Берцы ушли в трясину по щиколотку. И из всасывающих вмятин в иле пошёл зловонный дымок, как от пригашенной сигары. Зимородок прыжками что есть сил, сколько осталось сил, выбежал и упал.
…оплавившиеся подошвы немного раскисли, и сами берцы походили теперь больше на чуни, чем на армейскую обувь. Он сидел на земле, расставив широко ноги, и смотрел на изуродованные ботинки, то на один, то на другой. Всё тело трясло от слабости.
Приводя себя в порядок, он не досчитался пистолета. Магнум растворился, стал частью гнилой реки.
…любопытство один из главных пороков человека. Может быть, и самый главный. Он не удержался от того, чтобы подойти к артефакту-гиганту. «Лупа» заняла средину моста, а значит, и здесь на другом его конце не представляет опасность. Гигант с внутренней резьбой, в борозды которой легко помещался кулак, покрылся изморозью. Многотонная гайка – идиотизм, на который способна только зона. От нёё исходил морозный воздух, свежий, чистый воздух с лёгким привкусом металла. Точно всё зловоние зоны отступило перед своим же созданием. Да и счетчик Гейгера вблизи артефакта замолчал… любопытство… Оно отняло ещё несколько драгоценных минут. Непозволительно.
Дорожный указатель проржавел и облупился, но при желании ещё можно было разобрать название города, куда спешил сталкер. (…) Но он только скользнул взглядом по металлической табличке, ему было всё равно. В радиусе пятидесяти метров аномальных зон не было, дальше прибор не «пробивал».
…всё чаще по пути стали попадаться деревянные домики. Черта города обозначилась дачными поселениями. Безлюдные, пустые дома казались только что покинутыми. Во дворах кое-где стояла техника: автомобили, мотоциклы, минитракторы. На окнах занавески и почти везде целые стёкла. Удивительно, что мародеры не тронули здесь ничего. Хотя сталкеры, они же самые мародеры, «бомбили» всё в зоне, несли всё, что можно унести, продать или выменять на что-то. После эвакуации зона стала Клондайком брошенного имущества. И им, этим стервятникам, не брезгующим ничем на отравленной земле, было абсолютно плевать, что притащенное из зоны заражённое, ядовитое, а порой и смертельно опасное.
В одном из дворов стоял МАЗ. Как только что вымытый хозяином, несмотря на то, что так он стоит больше пяти лет. Даже не просел на болонах. В ветровом стекле отражался кусок неба, перечёркнутый дворниками, с маленькими заплатками пройдённого когда-то техосмотра и стикеров страховки на краю растрёпанного облака. У колеса автомашины лежало развёрнутое брезентовое «полотенце» с кармашками для гаечных ключей и отверток. Там же эти слесарные принадлежности и находились, сверкающие, словно недавно из магазина, без малейшего следа ржавчины. Здесь фонило много больше, и Зимородок перевёл режим системы дыхания на замкнутый цикл. Режим, рассчитанный на два часа работы.
Всё в этом дачном посёлке было странным. Сталкер решил держать автомат наготове, снял с плеча и передёрнул затвор. Чутьё подсказывало, улица вымерла не полностью, чьё-то присутствие чувствовалось в этой пустоте. Дверца кабины МАЗа отворилась. Зимородок тут же присел на одно колено и приложился щекой к АКМСу, взяв на мушку грузовик.
Сперва показалось, большая белошёрстая псина выпрыгнула из кабины и мягко приземлилась на четыре лапы. Оскалилась и начала рычать на чужаку. В прицеле же автомата сталкер увидел лицо человека, обозлённое и свирепое. Хотя в нём мало было что от человеческого, скорее морда обезьяны или общего предка всех приматов. Совершенно голый мужчина стоял на четвереньках, но не на коленях, а на носочках, задрав высоко зад, и рычал.
Дегенерация началась недавно, – оценил сталкер, осмотрев тело мужчины: кожа не покрылась ещё шерстью. Дегенерат (здесь их почему-то называли снорками) вёл себя воинственно, однако бросаться не решался. Впрочем, один он не представлял угрозы, снорки не нападают по одиночки, только большими группами. Самец… мужчина превратился в животное, поэтому называть его так будет правильнее… Самец был молод, поджар и сложен как орангутанг. Мышцы плеч резко вырисовывались, а грудь, напротив, впалая. Икроножные мускулы бугрились, а бёдра, наоборот, узкие, можно сказать, дистрофические. И ещё шея. Бычья, сразу переходящая литыми канатами мышц в плечи.
Зимородок снял автомат с предохранителя и перевёл режим стрельбы на «одиночный». Выстрел снёс дегенерату полчерепа; магазин «Калашникова» был заряжен разрывными.
Послышался топот со всех сторон. Реакция, выработанная многолетним проживанием здесь, мгновенно подчинила единую боевую систему под названием сталкер. Он даже не осознавал, что делает. Опыт автоматически включил защитные механизмы тела. Задумываться в таких ситуациях, значит, отказаться от шанса выжить в бою. Приобретённые инстинкты боевика, взращенные на методах спонтанной атаки, – лучшая тактика. Чувство самосохранение помноженное на навык сделает всё само, просто не нужно ему мешать. Кувырок, ещё один кувырок. Прыжок. Ненадолго повиснуть на руках, уцепившись за борт МАЗа. Взобраться. Оглядеться, оценить обстановку и занятую позицию, сектор огня и возможность обстрела. Перевести режим стрельбы очередями…
Дегенераты. С полсотни. Вооружение примитивное: дубинки, камни. Настроение серьезное – жаждут отомстить за соплеменника. Медлить в таких ситуациях никак нельзя. Голыми руками большая группа дегенератов способно уничтожить хорошо вооруженный взвод. Большая скорость и ловкость на их стороне, и излюбленный приём обхода со спины.
Зимородок дал первую длинную очередь «веером». Плотность ряда озверелой толпы достаточная, чтобы выкосить каждого третьего. Сразу самцов и самок по два десятка с рванными ранениями попадало на землю. Остальных это приостановило. Нужно было развить успех. Он резанул «обратным веером». Голые мужчины и женщины, обросшие шерстью или, напротив, почти не отличающиеся от обычных людей, взвыли от боли. Они падали в жутких судорогах, и кровь хлестала и заливала асфальт под их телами.
Сталкер сменил магазин. Атака дегенератов была сорвана, и похоже следующей не ожидалось. Намётанным взглядом он оценил, что «боеспособных единиц у врага» осталось мало, и даже с таким примитивным сознанием как у них, снорки не решатся на штурм МАЗа. Можно перейти и на экономичную стрельбу. Убитые и тяжелораненые не представляют для дальнейшего продвижения опасности. А вот подранков оставлять не следует, они могут пуститься вдогонку. Выстрел за выстрелом убирал «опасных» дегенератов. Когда взгляд остановился на одиноко стоящей девушке, Зимородок замер ненадолго. Девушка смотрела на него. Удивительно, смотрела осмыслено. Обнаженная, красивая, стройная, вовсе непохожая на дикарку. С раскосой стоячей грудью. Но не прикрывающая своего срама, признак оскудения интеллекта. И – улыбающаяся улыбкою олигофреника.
Фигура. Как может быть такая фигурка у дикарки? Изящная, сексапильная, при одном виде которая заставляет ощутить жжение внизу живота… Выстрел. Мушка автомата переведена на другую «боеспособную единицу» – предыдущая «отработана чисто». Его ничто не должно задерживать, всякую помеху на пути необходимо ликвидировать, чтобы достичь цели. А цели он должен достичь, во что бы то не стало.
…за спиной ещё слышались стоны и угрожающие рычание дегенератов, но они раздавались всё тише и тише, точно захлёбывались в собственной беспомощности. Дорога выгибалась в поворот.
4. Ева.
Солнечные лучи пронзали чахлый, уплотнившийся воздух кабинета, не помнившего уже, когда его проветривали, сотнями жёлтых игл. Яркие пятна дрожали на полировке письменного стола, бумагах, канцелярских папках, слюде ЖК-монитора и лице некрасивой, среднего возраста женщины. Ей был неприятен жгучий блик, она морщила напряженное лицо и иногда проводила ладонью по нагретой щеке. Но не отворачивалась, не меняла позу. Женщина не сводила взгляда с лежащего перед ней дела с грифом в верхнем углу «Особо секретно». На разлинейке папки размашисто от руки было выведено «План и сроки осуществления мероприятий поставки технологический узлов оборудования на точку М».
В кабинет постучали. Вошёл мужчина в камуфляжной форме без знаков отличия и в чёрном берете. Она даже не взглянула на вошедшего, продолжая без конца перечитывать заглавие документа. Военный подошёл к столу.
– Ну как, полковник? Как обстоят дела с третьей группой? Ведь именно третья группа, по вашему настоятельному совету, по которому мы направили её по самому рискованному маршруту, пошла не с «пустышкой»? А это основные кибермодули к генератору, – женщина говорила медленно, растягивая слова, могло показаться, даже зевая. Она упорно не смотрела на полковника. – Так как, полковник? Что же вы молчите, как обстоят дела с третьей группой?
– По данным спутниковой телеметрии, Ева Адамовна, – в голосе полковника чётко слышалось, что он старается подбирать как можно точные слова, – группа «гамма», являющаяся истинным носителем модулей среди пятнадцати групп с подставными «пустышками», уже час и тридцать минут остаётся статичной в квадрате девять-одиннадцать. Хотя по графику в этом квадрате запланирована остановка максимум на тридцать минут.
– Связь?
– На связь не выходит, – тут же отрапортовал полковник.
– Что собираетесь предпринять? – скучным, без малейшего эмоционального оттенка в голосе поинтересовалась Ева.
– Направить десант разведки.
– И тем самым демаскировать группу, – пожав плечами, хмыкнула женщина.
– Никак нет. Высадка десанта будет произведена за два несколько километров от квадрата девять-одиннадцать. Далее военными сталкерами-проводниками…
– Что значит «за несколько километров»? – перебила Ева, подняв глаза на рапортующего; женщина могла быть жёсткой и даже жестокой, и сейчас полковнику слышались металлические нотки. – Вы вообще представляете себе, что такое «сроки»?
– Десантирование группы будет осуществлено на засекреченный перевалочный пункт, – выдержал полковник суровый взгляд Евы. – На ЗПП имеется необходимый транспорт. БМД, адаптированная к условиям зоны, и…
– Хорошо, – вновь перебила Ева. – Комплектуйте группу. На сборы пятнадцать минут. – Она встала, открыла выдвижной ящик письменного стола и достала пистолет Стечкина. – Я сама возглавлю поисковый отряд.
– Но вы же… – попытался полковник.
–…женщина, – договорила она за него и зло рассмеялась. – Не будьте анти феминистом, полковник. Я была ликвидатором последствий аварии Калининской АЭС пять лет назад и – выжила. А мой муж – нет.
Ева сказала это как-то без особого сожаления, продолжая невесело смеяться и прибираясь перед уходом на столе.
– Разрешите выполнять, – не находя больше аргументов и чувствуя в начальнике не женскую силу и решимость, вытянулся по струнки полковник.
– Идите, – спокойно ответила она и напомнила: – Пятнадцать минут.
***
…и всё-таки как женщине Ева Адамовна Реброва позволила себе на сборы на пять минут больше. Женщина с короткой армейской стрижкой чёрных волос, с прекрасно развитым телом легкоатлетки, со спортивной правильной осанкой, но с мужскими чертами внешности зашла в уборную, примыкающую к кабинету. Униформистскую кабинетную одежду она удивительно быстро сняла: стянула юбку с колготами и, не расстегивая, через верх сорочку. Её ждал комбинезон сталкера, разработанный НИИ Последствий аварии КАЭС на базе комбинезона «Берилл М5» специально для женщин. Ева переодела лиф, сменив на бюстгальтер, защищающий молочные железы от вредного излучения – наиболее уязвимое место на теле женщины; надела свежие трусики, обработав гениталии универсальным кремом (разработка того же НИИ), и подложила прокладки. Последние – ноу-хау военной науки для женского спецназа, пользоваться которым можно до пяти суток без сменки. Удобство их ещё в том, что можно оправляться в них до семи раз за период использования. Затем она натерла тело гелем, снижающим поглощение ионизирующих излучений, надела облегающий плотный костюм из антирадного трикотажа и без чей-либо помощи вошла в сталкерский комбинезон со сферическим шлемом.
В шкафчике-оружейке Ева выбрала Абакан АН-94. Не по-женски отточенными движениями проверила готовность автомата, пристегнула на пояс боекомплект к нему и кобуру с АПС. Необходимо поспешить – срок монтажа оборудования истекает через тридцать часов. Через тридцать часов установка должна быть запущена и быть функциональной до появления объекта. На сборы у неё ушло семнадцать минут.
***
– Я пойду с вами, – сказал полковник, когда Ева осматривала отряд из шести человек. Пятеро молодчиков как на подбор из спецназа разведки, в «Бериллах» болотно-зелённого цвета, с АК-74У. И один странноватого вида тип в немыслимой экипировке. В куртке, сшитой из отдельных кусков, грязно-коричневого цвета, поверх которой накидка из шкуры псевдоволка. Вместо капюшона болталась волчья голова с оголёнными клыками. На поясе подобие килта из множество хвостов псевдосабак. На шее бусы и всевозможные амулеты. На голове чёрная бандана, а на ногах натовские ботинки.
– Я польщена вашей заботой обо мне, полковник, – с оттенком сарказма сказала Ева.
– Итак бойцы, – обратился полковник к отряду, – вы поступает в распоряжение генерала…
– Прошу, – перебила Ева, – не нужно званий и имён.
– А как вас представить?..
– Ну вот, баба-сталкер, слыханное ли дело? – почти одновременно с вопросом полковника выдохнул странный тип. – Нет, я не попрусь с бабой по зоне.
– Это – проводник, – оправдывающим тоном проговорил полковник.
– Удвойте гонорар, – сказала Ева.
– Всё равно нет.
– Утройте гонорар, – сказала Ева. – И половинный аванс сейчас.
– Ну, ладно, попрусь…
– Итак, вы спросили, как меня представить? А давайте обойдёмся нейтральным словом «патрон».
– Хотел бы я в этот патрон вставить свою пулю, – выдал крайний боец, и все поддержали шутку дружным хохотом.
Ева сперва сделала вид, что не заметила издёвку, она обратилась к своему заместителю:
– Полковник, извините, что повторяюсь, я польщена вашем присутствием в отряде. Вы не только будете моей правой рукой, но и замените раненного бойца. С ранением он будет только мешать продвижению.
– С каким ранением? – непонимающе взглянул полковник.
Никто и не заметил, как она выхватила из кобуры АПС. Вспышка. Грохот выстрела. И насмешник прижимает ладонью простреленное плечо.
***
Тяжёлый штурмовой вертолёт МИ-24П, приняв на борт разведгруппу, поднялся, заложил крутой угол тангажа и лёг на заданный курс.
Лопасти винта с натугой врезались в тягучее небо зоны, с усилием преодолевали невидимый барьер, и женщине даже казалось, что двигатели стонут от напряжения. Вращают валы на износ. И порой попадая в разряженные участки, боевая машина «проваливалась», и она думала, вот предел механическим стараниям. И только богу известно, как «вертушка» выкарабкивалась из вихря повышенной турбулентности и упрямо двигалась к ЗПП.
…много лет всё в жизни Евы было подчинено одной цели. И не ради выслуги перед начальством так старается она. Из кожи вон лезет. Работает на пороге возможностей. Годами по маленьким шажочкам приближается к намеченному. Нет, не ради карьеры, не ради ненавистных вояк, засевших на иерархической лестнице ступенькой повыше. Этот объект ей самой нужен, ей нужно то, что умеет этот объект, его немыслимые, непостижимые, невероятные свойства. Шанс, что всё приписываемое объекту реальность, – есть, иначе бы военные ученные никогда не заинтересовались им. Шанс есть всегда. И упустить его она не имеет права, она не смеет нарушить обязательство данное…
…предчувствия, что все ожидания напрасны, что объект ускользает, как обмылок из ладони, когда он так близко, так рядом, уже несколько суток паническим ознобом лихорадят душу Евы. Она готова поддаться истерии, сорваться, взбеситься. Готова даже убивать…
За стеклом иллюминатора проплывала земля. Обычная земля: поля, леса, деревни, дороги. Ни один специалист, взглянув на зону с высоты птичьего полета, вам не скажет, чем отличается этот кусок тверской территории от куска за периметром. И не верится, что внизу роятся аномалии, бродят чудовищные существа, мёртвое становится живым, оставаясь при этом всё же мёртвым. Никто до конца не знает, какие загадки скрывает этот фурункул, выскочивший на теле области после атомной катастрофы. Чем встретит она очередного сталкера, отважившегося войти в неё, чем ещё удивит видавшего всё в её проклятом чреве. Ева смотрела на высотные дома окраина города. Ей чудилось, что в них живут люди, а у подъездов стоят машины с включенными двигателями. Если немного задержать взгляд на одном из автомобилей, то наверняка можно увидеть, как он тронется с места. Но автомобиль скрывался за овальным краем иллюминатора, как впрочем и всё остальное.