С ее помощью он встает. Делает несколько шагов и ноги подкашиваются, отказываясь служить ему. Он честно делает еще несколько попыток. Увы.
Китнисс с жалостью смотрит на него, прикидывая варианты. Наконец, какое-то решение приходит в ее голову:
— Ты слишком слаб. Давай переночуем в пещере, здесь, недалеко.
С горем пополам они добираются до места. Пит задыхается, как будто весь воздух разом выкачали из него. И дрожит так, что профи на другом конце Арены, должно быть, слышат звяканье его зубов.
Китнисс насыпает на пол пещеры сосновых иголок и расстилает спальный мешок. Под ее чутким руководством он принимает две таблетки и заползает в мешок. Он смотрит на девушку, о которой грезил годами и не верит своему счастью. Мимолетному. Но все же.
Она здесь.
Она рядом.
Она с ним.
— Китнисс… — она подходит и, склонившись над ним, поправляет волосы, падающие ему на глаза. Ее пальцы нежные и прохладные… — Спасибо, что нашла меня, Китнисс.
— Ты бы тоже меня нашел, если бы мог. — ее рука замирает на его расплавленном лбу, даря долгожданное облегчение… О большем он и не смеет просить у небес. Теперь они с богом в расчете.
— Послушай. Если я не вернусь…
Но девушка не дает ему закончить:
— Не говори так. Что я, зря выкачивала весь этот гной?
— Нет. Но если вдруг…
— Никаких вдруг. Это не обсуждается. — И тут она кладет пальцы на его губы. Все внутри замирает.
— Но я…
— Тссс… — Китнисс наклоняется и целует в сухие губы, заставляя тем самым его замолчать. Да и при все желании он бы не смог вымолвить и слова.
Она лишила его возможности даже… думать.
— Ты не умрешь. Я тебе запрещаю. Ясно?
— Ясно, — шепчет он, осознавая, правда, что никакие запреты не действуют там, где властвует смерть…
========== 4. ==========
Китнисс сидит в кресле, покачивая на руках малыша, а у её ног играет девочка лет пяти…
Пит стоит чуть поодаль и любуется своей мечтой…
— У него твои глаза, Пит… — произносит она нежно.
Пит сглатывает подступивший к горлу комок…
— Не хочешь взглянуть на сына? — каждый шаг дается с трудом. Вот сейчас он подойдет и выяснится, что это какая-то ошибка…
— Ну, же, Пит! — голос любимой звучит все настойчивее и громче… — Просыпайся!
И снова разочарование накрывает его с головой…
Сон.
Не более.
И тут его губ касается легкое дуновение ветерка… Открыв глаза, Пит в изумлении глядит на Китнисс, которая только что… сама поцеловала его? Похоже на то. И вот уже его рот расплывается в довольной улыбке…
— Пит, смотри, что Хеймитч прислал тебе. — девушка демонстрирует металлическую баночку, словно это самая важная вещь на свете.
— Лекарство?..
— Нет, суп, — она наклоняется к нему, — Тебе станет лучше, поешь!
Наверное, она права. Только вот есть совершенно не хочется. Но усилием воли парень заставляет себя съесть все, только ради того, чтобы не расстраивать Китнисс. Приятное тепло разливается по телу и Пит снова засыпает, надеясь в царстве сновидений вновь увидеть возлюбленную и их замечательных детей. Увы. В этот раз если ему что-то и снилось, то он ничего не помнит…
Пробуждение было тяжелым. Опять пересохло в горле, словно он поглотил целую пустыню песка… Пит тянется к бутылке с водой и замечает, что Китнисс нет… Попытавшись подняться, он оседает обратно. Ничего не выходит. Эта проклятая рана… Со злостью Пит ударяет кулаком по искалеченному бедру и стонет от боли. Он чувствует себя беспомощным и бесполезным… Спустя целую жизнь, Китнисс, наконец, возвращается в пещеру. Живая и невредимая.
Слава богу!
— Я волновался… Проснулся, а тебя нет.
— Волновался за меня? — она улыбается, как если бы он произнёс какую-нибудь глупость, — Ты свою ногу давно видел?
— Я подумал, вдруг на тебя напали Катон с Миртой. Они часто рыскают по ночам, — продолжает Пит серьезно.
— Мирта? Это кто? — хмуря брови, интересуется она.
— Девушка из Второго дистрикта. Она ведь еще жива?
— Да. Остались только они, мы, Цеп и Лиса. Лиса — это девушка из Пятого, я ее так назвала. Как ты себя чувствуешь?
— Лучше, чем вчера. По сравнению с грязью здесь просто рай. Чистая одежда, спальный мешок, лекарства и… ты, — последнее слово звучит с придыханием, от чего Китнисс явно смущается и опускает глаза. Потом она осторожно касается его щеки, проверяя не вернулся ли жар, и Пит не может удержаться — перехватывает ее ладонь и прижимает к своим губам… Она выглядит растерянной и удивленной, но руку отнимает не сразу…
— Больше никаких поцелуев, пока не позавтракаешь, — строго-заботливый тон растекается по душе, словно сливочное масло по горбушке горячего хлеба…
Пит не без помощи напарницы садится, опираясь спиной о стену пещеры. Послушно ест с ложки ягодную мякоть, а от мяса снова отказывается, боясь, что от тяжелой пищи его вырвет.
Вглядываясь в любимое лицо, он замечает круги под глазами и признаки сильной усталости. И все из-за него…
— Ты не спала, — говорит парень.
— Неважно, — отвечает девушка, отмахиваясь, хотя на самом деле заметно, что она жутко вымоталась.
— Поспи сейчас. Я покараулю. Если что, разбужу тебя, — Пит испытывающе глядит на нее, не собираясь так просто сдаваться. — Китнисс, ты не выдержишь не спать все время!
Наконец, взвесив все «за» и «против», она уступает:
— Хорошо. Только пару часов. Потом разбуди меня.
Китнисс ложится поверх спального мешка, кладет одну руку на лук — настоящий воин на чеку даже во сне. Пит сидит рядом, прислонившись к стене, и следит за входом.
— Спи, — говорит он тихо, убирая с ее лба выбившиеся пряди волос. А потом… несмело гладит по волосам, со всей нежностью, на которую способен, боясь, что она отстраниться, но этого не происходит, чему Пит безумно рад. Глаза девушки смыкаются быстрее, чем он даже ожидал. Усталость взяла свое…
Спи, Китнисс, спи… Теперь мое время.
Он любуется ею, пусть украдкой, но все же… Пит впитывает ее черты, что во сне разглаживаются и становятся гораздо мягче. Она выглядит такой… беззащитной и нежной. Такой настоящей.
Он не хочет потревожить ее сон, а потому старается не двигаться, тело затекло, но ему всё равно. Как бы парадоксально это ни звучало… Он счастлив.
Китнисс рядом. С ним. Здесь и сейчас. Теперь главное, чтобы она вернулась домой.
Живой…
Насчет себя Пит не питал никаких иллюзий — судя по всему, ему осталось недолго. Ногу будто резали на живую. Боль с каждой прожитой минутой становится сильнее. Но все так, как должно быть. В конце концов, он мечтал лишь увидеть ее перед смертью, а ему досталось куда больше… Пора платить по счетам. Жаль, он ничем так и не сможет помочь Китнисс…
***
Пит понял, что девушка просыпается за несколько секунд до того, как она открыла глаза… Лицо снова разукрасила суровость… Брови сдвинулись к переносице. И вот она уже не спит.
— Пит, ты должен был разбудить меня через пару часов! — негодование так и рвется наружу.
— Зачем? Тут все по-прежнему. И потом, мне нравится смотреть, как ты спишь. Во сне ты не хмуришься. Хмурый вид тебе не идет, — кажется теперь Китнисс окончательно рассердилась, что вызывает у парня улыбку.
Китнисс же снова касается его щеки и отдергивает руку, словно прикоснулась к раскаленной печке.
— Пит, ты совсем не пил воду… — кажется, он ее расстроил… Она протягивает ему горсть бесполезных (к чему обманывать себя?..) таблеток и следит, чтобы он выпил все до дна. Потом Китнисс обрабатывает мелкие раны и укусы, которые почти что зажили.
Наконец, глубоко вздохнув, она собирает все свое мужество в кулак и разбинтовывает ногу. Пит внимательно вглядывается в ее лицо и видит…
Смятение, страх и отчаянье, приправленные паникой.
Он опускает взгляд на рану и сердце его ухает. Гноя не видно, а вот опухоль увеличилась. Красная и блестящая кожа натянута как барабан. Вверх поднимаются красные прожилки.
— Ну-у, опухоль немного увеличилась, зато нет гноя, — произносит она дрожащим голосом, словно кубики льда позвякивают в стакане Хеймитча.
— Я знаю, что такое заражение крови, Китнисс. Хотя моя мать и не лекарь.
— Тебе только нужно пережить остальных, Пит. Когда мы победим, в Капитолии тебя вылечат! — с надеждой шепчет она. Так человек уговаривает сам себя верить до конца в то, чему веры на самом деле уже нет. Ничего. Он готов к смерти. А вслух произносит, не желая ее разочаровывать:
— Хороший план.
— Ты сейчас поешь. Тебе нужны силы. Я приготовлю суп.
— Не зажигай огонь. Оно того не стоит. — Питу вовсе не хочется, чтобы Китнисс подвергала себя опасности из-за него.
— Посмотрим, — эта девушка ответа «нет» не признает…
Вернувшись, она заставляет Пита поесть, а потом накладывает ему на лоб бинты, смоченные ледяной водой, что дарят облегчение лишь на пару секунд.
— Может, ты чего-то хочешь? — спрашивает она. Ему безумно хочется ее поцеловать. Именно такой — растрепанной и растерянной. Но разве он смеет об этом просить?.. Еще ему хочется, чтобы неуверенность, поселившаяся на её лице, убралась куда подальше. Но причина этой неуверенности — как раз он сам… Она не знает, что ей с ним делать и это хуже всего.
— Нет. Хотя… да. Расскажи мне что-нибудь. — возможно, если вывести Китнисс на разговор, удастся ее отвлечь от невеселых мыслей?
— Рассказать? Что?
— Что-нибудь веселое, — говорит Пит. — Расскажи мне о твоем самом счастливом дне.
Глаза ее округляются, а изо рта вырывается полувздох-полустон. Оно и понятно — огненная Китнисс не привыкла рассказывать о себе. Закончив безжалостный бой с самой собой, и, по всей видимости, проиграв себе же, девушка все-таки решается поделиться своей историей…
— Я тебе уже рассказывала, как добыла козу для Прим? — Пит качает головой. — Дело было так… Я продала старый серебряный медальон мамы, а после обеда мы с Гейлом пошли на рынок. Я выбирала ткань на платье, как раз присматривалась к куску голубого сатина, когда мой взгляд привлекло кое-что поинтереснее. На другой стороне Шлака один старик держит коз. Старика так и называют — Козовод, а как его по-настоящему зовут, я даже не знаю. Он все время кашляет, суставы у него опухшие и как будто вывернутые — видно, много лет на шахтах горбатился. Ему повезло. Сумел накопить денег, завел коз и теперь не умрет с голоду. Сам старик грязный и сердитый, но за козами следит и молоко продает хорошее. Было бы только за что покупать.
Так вот. Одна козочка, белая с черными отметинами, лежала на тачке. Какой-то зверь, может, дикая собака, подрал ей лопатку, и началось заражение. Старик поддерживал козу, чтобы подоить; сама она на ногах не держалась. Я знала, кто ее выходит.
— Прим? — догадывается Пит.
— Ага, — кивает в знак согласия головой Китнисс и продолжает, — И я сказала Гейлу, что хочу подарить Прим эту козу. Животина была сильно ранена, так что… Козовод собирался сбыть ее мяснику. Мне повезло, что Руба передумала. Мол, коза не жилец и все такое… В итоге хозяин продал мне ее, деваться ему было некуда. — Питу отчего-то подумалось, что Руба отказалась от козы совсем по другой причине — ради бойкой девчонки из Шлака.
— Что было дальше?
— Дальше… Гейл помог мне ее нести. Ему, наверное, тоже было интересно, как отреагирует Прим. А я была так рада, что перед уходом даже розовую ленточку купила и повязала козе на шею. Надо было видеть Прим, когда мы появились дома с таким подарком. Это ведь она совсем не так давно со слезами упрашивала меня оставить Лютика, того паршивого кота. Сейчас она плакала и смеялась одновременно. Мама, правда, посмотрела на рану с сомнением, но они с Прим справились. Прикладывали травы, поили отварами.
— Прямо как ты меня, — говорит Пит.
— Мне до них далеко. Они творят чудеса. Та животина не умерла бы, даже если бы захотела, — Китнисс запоздало смутившись, отворачивается…
— Ничего. Я ведь не хочу, — шутит Пит. — Рассказывай дальше.
— Да я уже почти закончила. Помню только, в ту ночь Прим легла спать вместе с Леди на одеяле возле печки. И перед тем как заснуть, коза лизнула ее в щеку. Будто пожелала спокойной ночи. Она сразу влюбилась в Прим.
— На ней все еще была розовая ленточка? — спрашивает Пит.
— Наверно. Какая разница?
— Просто захотелось представить себе картину, — отвечает он задумчиво. — Понимаю, почему этот день был для тебя счастливым.
— Еще бы. Я знала, что коза для нас настоящая находка.
— Конечно. Именно это я и имел в виду. Какое значение имеет радость твоей сестры? Сестры, которую ты так любишь, что пошла вместо нее на Игры, — говорит Пит сухо.
— Коза действительно себя окупила. И не один раз, — продолжает она рассудительным тоном.
— Ну как же. Иначе она бы просто не посмела. После того, как ты спасла ей жизнь. Я тоже постараюсь себя окупить.
— Правда? Напомни-ка, сколько ты мне стоил?
— Кучу хлопот. Не беспокойся, я все верну.
— Ты мелешь чепуху. У тебя, наверное, бред. — она щупает ему лоб.
— Нет, жар немного спал, — но они оба понимают, что это вранье…
Звук труб заставляет их вздрогнуть. Китнисс вскакивает и бросается ко входу в пещеру, не желая пропустить ни слова. Клавдий Темплсмит, как и следовало ожидать, приглашает на пир.
Только вот трапеза выйдет за упокой…
— А теперь самое главное. Полагаю, некоторые из вас уже решили отказаться от приглашения. Так вот, пир будет необычным. Каждый из вас крайне нуждается в какой-то вещи. — сердце Пита ухнуло куда-то вниз, что немудрено — распорядители устраивают западню века, и Китнисс одна из главных претендентов, — Каждый из вас найдет эту вещь в рюкзаке с номером своего дистрикта завтра на рассвете у Рога изобилия. Советую хорошо подумать, прежде чем принимать решение. Другого шанса не будет.
Объявление кончилось, но слова, кажется, остались висеть в воздухе. Китнисс вздрагивает, когда Пит трогает ее сзади за плечо.
— Нет, — говорит он. — Ты не должна рисковать ради меня.
— С чего ты взял, что я собираюсь? — удивленно спрашивает она, делая вид, будто вовсе не обдумывала такую возможность еще секунду назад.
— Значит, ты не пойдешь, — скорее для самого себя проговаривает Пит.
— Конечно, не пойду. Даже не сомневайся. Что я, сумасшедшая лезть в драку против Катона, Мирты и Цепа? — вроде как вполне искренне говорит она, но слишком уж быстро, словно куда-то торопясь. Уж не на пир ли?.. — Пусть они перебьют друг друга. Завтра посмотрим, кто остался, и тогда будем думать, что делать дальше.
— Ты совсем не умеешь хитрить, Китнисс. Не знаю, как тебе удалось до сих пор выжить. — Пит передразнивает ее: — «Я знала, что коза для нас настоящая находка. Жар немного спал. Конечно, не пойду». Никогда не берись играть в карты на деньги. Проиграешься в пух.
Кажется, зря он это затеял — девушка вспыхивает от злости.
— Вот как! Что ж, я пойду. И ты меня не остановишь.
— Я пойду за тобой. Сколько смогу. До Рога изобилия не дотяну, но буду орать твое имя, пока кто-нибудь не придет и не прикончит меня, — и он действительно готов к этому, лишь бы уберечь от опасности Китнисс.
— Ты с этой ногой и десяти шагов не сделаешь. — неуверенно высказывает свое предположение Китнисс.
— Тогда буду ползти. Если идешь ты, я иду тоже. — его решение жестокое, как и сам мир Голодных Игр. Иначе нельзя.
Видно, как девушка взвешивает вероятность такого исхода, а потом обреченно вздыхает, признав, тем самым, что вероятность очень даже высока…
— И что прикажешь мне делать? Сидеть и смотреть, как ты умираешь? — обессиленно выдает она.
— Я не умру. Обещаю. Если ты обещаешь не ходить, — вправе ли он раздавать подобные заверения? Нет. Но кто сказал, что все должно быть честно?..
— Тогда дай слово во всем мне подчиняться. Пить воду, будить меня, когда я скажу, и съешь весь суп, каким бы противным он ни был! — рявкает она.
Ох, этот раунд вроде бы остается за ним. Теперь главное — следить за Китнисс, не позволяя уйти на Пир.
— Даю слово. Суп готов?
— Сейчас принесу, — она возвращается, держа в руках ту же импровизированную тарелку — банку из-под бульона. Пит ест с энтузиазмом, на который только способен, потом с усердием выскребает банку и долго нахваливает стряпню Китнисс. Ему и правда чудится, что это самый вкусный деликатес на свете — еда, приготовленная любимой…