиваю я, хотя я вижу, что хлеб с сыром, которые я принесла ранее, остались нетронутыми.
Она крутит свободной рукой свои волосы и качает головой.
– Ты голодная? – я пододвигаю тарелку к ней. Она осторожно рассматривает ее перед тем как потянуться и взять хлеб и запихнуть себе в рот. Я жду, пока она его не прожует, и разворачиваю свой хвост. Ее глаза расширяются, и она отскакивает на кровати назад к окну, как будто хочет сбежать. Она сбежит. Она просто еще не понимает этого.
– Тебе нужно уснуть, чтобы отправиться в свое путешествие. Не волнуйся. – Я улыбаюсь ей, и она начинает хныкать. Я не понимаю людей. Я хочу помочь, но почему-то они никогда не понимают что то, что я предлагаю это помощь. Однажды она и другие девочки поймут.
Мой хвост резко выбрасывается вперед, зеленые чешуйки сверкают, и девочка падает вперед на кровать. Другие скоро проснутся, поэтому я повторяю это действие с ними, потом поднимаю первую и выношу на улицу. Отец и Дэрелл жарко о чем-то спорят, но я слышу только конец.
– Ты получишь свою награду в свое время, – говорит Отец.
– Лучше бы это время настало поскорей. – Я раньше не видела, чтобы у Дэрелла было так искажено лицо. Я не понимаю выражения его лица, но понимаю его слова. Что Отец пообещал ему в обмен на его помощь?
Лицо Отца озаряется, когда он видит меня. Я кладу девочку на самодельную детскую кроватку, прикрепленную к решетчатой стенке в задней части повозки. Взгляд Дэрелла врезается мне в спину, когда я приношу следующих двух девочек из дома. Я кладу каждую из них в повозку, привязываю их на время путешествия и оборачиваю их одеялами.
И хотя они меня боятся, я чувствую сестринскую любовь по отношению к ним. Они были несчастны в той тюрьме. Я хочу, чтобы они были в безопасности и счастливы.
Дэрелл забирается на свое место и хлестает лошадей. Я наблюдаю, как девочки уезжают пока они не исчезают за живой изгородью. Отец начинает подниматься по ступенькам, и я ловлю его за руку.
– Еще три. Скольких мы уже спасли? – спрашиваю я.
Он улыбается.
– Ну, больше двадцати. Ты делаешь прекрасную работу, моя дорогая. – Он целует мой лоб и тепло наполняет меня. Отец гордится мной. Я сделаю все, чтобы так и оставалось. Он никогда не узнает секреты, которые я от него скрываю. О Рене и Бату.
– Какое у Дэрелла вознаграждение, Отец? – спрашиваю я.
На какой-то миг он выглядит удивленным, но потом приходит в себя.
– А, ты слышала это? – он вздыхает. – Дэрелл не как мы. Он очень корыстный человек. Пока мы хорошо ему платим, он будет держать в секрете наше местоположение и нашу миссию.
Обдумывая сказанное, я помогаю ему сесть в свое кресло у огня.
– Он не заботится о девочках?
Меня это озадачивает. Как кто-то может не заботиться о них с их милыми детскими личиками?
– Просто он больше заботится о себе. Не беспокойся о нем. Когда наша миссия будет выполнена, Дэрелл уйдет из нашей жизни. А пока он ценный союзник. – Отец открывает свою книгу на том месте, где он читал до этого.
– Его награда это серебро или золото?
– Это моя забота, ребенок, не твоя. Разве у тебя нет города, в который нужно проникнуть сегодня ночью?
Я широко ему улыбаюсь.
– Разумеется, есть.
– Тогда тебе бы лучше немного поужинать. Тебе понадобятся силы.
В душе Отец всегда желает мне лучшего. Поэтому я подчиняюсь.
К тому времени как солнце садится, я отчаянно нуждаюсь в чьем-то утешении. В ком-то кто понимает мое одиночество. Я не направляюсь сразу в Брайер. Мои ноги приводят меня к реке, зов моего брата-дракона слишком силен, чтобы его игнорировать. Я парю над тропинкой. Солнечный свет и слабый звук шумящей воды указывают мне дорогу. Тени вращаются вокруг меня, но их странные формы не пугают меня. Мне нечего боятся от чудовищ в лесу. Я и есть чудовище. Люди не могут мне ничего предложить, больше нет. Во мне слишком много животного и инстинктов. Слишком много сломанных кусочков, сшитых вместе.
В моих книгах никогда не упоминалось, выходят ли драконы ночью, но каждой фиброй своей души я зову Бату. И хотя это не соответствует нашему принятому обычаю, я надеюсь, он найдет меня сегодня у реки.
Я когда я подхожу к реке, я закрываю глаза и полностью отдаюсь своим чувствам. Сова ухает с дерева на другом конце берега. Вода рядом со мной весело журчит, не обращая никакого внимания на мой внутренний хаос. Аромат ночных цветов тянется в воздухе откуда-то из глубины леса. И потом сырой, темный, с небольшим привкусом металла запах повисает в воздухе.
Я открываю глаза и нахожу Бату перед собой. Сестра, говорит он.
Слезы наполняют мои глаза, когда кожаное крыло оборачивается вокруг меня. Я чувствую себя больше дома, чем когда-либо чувствовала себя. Отец любит меня, он стольким пожертвовал ради меня, но он даже не может до конца понять, каково это быть тем, кто я есть. Иметь человеческие желания и страхи, так сильно отличаться от людей, что это совершенно неоспоримо. А Бату понимает. Он тоже жил среди людей, любил их, и был предан ими.
Он выдыхает влажный воздух на меня. Что случилось?
Я кладу голову ему на крыло. Лунный свет отражается по-другому не так как солнечный. Вместо яркого серебра, он теперь угольно-черного бриллиантового оттенка.
– Я совершила ошибку, доверившись человеку. Мне не следовало так привязываться.
Я бросаю в реку камушек, и он исчезает под волнами.
– Он предпочел мне другую девушку. Кого-то… симпатичней. Я не думала, что он может так легко предать меня.
Никто никогда не думает.
– Я очень рада, – говорю я, не в силах скрыть дрожь в голосе, – что ты есть у меня. Всегда, сестра, всегда.
Я достаю сообщение, которое спрятал Рен во дворце и даже не останавливаюсь у фонтана. На краю лежит роза. Снова. Это для меня или для другой девушки? Горечь отдает у меня на языке, и я покидаю фонтан с его счастливыми ангелочками. На этот раз я не отвлекусь. Я буду делать то, ради чего меня создали. Я спасу тех девочек и буду держаться подальше от Рена. Я не проходила мимо дворца последние несколько дней, но сегодня я чувствую себя смелей. Встреча с Бату придала мне немного храбрости. Рен не помешает мне выполнить ни одну часть моей миссии, и Отец говорит, что знания о планах короля и совета помогут нам.
Записка, которую я запомнила, гласила: Д должен вернуться на свою базу завтра.
Я не могу не думать, кто такой Д и где своя база находится, но расшифровка сообщений это не мой конек. Спасение молодых девушек попавших в беду, вот мой конек.
С моим острым, как бритва зрением я добираюсь до здания тюрьмы за рекордно короткое время. В тени я закрываю глаза, позволяя своему обонянию дать мне знать о количестве стражников внутри. Я чувствую запах огня в печи в следующем здании, болезненный запах детей в тюрьме и запах роз на ветру. Стражники пахнут мускусом и землей, потом и страхом, прилипшим к их коже. На короткий момент мне кажется я могу уловить запах Рена, похожего на свежеиспеченный хлеб, но он рассеивается до того как я могу убедиться в этом. Я содрогаюсь. Он не может захватить мои мысли сегодня. И никогда снова.
Один стражник, выставленный перед входной дверью, клюет носом. Я наблюдаю за ним в течение нескольких глубоких вздохов. Он ни на сантиметр не пошевелился. С легким шелестом крыльев я взлетаю на крышу тюрьмы, отодвигаю в сторону черепицы, и падаю вниз через дыру в крыше. Тошнотворный запах заполнивший все пространство ударяет меня как кирпичная стена, но я пробираюсь сквозь него. Девочки заболевают все сильней с каждым днем. Грязная магия заболевания висит в воздухе как облако жужжащих насекомых. Двое стражников отрываются от стены и кидаются на меня; я подхожу и жалю их, доставая склянку с сонным порошком из-за пояса. Дверь в тюрьму резко открывается и еще больше стражников – больше чем обычно – прибывают через дверь. Единственный стражник снаружи, должно быть, предназначался, чтобы дать мне ложное чувство безопасности. Я бросаю склянку в толпу стражников и наблюдаю, как облака порошка берут верх над половиной из них сразу. Несколько сопротивляются дольше, чем я ожидала, и набрасываются на меня. Только двое добираются до меня на ногах, в то время как другие поддаются эффекту оружия Отца. Шипя и выставив когти наружу, я жалю двух оставшихся слуг колдуна. К моему огорчению, одному удается порвать мой плащ своим мечом перед тем как упасть. Завтра мне придется это зашивать, а пока я возвращаю свое внимание к девочкам.
Я провожу взглядом по комнате, отыскивая кровать стоящую рядом с той которую я освободила в прошлый раз, и замираю. Там, в кровати ближайшей к двери, лежит девочка, которая украла Рена. Я не дышу целую минуту. Она милая, даже с бледным оттенком на лице. Ее желтые кудряшки лежат врассыпную на подушке позади ее головы, но ее когда-то идеальное лицо сейчас испорчено сыпью, которая ползет вверх по ее шее и покрывает ее щеки, а ее изящные руки покрывают фурункулы. Каким-то образом она все равно выглядит как ангел. Это и есть, почему Рен предпочел ее? Она светлая и простая, в то время как я темное сочетание.
В этот момент я понимаю, что значит слово ненависть. Я ненавижу эту девушку. Я ненавижу то, как Рен смотрел на нее. Я ненавижу то, как она смотрела на него. Я ненавижу то, что не могу перестать представлять себе, как он показывает ей все секреты Брайера, которые показал мне.
Но должна ли я спасать ее? Вот вопрос. Я могла бы сказать Рену, что спасла его новую девушку, и он был бы навеки в моем долгу. Она будет спасена от колдуна и его пыток и его яда. Она будет так далеко в красивом безопасном королевстве. Далеко от Рена.
Не могу отрицать, что соблазн силен. Но если я оставлю ее колдуну, она навсегда будет недоступна Рену. Этот соблазн еще сильней. Это сделает больно Рену. Если он действительно любит ее, у него разобьется сердце. Я не могу вынести мысль о Рене таким. Я не могу вынести мысль о нем испытывающем боль даже секунду. Он может не любить меня, но он навсегда занял место в моем сердце, нравится мне это или нет.
Не смотря на то, что он меня оставил, я не могу своими действиями причинить Рену боль.
Я должна спасти ее.
До того как я могу передумать, я забираю свою добычу и как можно быстрей покидаю тюрьму.
Последнее чего мне хотелось бы это натолкнуться на Рена с его новой девушкой в руках. За ничтожное время я оказываюсь у парапета и затем лечу домой с полным сердцем противоречивых эмоций – удовлетворение от осознания того что я поступила правильно и отчаяние от того что я полностью потеряла Рена.
ОТЕЦ ПРИКАЗАЛ МНЕ НЕ БЕСПОКОИТЬ ДЕВОЧЕК, НО сегодня я не обращаю на его слова внимания. Не тогда, когда та девушка, мой враг, сидит наверху в башне и рыдает. Я почти не спала всю ночь; каждый нерв в моем теле горит от любопытства и неприязни. Часть меня нуждается в том, чтобы узнать кто эта девочка, которая забрала Рена у меня так легко. Она красивей намного, но что еще есть в ней такого, что склонило его к ней? Я не думала, что он такой уязвимый к этим чарам. В основном, потому что я думала, что он очарован мной. Но я ошибалась.
Пока Отец дремит в своем кресле с Пиппой свернувшейся у него на коленках, я на цыпочках выхожу из дома и направляюсь в башню. Солнце согревает лоскутную кожу моих рук, и я провожу пальцем линии между ее частями. У этой девочки нет такой странной кожи. Поначалу мне казалось, что есть что-то милое в этом множестве оттенков, но я медленно начала ненавидеть их. Эти кусочки кожи отпугнут любого человека, такого как Рен. Хвост и крылья, которые оказываются такими полезными для меня для моей миссии, будут считаться отвратительными. Как такое возможно, что все те части меня, которые я так ценю, могут оказаться отвратительными для других.
Плач той девушки доносится через весь двор. Она, должно быть, стоит у окна. Скучает ли она по Брайеру? По своему дому? По Рену?
Мои когти неожиданно выскакивают по собственному желанию, и я сжимаю кулаки, чтобы убрать их обратно. Я скучаю по Рену. Мне важно скучает ли она.
Я взлетаю вверх по ступенькам, останавливаясь лишь около двери в комнату наверху. У меня все больше кружится голова. Я увижу, что это за девушка. Мой хвост завернут вокруг ноги, крылья плотно прижаты к спине, и плащ прочно закреплен. Я не должна ее сильно напугать.
Когда я открываю дверь, она с криком отскакивает от подоконника и хватается за спинку кровати побелевшими пальцами.
У меня пропадает голос. Что-то в ее сузившихся глазах лишает меня дара речи.
– Ты, – говорит она. – Кто…?
Звук захлопывающейся двери дома разносится по двору внизу. У меня мало времени.
– Откуда ты знаешь Рена? – требую я.
– Рен… – шепчет она. Она отступает назад, растерянность омрачает ее симпатичное личико. Сыпь прошла, но она до сих пор бледная от болезни которую наслал на нее. Колдун. Она не может быть младше меня больше чем на год или два. Разносится звук шагов вверх по лестнице. Отец идет. Как он узнал, что я пойду к ней?
Лицо девушки искажается.
– Ты была в моих снах. – Она содрогается. – Ты мой ночной кошмар! И твои глаза!
Я замираю, когда девушка со светлыми волосами, похитившая Рена начинает безудержно трястись. Мои глаза?
Но сейчас у меня мои человеческие голубые. Неужели эта девушка знала меня прежнюю?
Дверь резко открывается.
– Ким! Что ты делаешь?
Девушка отскакивает назад к стене. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть в лицо очень рассерженному Отцу.
– Прости, я…
Он хватает меня за руку и выдергивает из комнаты.
– Что я говорил тебе по поводу разговоров с девочками?
– Не делать так, – жалобно говорю я. Его хватка причиняет мне боль.
– Правильно, а почему? – Его лицо такое же красное как мои розы, а дыхание затрудненное от того что мы быстро шагаем вниз по лестнице.
– Ты не хочешь, чтобы я привязывалась к ним.
Он прав, но он не знает, что мне не угрожает это по отношению к этой девушке. Эта девушка другая. Не думаю, что она мне сильно нравится. Я спасла ее ради Рена, и… она была не очень мила со мной. И что она имела в виду, называя меня ночным кошмаром?
– Не привязываться. Мы не можем держать их здесь слишком долго. Это очень опасно. Единственное место, где они в безопасности это Белладома.
Мы доходим до первого этажа, и он разворачивает меня лицом к себе.