— На, теперь ступай!
Филя оделась, взяла со стола записку и пошла в лавку. Но каково было удивление мадам Нешт, когда через пять минут девочка вернулась обратно без провизии.
— Не дают… Смеются… Прогнали! — жалуется Филя, подавая хозяйке обратно записку.
Евгения Денисовна взглянула и ахнула. Это был не заказ на провизию, а стишки, написанные корявым почерком Гени:
Действительно, Филю выгнали из лавки и проводили насмешками.
Геня сумела ловко подменить хозяйкину бумажку листком со стишками, сочиненными ею самой. Геня вообще была мастерица сочинять стишки о том, о сем. И попало же за это Гене. Пользуясь отсутствием мастериц, хозяйка больно наказала ее ремнем. Но Геня зажала рот, стиснула зубы и не испустила ни единого крика.
Ах, что было потом… Подвернулся в недобрый, видно, час под руку Гене белый прелестный сибирский котик, — и вмиг превратился в черного полосатого зверька: Геня не пожалела угля из печки.
Это случилось в отсутствие Евангелины Денисовны, уехавшей куда-то в гости. Не было дома и девочки Маши, отпущенной к старой бабушке в богадельню. В квартире были только Геня, Филя и Марго.
В двенадцать часов пришел Иванка. Марго сильно обрадовалась мальчику. Она поручила Филе заняться Яшкой, а сама, усадив Иванку в кухне на табурете, угощала его своей порцией воскресного завтрака, предусмотрительно оставленного ею для дорогого гостя.
Пока Иванка угощался непривычным для него вкусным кушаньем, Марго рассказывала ему о своей работе, о похвалах хозяйки, о положенном ей жалованье и о зависти мастериц.
— Обижают они меня, Иванка, — говорила девочка, — да все это вздор, терпеть можно. Мадам меня ценит, любит, мастерицей сделала, жалованье положила. Теперь копить на дорогу будем, и тебе голодать не придется, я с тобой поделюсь.
Иванка с аппетитом завтракал, гладил по голове Марго и ласково говорил ей:
— Ты потерпи, уж потерпи, Маргаритушка.
— Разумеется, буду терпеть…
— Очень это все хорошо, Маргаритушка, — улыбаясь и сияя глазами, говорил Иванка. — Ты в мастерицах работать будешь, я дела свои поправлю. На улице теплее погода стала, глядишь, можно снова работать с Яшей… Насобираем денег и махнем в Париж.
— Ах, Иванка, вот радость-то будет!
И Марго стала весело строить планы относительно будущего путешествия в Париж.
Глава XLII
О том, что произошло в рабочей комнате
Между тем, Геня и Филя, вдоволь набегавшись и натешившись с Яшкой, уселись за рабочий стол в мастерской. Посреди этого стола стояла закрытая и тщательно увязанная картонка с венком из белых роз, так искусно сделанных Марго. Рядом с нею лежал на столе другой венок, старенький, довольно потрепанный и засаленный, служивший образцом для цветочниц. Тут же стоял стакан с краской, которою мастерицы подкрашивали изредка листья и ветки искусственных цветов. Из стакана торчала длинная кисточка.
— Филя, — обратилась с самым невинным видом Геня к своей простоватой подруге, — ты знаешь уже теперь, что за зверь этот самый Яшка?
— Знаю, стало быть, облизьяна, — кивнула головой Филя.
— А знаешь, чем обезьяны отличаются от других зверей?
— Чево это? — не поняла Филя.
— Фу ты, глупая какая! Спрашиваю тебя: знаешь, чем от других животных отличаются обезьяны.
— Не, — простодушно ответила Филя.
— Да тем, что они человека любят передразнивать.
— Не понимаю…
— Сейчас поймешь. Вот возьми кисточку и покрась зеленой краской цветы на этом венке и ты увидишь, что Яшка то же самое станет делать.
— Что?
— Ах ты, Господи! — рассердилась Геня на бестолковую девочку. — Ну, вот, смотри…
Тут она взяла старенький, потрепанный венок и, макнув кистью в зеленую краску, стала выводить ею по каждому цветку, по каждому листику.
Яшка, в это время внимательно рассматривавший себя в зеркало, стоявшее в углу мастерской, вдруг прекратил свое занятие и шаловливо прыгнул на стол. Тут он стал усердно следить за каждым движением Гени, красившей цветы.
Геня, выкрасив несколько цветков, как бы случайно выронила кисточку из рук. В тот же миг кисточка и венок очутились в лапках Яшки. С уморительными ужимками обезьянка принялась макать кисть в стакан с краской и водить ею по листьям и цветам старенького венка.
Геня и Филя помирали со смеху, глядя на Яшку.
Вдруг лицо Гони приняло серьезное, сосредоточенное выражение.
— Ты бы, Филя, пошла в кухню, посмотрела бы, что там делает тот мальчуган. Не стащил бы чего. За этими нищими надо смотреть в оба. А я сейчас следом за тобой приду.
Филя, побаивавшаяся бойкой и живой Гени, беспрекословно подчинялась ей во всем. И сейчас она покорно вышла на кухню по первому ее слову.
Этого только и надо было Гене. Оставшись одна, она быстрым движением вырвала из рук Яшки старый венок и сбросила его на пол. Затем так же быстро развязала картонку, вынула новый венок и словно нечаянно бросила его на стол перед Яшкой.
Обезьянка, разумеется, не стала раздумывать, тотчас же снова макнула кисточку в зеленую жидкость и принялась усердно водить ею по нежным шелковистым лепесткам белых искусственных роз.
С затаенным волнением Геня следила за этой работой. У нее от радости глаза заблистали. Она далеко не ожидала такого успеха от своей затеи. Когда она обещала мастерицам подвести Марго, то думала поступить совсем иначе; просто дать Яшке поиграть работой Марго и предоставить ему возможность попортить хорошенький венок. А тут выходило нечто лучшее. Испорченный помятый венок всегда можно было бы починить и восстановить, а выкрашенные в зеленый цвет розы нельзя уже ни под каким видом переделать в белые.
«Зеленые розы! Ха-ха-ха! Их можно только разве увидеть во сне!» — торжествовала мысленно Геня, следя за работой Яшки.
Обезьянка все продолжала безжалостно превращать нежные белые цветы в ярко-зеленые, не понимая, какое горе этой работой приносит маленькой девочке, которая так нежно заботилась о ней.
Когда последняя белая роза превратилась в безобразно-зеленую, Геня грубо столкнула на пол обезьянку и тихо позвала Филю, придав наскоро своему лицу испуг и отчаяние:
— Филя! Филя! Иди сюда!
Филя быстро прибежала на ее зов.
— Ну, что там на кухне?
— Ничего, все целехонько… Калякают там себе на кухне… — начала она и вдруг с выпученными со страху глазами присела на пол.
— Батюшки-светы! Царица Небесная! Цветки-то, цветики! Батюшки! Кто-ж это их так?
В один миг Геня очутилась подле причитывавшей девочки и зажала ей рукою рот.
— Нишкни! Молчи! Ни одного слова! Чтобы никто не знал… ни единая душа, слышишь? Я пошла убирать Нештихину комнату, пришла и вижу: картонка раскрыта, обезьяна эта противная над венками трудится, старый испортила, за новый принялась. Ведь это Маргошкина вина. Завтра сдавать надо… Мадам узнает — беда! Маргошку убьет и нас заодно с нею… Скажет — не уберегли. Уж лучше молчать. Уложим и завяжем как было. Авось не заметят, а там в магазин отнесут и сдадут. Пока узнается — много пройдет времени, и я придумаю что-нибудь. Только ты молчи… Христа ради, не сознавайся, что при нас обезьяна напроказничала. Скажем, ушли из комнаты, а она и отделала работу по-свойски. И старый венок покажем.
— Господи Иисусе Христе, вот несчастье-то! — по-прежнему лепетала вся белая от испуга Филя.
— Молчи, тебе говорят! — прикрикнула на нее Геня. — Да чтобы Маргошка-то не узнала. Смотри — молчи!
— Господи Иисусе… Стало быть, буду молчать.
— То-то же… Не то и себя и меня погубишь.
— Ладно уж…
— Ну, а теперь пойдем к ним, не то догадаются сразу.
Тут Геня быстро положила обезображенный венок в картонку, тщательно накрыла его тонкой папиросной бумагой и, увязав картон бечевкой, как ни в чем не бывало, подхватила за ошейник Яшку и потащила его на кухню, где мирно, ничего не подозревая, Марго беседовала с Иванкой.
Филя покорно последовала за Геней.
Глава XLIII
Ужасное открытие
— Ну, девочка, смотри, неси картонку осторожнее. Вот тебе двугривенный на извозчика, боюсь, что ты не найдешь сама магазина. Васса донесет картонку и усадит тебя. Адрес магазина я скажу ей. Посылаю тебя, Марго, а не другую девочку, чтобы в магазине увидели мою искусную мастерицу. Ну, живо! Деньги они сами пришлют, ты можешь их не дожидаться.
С этими словами Евангелика Денисовна проводила Марго до дверей мастерской. Васса вынесла за нею картонку. Спустились с крыльца, вышли на улицу.
— Извозчик! — позвала Васса. — Невский, Торговый Дом «Жорж»…
«Жорж»! Так значит, венок заказал торговый дом «Жорж». Это — наша парижская фирма. Там служит дедушка Поля. Может быть, я узнаю в здешнем отделении что-нибудь о них… — радостно и взволнованно подумала Марго и остановилась как вкопанная, забыв, что Вассе поручено посадить ее на извозчика.
— Ладно уж, ладно, поезжай! Да держи обеими руками картонку-то. Не приведи Господь, еще уронишь невзначай, — напутствовала Марго Васса, сажая ее в извозчичью пролетку.
Извозчик тронул, и Марго поехала.
Пока извозчик плелся по пустынным еще в это раннее утро улицам столицы, Марго мечтала о том, как она расспросит в магазине о господине Ришаре.
«Наверное, его все знают. Ведь он целые тридцать лет работает там», — наивно думала Марго, забывая, что служащих в торговом доме «Жорж» очень много и что имена их всех не могут быть известны петербургским приказчикам фирмы.
Вот Марго проехала длинный-длинный мост, огромную площадь и скоро выехала на Невский. Еще несколько минут, и извозчик осадил лошадь перед роскошным магазином с огромными зеркальными витринами. Швейцар распахнул дверь перед девочкой, и Марго не без волнения вошла в магазин.
В первом отделении, налево, продавалось мужское платье: пальто, фраки, сюртуки, пиджаки, брюки, а затем и белье.
С трудом придерживая тяжелую картонку, девочка повернула направо, где, привлекая взоры пестротою красок, виднелись дамские наряды, платья, капоты и манто. Как раз за ними пестрели красивыми алыми, голубыми, розовыми, синими и лиловыми оттенками гирлянды, венки, пышно составленные букеты и просто отдельные цветы. Это было отделение искусственных цветов.
Марго туда и поспешила.
— Monsieur, — обратилась она к вышедшему к ней из-за прилавка приказчику, — я принесла заказ из цветочной мастерской мадам Нешт.
— Ага, очень хорошо, — улыбнулся приказчик. — Но как вы могли донести сюда картонку? Такая маленькая девочка и такая большая коробка.
— О, я совсем не маленькая, — улыбнулась в свою очередь и Марго, — мне уже десять лет.
— В самом деле? Я бы не дал больше восьми.
В эту минуту к Марго подошел нарядный господин в белом жилете и с брильянтовым перстнем на мизинце.
— Маленькая цветочница? Та самая, о которой мне говорила мадам Нешт? Та самая искусная мастерица? — произнес по-французски нарядный господин — управляющий магазином и протянул руку Марго.
Та ответила реверансом и пожала протянутую руку. Управляющий показался ей очень милым и славным человеком. Он так приветливо встретил Марго, что это дало девочке смелость спросить о Ришаре, дедушке Поля.
— Monsieur, не знаете ли вы Рене Ришара? Он служит в вашей же фирме в Париже… — робко осведомилась Марго.
— Нет, дитя мое, я не знаю никакого Ришара, — ответил управляющий. — Покажите вашу работу: мадам Нешт очень хвалила ее, она говорила мне, что вы самая искусная маленькая цветочница в мире. Итак, покажите, покажите ваш венок.
Подошли другие приказчики и барышни-продавщицы, свободные от работы в этот ранний утренний час. Все они с удивлением поглядывали на Марго.
— Как, такая малютка и считается лучшей цветочницей госпожи Нешт? — перешептывались они между собою.
Кто-то из барышень погладил Марго по голове, кто-то потрепал ее по щеке.
— Прелестная девочка! — прошептала кассирша.
Польщенная всеми этими похвалами, Марго быстро развязывала картонку. Вот ее ловкие пальчики освободили картон от бечевки, приподняли крышку коробки, нетерпеливо отбросили бумагу и вынули из картонки венок.
— Ах! — дружно вырвалось у всех.
— О, какое безобразие! Какой ужас! — подхватили приказчики и приказчицы, взглянув на то, что держала дрожащими руками Марго.
Действительно, это было безобразие.
Глаза Марго широко раскрылись от ужаса и удивления. Лицо стало белее бумаги и задрожавшие пальчики выронили обезображенный венок на пол.
— О, я не виновата! Не виновата ни в чем!.. — успела прошептать насмерть ошеломленная девочка и, закрыв лицо руками, громко разрыдалась.
Глава XLIV
Два разговора по телефону
Только что добродушные, приветливые, ласковые лица, окружавшие Марго, мигом преобразились. С негодованием и отвращением смотрели теперь приказчики и приказчицы то на Марго, то на безобразный, выкрашенный в зеленую краску, венок. Управляющий магазином сразу перестал быть тем любезным, приветливым человеком, каким он показался Марго всего несколько минут тому назад. Он схватил ее за плечи и закричал изо всех сил, пользуясь отсутствием покупателей:
— О, негодная, скверная девчонка, ты хотела обмануть нас! Ты хотела подсунуть никуда не годную вещь вместо обещанного венка. О, ты будешь строго наказана за это. Сейчас же вызову сюда по телефону госпожу Нешт. А может быть, это ее проделки, это она подучила тебя?
Управляющий сердился и кричал так, что весь магазин сбежался на эти крики. Кто защищал и выгораживал Марго, кто обвинял и бранил ее хуже управляющего. Потом подошел седой высокого роста француз-приказчик из отделения дамских нарядов, прослуживший здесь чуть ли не всю свою жизнь, и стал внимательно прислушиваться к возмущенному голосу управляющего. Он положил руку на черненькую головку рыдавшей девочки и ласково произнес:
— Перестаньте плакать, дитя мое. Объясните нам лучше, кто мог это натворить?
Но разве Марго могла что-нибудь объяснить. Разве она знала; кто так злостно подшутил над ней. Среди рыданий она могла только пролепетать:
— О, только не я… Не я испортила венок, уверяю вас, monsieur, нет, нет… Я и сама не знаю, кто… Если бы знала и видела это раньше — могла ли бы я принести его в таком виде сюда? Я — честная девочка, я не обманщица, не лгунья… Спросите monsieur Ришара, вашего сослуживца из парижского отделения… Напишите ему, он вам ответит… Он знает меня…
— Monsieur Ришара, старого Рене Ришара? — неожиданно переспросил француз-приказчик.
— Да, да… Он знает меня… — еще раз, рыдая, подтвердила Марго.
Седой господин кивнул головой и незаметно скрылся.
А через несколько минут в отдаленном углу магазина в крошечной телефонной будке уже заработал аппарат:
— Алло! Соедините меня, пожалуйста, с гостиницей «Франция». Готово? Благодарю вас. Это гостиница «Франция»? Семьдесят четвертый номер дома? Нет? Они ушли? Так, когда вернутся, скажите им, чтобы сейчас же приехали в магазин «Жорж». Передадите? Пожалуйста.
Пока седой француз-приказчик переговаривался по одному телефону, не помнивший себя от ярости управляющий, соединившись по другому телефону с мастерской госпожи Нешт, изливал все свое негодование и бешенство Евангелине Денисовне.
— О, это невозможно, мадам! Венок испорчен совсем. Ваша посланная хотела всучить нам совершенно ненужную безобразную вещь. Мы за нее не можем платить деньги. Приезжайте сейчас же за нею сами, и вы убедитесь в справедливости моих слов!