- Так ты тоже прошла в четвертьфиналы? - все-таки только молчать и поддакивать было как-то не очень вежливо, пора было уже и поучаствовать в разговоре.
- Да, так что завтра оба будем участвовать. Поболеешь за меня?
У меня в ответ вырвалась невольная усмешка.
- Ну, только, если и ты за меня.
- Договорились! - Тацуэ гордо вскинула подбородок, будто бы объявила о заключении какой-то важной сделки. - Ладно, мне еще тренироваться надо. Так что давай, до завтра. И заканчивай уже побыстрее травить свои легкие.
- У меня одна была, и та закончилась, - бросил я вслед девушке, уже поднимавшейся по лестнице. - Увидимся!
Затушив тлеющий окурок, я до хруста размял свои пальцы и вновь посмотрел в окно. И что это, вообще, такое было? Неужели именно то, о чем я думаю? Хорошо, что никто из знакомых сейчас не видел меня с этой дурацкой улыбкой на роже. А то точно бы решили, что у Авары-куна уже окончательно съехала крыша. Нет, определенно чертовски удачный денек мне выпал!
Площадкой ниже отрылась дверь этажа.
- Судя по схеме, вот этот датчик из строя вышел, - донесся до меня хриплый стариковский голос. - Ты проводку глянь, а я пока...
Мда. А вот теперь мне точно пора валить на всех парах!
* * *
Интерлюдия.
Три человека в небольшом, но отлично декорированном кабинете, вполголоса обсуждали разложенные перед ними бумаги. Большая часть записей представляла собой турнирные таблицы и спортивные анкеты участников.
- Теперь же, что касается второй возвратной группы по дзюдзюцу, - произнес жилистый суховатый мужчина неприметной внешности в простом неброском костюме.
- Да, это важно! - резко акцентировал внимание солидный упитанный субъект, сидевший во главе стола. - Там у нас выступает Дото-кун, и я думаю, не нужно напоминать, кто и какие деньги поставил на его победу в финале.
Полные пальцы, унизанные золотыми перстнями, взметнулись в неком вопросительном жесте, как бы прося присутствующих подтвердить слова их хозяина.
- Да, Кобагути-сама, мы помним, - кивнул худой.
- И все уже подготовили, - добавил третий участник встречи.
Этого человека тоже можно было бы назвать неприметным, если бы на его лице не было этих холодных и безразличных глаз, смотрящих сквозь собеседников.
- Мы уже сформировали турнирную таблицу так, что противники господина Рёманмару в первых боях окажутся достаточно слабыми, чтобы он без труда смог дойти до финала.
- А в финале?
- Ну, во второй ветке мы собрали всех самых сильных оппонентов, и после схваток друг с другом, кто бы ни вышел победителем, он будет серьезно потрепан и устал.
- Но наверняка есть кто-то, кто нам более предпочтителен? - тот, к кому обращались как к "Кобагути-сама", поджал свою мясистую нижнюю губу.
- Разумеется, есть, - кивнул человек с глазами убийцы. - Его зовут Одавара Моэясу, - и, видя вопросительно изогнутую бровь "большого начальника", пояснил. - Он из закрытого приюта в Изясо, из того самого.
Несколько секунд Кобагути обдумывал услышанное.
- Да, определенно, это очень удачно для нас. А что у него с допингом?
- Совершенно чист, - заверил сухопарый.
- Правда? Даже странно как-то. Но, впрочем, это не важно. С парнем из такого места, как этот крысятник, мы точно сумеем договориться. А значит, давайте, будем надеяться на его непременный успех.
* * *
3.
Утро нового дня началось для меня с контрастного душа и десятиминутной разминки прямо в гостиничном номере. Вывихнутое накануне плечо за ночь пришло более-менее в норму, видимо, из-за той непонятной и крайне пахучей мази, которой Гендо-семпай извел на меня целую банку. Отеки на лице заметно спали, хотя и сохранили прежний налитой цвет. Харада-сенсей возбужденно мерил шагами пространство вдоль окна, пока я отжимался и разгонял кровь по жилам. То, что старик жутко доволен уже полученным результатом заметно было еще вчера, но сегодня он на полном серьезе завел речь о призовых местах. Я спорить с ним не собирался, но, в целом, идти до конца, раз уж начал, тоже был только "за".
Улица встретила нас приглушенным гулом многолюдной толпы. Похоже, что народу вокруг спортивного комплекса и внутри него сегодня было даже больше, чем вчера, а к площади периодически подкатывали и выплескивали из своего чрева очередные партии пассажиров все новые и новые рейсовые автобусы, зафрахтованные самыми разными организациями и учреждениями. Направляясь в спортзал, по-прежнему закрепленный за нами, мы с Гендо не выдержали и заглянули на центральную арену. В отличие от первого дня боев, когда часть поединков шла в смежных помещениях, четвертьфиналы и последующие этапы отбора должны были проходить только здесь. Для чего, кстати, на месте предыдущих трех десятков уже были подготовлены всего четыре площадки, от чего зал сразу стал казаться куда более огромным. Несмотря на то, что до начала турнира было еще полтора часа, трибуны оказались забиты народом под завязку. Кроме привычной охраны в серой "мышиной" униформе мой наметанный глаз сразу засек появившихся в комплексе "синепузов", тершихся буквально на каждом углу. До того, как мы добрались до своих "апартаментов", я успел уговориться с Гендо-семпаем, что он выяснит, когда будут проходить бои второй возрастной группы карате-сётокан.
Поскольку большая часть вчерашних соседей по спортзалу покинула соревнования после отборочных, то сегодня нам досталась в полное распоряжение целая половина зала. На второй части тренировался парень-дзюдоист из старшей группы в весовой категории "до шестидесяти". "Двадцатилетние" были единственными, кого уже было принято делить по весу, но я такому положению дел не завидовал. Лично мне драться только лишь со своими хлипкими погодками было бы совсем неинтересно.
К тому моменту, когда явился бравый "доктор Зорге" нашего маленького отряда, Харада-сенсей успел прогнать меня через полный цикл ката и поставить к стенке, для отработки реакции. Помявшись немного для виду, наставник все же согласился меня отпустить, но не дольше чем на пятнадцать минут. Четвертьфинал, в котором мне предстояло принять участие, начинался ровно в одиннадцать десять. Уже в коридоре, увидев объявление на одной из электронных таблиц, развешанных повсюду на стенах, я домчался до зала за считанные секунды и ввинтился в толпу из спортсменов и тренеров. Всех участников турнира, по-прежнему, допускали для наблюдения в свободном режиме. Протолкаться в первый ряд, отдавив по пути пару ног и несильно пихнув кого-то локтем по ребрам, я успел вовремя. Запыхавшийся Гендо-семпай догнал меня только через минуту.
Борьба за выход в полуфинал в исполнении моей новой знакомой выглядела, может быть, и не слишком зрелищно, но зато очень технично. Для тех, кто понимает такие моменты, конечно. Простой каратистский стиль Тацуэ удачно сочетался с ее отменной скоростью и стремительным напором. Главное, чувствовалась, что девушка верит в свою способность полностью контролировать ситуацию на площадке. Причем этого в ней было столько, сколько порой не бывает даже в самых контуженых и уверенных в себе отморозках, зажавших в угол одного-единственного противника, при этом, будучи числом в десяток рыл и с арматурными прутьями наперевес. Победа досталась брюнетке по очкам, но, по сути, в чистую, без всяких "но" и вариантов для ее соперницы.
Зал сдержанно поприветствовал достижение девушки, будучи куда больше увлечен в это время поединком двух других спортсменок на соседнем татами. Все-таки, как-никак, но там сейчас сражались те две, что до начала турнира считались главными претендентками на победу, но встретиться оказались вынуждены уже сейчас. Всю эту информацию мне успел за эти пару минут быстро нашептать на ухо Гендо-семпай. Тацуэ, тем временем, поклонилась судье и направилась обратно к поджидавшим ее членам команды. Слегка взволнованный взгляд девушки мазнул туда-сюда по рядам ближайших зрителей, но заметив на другом краю площадки мою ухмыляющуюся физиономию, каратистка тут же самодовольно улыбнулась, повернула голову в профиль, продолжая смотреть на меня искоса, и немного вскинула подбородок. На недвусмысленный вопрос "Понравилось?" я, продолжая широко скалиться, быстро кивнул и показал ей большой палец. На этом наш молчаливый диалог и закончился.
- Моэ-кун, а я смотрю, ты времени зря не теряешь, - о присутствии рядом Гендо я за время "беседы" как-то успел подзабыть. - Симпатичная девочка. Даже удивительно, как это она на такого жутковатого недоросля клюнула.
- Гендо-семпай, а хотите я вам в глаз сейчас дам? - вкрадчиво поинтересовался я в ответ.
- Эх, Моэ-кун, ну, нельзя же так, - "обреченно" вздохнул офисный клерк. - Где же твои манеры? Хоть какие-нибудь? Разве можно говорить вслух такое человеку, которого ты сам именуешь "семпаем"? Я уже не говорю об элементарном почтении к старшим...
- А вы, Гендо-семпай, ведите себя как взрослый, - посоветовал я в ответ, - а не как мои знакомые ехидные малолетки, тогда и будет у меня к вам отношение соответствующее.
- Зануда, - рассмеялся старший ученик. - Иногда, мне кажется, что тебе лет пятьдесят, не меньше. Впрочем, то, что я только что видел, оставляет надежду на твою нормальность.
Развернувшись, я снова раздвинул плечом толпу, и двинулся к выходу. Можно, конечно, было ответить Гендо что-то в духе "Поживите моей жизнью - все сами поймете!", но я не стал. К чему? Моя жизнь, вообще, была слишком непонятной и нестандартной. Во всяком случае, на фоне того, что я считал таковым стандартом. Не дать будущему стать таким, каким ему предначертано быть - задачка нетривиальная, знаете ли. Вот поэтому и приходится зачастую мыслить в свои пятнадцать лет совсем не детскими категориями. И постоянно искать на пути препятствия, чтобы их преодолеть и стать еще, пускай, на полграмма, но ближе к заветной цели. Даже этот турнир, хоть во многом он дань моей благодарности сенсею, тоже уже стал таким испытанием. И кстати, тот факт, что он смог им стать, мое странное предчувствие трактовало достаточно однозначно - я все еще даже близко не готов к тому, что может меня поджидать. А значит, будем и дальше рвать жилы, не отвлекаясь на всякие приятные мелочи...
Ну... Почти не отвлекаясь... По возможности...
- Мандраж не бьет? - в другой ситуации я принял бы такой вопрос за подколку, но сейчас эта фраза прозвучал совершенно серьезно.
- Не, все путем.
Подойдя поближе с моим косодэ в руках, Гендо помог мне в него облачиться и протянул сложенную полоску пояса.
- Три минуты, - напомнил сидевший на скамейки Харада-сенсей. - Пора выдвигаться.
Путь до арены мы проделали в тишине. Обсуждать на этот раз, по большому счету, было нечего. Мой противник не практиковал никаких навороченных школ, не славился хитрым подходом в сражении. Обычная классическая школа дзюдзюцу, ничего примечательного. Выходя на татами, я бросил на соперника короткий взгляд, уже зная, что там увижу. Гендо в очередной раз был успешен в вопросах сбора информации.
Кампаку Рюдзаки. Шестнадцать лет. Почти моего роста, но чуть плотнее и коренастее. Токийская школа "мягкой силы" с трехвековой историей. Умелый, быстрый, опытный боец. Единственная проблема заключалась лишь в том, что в прошлом году Рюдзаки уже выиграл этот чемпионат, причем в этой же возрастной категории. В общем, на непростых противников мне по-прежнему везло, но я этому даже радовался в душе. Уверен, Кампаку будет бороться за свой титул и вряд ли пожелает отдать его кому-то другому, пусть он и будет каким-нибудь перспективным новичком.
Болельщики приветствовали наше появление почти одинаково громко, Рюдзаки оваций и выкриков досталось побольше. Зато, после моего представления, сделанного судьей, на верхних рядах дружно заголосило три десятка здоровенных лбов в цветастых гавайских рубахах и солнцезащитных очках.
- Изясо, брат! Вали его, накама! Пусть соплями подавится! Уделай его, Угрюмый!
К чересчур разошедшимся крикунам уже проталкивалась полиция и охрана, но обратить на себя всеобщее внимание они успели. Я лишь слегка про себя усмехнулся. "Молодняк" из клана Яма-кай, почти все из двух последних выпускных классов моей любимой школы. Вот так вот, нашлись у меня и такие фанаты...
Стандартное приветствие, взмах веера и понеслась!
Кампаку без спешки двинулся в мою сторону, совершая каждое действие с хищной звериной грацией и аккуратно переступая ногами. За этим внешне довольно простым подходом сразу угадывалась "традиционная" школа. Никаких там всяких старомодных "подпрыгиваний", которыми грешили некоторые мои предыдущие оппоненты. Мода на такие движения вошла в обиход еще со времен Брюса Ли. Но самый широко известный мастер кун-фу рисовался своей "фишкой" не просто так для красоты, а потому, что владел некоторыми определенными приемами, что она помогала исполнить. Большинство же его нынешних подражателей даже о существовании этих секретов не догадывались. Многие даже пытались "включить" в дополнение к этому элементу кое-что схожее из арсенала профессиональных боксеров.
Сблизившись на расстояние удара, я нанес первую пробную атаку, даже не стараясь по-настоящему достать противника. Просто хотелось увидеть скорость его реакции. Но к моему удивлению, блок Рюдзаки слегка запоздал. Токиец успел уклониться, дернув назад головой, и тут же отскочил от меня, разрывая дистанцию. Мои костяшки на правой руке почти не ощутили прикосновения, однако по подбородку замершего Кампаку сбежала темная красная капля из лопнувшей нижней губы. Выражение глаз моего противника, бывшее до этого настороженно-заинтересованным, резко сменилось. Похоже, чемпион увидел-таки во мне настоящего соперника. Серьезный парень, с таким надо держать ухо востро. Такого не спровоцируешь, как верзилу Сокона, и на ошибки оппонента можно тоже не шибко рассчитывать. Дела...
Выдерживая среднюю дистанцию, мы снова закружили по площадке. Проверили друг друга ногами по "нижнему ярусу", убедились во взаимной бесперспективности попыток захвата, обменялись простенькими сериями. Один боковой удар я поймал в голову, плюха оказалась щедрой и весьма увесистой. Пару раз удалось пробить Рюдзаки в брюхо. Пресс у парня оказался, что надо. Ощущения были такие, как будто, лупишь в нештукатуреную стенку. Веселая ситуация, получается. Неужели мне никак его не сделать в чистую, без нарушения правил?
Народ на трибунах недовольно заворчал. Оттуда сверху, наверное, казалось, что мы оба намерено, затягиваем свой поединок, от которого многие ждали гораздо большего. А вот спортсмены, тренера и их сопровождение напротив молчаливо следили за нами с самым пристальным вниманием. Сенсей Кампаку так вообще подался вперед, напоминая сейчас, охотничью собаку принявшую стойку "на след".
Мои попытки обойти его, Рюдзаки четко фиксировал и пресекал. Ни до почек, ни даже до печени у меня добраться не получилось бы, особенно без риска словить контратаку в открытый скворечник. Обменявшись с противником еще одной серией ударов и блоков, я уже сам подался назад. Кампаку воспринял это "предложение" спокойно и, постепенно наращивая темп, принялся технично меня обрабатывать. В какой-то момент, я сумел уйти от его прямого и подловить чемпиона почти как тогда в бою с Сакугавой и его "рукой-копьем". Но реакция у Рюдзаки была отменная, я лишь успел перехватить его запястье и положить вторую ладонь на локоть, когда он качнулся вперед, лишая меня возможности провести болевой и зарядив дополнительно в челюсть с левой. Но ухватить я его все-таки смог, и попытался извлечь пользу хотя бы из этого.
Дернув Кампаку на себя, плюсуя это к инерции собственного движения тела врага, как и предписывало учение дзюдзюцу, я попытался швырнуть парня вперед. В последний момент он ловко "подобрал" вверх левую ногу, так и не запнувшись о мое выставленное колено, и, перекатившись через себя, тут же снова оказался на ногах, завершая разворот в мою сторону еще в момент подъема и занимая прежнюю стойку.
Я, тем временем, мысленно присвистнув, с уважением оценил продемонстрированный мне акробатический кульбит. Судя по пластике движений, Рюдзаки смог бы провернуть нечто подобное даже сражайся мы не на жестком спортивном мате, а на твердом бетонном полу. И никаких особых последствий для него это не возымело бы. Силен, нечего сказать. Поскольку сигнала судьи не последовало, то мой бросок не был засчитан, и прерывать бой никто не собирался. Как мне потом рассказал Гендо-семпай, когда Кампаку проделал свой "прыжок", судья, находившийся к тому моменту у меня за спиной, неуверенно оглянулся на людей за столом турнирной администрации, но так и не получив каких-либо знаков, предпочел веер не поднимать. Но я бы, наверное, этого не заметил, окажись рефери даже не позади, а прямо предо мной. Потому как мир для меня сейчас окончательно сузился до подтянутой фигуры Рюдзаки, облаченной в белое.