Да, это так, как сказала Джианна. Мы не в состоянии действовать. По крайней мере Пауль и Тильманн хотели в ближайшее время отправиться к нам, возможно уже даже завтра. Но это ничего не принесёт, пока Колин не передаст нам сообщение.
- Собственно ты уже слышала что-то от Колина? - угадала Джианна мои мысли. - Знаешь, справился ли он? - Я покачала головой. - Я имею в виду - у тебя тоже нет ... э ... - Джианна казалось, выбирает слова с помощью пинцета и каждое из них разглядывает, прежде чем решить использовать. - Нет ... идей?
Идей. Ха-ха. Моя последняя идея состояла в том, чтобы написать Грише электронное письмо, которое по меньшей мере получилось таким же запутанным, как то, что я послала ему тогда в школе. В этот раз однако, мне нужно было сообщить ему весть. Я рассказала о том, что видела его во сне, в этом сне ему была нужна моя помощь, и что этот сон был таким настойчивым, что ... Да, что. Начиная с этого отрывка, я потеряла себя в мысленных пунктах и вопросах. Потому что у меня не было ни малейшего представления, как Эли Штурм может помочь такому как Гриша Шёнфельд. Как я могу надеяться на то, что он вообще подумает мне ответить? Не считая этого странного эпизода с электронным письмом, вызванного меланхоличным сном о Грише, как в мои лучшие времена, когда я ещё была подростком, моё бытие оставалось без идей.
Стоит ли мне уже сейчас посвятить Джианну в мои исследования? Изменит ли это что-то? В конце концов, она изучала историю и литературу. И она размышляла о том, что могло случиться с Колином и вернётся ли он. Но хотя я уже открыла рот, а она заворожено на меня смотрела, я остановилась и ничего не сказала. Нет, лучше ещё подождать. И так будет сложно убедить её принять участие в наших планах с убийством, потому что Джианна, так же, как и Пауль, никогда не видела Тессу. Она не может знать, какая та порождение ужаса. В Гамбурге Тильманни и я, одним вечером, застигли Джианну врасплох, когда нам понадобилась её помощь, чтобы спасти Пауля, и это сработало. Будет разумнее, если мы и в этот раз застигнем её врасплох, как только придёт время, и я получу сообщение от Колина. Если она будет знать заранее, то начнёт размышлять и из чистой благодарности, возможно даже расскажет всё маме. Поэтому я снова закрыла рот и сглотнула, чтобы сделать вид, будто мне грустно, и я сдерживаю слёзы. Да это и не ложь вовсе.
- Нет, никаких идей, - ответила я с горечью. Я видела сны о Колине, неоднократно, но они казались мне типичными снами-воспоминаниями, собранными из действительно пережитых событий, не такие, на которые он влиял. К сожалению эти пережитые события были пронизаны ужасными сценариями.
Наша телепатическая связь была будто обрезана. Возможно, Колин разорвал её, чтобы защитить меня. Тессе, чтобы найти нас, больше не нужно было наше совершенное счастье. Ей хватило знакомой, интимной близости. Я убеждала себя в том, что причина, по которой Колин больше не приближает свой дух к моему, лежит в опасности, что она может его учуять. Или же он находится слишком далеко.
Как всегда, когда я размышляла об этом, у меня появилось чувство, что я больше не могу вынести ситуацию. Я должна немедленно послушать Swing of Things от А-ha и посмотреть клип, ссылку на который, Джианна послала мне однажды ночью. Я открыла YouTube, чтобы клип уже начал загружаться, в то время как Джианна находилась ещё здесь, но настроила колонки компьютера на беззвучный режим. Я хотела послушать его только тогда, когда Джианна снова уберётся в швейную комнату.
- Эли ... чего собственно мы конкретно ждём? Чего ждёшь ты? - спросила она вскользь, но нетерпение в её голосе было как удар в подколенную впадину. Сделай что-нибудь, Эли. Предприми что-нибудь.
Прежде чем я смогла остановиться, холодные и презрительные слова сорвались с моего языка.
- Того, что Колин расскажет мне, как можно линчевать Тессу.
Линчевать звучало хорошо - прежде всего, это слово звучало немного менее опасно, чем убить. Линчевать в моих ушах звучало чудесно отдалённо и старомодно, как будто при этом не потечёт кровь. Джианна вздрогнула, прежде чем разразиться стеклянным, неестественным смехом.
- Ха-ха, очень смешно, Эли. А маленький засранец тоже хочет принять в этом участие? - переспросила она иронично.
- Конечно. Тильманн с нетерпением этого ждёт, - ответила я резко. - А Колин передаст мне сообщение и скажет, как это сделать. Возможно уже завтра.
Я звучала как не от мира сего, наивный подросток. Джианна сдержала ответ, встала с моей кровати и, зевая, потянулась. Она не принимала меня всерьёз. Думала, что я пошутила. Повезло! Отныне мне стоит лучше держать язык за зубами.
Для Джианны Тильманн всё равно лишь незрелый подросток, со склонностью к нарушению закона, для меня, однако, между тем, он стал одним из самых важных людей в моей жизни. После нашего приключения прошлым летом мы оба заметили, что на самом деле плохо знали друг друга, и Тильманн отдалился. Но в прошедшую весну мы чуть ли не каждую ночь спали рядом, и это сплело связь между нами, которая навряд ли могла бы быть более крепкой. Да, это действительно было так, будто в тёмные часы нашего бессознательного состояния, приблизились и переплелись друг с другом наши сны и сплотили наши души сильнее, чем это могли бы сделать настоящие события из жизни. И всё это случилось, хотя Тильманн спал лишь пару часов и чаще всего засыпал только под утро. Здесь ничего не изменилось.
Теперь он провёл две ночи в лаборатории доктора Занд для исследования сна, потому что в моих глазах самая важная компетенция Зандманна заключалась в том, что он верил в существование Маров. Поэтому мы сначала подробно описали ему, каким был контакт Тильманна с Тессой, и что представляет из себя его бессонница. Беспокойные мысли, которые можно немного приглушить лишь с помощью гашиша.
В Тильманне было ещё много таких аспектов, которые действовали мне на нервы - прежде всего дерзкая нахальность и его отказ флиртовать со мной, по крайней мере хоть иногда, сказать обо мне пару милых вещей, позволить мне чувствовать себя женщиной, а не его лучшим приятелем. Но всегда, когда мы находились вместе в одной комнате, моя голова и сердце были воодушевлены лишь одной мыслью. Ты мне нравишься.
Мне не хватало того, как мы лежали в Гамбурге рядом, хотя зимой, я достаточно часто ощущала это почти как нападение, потому что после того, как Колин похитил на Тришене мои воспоминания, я больше не могла выносить человеческой близости. Но теперь, во время некоторых моих бесконечно длинных ночей, которые были такими беспокойными и изборожденными мыслями, я жаждала, чтобы он был рядом, не только в одной комнате, но и на той же постели - без прикосновений, нет, прикосновения не нужны. Я только хотела знать, что он рядом.
Слышать его дыхание. Его характерное, раздающееся иногда, сухое покашливание. Представление о том, что этот человек лежит рядом со мной, странным образом настраивало меня миролюбиво. Хотя в течение дня он так часто мог довести меня до того, что я становилась разъярённой фурией.
- Если завтра ничего не произойдёт, то мы что-то предпримем, - прогнала Джианна мою тоску по Тильманну. - Мы что-то сделаем, вместо того, чтобы рассиживать здесь, даже если купим только пару носков или сделаем завивку в волосах. Ладно, тебе это не нужно. - Полный зависти взгляд прошёлся по моей дикой копне, которую я уже давно пустила на самотёк. - Тогда я испеку пирог. Яблочный пирог. - Что же, это вряд ли ускорит эмансипацию в Вестервельде.
- Спокойной ночи.
Джинна проковыляла мимо меня и так осторожно закрыла за собой дверь, будто взорвётся дом, если она хлопнет ей слишком сильно. Я ухмыляясь фыркнула. Особенность Джианны, делать что-то особенно осторожно и деликатно, когда она на самом деле хотела сделать противоположное и точно чувствовала, что в воздухе лежит динамит, могла довести до белого каления. Но мне было ясно, почему она ведёт себя так. Потому что она тоже слишком много чувствовала и интерпретировала, и не всегда могла правильно с этим обходиться, также, как и я.
Но её парень в значительной степени нормальный мужчина. Он лишь слишком устал, и никогда не ввергнет её в такую опасность, как удалось Колину в моём случае. Другого я и не хотела. Я решила спасти моего брата - любой ценой. То, что Джианна и Пауль смогли стать парой, этим они были обязаны мне и Колнину. Если бы не мы, Фрнацёз уничтожил бы Пауля.
Но я не чувствовала ни триумфа, ни гордости, когда сознавала эту взаимосвязь. Теперь я хотела только одного: погрузиться в музыку, пока у меня не появиться такое чувство, будто слова ласкают меня. Клип, который я только что загрузила, стал моим личным методом пытки, потому что Джианна была уверенна в том, что на нём записан Колин, сидящий за ударниками. Что было хуже всего, так это то, что и я сама тоже в это верила. Качество клипа было паршивым, как запись, так и звук, а сама группа обнаруживала ещё много возможностей совершенствования. Это должно быть был клип из восьмидесятых. Никто сегодня не станет добровольно так одеваться, как певец, клавитарист и гитарист. Только ударник выделялся приятной сдержанностью. Тем не менее и его причёска была тоже своевольной. На шее короткой, а на макушке взъерошенной - что-то, что волосы Колина любят делать сами, без лака для волос и геля. Взъерошиваться. Иногда также извиваться.
Лицо ударника было едва видно - и всё же я видела достаточно, чтобы разглядеть белую кожу, привлекательно-красивый рот, угловатые скулы и характерный нос. Группа играла Swing of Things от a-ha, песню, которую я никогда не слышала до того времени, как Джианна предприняла на меня атаку в виде видеоклипов. Она немедленно послала мне оригинал в MP3 формате, из-за чего, благодаря деревенской, медленной цифровой абонентской линии, наша связь с интернетом была блокирована целый час. С тех пор я слушала эту песню по меньшей мере один раз в день, чаще всего пред сном или, когда ехала на машине, и при последних тактах, неизбежно, у меня по коже шли мурашки, потому что видеоклип стоял перед глазами, вместе с беспокойной рябью и миганием, когда камера несколько секунд была направлена на ударника - Колина? Так как он не только барабанил, но и пел вторым голосом, и именно поэтому, у меня почти не оставалось сомнений, что это он. Его голос звучал глубоко, чисто, ясно и ... сексуально. Или как выразилась Джианна:
- Оттенок голоса многое компенсирует и в конце концов он не фальшивит. - Я считала, что он пел намного лучше, чем певец, который на высоких пассажах систематически терпел неудачу.
Тем не менее сомнения ещё были, потому что они разрешали мне игнорировать ту молодую, черноволосую женщину, которая стояла в первом ряду и смотрела на сцену стеклянными глазами. В течение двух секунд она была в кадре, вначале и в конце песни, и каждый раз я думала, что узнаю ту девушку, которую хотела поцеловать, когда во время вечерники восьмидесятых, прошлым летом, скользнула в воспоминания Колина, когда заиграла песня Being Boiled от Human League.
Клип был проклятием и благословением в одно и тоже время и всё же самое ценное, что у меня было из подарков на память от Колина. Ведь я могла смотреть на него, хотя запись происходила из того времени, когда я ещё даже не была мыслью - а он уже в двадцатилетнем возрасте и очевидно влюблён. В черноволосую девушку, которая уж точно не охотилась на Маров и не позволила ему пнуть себя в живот, чтобы таким образом он смог спасти её брата.
- Oh, but how can I sleep with your voice in my head, with an ocean between us and room in my bed … - Я подключила наушники в порт компьютера, поставила на полную громкость и стартовала клип, чтобы в очередной раз у меня возникло желание стать той черноволосой женщиной, стоящей в первом ряду и ещё не подозревающей, что придёт Тесса, чтобы отобрать у неё то, что она как раз только полюбила.
Демона в человеческом облике.
Ненавижу и люблю
Мне не нужно было открывать глаз, чтобы проверить то, что я почувствовала. В считанные секунды это вырвало меня из глубокого сна, из свинцовой пустоты без времени и пространства, которая не оставляла места для мыслей и чувств.
Как и раньше в детстве, когда я точно знала, что в моей комнате находится паук, даже если папа нигде не мог его найти - он был там. Он был там! Возможно только в моей голове, да, но оттуда он оккупировал каждую клетку и каждый уголок, завладевал мной, используя в своих целях, и питал это состояние одержимости моим собственным страхом.
Будучи ребёнком, я съёживалась, отползала от стены в подножие кровати, натягивала одеяло на тело, притягивала колени к себе, пока не казалось, будто хрящи вот-вот взорвутся.
Но теперь невозможно было двинуться с места. Даже моё дыхание стало поверхностным. Я не смела смочить пересохший рот, закрыв его и проведя языком по нёбу. Существо надо мной не должно заметить меня. Абсурдная мысль, потому что то, что я не могу двинуться с места, это его рук дело. Не имеет значения, хочу я сама шевельнуться или нет. Оно уже учуяло меня издалека.
Несмотря на нахлынувшие эмоции, мой мозг работал надёжно и холоднокровно напомнил, что я уже переживала подобную ситуацию. Нет, она вызвана не кошмаром о пауках, как в детстве, а была совершенно реальной. И хотя я чуть не обезумела от паники и необузданной паранойи и уже день назад, как сумасшедшая, ползала по влажной мостовой Шпайхерштадта, мой страх имел свою причину, конкретную, видимую причину, намного большую и могущественную, чем когда-либо может стать самый ядовитый паук. Он висел надо мной, на потолке, готовый атаковать. Я ждала эту атаку, чтобы в страхе наконец появился смысл - и всё же отреагировала бегством, когда смогла снова двигаться.
Теперь же страх и разум боролись друг с другом, как противники. Это была справедливая борьба. Я могла без колебаний позволить им выступить друг против друга. В одном они были так или иначе согласны: что-то здесь присутствовало. Ни воображение. Ни галлюцинация. Ни сон наяву. Оно прокралось ко мне через окно. Хотело напугать. Отобрать воздух.
Он уже заканчивался. Мне всё тяжелее становилось дышать, использованный кислород выходил из моих лёгких, сдавленно и мучительно, как будто меня душили две сильные руки. Но у моего разума было более сильное орудие. Он отключил мой инстинкт к бегству, чтобы заключить союз с гневом.
Когда существо упало на меня, я раздосадовано закричала, а его холодная, бархатистая щека коснулась моего рта. Его когти впились в мои запястья и крепко вжали их в простынь. Ледяное дыхание заскользило по моей голой шеи, чуть ли не прикосновение, как кусок материи, которая должна меня задушить.
- Ни слова, - прогромыхал он. - И никакой радости.
- Пошёл ты, - прорычала я, задыхаясь, но он ещё сильнее вжал меня в матрас, чтобы заставить замолчать. Я врезала ему коленом в пах и приподняла локти вверх, но ничего не могла предпринять против него.
Вместо этого ударилась лицом о край кровати. Казалось, он весит тонны, когда одним единственным движением, покончил с моим оборонительным барахтаньем ног. Мои икры замлели, а живот внизу прострелило пронзительной, тянущей болью.
- Ты причиняешь мне боль! - пожаловалась я, в этот раз немного яснее.
- Так и было задумано, так что не сопротивляйся, чёрт тебя побери, не то я снова сделаю тебе больно, - прошипел он. - Если начнёшь радоваться, то мы трупы, и твоя семья с нами в придачу. А если не будешь сопротивляться, тебе будет легче ненавидеть меня.
- Избавь меня от своих психологических лекций и перейди к делу, - прошипела я в ответ. Мне на одну долю секунды удалось высвободить голову из его железной хватки и укусить его за щёку.
- Чёрт, перестань, ты глупая корова, и выслушай меня наконец! Не придуривайся!
- Мудак. - Я задохнулась, потому что он надавил своим большим пальцем на мою гортань. Не жестоко, но достаточно сильно, чтобы помешать мне говорить. Взбесившись, я попыталась, изворачиваясь, выбраться из-под его тела.