Вдруг он обнаружил то, что каждую минуту могло ожидать и его. В густой траве лежал навзничь человек в доспехах, но с непокрытой головой. Он покоился в застывшей луже ржавого цвета. Даже если бы Эрзам не ходил третье лето в походы, то и тогда бы догадался, что это такое. Среди растрепанных волос на черепе трупа примостилась тигрооса, погрузив в пустую глазницу мохнатый хоботок. Тугое брюшко хищницы пульсировало.
Эрзама передернуло. Он выхватил «Сам-восемь» и прыгнул вперед. Отяжелевшая летучая тварь не сразу среагировала на приближение врага и взлететь не успела. Клинок с сухим треском отделил шестигранную голову, величиной с чернильницу, от полосатого туловища. Тут же на поверженную хищницу спикировали полупчелы и за несколько секунд облепили ее останки шевелящимся ковром.
Эрзам опустил меч и всмотрелся в неудачника. Череп скалился, будто веселясь чему-то, что Эрзаму пока неведомо. В этот момент подошедшая неслышно Цвобри обняла чиульда за шею. Ее губы, пахнущие полынью, нашли его губы. Воин закрыл глаза, предвкушая блаженство забвения от печальных дум. Вдруг резкая боль пронзила мозг — в порыве страсти ведьма укусила его за губу.
Он отшатнулся.
— Прости! — раздался бесплотный голос порывистой и не привыкшей отказывать себе в желаниях женщины. — В моем мире ни у кого нет таких губ, как у тебя!
Эрзам не понял, был ли это комплимент или хорошо замаскированное недовольство. Губу саднило, и он полизал ее языком. Во рту стало солоно.
— Затвори кровь, женщина!
— Не могу! — ответила Цвобри. — Я во власти более сильного чувства!
«Интересно, — подумал боец, — выходит, бабьи вздохи — помеха колдовству?! Надо запомнить!»
Через некоторое время кровь перестала течь сама собой. В жестоком мире Хоррис выживают самые приспособленные к постоянным стычкам особи. Те, у кого плохо сворачивается кровь, долго не живут!
— Я пошел! — сказал Эрзам.
— Дурачок, — мысленно передала ему Цвобри, — дорога очень трудна, а у тебя нет даже куртки. Возьми у этого несчастного все, что нужно для долгого пути! Ему это уже не понадобится!
Эрзам подумал немного и согласился. Он натянул рубаху и куртку, примерил сапоги. Обувь и одежда пришлись в самую пору.
— Тебе повезло, Эрзам! — сказала женщина, пристально всматриваясь в узоры на рубахе.
— Что ты сказала? — удивился он и тоже впялился в узоры. Рубаха как рубаха. Вроде такая же, как была у него до костра. Разве что спиральки какие-то странные проступают да загогулинки!
— Это — старинная Медленная рубашка. Наследие исчезнувшей цивилизации Хар-Грун. Теперь таких не умеют ткать. Она защитит тебя от многих бед!
«Прежнего владельца не больно-то защитила!» — хотел сказать Эрзам, но, глянув на счастливую Цвобри, раздумал и сказал совершенно другое:
— Теперь мне не страшен сам Урзах-Толибаг! — бодро объявил он. Посланец из Страны Вечной Осени только показал Гонэггу свое лицо и сгинул. Почему-то Эрзам был уверен, что до следующего свидания с ним пройдет немало времени.
— До Урзах-Толибага далеко, и, прежде чем сразиться с ним, у тебя будет еще много поединков! Береги себя и помни: главная цель — в крепости!
Эрзам двинулся вдоль ручья. Теперь он стал автоматом, ориентированным на выполнение одного-единственного задания. Волшебный клюв не позволит сбиться с курса, а напутствие Цвобри вселяло уверенность в силах. Он будет идти и идти вперед, что бы ни случилось, и если встретит преграду — не остановится ни перед чем. Слава Эрзаму из рода Гонэггов! Вперед, только вперед!
— Постой! — прошептал ласковый голос. Ведьма вновь догнала бойца. — Побудь со мной немного. Колдовские чары не дают проводить тебя до крепости — мы простимся здесь!
Женщина привлекла его к себе и долго-долго не отпускала. Ему было хорошо. Во всяком случае, спокойно. Ради этой, вчера еще не знакомой женщины, он готов был не только расправиться с колдуном, но и обратить в прах его неприступный оплот. С каждым прикосновением Цвобри к распаленному телу Эрзама в нем росла твердая убежденность, что он подвигнут на правое дело. Он обязан спасти Хоррис от ядовитого паука по имени Урзах-Толибаг и развеять по ветру его липкую паутину…
Настоящее: сверхзадача
— Теперь, мой золотой, пройдемся немного. Референты, должно быть, заждались…
Генерал обошел стол и кивнул в сторону маленькой дверцы рядом с камином. Керли Вангу ничего не оставалось делать, как последовать приказу.
Они очутились в просторной комнате, заставленной стеллажами с химической посудой, щелкающими механизмами непонятного предназначения и чертежными досками, за которыми, склонясь, корпело с десяток молодых людей, одетых в такие же, как у генерала, полувоенные блузы. Молодежь сосредоточенно работала.
— Моя конюшня! — осклабился Генерал. — Сам видишь, работа кипит! Не будем отрывать их от дела… Сейчас я расскажу о твоей сверхзадаче, а затем приступим к освоению технических аспектов задания. Итак, ты, конечно, в курсе, что Империя, обладая монополией на истинное Право, ведет беспримерную в истории нашей планеты войну за идеалы справедливости с самыми отъявленными поборниками бесправия? Разумеется, в курсе. И для тебя отнюдь не секрет, что военные действия достигли апогея, так что любой толчок с той или иной стороны способен привести к нарушению сложившегося на текущий момент равновесия. И ты, и я, и, конечно же, Император хотели бы, чтобы этот толчок был в нашу пользу. Я не знаю, что думают по этому поводу в соответствующих службах Конфедерации, этом разнузданном вместилище порока, но полагаю, что они мыслят в том же направлении, с тем лишь отличием, что их толчок окажется катастрофическим для Империи. Мы обязательно должны толкнуть первыми. Изучение секретных материалов показало, что нарушить баланс военного потенциала противоборствующих сторон невозможно. Пусть наша героическая пресса обольщается успешным прорывом генерала Лиеги в районе Ржавых Болот, пусть поют дифирамбы наступательной операции под Шексотарой, — ни для кого не секрет, что это локальные успехи, не могущие привести к окончательной победе! Аналогичная картина наблюдается и с ходом боевых операций со стороны частей конфедератов. Война зашла в тупик. Да, да, ты не ослышался. Надо было что-то придумать экстраординарное, необычное. Такое, чего раньше не было ни в тактике, ни в стратегии. И я, кажется, нашел искомое…
Генерал расправил гномьи плечики и вздернул подбородок.
— Мы в состоянии изменить ход истории. Но для этого тебе придется пойти далеко!
— Я готов! — воскликнул Керли. Он почти созрел для подвига во славу Империи. Самжа будет им гордиться! Да что там Самжа, сам Император проронит скупую императорскую слезу, когда ему доложат… — Пусть меня отправят даже в Центр Конфедерации, пусть зашлют в штаб этого жирного подонка, толстомордого мясника Пелешуна, бывшего друга и наперсника Императора, подло предавшего самое идею Права! Я убью его!
— Не спеши, мой замечательный! Не следует торопиться. Наши люди в Центре Конфедерации обойдутся и без твоей помощи. Они плодотворно работают, приближая миг победы, и не надо мешать им! Еще ни одна война не была выиграна одним-единственным удачным покушением на убийство, к сожалению… На место Пелешуна придет другой Пелешун, и неизвестно, лучше это будет для Империи или хуже… Нет, ты необходим для другого. И отправлю я тебя еще дальше…
— Неужели в загородный дворец Ветеранов Конфедерации? Но до него же…
— Еще дальше, — загадочно усмехнулся Генерал.
Керли задумался. Дальше, чем дворец, от Столицы Империи места на планете не было. Данный географический пункт находился на противоположной окраине Конфедерации.
— Не ломай голову, мой чудесный. Она тебе еще пригодится!
В это время один из жеребцов с конюшни Генерала завершил работу и тенью возник рядом.
— Все готово, майор? — строго, но справедливо спросил Генерал.
Жеребец мотнул жидкой гривой.
— Ну вот и все, мой любезный, обрадовался Генерал и похлопал художника по плечу. Тебе предстоит уйти в прошлое лет на восемьсот с небольшим. Там тебя ожидает хитроумная машина, которую надлежит сломать, чтобы здесь, в нашем времени, ничто не пометило Империи одержать заслуженную победу!
— Но у меня нет никаких технических знаний!
— Они у тебя появятся. Я вооружу тебя, мой славный, седьмой формой допуска! Подобная форма секретности — наивысшая в Империи! Ею владеют всего четыре человека, включая Императора, ты станешь пятым!
— А это не больно?
Генерал позволил себе громко и заливисто заржать, точь-в-точь боевой конь-повергатель легендарного полководца времен Диагональных Сражений Ште-По по прозвищу Кривоножка. Майор же осмелился только на жалобное блеяние.
— Я навел справки в суперкомиссии: у тебя нулевой допуск, то-есть, практически никакого допуска. Седьмая форма — это знакомство со всеми секретами имперской технологии, добытой как внутри, так и вне Империи! Это и телепатическая связь с контрагентами, находящимися в любой точке пространства и времени, это и обезоруживающая на расстоянии громадная сила внушения, это и левитация, и телекинез, и телепортация, и прочая, и прочая… На твои нужды будет работать целая энергетическая станция. Мне стоило колоссальных трудов убедить Императора снять ее с фронта и передать Ассамблее, но он со свойственной только монархам чуткостью прислушался к моему мнению… Кроме того, в путешествии тебя будет сопровождать интеллектуальный компьютер-анализатор, сокращенно — ИНКА. Кем он будет там, в прошлом, знать не обязательно, да и небезопасно… ИНКА исполняет функции помощника и одновременно — надзирателя. Дело в том, что уровень мышления наших предков гораздо ниже, и, чтобы общаться с ними на равных, тебе введут специальное лекарство — имбецилин. Действие лекарства — временно, и, захватив чужое сознание, как можно быстрее освой тело. Очевидно, ты догадался, мой прелестный: в прошлое можно перенести только разум, но не человека целиком. Под действием имбецилина ты легко возьмешь контроль над каким-нибудь телом, мы подобрали парочку кандидатур, а седьмая форма допуска придаст этому телу неограниченные физические возможности. К сожалению, лекарство обладает побочными эффектами, но об этом в свое время… Для большей надежности тебе и придается ИНКА. В определенном месте тебя будут ждать некоторые технические новинки, благодарение Золотой Дуге, их можно перебросить в прошлое без значительных затрат энергии…
— Я смогу определить, в ком скрывается ИНКА?
— Вряд ли. Но, естественно, он будет находиться в мозгу одного из твоих современников в том времени.
— Вы считаете, Генерал, что я справлюсь? — молодцевато вскинул голову Керли Ванг.
— Да! В тебе, мой превосходный, есть что-то жертвенное… Это хорошо. Во имя Империи ты пойдешь на все, и это тоже хорошо! На всякий случай ставлю тебя в известность: твое настоящее, то-есть, вот это самое тело, — Генерал потрепал Ванга по загривку, — останется здесь, у нас. Если задание не будет выполнено, я найду способ довести до твоего разума через восемь веков, которые будут разделять твой ум с твоим организмом, как будет больно последнему, когда за него возьмутся по-настоящему лучшие специалисты из Пыточной палаты!
— Я все осознал, Генерал! Все будет исполнено, как приказано!
— Вот и славно! Кажется, мы обо всем договорились… Теперь ступай… Мои жеребцы в нетерпении бьют копытами, и пена брызжет с удил! Они научат тебя всему! Помни, седьмая форма допуска дает неограниченные возможности, но и спрашивают за нее неограниченно!
Глава 3
Прошлое: путь
Дорога к цитадели Урзах-Толибага, как и предсказывала Цвобри, была непростой. Эрзам прошел краем Великой Пустоши, где стал нечаянным свидетелем массовой миграции песчаных шипохвостов, тварей свирепых и отчаянно храбрых, потом пристал к каравану купцов из славного города Тульша-Гло и дошел с ними до окраин Срединною Царства. По дороге он любовался исчезнувшим в озере городом Хромых Горемык, дивился пению колокольного ветра на высокогорном перевале Ойюм-хале, наблюдал диковинные танцы вличакских девственниц в полнолуние и при этом был нещадно бит их суровыми стражами. Дважды покушались на его жизнь, заплатим за это шестью или семью трупами, нищие момумбры, а сколько раз пытались забрать кошель с деньгами не перечесть. Попутный дервиш спел ему «Песнь о Железной башне» и долго катался по земле в приступе безумною хохота, когда услышал от Эрзама, что боец и есть тот, к кому обращался бард. Нарвался Гонэгг и на седую Мать-Убийцу, которая сначала повелела своим «дочерям» отравить незадачливого странника, по простоте душенной забредшего на заброшенное кладбище, но, заметив Медленную рубашку, помиловала и оказала честь снизойти до беседы с ее обладателем, а потом приказала в знак приобщения вытатуировать на его груди пять перстов Пророчицы — потайной знак, но коему «дочери» прочих кланов Пурпурной Руки обязаны были оказывать поддержку и всемерное содействие но предъявлении. Данное обстоятельство спасло его через шесть дневных переходов, когда Эрзам, понадеявшись на везение, решил поправить пошатнувшееся финансовое положение, для каковой цели уселся за карты в придорожной таверне на оживленном Золишанском тракте. Выиграть он выиграл, да это не устраивало хозяина — одноглазого лодоррца с непроницаемым лицом. Подосланный наемник метнул в везунчика иглу-жужжалку, но Медленная рубашка вновь выручила, явив завсегдатаям знак Пурпурной Руки. Жена лодоррца усовестила супруга, и Эрзам ушел с выигрышем и верой в могущество Цвобри, в свое время заставившей воспользоваться даром исчезнувшей цивилизации Хар-Грун…
Множество приключений испытал Эрзам, прежде чем добрался до Белой Линии, севернее которой снег не таял даже летом, а от Белой Линии он двинулся дальше не пешком, а на полярном ухорогом верблюде. Верблюда он сторговал в селении на краю Харкнейского ледогорья, предварительно выдержав бой с тремя рослыми держателями Меча. Держатели были крепкими парнями, отваги им было не занимать, но они никогда не слышали ни про удар углом изнутри, ни про выпад Тулепа… Седой старик — патриарх селения, завороженный мастерством Эрзама, очень хотел заполучить такого бойца на постоянное жительство: предлагал младшую дочь в жены, сулил показать забытый путь в Золотой лабиринт и долго стращал жуткими рассказами про грозного хозяина Замка Судьбы, но Гонэгг только вежливо благодарил за предложение — прирожденного воина трудно было смутить речами, он уже свыкся с ролью освободителя мира…
Полярный верблюд был приучен к иноходи по ледяной крошке и резво мчал всадника через белое безлюдье. Из-под копыт летела снежная пыль. Глаза верблюда пылали рубиновыми огнями, освещая дорогу. Пронизывающий ветер не переставая дул в лицо. Он забирался под кожаный панцирь и остужал горячую кровь, вымораживал мысли. Десны человека кровоточили, когда, раскачиваясь между горбами, он принимал скудную пищу. Глаза слезились, потому что днем в них попадало слишком много света, отраженного от снега и ледяных торосов. На бороду и усы, отросшие за время странствий, садились снежинки, превращаясь от дыхания в ледяные сосульки, которые время от времени приходилось вычесывать кончиком меча. Эрзам никак не мог приспособиться к опаляющему холоду, но терпел — его гнали вперед честь рода Гонэггов, желание славы и волшебный клюв.
«Звучит неплохо, совсем как титул высокородного, Эрзам из рода Гонэггов — победитель Урзах-Толибага!»— стучало в мозгу как заклинание, когда после первой недели странствия по ледяной пустыне он решился на привал.
Эрзам вытащил из промороженных ножен клинок и поцеловал у основания рукояти. На дымчатом лезвии запеклась кровь из треснувших на морозе губ. И вспомнил боец пахнущие полынью губы Цвобри. Что она делает в этот миг? О чем мечтает? Помнит ли о воине, которого отправила на край света?
Эрзаму не верилось, казалось нереальным, что когда-то, давным-давно, он жадно впивался в ее ненасытные губы… Было ли это? Слишком много разнообразных впечатлений отложилось в памяти за время, прошедшее с момента их расставания, и образ ведьмы ушел в глубь воспоминаний, подернулся дымкой, стал зыбким и туманным. Но как живые вспыхнули вдруг в снежной пелене ночи темные прохладные глаза с желтыми огоньками…