После очередного сокращения пути, по лесной тропинке через заросли, мы добрались до одного из многих ручьёв. В живописных изгибах, он плескался по плавному склону вниз. На склоне, вдоль и поперёк, лежали ещё деревья от последнего зимнего шторма и уже частично заросли мхом. Возле берега, находилась небольшая, круглая поляна, с местом для костра, лишь скудно накрытом. Одно из многих скрытых убежищ в лесу, где Тильманн играл в индейца. К счастью такое, которое не покрыто паутиной. Оно расположено далеко от дома Колина, а также от тех негостеприимных мест, где состоялась битва с Тессой.
Тильманн начал, на краю поляны, возиться с брезентом, под которым я предполагала, что там находится кладка дров, которую нужно защитить от влаги. Но оттуда показались не дрова, а вигвам-парильня, чьё круглое отверстие, было обращено к ручью и приближающимся дождевым тучам. Застонав, я спрятала лицо в руках и опустилась на один из пней. Парильня. Я жаждала прохлады, ранее, даже положила пластиковый мешок, с кубиками льда, себе на лоб, чтобы немного облегчить боль, а Тильманн хотел посадить меня в парильню? Посреди леса? Он что, хочет меня убить? Моя голова взорвётся, как переспелая дыня.
Я, оцепенело и напряжённо, оставалась сидеть, в то время, как Тильманн разжёг костёр и положил в его середину круглые камни. Потом забрался в палатку, чтобы подготовить её - какой бы там не была эта подготовка. Может быть, собрался нарисовать пару индейских, охотничьих сцен на тенте.
Птицы над нами весело чирикали, как будто сегодня самый прекрасный летний день и, если бы при мне имелось ружьё, я бы без малейшего сожаления застрелила дятла, который хорошо спрятавшись за светло-зелёными ветвями, искал насекомых, ритмично стуча, как метроном. Я, по двум причинам хотела, чтобы он свалился мёртвым на листья, так как своим вечным стуком разжигал мою боль. А также, неизбежно, напоминал мне те секунды, в которые Колин и я намеренно забыли Тессу и таким образом приманили её. Это случилось в Лаужице у волков, в то утро, которое казалось мне, было прелюдией ко всему хорошему и лёгкому. Редко я ошибалась так фатально, чем в тот момент.
Я встала, вытащила сложенный лист формата А4 из кармана штанов, который спрятала там вчера и уже хотела бросить его в огонь.
- Эй, эй, не так быстро, - вмешался Тильманн в последнюю секунду, чтобы спасти тлеющую бумагу из огня. - Это письмо Колина?
Я ожесточённо кивнула. Да, это оно. Тильманну не нужно было спасать его. К сожалению, я в любом случае, знала его наизусть. Слишком часто читала, так как надеялась, что найду скрытое сообщение, имеющее в виду что-то другое, чем те сухие, деловые строчки, которые могли бы быть написаны и совершенно чужому человеку. Лишь после десятого прочтения я сдалась. Теперь, больше не хотела держать его у себя.
В то время как Тильманн разбирал строчки, пред моим внутренним взором, как проклятие, появились размашистые буквы Колина - размашистые и написанные чернилами из Сепии, но не такие аристократические, как в других письмах, которые он писал мне. В этом я тоже видела брошенный мне вызов. Он схалтурил.
«Привет Эли,
в ближайшие дни я организую моё путешествие и транспортировку Луиса. Здесь я не могу и не хочу оставаться дольше.
Поезжайте в течение следующих двух недель на юг. Я присоединюсь к вам немного позже.
Когда мы встретимся в Италии, нам нельзя будет говорить о формуле. Ни тебе, ни Джианне, Паулю или Тильманну со мной. Это, вы должны соблюдать. Вы можете обсуждать её только между собой, и даже это следует делать только тогда, когда нельзя избежать.
Следует ожидать того, что постепенно, я забуду формулу, потому что передал её тебе. Я пытаюсь остановить этот процесс с помощью медитации. Тем больше, ты должна сохранять её в своей памяти и в тоже время защищать от посягательств от внешнего мира. В этом, ты преуспеешь.
Как я слышал, ты прилежно тренируешься дальше.
Не думаю, что вам удастся изменить что-то в моей судьбе, но возможно она вовсе не придёт и тогда, по крайней мере, мы сможем начать искать вашего отца. И ты сможешь подумать о выполнение своего обещания.
Увидимся, Колин.»
- Знаешь, какое предложение я больше всего ненавижу в этом письме? - проворчала я. «Как я слышал, ты прилежно тренируешься дальше.» Тьфу! Это покровительственное предложение учителя!
- Тильманн улыбнулся.
- Правда? А я думал - это «Увидимся.»
- Его тоже. Ах, я ненавижу все предложения в этом письме. Этот клочок бумаги с мазнёй, даже не заслужил название письма, - поносила я его. Но улыбка Тильманна сменилось серьёзностью, которой я опасалась уже по пути сюда. Эта дурацкая парильня служила лишь показухой. Он собирался обсудить со мной определённые вещи. И насколько я его знала, некоторые из них, я не захочу услышать. С другой стороны, пришло время, объединить наши мозги. У нас имелась формула, но плана всё ещё не было. Я встала, забрала письмо из его рук и бросила в огонь. Было приятно смотреть на то, как оно, шипя, свернулось и распалось в чёрный пепел.
Тильманн наклонился вперёд и длинной палкой перевернул камни, чтобы они накалились полностью.
- Ты ведь не думаешь, что я буду вместе с тобой сидеть голая в этой палатке? - проворчала я.
- Если хочешь, можешь сесть туда и одетой, но это будет неприятно, - ответил Тильманн, не отрывая своего внимания от камней. - Не суетись, Эли.
Это требование я слышала от него постоянно. Не суетись. Не парь шкуру. Расслабься. Глупые, бесполезные советы. Ещё глупее и бесполезнее, чем в письме Колина. Потому что ...
- Я на твоём месте, больше всего, ненавидел бы предложение, где он пишет, что Тесса возможно всё равно не придёт.
Я ожидала это возражение. Тем не менее, чуть не начала брызгать слюной, когда ответила.
- Приманить Тессу, ещё никогда не было проблемой, Тильманн. Наверное, ей хватит уже того, что Колин и я улыбнёмся друг другу.
- Это, по крайней мере, был бы уже прогресс, - сказал Тильманн. - если вы хотя бы, улыбнулись друг другу. Нет, Эли, правда. Колин не писал бы этого без причин. Я тоже думаю, что будет сложно. Ваши отношения в последние время не были таким уж классными и ...
- Разве мы здесь для того, чтобы обсуждать мои проблемы в отношениях? Тогда я ухожу, а ты можешь поджариваться здесь один. Он делает всё это, чтобы она не пришла уже сейчас, пока мы ещё не готовы, потому что в третий раз мы не сможем от неё избавиться. Колину надоело убегать и мне тоже. Но в Италии всё будет по-другому. Определённо. Тогда мы наконец-то сможем быть такими, какими хотим быть.
- Ладно, хорошо. Успокойся, Эли, да ты ещё сейчас и в огонь запрыгнешь. - Тильманн поднял руки вверх, усмиряя меня. - Собственно, я хотел посидеть здесь в сауне, а не организовывать костёр для ведьм.
Я действительно оказалась в слишком опасной близости от огня. Резина моих кед уже начала дымиться и вонять. Я сделала большой шаг назад.
- Кроме того, было бы не так уж плохо, если она в Италии, придёт не сразу, - продолжил Тильманн, после того, как убедился в том, что я нигде не горю. - Тогда у нас будет больше времени, чтобы всё тщательно спланировать и - во всяком случае, у нас будет время. Так что вам не нужно сразу же бросаться в любовное счастье.
- Хм, - произнесла я, потому что ещё никогда не была той, кто мог с головой броситься в счастье, как другие люди. Если вообще могла, то скорее спотыкаясь войти, неожиданно и не о чём не подозревая. Незапланированно. Чёрт, у Тильманна и Колина, эти сомнения были не просто так. Но Паулю ведь получилось организовать счастье, сработает и с нами. Кроме того, Колин и я уже любим друг друга. Паулю и Джианне ещё нужно было влюбиться друг в друга. Любовь гораздо сложнее вызвать, чем возродить уже существующую. Уже существующую любовь, повторила я с сарказмом мои собственные мысли. Прозвучало ужасно. Нет, я даже не хотела обращать это в слова, ни в разговоре с Тильманном, ни в монологе, про себя. Всё образуется, как только мы окажемся на юге. Всё должно получиться.
Во всяком случае, проблемой, я считала не заманивание, а само убийство. «Тебя может убить только тот, кто любит». Только сегодня утром, в те короткие моменты, когда лёд приглушил боль в моих висках, я поняла, что Тильманн сказал вчера Колину. Я должна поговорить с ним об этом, даже если мои подозрения совершенно абсурдны.
- Почему ты спрашивал Колина о том, способен ли только Мар убить Мара, с помощью второго метода?
Сначала Тильманн подложил дров в огонь и проверил температуру камней, прежде чем взглянул на меня. Из-за внезапного порыва ветра зашумели огромные, стоящие близко друг к другу ели вокруг нас, гипнотическое, мощное гудение.
- Возможно, я смогу убить её. В конце концов, ведь я её любил. Это может случиться ещё раз ...
- Тильманн, прошу тебя! - вскипела я, и снова слишком сильно приблизилась к костру. Разве его не беспокоил жар? Он стоял почти в огне. - Ты её не любил! Она хотела высосать тебя и сделать своим спутником! Вспомни, что сказал мне Колин, что я не должна путать любовь с желанием! - Мне хотелось отволочь его к ручью и засунуть его упрямую голову под воду, чтобы он пришёл в себя.
- Нет, - возразил он. - Для меня - это была любовь. Любовь и ничто иное. Я любил её. Может быть, всё ещё люблю.
- Блин, Тильманн, тебе семнадцать, ты не знаешь, что ...
- Ах да? Ты уверенна, Эли? Сколько было тебе, когда ты познакомилась с Колином? Тоже семнадцать, или нет? - набросился он на меня. - А теперь, ты всего на годик старше и считаешь, что знаешь об этом больше меня? Поверь мне, я занимался сексом чаще, чем ты и я очень хорошо знаю разницу, между сексом и любовью! С Тессой, была любовь, даже если ты не хочешь этого слышать! Это была любовь!
- Не правда, - прошептала я и подумала о том моменте, когда Тильманн выступил из зарослей и разорвал на себе рубашку, подходя к ней. Он светился. Он был красивым. И не в своём уме ... Он просто что-то здесь путал, заблуждался!
- Но ты ... нет, ты этого не видел, - исправила я себя. Я всё время забывала о том, что была единственным человеком, кто следил за схваткой, между двумя Марами. Тильманна не было там, когда Колин дробил Тессе кости, а они, чавкая, снова срастались. Это зрелище изгнало бы любовь из его плоти. А так? Лишь тот момент, когда садилось солнце, и она приманила его? Хватило ли такого короткого момента для того, чтобы влюбиться или же он был как раз достаточно мимолётным, чтобы возникла любовь? Возможно, ему нельзя было длиться дольше. Возможно, для меня, хватило тренировки Колина в темноте. Да, я уже тогда любила его, когда тайно за ним наблюдала в его схватки с тенью. И что сказал мне Тильманн, когда мы, после того, как сбежали от Тессы, сидели на скамейке перед гаражом и обо всём беседовали? »Она такая красивая.» Он не видел, просто не мог видеть, что Тесса вульгарная, неопрятная ведьма, волосы пронизаны клещами и пауками, глаза водянистые, злые и скучные. Мне нужно отговорить его от этого.
- Тильманн, послушай меня. - Мой голос звучал по-матерински, но мне было всё равно. Я набрала побольше воздуха в лёгкие и продолжила говорить. - Я видела Тессу в битве с Колином. Если бы только у меня была тогда с собой камера, чтобы показать тебе, что там произошло. Колин ломал ей позвоночник, а она только хрюкала, а потом все кости и хрящи срастались сами по себе, в течение нескольких секунд! - Меня затошнило, когда я подумала о звуке, который она при этом издавала. - Она высмеивала его, манила, хотя он намазался кишками и кровью убитого кабана, тем не менее она хотела его, хотела его взять ...
О нет. Это как в тот вечер, когда я пыталась рассказать Паулю о схватке. Я не могла. Звучало так, будто всё выдумано. Рассказ не мог отразить тот ужас, который я пережила. Но так быстро мне нельзя сдаваться.
- Кроме того ... разве ты больше не помнишь, как она выглядела? Тильманн, у тебя ведь есть чувство к эстетике, не так ли? Её нельзя серьёзно считать красивой!
- Конечно можно. Она красивая, это я говорил тебе уже один раз. Самая красивая женщина, которую я когда-либо встречал, если хочешь знать более точно.
- Нет. Нет! - воскликнула я возмущённо, хотя опасалась, что Тильманн всё ещё считал её красивой. - Она не красивая. У неё глупые, пустые глаза, неопрятные волосы, глуповатое, кукольное лицо и липкий рот. Она воняет!
- Я этого не заметил. Возможно, ты только потому увидела её такой, потому что ненавидишь. Я видел красивую женщину, с длинными рыжими волосами и мягкими зелёными глазами. Такими мягкими глазами ... Когда я смотрел в них, у меня было такое чувство, будто я никогда больше не сделаю никакой ошибки и справлюсь с любой проблемой, независимо от того, насколько она велика. Что она всё мне простит. Взгляд Тильманна внезапно стал отсутствующим. Я запихала ветку в огонь, чтобы растормошить его.
- Ты говоришь тут о Тессе. О Тессе! Разве ты не понимаешь?
- Понимаю. Я сам не хочу верить своим чувствам. Лучше бы она была уродиной. Но я видел её такой, как только что описал тебе. И возможно, это снова будет так.
- Дерьмо, - пробормотала я. - Так нельзя Тильманн, прошу тебя ...
- Это может быть проще, чем заставить Колина полюбить её ещё раз. Если это вообще возможно. Он же говорит, что только желал её, а не любил.
Аргументы Тильманна загнали меня в угол. Они были хороши, чтобы отказываться от них. Для того, чтобы выиграть немного пространства, я начала ходить, как Румпельштильцхен, вокруг костра; учитывая его рассуждения, я больше не могла стоять спокойно. Он же сам, был совершенно спокоен. Это меня тоже стесняло.
- Но она попытается высосать тебя! - крикнула я. Первые капли дождя, упали на мои щёки и голые руки; маленькие, охлаждающие пункты на коже. - И как только она это сделает, ты даже больше не сможешь думать о том, чтобы убить её. Ты захочешь стать её спутником и позаботишься о том, чтобы она могла взять и Колина тоже ... Ты станешь нашим врагом! - Тильманн не отреагировал. Но и не отрицал мои заключения. Я прислонила голову к стволу дерева, как будто оно могло дать мне решение, против всех наших проблем. Оно пахло пряно смолой и старым деревом. Каким-то образом магически. Мои пальцы провели по губчатому грибу, прилипшему к коре.
- Если бы мы только могли создавать мечты или сами похищать их и вселять в себя ..., - сказала я задумчиво в полголоса. - Тогда всё было бы намного проще. Тогда мы смогли бы обмануть её. Но как это сделать? Ничего не получиться, есть только настоящие мечты, фальшивых не существует.
Именно над этим, я прошлой ночью размышляла часами, после того, как постоянно возвращающийся кошмар о потерянном лете, разбудил меня. Как уже часто в прошедшие недели, мне снилось, что я проснулась и с ужасом поняла, что пропустила лето. Уже наступила осень. А я знала, что не смогу пережить ещё одну зиму. Такой сон, тут же отравил бы Мара. Но как мне заставить забрать его? Это невозможно. Точно также, я не могла выдумать прекрасные мечты и позволить забрать их у себя. Это, в любом случае, причинит нам вред. Мечты, они как сны, рождённые из моих чувств и желаний. Все мои сны и мечты исходят от меня, и я слишком хорошо знала, какую это означало потерю, когда их забирали. Ещё раз, я не переживу такого похищения.
Я перестала ворчать, потому что почувствовала, что Тильманн, подстерегая, наблюдает за мной. Медленно, оторвала руку от ствола дерева и посмотрела на него, сквозь извивающееся пламя. На одно мгновение, он сам показался мне демоном, неприступным и опасным. Может это именно то, что подгоняет его? Может он вовсе не хочет победить Тессу, а стать её спутником?
Нет. Нет, такого бы он не захотел. Для этого, он был слишком умен. Но он хотел знать, что случилось, что она в нём вызвала. Он хотел столкнуться с ней, чтобы разобраться в своей любви. Внезапно, я больше не мола ждать, хотела узнать, что выяснил доктор Занд. Если он действительно что-то выяснил. Собственно, я хотела заговорить на эту тему, как только перестану ощущать боль и таким образом стану достаточно стабильной, для новых печальных вестей, но теперь пульсирующая боль в висках была мне почти безразлична.