Потом вдруг писатель обратился ко мне:
— А вы были в Тарновске-Гуры?
— Нет, — ответил я, не совсем ясно представляя, что я там могу увидеть.
— Там есть старинная, средневековая шахта, где добывались серебро и олово. Я только вчера там был, и у меня осталось много впечатлений.
На второй день утром мы прибыли в Тарновске-Гуры. Машина остановилась у большого старого, несколько запущенного парка. Вместе с экскурсоводом мы направляемся к маленькой круглой башенке с железной решетчатой дверью. Экскурсовод — молодой человек, видимо студент — открыл дверь и зажег два фонаря типа «летучая мышь».
«Неужели эти мрачные пещеры находятся под таким красивым тенистым парком?» — невольно возникала в голове мысль.
— Увага, проше пане, осторожно следуйте за мной, — пригласил экскурсовод. Он первым спускается по крутой винтовой лестнице вниз, а мы в полутемноте торопимся за ним. Процедура эта тянется медленно — глубина шахты до пятидесяти метров. Наконец, последняя ступенька скрипящей лестницы — и группа останавливается на небольшой деревянной площадке. Она колеблется под ногами, и нетрудно догадаться, что эта площадка лежит на подземной воде.
Напрягаем зрение, всматриваемся в темноту. Что это за пещера, как здесь добывали руду, какими орудиями, как ее поднимали наверх? Ведь никаких лифтов, подъемников и вагонеток в те времена еще не было.
Экскурсовод выводит откуда-то из-под площадки, на которой мы стоим, плоскую и очень длинную, специально сконструированную для плавания по подземной реке лодку мест на восемь.
— Проше пане садиться, — приглашает он.
Нас вместе с переводчиком и экскурсоводом пять человек. Осторожно, по одному садимся мы в эту плоскую лодку, она оказывается очень неустойчивой, при малейшем нашем движении наклоняется то в одну, то в другую сторону и еле не захватывает бортами воды.
Длина пещеры около шести километров. Ширина ее до четырех-пяти метров, высота до пяти-шести метров.
Самое интересное — по этому туннелю течет подземная речушка. Течение быстрое, и как только лодку отвязали, она сразу пошла вперед.
Мы плывем по подземной реке! Тусклый огонек фонарей очень слабо освещает стены и потолок пещеры. Лодку непрерывно подносит то к правой, то к левой стенке пещеры, мы тихонько отталкиваемся, она шатается — нам все время кажется, что вот-вот эта плоская и легкая посудина зачерпнет холодной воды или опрокинется.
— Глубоко здесь? — на всякий случай кто-то задает вопрос экскурсоводу.
— Утонуть трудно — метра полтора.
— А рыба есть?
— Есть, только ловить ее запрещено.
— Она слепая?
— Нет. Пещерный поток имеет выход в надземную реку, значит рыба не вечно живет в этой темноте.
Всматриваемся в холодную мутную воду, не покажется ли спинка, не плеснет ли игриво хвостом хотя бы небольшая рыбешка. Но нет! Не удалось нам увидеть живых существ в этом подземном канале. Стены пещеры сырые, изредка с потолка свисают тоненькие, как карандаши, сталактиты. Невольно вспомнились минувшие века и те несчастные, обездоленные люди, которых загоняли сюда, в подземелье, добывать богатства польским магнатам.
Впереди площадка. Лодка останавливается. Снова по винтовой лестнице поднимаемся вверх, и здесь у входа стоит наша машина. Вечером мы возвращаемся в Катобицы.
Быстро пролетели дни нашего пребывания в Польше. После закрытия выставки все книги и экспонаты были оставлены в Варшаве, как дар советского народа братскому польскому народу.
Мы тепло распростились с гостеприимными польскими друзьями и возвратились в Москву.
Кто из нас в детстве не мечтал о путешествии в дальние страны? Как и все мои сверстники, начитавшись приключенческих романов, я мысленно не один раз объехал вокруг света на 80 дней, вместе со Стенли я бродил по дебрям Центральной Африки в поисках Ливингстона, вместе с Пржевальским вторгался в неисследованные области Средней Азии, вместе с Миклухо-Маклаем устанавливал дружественные отношения с папуасами Новой Гвинеи.
Много интересных волнующих событий, связанных с путешествиями, приносила и действительность. Вместе со всей страной я переживал поиски и спасение экспедиции Нобиле, ледяную эпопею челюскинцев, полеты через Северный полюс.
Меня, как и всю молодежь, влекла героическая романтика этих событий.
Но… я познакомился с шахматами, они вошли в мою жизнь, я начал ими серьезно заниматься.
Шахматы и страсть к путешествиям. Разве есть более разные вещи? Неужели можно совместить игру, предполагающую спокойную кабинетную обстановку, с «охотой к перемене мест», ненасытной жаждой новых впечатлений?
Оказывается, можно!
Миллионы людей во всем мире играют в шахматы. Эта мудрая игра, находящаяся на грани между искусством и наукой, стала одним из средств культурного общения между народами. Советские шахматисты по праву считаются сейчас сильнейшими в мире, и их охотно приглашают во многие уголки земного шара.
Когда я стал шахматным мастером, а затем гроссмейстером, мне пришлось многократно защищать честь нашей родины за рубежом.
Для того чтобы померяться силами с шахматистами южного полушария, я четыре раза пересекал экватор; чтобы сразиться с шахматистами американского континента, два раза летал за Атлантический океан.
Мне приходилось выступать в шахматных клубах Парижа и Лондона, Цюриха и Стокгольма, Антверпена и Копенгагена, Джакарты и Рейкьявика, Буэнос-Айреса и Монтевидео.
Во время поездок я делал краткие заметки в своих записных книжках о новых странах, о встречах с людьми, заносил интересные географические и бытовые подробности.
В своих заметках шахматам я намеренно уделил меньше внимания, так как спортивные результаты наших выступлений за рубежом широко освещались в печати и общеизвестны. А желающим ознакомиться с творческими итогами наших встреч я посоветую посмотреть шахматные ежегодники, где опубликованы все лучшие партии этих соревнований.
СРЕДИ ГОР И ВОДОПАДОВ
В 1953 году Швейцарская шахматная федерация взяла на себя организацию турнира претендентов на матч с чемпионом мира. Как правило, за границей спортивные организации не пользуются поддержкой государства и вынуждены существовать на членские сборы и пожертвования. Чтобы обеспечить финансовую сторону соревнования, по всем двадцати пяти кантонам Швейцарской конфедерации был проведен сбор средств. Кантонам, собравшим наибольшие суммы, предоставлялось право проведения турнира.
Победителями этого своеобразного конкурса явились кантоны Шафхаузен и Цюрих. В Шафхаузене турнир должен был начаться, а в Цюрихе закончиться.
Однако первая половина турнира проходила не в столице кантона городе Шафхаузене, а в расположенном недалеко от него маленьком городке Нейхаузене. Это место было выбрано не случайно. Около Нейхаузена Рейн, с большой скоростью несущий свои воды среди высоких берегов, сплошь покрытых зелеными чащами, делает резкий поворот и с высоты двадцати метров со страшным шумом и грохотом обрушивается вниз. Когда-то, много веков назад, здесь, по-видимому, была естественная каменная преграда, ко вода постепенно уничтожила ее и пробила себе дорогу через скалы. Сейчас от этой преграды сохранилось лишь несколько порогов да мохнатый зеленый утес, одиноко возвышающийся среди мириадов брызг и клочьев мохнатой белой пены. Живописный Рейнский водопад каждый год привлекает сотни туристов. Замечательное явление природы стало своеобразным зрелищным предприятием.
В Нейхаузене большое число крохотных отелей, пансионатов, гостиниц. Расположенные в красивой зеленой чаще, они обступили водопад со всех сторон. К услугам туристов есть гостиницы и выше водопада, и ниже его, и на левом берегу, и на правом. Вид на водопад, так же как и ванна, считают здесь, увеличивает комфорт, поэтому комнаты с видом на водопад стоят дороже.
Швейцария стоит на одном из первых мест в мире по использованию энергии падающей воды — белого угля. Здесь даже на самых маленьких горных речках можно увидеть гидростанции. Почему же до сих пор огромная энергия Рейнского водопада расходуется впустую? Ведь в летнее время каждую секунду с двадцатиметровой высоты низвергается около одного миллиона литров воды? Как оказалось, проект использования Рейнского водопада существует давно. Однако хозяева многочисленных отелей и курхаузов встретили его в штыки. Был создан специальный комитет, который развернул оживленную кампанию в «защиту водопада». В результате проект, по-видимому, на долгие годы положен под сукно.
Советские участники шахматного турнира поселились в отеле «Бельвю», расположенном напротив водопада. Отель был во время войны разрушен и только теперь восстанавливался.
— Позвольте, — может спросить читатель, — причем здесь война? Ведь в то время как все прогрессивное человечество сражалось против своего смертельного врага — германского фашизма, маленькая Швейцария сохраняла нейтралитет, торговала с обеими сторонами и еще наживалась на войне. Но и нейтральная Швейцария получила от войны мелкие царапины. Нейхаузен, например, расположенный на границе с Германией, в самые последние дни войны подвергался бомбардировкам американской авиации. Одной из весьма немногочисленных жертв этих бомбардировок оказался отель «Бельвю». Может быть, подобные события и послужили причиной появления оригинального памятника, который мы обнаружили как-то, прогуливаясь по окрестностям Нейхаузена. На каменной плите, вделанной в ограду одного из парков, были высечены следующие слова: «Нашей доблестной армии, стоявшей на страже своих границ, в то время как всюду вокруг лилась кровь».
Вторая половина турнира проходила в Цюрихе, и в один из свободных от игры дней мы совершили поездку в город Люцерн.
После почти двухчасового кружения среди гор электропоезд вынес нас к большому синему озеру, имевшему форму неправильной четырехконечной звезды. Берега озера сплошь утопали в зеленых зарослях, и лишь у одного из концов синей звезды среди зелени виднелся сгусток красных черепичных крыш. Это был Люцерн.
День был безоблачный, и на фоне светло-голубого неба на горизонте величественно выступали вереницы горных цепей с ярко-белыми полосами вечного снега.
После короткой встречи с местными шахматистами в тамошнем шахматном клубе хозяева решили ознакомить нас с достопримечательностями города.
— Времени у нас немного, поэтому мы успеем посмотреть лишь знаменитую люцернскую панораму, монумент льва и, пожалуй, этнографический музей, — сказал, обращаясь к нам, местный шахматист Алекс Кризован.
На маленьком пароходике мы переправились через бухту Люцерн и, отойдя несколько кварталов от берега, подошли к невысокому зданию, немного напоминавшему цирк.
— Сейчас мы вам покажем панораму, отображающую один из эпизодов франко-прусской войны 1870–1871 годов, — выступил в роли гида Кризован, — Швейцарцы в этой войне участия не принимали, но однажды взяли в плен целую французскую армию вместе с генералами и офицерами. Отступая под натиском пруссаков, французские войска, чтобы избежать худшего, были вынуждены перейти франко-швейцарскую границу, сдать оружие и интернироваться. Здесь вы увидите, как это происходило.
Мы купили билеты и прошли внутрь.
На внутренней стене здания, представляющей цилиндрическую поверхность площадью свыше тысячи квадратных метров, был изображен унылый зимний ландшафт в горах. Среди снега по дороге тянулась бесконечная колонна замерзших и измученных солдат. Многие из них были ранены. На переднем плане лежали штабеля ружей, сабель и горы различной амуниции. Внутренность здания составляла единое целое с гигантской картиной. На пригорке, покрытом искусственным снегом, стояла группа швейцарских солдат, выполненная в натуральную величину. Продолжением поезда, изображенного на полотне, был настоящий железнодорожный вагон.
Вся панорама, произведение швейцарского баталиста Кастре, оставляла сильное впечатление как мастерством исполнения, так и большой художественной правдой. Небольшой военный эпизод явился причиной создания значительного художественного произведения.
Невольно напрашивается вопрос, а почему наши художники так мало внимания уделяют панорамам? Ведь в нашей жизни, столь богатой различными большими событиями, можно найти сотни тем для создания произведений, воспевающих подвиги нашего народа. Строительство гигантских электростанций, штурм целины — разве это не сюжет для создания величественных панорам?
Кто-то из швейцарцев сказал:
— Люцернская панорама показывает милосердие швейцарцев, но они могут быть и храбрыми солдатами. Вы это сейчас увидите.
От площади, где находилась панорама, по усаженной деревьями аллее мы стали подниматься вверх. Аллея привела нас к неглубокому бассейну, наполненному прозрачной водой. Прямо над бассейном в отвесной каменной стене виднелся большой продолговатой формы грот. В гроте лежал огромный около десяти метров длины каменный лев. Он изображен мертвым, и его мощная передняя лапа бессильно покоилась на рукоятке меча. Над гротом в скале было высечено по-латыни: «Верности и храбрости швейцарцев». Монумент льва — величественный памятник, высеченный из одного куска скалы швейцарским скульптором Ахарном по модели знаменитого датского ваятеля Торвальдсена.
В течение многих столетий в прошлом молодые швейцарские парни, отчаявшиеся найти работу на родине, шли наемниками в армии разных стран. Рослые и сильные, они проявили себя хорошими солдатами и очень ценились. Многие монархи, не доверявшие своему народу, создавали из них личную охрану. Так, охрана дворца французского короля Людовика XVI — Тюильри — целиком состояла из швейцарцев.
Во время Великой французской революции вся швейцарская гвардия погибла, защищая короля Франции от разгневанного народа.
И вот Швейцарская республика, а не французская монархия, как скорее следовало бы ожидать, поставила памятник своим сынам, стоявшим насмерть при защите французской монархии.
«Верности и храбрости швейцарцев!»
Но разве не следовало бы им быть верными высоким идеалам республики? Это была бы, конечно, более благородная цель, чем защищать ненавидимого и проклинаемого всем французским народом монарха.
Монумент льва — это в первую очередь памятник беспринципной морали капиталистического мира.
В двух шагах от монумента льва находится геолого-этнографический музей.
Лет 70 назад один из жителей Люцерна рыл погреб. Вдруг его лопата ударилась обо что-то твердое. К разочарованию люцернца, это оказался не сундук с кладом. Когда геологи сняли здесь слой почвы, под ней обнаружилась огромная гладкая, словно отполированная скала со следами многих царапин. Когда-то, в ледниковый период, эта территория была покрыта ледником, который при позднейшем потеплении стал отступать и, наконец, исчез совсем. Ледник нес многочисленные включения твердых пород. Они-то и оставили царапины на скале при движении ледника. Сейчас около этой скалы создан небольшой музей, где представлены геологические коллекции, а также чучела представителей животного мира Альп. Среди экспонатов, связанных с Альпами, мы неожиданно обнаружили небольшую панораму, изображающую один из эпизодов легендарного похода Суворова через Альпы.
В национальном бюджете Швейцарии доходы от туризма составляют весьма значительную сумму. Поэтому все, что привлекает внимание туристов, становится коммерческим предприятием. Вокруг таких объектов вырастают, как грибы после дождя, киоски для продажи сувениров и открыток. Даже горы в Швейцарии приносят доход.
Как-то наши хозяева решили показать нам Альпы. В воскресенье автобусом по берегу Цюрихского озера мы добрались до местечка Швегальп. Здесь было довольно оживленно: стояло много машин, толпились туристы.
Перед нами высилась каменная громада Сентиса — одной из альпийских вершин. На Сентис можно подняться различными путями: Альпинисты предпочитают карабкаться по скалам, туристы пробираются по узким горным тропкам. Наконец, можно взобраться на вершину в кабине канатной дороги. Канатная дорога на Сентис построена в 1935 году. Это незаурядное сооружение. Два троса, несущие кабину, имеют диаметр около пяти сантиметров, длину около двух километров и весят двадцать девять тонн каждый.