– …Было выковано наше боевое братство! – подхватил Василий. – После этого случая я как-то взялся за ум… за то, что у меня от него на тот момент оставалось. Решил, что не хочу больше пить и хулиганить, а хочу научиться сражаться и вести себя как мужчина. Принес извинения той даме… Она, кстати, даже не сердилась, по-моему… – на лицо Василия внезапно набежала тень, он замолчал и отвел глаза.
– Так вот, – быстро продолжил Бьёрн, заметив потухший взгляд товарища, – я, вспомнив свои навыки инструктора по фехтованию, стал воспитывать из этого… охламона? Оболтуса? Обалдуя? – в общем, вот из него настоящего бойца. В чем, считаю, преуспел. Точнее, мы оба преуспели.
– Молодцы, – улыбнулась Ольга. – Приятно посмотреть. Ну что ж, я очень рада, что мне довелось стать свидетельницей вашего поединка и получить шанс тоже стать когда-нибудь настоящим бойцом…
– Ты уже настоящий боец, – тихо и очень серьезно сказал Бьёрн. Василий быстро вскинул на него глаза и отвернулся. – Главное – твой дух. Он точно бойцовский. А навык… Навык мы разовьем. Тут даже не сомневайся.
Василий вдруг резко встал с земли и оглянулся на домик администрации.
– Чужой, время… Нам пора, – озабоченно сказал он.
– Да, идем, – согласился Бьёрн и легко поднялся на ноги. – Желаю тебе скорейшего восстановления, – сказал он Ольге, слегка поклонился и последовал за Василием по направлению к рабочему месту.
На следующий день Ольга проснулась поздно, о чем нисколько не пожалела, выглянув из домика: Долину накрыли тяжелые тучи, несмолкающий голос Реки был почти не слышен за громким монотонным шепотом проливного дождя. Сразу за порогом домика образовалась огромная лужа, в которой плавали Ольгины резиновые шлепанцы.
Оставив дверь открытой нараспашку и впустив в домик зябкую свежесть и мелкую водяную пыль, Ольга заварила кофе и приготовилась провести день в одиночестве, созерцании и философских размышлениях. Выполнив несколько упражнений, таких, какие позволяло проделать тесное пространство домика, она убедилась, что сегодня еще не настал день для подвигов: все тело по-прежнему болело, хотя и меньше, чем вчера. А душа требовала продолжения. Ольга, усевшись перед дверью на пол и глядя на серо-голубые занавеси небесной воды, вспоминала стойки и движения, которые показывал ей Бьёрн и которые так отчетливо снились ей в эти две ночи. Скорее бы кончился дождь…
В домике стало прохладно, и Ольга поднялась, чтобы закрыть дверь. Бросив взгляд в сторону ворот, она замерла, положив руку на ручку двери и наполовину высунувшись на улицу, не обращая внимания на хлещущие по лицу струи дождя. На поляне перед воротами неистово кружилась, взлетала в воздух, перекатывалась, разбрызгивая вокруг светло-коричневые потоки воды, призрачная, размытая дождем фигура. Бьёрн, голый по пояс, босой, в закатанных до колен брюках, вел схватку с дождем. Тренировочный меч мелькал будто бы сразу в нескольких местах, молниеносно менял скорость и направление, рассекал водяные струи, сбивал их и заставлял лететь на землю под немыслимыми углами. Ольга наблюдала за ним, затаив дыхание, сердце отчаянно билось, рвалось вперед, умоляя послушать свои инстинкты, вылететь под занавес дождя, присоединиться к учителю в этом смертоносном танце… Испугавшись охватившего ее волнения, она сделала шаг назад, вглубь домика… и увидела, как Бьёрн остановился, взяв рукоять меча двумя руками, поднял его в приветственном салюте, повернувшись к ней, хотя он вряд ли мог рассмотреть ее сквозь стену дождя… Ольга закрыла дверь и опустилась на топчан. Вода стекала с волос по лицу, почему-то соленая, как слезы.
Прошло утро, настал день и покатился к вечеру, а за порогом домика все так же шумел дождь, потоки воды падали с неба на землю Долины и светло-коричневыми змейками сбегали в Реку, пополняя ее и без того бурное и беспокойное течение. Ольга опасалась, что Река выйдет из берегов и отрежет Долину от мира. Изоляция как таковая волновала ее в наименьшей степени, однако без солярки, которую хозяева базы покупали в населенном пункте за Кара-Йолом, они рисковали остаться вовсе без электричества.
О том, что день клонится к вечеру, Ольга догадалась только по тому признаку, что ей захотелось есть. Свет за пределами домика совершенно не менялся. Вскипятив воду, она заварила травяной чай и принялась жевать пряник. Вдруг за дверью раздалось хлюпанье и плеск воды, и голос Бьёрна проговорил:
– Ольга. Можно тебя на минутку?
Ольга поднялась и открыла дверь. За порогом стоял Бьёрн в той же одежде, в которой утром фехтовал с дождем, то есть в совершенно мокрых, испачканных глиной и травой подвернутых до колен черных джинсах.
– Фру Маргарита очень извиняется. Она прислала меня предупредить, что сегодня вечером мы не будем подавать электричество, – виноватым голосом сказал Бьёрн. – Нам очень неловко и неудобно, но… Генератор неисправен. Вернее, он работает, но в любой момент может полностью выйти из строя. Я должен был поехать в деревню и купить кое-какие запасные части, но, – он слегка повернул голову и покосился на дождь, как на своего личного врага, – при такой погоде подняться из Долины невозможно. Еще раз приношу свои извинения, – он вздохнул, слегка поклонился и шагнул назад, в стену дождя.
– Подожди, – торопливо сказала Ольга, – если ты все равно не можешь сейчас чинить генератор, значит, ты не очень занят?.. Может, составишь мне компанию хоть ненадолго? Эта погода… – она сделала неопределенный жест рукой.
– Эээ… – с сомнением протянул Бьёрн, не двигаясь с места, – я благодарен тебе за приглашение, но ты же видишь, – он развел руками, – я очень мокрый и грязный. Я устрою у тебя беспорядок.
– Ничего страшного, – улыбнулась Ольга, – в такую погоду беспорядок неминуем. Закончится стихийное бедствие – будем устранять его последствия. Входи, – она отступила от двери. – Выпьешь горячего чаю, расскажешь мне что-нибудь.
– Благодарю, – сказал Бьёрн, нерешительно вошел в домик и остановился на пороге. С него на пол лилась вода. Ольга, покачав головой, бросила ему полотенце.
– Закрой дверь, – сказала она, – если уж вытираться и греться, так пусть дождь останется снаружи.
Бьёрн нерешительно протянул руку к дверной ручке и замер.
– А это… прилично? – спросил он. – В комнате у одинокой дамы…
– Ты что, о моей репутации беспокоишься? – изумилась Ольга. – В чьих глазах, интересно? Фру Маргариты и Василия? На базе все равно никого больше нет. И ты же не собираешься… оскорблять меня действием? – она прыснула, вспомнив красочное повествование о хулиганском прошлом Васи.
– Ни в коем случае, – Бьёрн с улыбкой развел руками. – Леди может быть абсолютно спокойна за свою честь.
– Ну вот и хорошо, – Ольга сама прикрыла дверь, не запирая ее, однако, на крючок – раз уж джентльмен завел разговор о приличиях. – Вытирайся и возьми вот это, – она подала ему свой вязаный плед. Бьёрн почтительно взял плед, развернул и внимательно осмотрел, уважительно кивнул, набросил плед на плечи и уселся на пол. Ольга налила в кружку чаю и протянула ему вместе с половиной тульского пряника.
Спасибо, – Бьёрн отхлебнул чаю и посмотрел на Ольгу поверх кружки. – Да, погода, конечно, тоскливая. Не о таком отпуске ты мечтала, да?
– Да ни о чем я не мечтала, – пожала плечами Ольга. – И вообще, я как бы не совсем в отпуске…
– В каком смысле?
– Я перед самым отъездом уволилась.
– Получается, ты поехала сюда, чтобы стереть впечатления от предыдущей работы, прежде чем перейти на новую?
– И даже это не совсем верно… – Ольга наклонила голову и посмотрела в кружку. Она размышляла, сколько правды можно рассказать и стоит ли вообще начинать. – Скорее, я сбежала. И не спрашивай, от чего. Это… – она замялась.
– Личное?..
– И да, и нет. Личное, но не в том смысле, какой обычно вкладывают в это слово. Понимаешь, я сбежала не от кого-то, а именно от чего-то, – Ольга произнесла эту фразу и тут же пожалела об этом, потому что Бьёрн вдруг отставил кружку и внимательно посмотрел на нее. – Ну вот, теперь ты сочтешь, что у меня не все в порядке с головой, – вздохнула она, пряча глаза.
– Отнюдь, – тихо проговорил Бьёрн. – Ты даже не представляешь, насколько серьезно мы с Васькой можем отнестись ко многому, что другие сочли бы бредом и безумными фантазиями.
– И все-таки… Я не хотела бы вдаваться в подробности. Извини, – Ольга быстро глянула на него и отвела глаза.
– У меня и в мыслях не было у тебя что-то выпытывать, – мягко проговорил Бьёрн. – Ты сама расскажешь, если захочешь. Но имей в виду: мы – именно те люди, которые готовы принять на веру очень многие неправдоподобные, казалось бы, вещи. У нас есть на то свои причины. – Он помолчал и сменил тему: – Ну а пока я мог бы рассказать свою историю, если тебе это интересно.
– Конечно, – Ольга с облегчением улыбнулась, – ты обещал рассказать, как ты сюда попал и почему вас с Васей зовут Чужой и Хищник…
– Ну, это просто. Мой отец – профессор Стокгольмского университета, один из крупнейших в Швеции специалистов в области этнографии. Он уже три года как с трудом передвигается, у него что-то неладно с коленями, поэтому выезды на полевые исследования для него весьма затруднительны. А так как мне от образования в области истории и этнографии, как ты понимаешь, было не отвертеться, – Бьёрн комично изобразил скорбь, – то он вырастил из меня ассистента и три года подряд посылал сюда, в Республику Алтай, собирать ему материалы для статей. В этом году я впервые приехал сюда по собственной воле, сбежав от этой научной каторги – отец зимой женился, его молодая жена ждет ребенка, поэтому он временно забросил свои изыскания и вспоминает, каково это – удовлетворять прихоти беременной женщины…
– А твоя мама?..
– Мама умерла, когда мне было шесть лет. Меня воспитывал отец. А в прошлом году я привез ему из России жену, – Бьёрн лукаво глянул на Ольгу. – Здесь, на базе, я познакомился с очаровательной русской балериной и так разрекламировал ей своего родителя, что она потребовала познакомить ее с ним. И вот результат, – Бьёрн развел руками, – похоже, я виноват в том, что в России стало на одну неплохую балерину меньше…
– Забавная история, – улыбнулась Ольга, – а в этом году ты зачем приехал сюда? Сбежал от мачехи?
– Нет, в этом году я приехал уже просто потому, что мне здесь понравилось. В общем-то, теперь я приезжаю уже не только на лето. Зимой здесь тихо, спокойно. Да и работа над монографией идет намного быстрее в непосредственной близости от объекта исследования.
– А как ты работаешь над монографией здесь, в этой глуши, где не то что интернета – электричества для ноутбука толком нет? – удивилась Ольга.
Бьёрн пожал плечами.
– А как люди занимались научными исследованиями раньше, когда интернета вообще не было? Я привез книги, журналы. Пишу в тетрадях обычными ручками и карандашами. Прекрасно обхожусь и без компьютера, и без интернета. Не понимаю, почему большинство людей так к ним привязаны, можно сказать – зависимы. По-моему, любая зависимость человека от вещей или привычек унизительна.
– Согласна, – кивнула Ольга, – просто это на самом деле непривычно для современного мира.
– А вот, например, для того же Васи это – в порядке вещей. Он всю жизнь прожил без интернета. И компьютер только в школе видел несколько раз. Поэтому он очень успешно учится по книгам и легко опережает в учебе большинство школьников там, наверху, – Бьёрн махнул рукой в сторону Кара-Йола, – несмотря на то, что по общепринятым меркам он – чуть ли не дикарь.
– Да, и насчет ваших прозвищ…
– Почему я Чужой – думаю, само собой понятно. А Васю прозвали Хищником, потому что в своей деревне он был весьма удачливым охотником. А после той нашей эпичной схватки… Прозвища нам дала… одна знакомая, – голос Бьёрна едва заметно дрогнул, и на сей раз Ольга не оставила это без внимания.
– Та самая, которую Вася оскорбил? Я обратила внимание, что когда он говорил о ней, у него было такое странное выражение лица… Как у тебя сейчас.
– Ты очень проницательна, – голос Бьёрна был спокоен, но… Ольга уловила словно бы звон перетянутой и готовой разорваться струны.
– Тоже не хочешь говорить, – полувопросительно-полуутвердительно сказала она.
– Да, ты права, это она дала нам прозвища, – Бьёрн еле слышно вздохнул и взял чашку с остывающим чаем двумя руками, – Она была очень веселой, такой, знаешь, по-хорошему ироничной. И очень, очень доброй. После того случая, когда она заступилась за Васю перед фру Маргаритой, он был ею просто очарован. Да и я… – Бьёрн снова вздохнул и наклонил голову, заглядывая в чашку, – Она была очень хорошим человеком, – тихо сказал он после паузы и замолчал.
– Она уехала, и вы больше с ней не виделись? – понимающе спросила Ольга.
– Нет, – Бьёрн нерешительно глянул на нее. – Мне запрещено об этом говорить, но… – он колебался, явно не зная, как продолжить и стоит ли продолжать.
– Я сохраню тайну, если это нужно, – твердо сказала Ольга.
– Я не сомневаюсь, – Бьёрн слабо улыбнулся. – Просто… Я еще не понял, до какой степени допустимо втягивать тебя во все это. Есть определенные «за» и «против»…
Ольга вдруг почувствовала, как по спине пробежал холодок – совсем как тогда, на границе теневой полосы на улице ее родного города.
– Тайна в обмен на тайну, – медленно проговорила она каким-то странным голосом. Бьёрн внимательно посмотрел на нее. Ольга увидела, что зрачки его светятся в полумраке красноватыми искорками, и невольно поежилась. Сгущались сумерки, день наконец добрался, доплыл по потокам дождя до своего завершения.
– Она пропала, – медленно проговорил Бьёрн, наблюдая за ее реакцией. – Однажды она пропала из запертого изнутри домика. Все ее вещи остались на месте, никаких следов борьбы или чьего-то постороннего присутствия не нашли. Сама понимаешь, подобный случай, стань о нем известно в большом мире, отнюдь не пошел бы на пользу репутации турбазы. Мы искали ее сами, нам помогали жители деревни. Потом все-таки пришлось объявить ее в розыск. Полиция перетрясла всё вокруг, обшарила всю Долину с собаками. Никаких следов так и не удалось найти. Это было в июне позапрошлого года. С тех пор ее никто не видел. И с тех пор мы с Василием ищем ее. И не остановимся, пока не найдем… Ее или… Хотя бы что-то.
– Ничего себе, – только и сказала Ольга. – У тебя есть какие-то предположения, что могло случиться?
– Сколько угодно, – отозвался Бьёрн. – Но все они… – он замялся.
– Я поняла тебя. Тайна в обмен на тайну.
– Да, именно так. Все очень, очень непросто.
– Я должна подумать и взвесить всё, – сказала Ольга после паузы. – Я чувствую, что могу тебе доверять, но все это настолько странно и даже страшно, что я не могу вот так просто взять и выложить все сразу, понимаешь? Поэтому я прошу прощения и времени на размышления и оценки.
– Я понимаю тебя. Я чувствую то же самое. Давай не будем пока об этом говорить. Скажи лучше, как сегодня твое самочувствие? Мышцы меньше болят?
– Да, уже почти прошло. Скорее бы дождь прекратился! Я хочу еще! – Ольга улыбнулась и вытянула руки вперед, как бы держа воображаемый меч. Бьёрн одобрительно кивнул.
– Продолжим, когда позволит погода.
– Я видела тебя сегодня у ворот, – заметила Ольга. – Тебе-то погода не мешает…
– У меня есть определенная программа тренировок, которую нельзя прерывать, – пояснил Бьёрн. – Поскольку я уже вряд ли могу простудиться под таким дождем, то это не повод прекращать занятия.
– Вот бы мне так, – вздохнула Ольга.
– Ты тоже так сможешь, – уверил ее Бьёрн. – Не в этом году, конечно. Но я уже вижу – сможешь. Могу даже предположить, что ты быстро обгонишь Василия. Я рад, что мне выпала честь оказаться твоим первым наставником.
В домике повисла тишина. Ольга украдкой поглядывала на Бьёрна, который сидел, привалившись спиной к стене и поджав ноги, и смотрел в кружку, задумавшись о чем-то. Лицо его было строгим и печальным.
– Пожалуй, мне пора, – будто высвободившись из паутины тяжелых мыслей, он тряхнул головой, поднялся на ноги и осторожно поставил кружку на стол. – Благодарю за приглашение и чай, – он коротко поклонился (Ольга в очередной раз подивилась его странным, средневековым манерам) и шагнул за порог, в темноту, на мгновение впустив в домик зябкую свежесть и сонный шепот стихающего дождя.