— Ах! Значит, мы не скоро попадем в Париж? — вздохнув, произносит девочка, и у нее становится на душе тяжело-тяжело.
— Закуси хорошенько, подкрепи свои силы, — советует ей Жан Дюи, — да закутайся, теперь холодно… Настоящая зимняя стужа… Бррр…
В корзинке заботливыми руками Олимпиады Львовны уложена провизия: холодный цыпленок, тартинки, хлеб. Марго, не шевелясь, протягивает руку к летчику, кладет ему что-то в рот и ест сама.
А машина все больше и больше качается в воздухе, делает скачки прыгает и дрожит, словно живая.
Жан Дюи без устали следит за работой машины… Лицо у него сосредоточеннее и бледнее прежнего. Он давно уже раскаивается в том, что взял девочку с собой.
А ветер все крепчает и крепчает. Далеко назад отнесло машину.
Еще несколько часов проходит в мучительной борьбе человека с ветром…
— Надо спуститься на землю… — говорит Жан Дюи, когда наступил второй вечер их воздушного путешествия.
Марго, затихшая в своем уголку, вся дрожит, чувствуя опасность.
Жан Дюи направляет машину так, чтобы она спустилась на землю. Но это не удается. Аэроплан то ныряет, то подскакивает… Ветер относит его все больше в сторону, где внизу шумит море… прыгают волны…
Отважный летчик старается всеми силами направить аппарат к берегу, но ветер, точно назло, увлекает воздушную птицу к воде, к морю…
С ужасом видит авиатор, что его аэроплан несется прямо туда… Теперь он ничем не может уже его остановить…
— Молись Богу, малютка, мы можем погибнуть, — говорит он, обращаясь к Марго.
И лицо его становится печальным и торжественным в эту минуту.
Вдруг отчаянный треск раздается в машине… сначала на один бок, потом на другой сильно наклоняется она и летит вместе с пассажирами в темные, бушующие волны моря.
В первую минуту Марго теряет сознание… Но прикосновение холодной воды заставляет девочку очнуться… Она чувствует, как, крепко прижимая ее одной рукой к груди, Жан Дюи другой упорно и сильно борется с волнами. Оглушенная падением, Марго чуть жива… Откуда-то издалека доносятся до нее крики… Кричит не один человек — много людей. Она ничего не понимает, не может различить, что им кричат люди из большой черной лодки, плывущей навстречу.
А ее спутник, выбиваясь из последних сил, борется с волнами, не выпуская ее из рук… Но вот его движения все тише, все слабее…
«Сейчас мы утонем»… — проносится быстрая мысль в голове девочки, и она снова теряет сознание…
Когда Марго опять приходит в себя, то с удивлением озирается вокруг.
— Где я? Что со мной? — шепчет она тихо.
Большая, светлая комната… Целый ряд чистых белых кроватей… Какие-то девушки, в белых передниках с красными крестами на груди и с белыми косынками на головах, скользят между кроватями, на которых лежат дети всех возрастов.
Марго хочет приподнять голову с подушки и не может: голова такая тяжелая, точно налита свинцом; хочет Марго двинуть рукой и тоже не может — ужасная слабость сковывает все тело… В усталой головке ползет целая вереница мыслей… Какие-то обрывки воспоминаний. Страшная картина гибели…
— Где я? — снова шепчет Марго, испуганная новой обстановкой, в которую она попала.
К ней подходит девушка в переднике, с красным крестом на груди.
— Милая малютка, — говорит она по-французски, наклоняясь над нею, — не бойся ничего. Ты среди друзей, в детской больнице. Ты не совсем здорова… Поправишься, тогда я объясню тебе, как ты попала сюда.
— А monsieur Жан? Где он? — с усилием спрашивает Марго. — Он умер? Утонул в море?
— О, нет. Он навешает тебя ежедневно все эти две недели, что ты лежишь у нас. Придет и завтра утром, ты его увидишь.
— Так, значит, я здесь уже две недели? Значит, я была серьезно больна? Но как же я сюда попала? — слабым голосом допрашивает девушку Марго.
Но той было строго запрещено разговаривать с серьезно больными. Она только прикладывает палец к губам, приглашая Марго молчать.
Да и сама малютка не может говорить больше, хотя ей еще хочется расспросить о многом. Снова непреодолимая слабость сковывает ее руки и ноги. И снова Марго впадает в забытье.
Глава XVII
Выздоровление. Опять Жан Дюи. Поручение в Париж.
— Ну, вот, мы, кажется, поправляемся. Здравствуй, крошка, — говорит вошедший только что в большую палату детской больницы Жан Дюи.
Марго сидит на своей кровати, обложенная подушками. Она так похудела за время болезни, что ее трудно узнать. Глаза, и без того большие, стали прямо огромными.
Жан Дюи не может без тоски смотреть на больную девочку. Он уже дал знать в село Дерябкино о происшествии с ними и ждал оттуда письма, куда доставить девочку. Сегодня письмо это получено от Олимпиады Львовны.
Чтобы как-нибудь порадовать малютку, он приносит ей ежедневно то апельсин, то плитку шоколада, то хорошенькие открытки или книжку с картинками.
Сегодня он издали протягивает ей небольшую коробку для бумаги с изображением парижской улицы.
— Ах, Париж! — вскрикивает Марго радостно, увидя знакомый вид, и хлопает в ладоши.
Жан Дюи опускает руку в боковой карман и извлекает из него целый ряд открыток с другими видами Парижа.
Малютка Марго задыхается от восторга. Вот и их улица… Здесь она ходила в школу с Полем… Там — на рынок с Бланшетой… По этому кварталу в церковь с Полем и мамочкой.
Девочка в восторге. Ее щечки порозовели, глазенки горят.
Жан Дюи, видя, что настроение больной улучшилось, приступил к Марго с давно заготовленным им разговором.
— Ну, что малютка, ты чувствуешь себя лучше?
— О, да! Я снова могу лететь в Париж, хоть сейчас.
— Но ты разве не знаешь, что моя машина разбилась и потонула в море… Если бы не подоспевшие рыбаки, которые вытащили нас с тобой и взяли в лодку, мы бы давно лежали на морском дне. Нет, малютка, вторично подвергнуть тебя такой опасности я не смею. Да и машина у меня теперь другая, на ней одно только место. Я же должен лететь снова в Париж. Завтра же я улетаю отсюда… В Париже я разыщу старого Ришара и Поля, твоих друзей, и расскажу им все случившееся с тобой. Они приедут за тобой и возьмут тебя к себе. Я получил от твоих друзей из Дерябкина указания, что делать. А пока ты останешься здесь, сначала в детской больнице, потом тебя отвезут в дом генерала Гродовцева, о котором говорила мне твоя учительница. Будь же умницей, малютка, и жди твоих друзей со спокойным сердцем. Они скоро приедут за тобой.
— О, да… конечно… я сделаю все, что вы желаете, если Поль со своим дедушкой возьмут меня отсюда! — крикнула в ответ Марго.
— Разумеется, малютка, возьмут… А пока, что мне передать им от тебя?
— Передайте Полю, что я жду его… Что я не забыла его, что хотя подаренная им мне на память книжечка и пропала во время крушения поезда со всеми моими вещами, но я и без этого подарка о нем буду помнить всегда, всегда.
Черные глазки Марго взглянули печально на авиатора.
— Ах, как бы мне хотелось с вами в Париж! — чуть слышно произнесла малютка.
Но Жан Дюи не мог согласиться на это. Он боялся вторично подвергнуть опасности девочку. Утешив ее, он стал прощаться. С отеческой нежностью обнял он малютку.
— Вот тебе от меня маленький подарочек, Марго, — произнес он и сунул под подушку больной несколько золотых монет. Затем, поручив малютку заботам, сестер милосердия детской больницы, он поспешно вышел из палаты, провожаемый до порога печальным взором Марго.
Глава XVIII
Новые знакомые
— Гкхы… Гкхы… Гкхы… У меня болит грудь… Гкхы… Гкхы… Гкхы…
— У меня ломит ногу… Ай, как ломит!.. Ай-ай-ай!..
— Пить, дайте мне пить…
— Не могу больше терпеть — больно. Голова болит… Положите мне что-нибудь на голову…
С самого раннего утра эти стоны и крики будят Марго, не дают ей спать. У нее самой ничего не болит, она выздоравливает. Зато вокруг нее, на соседних койках, лежат маленькие больные дети.
Ближе всех Петька. Он сильно простужен и страшно кашляет. Он не дает покоя здесь никому. Петька — очень раздражительный больной. Все его считают капризным и несносным. Всегда он всеми и всем недоволен, ноет и ворчит целый день. Сестра милосердия из сил выбилась с ним. Петька замолкает только в то время, когда у него во рту есть что-нибудь сладкое. Он всем надоел своим нытьем и капризами, и никто его не любит в больнице.
Зато по другую сторону Марго лежит милая терпеливая десятилетняя девочка. У нее постоянно болит голова. Но девочка не жалуется. Это — маленькая цветочница, то есть ученица из мастерской, где делают бумажные цветы. Ее зовут Маша.
Маша видела, как привезли полуживую Марго в больницу. Почему-то Марго ей с первого же дня очень понравилась, и Маша полюбила маленькую француженку. Когда Марго стала понемногу приходить в себя и поправляться, Маша, сама еще больная и слабая, трогательно ухаживала за бедной француженкой, у которой тут не было родных.
Марго уже умела довольно сносно говорить по-русски: она рассказала товарищам и подругам по больнице обо всем, что с ней случилось. Рассказала о крушении поезда, о смерти мамы, об учительнице села Дерябкино, об авиаторе Жане Дюи, о воздушном путешествии и об их падении в море. Все это было так необыкновенно, что маленькая француженка сразу заинтересовала своей судьбой всех находившихся в палате детей.
Ее упрашивали повторить все ее приключения. Марго рассказывала без конца, а дети жадно слушали ее.
Один Петька насмешливо улыбался и недоверчиво покачивал головою.
— Все-то она врет! А вы развесили уши, глупые! — сказал он, однажды, когда дети обступили маленькую француженку, расспрашивая о подробностях всего происшедшего.
— Я никогда не вру, — покраснев, заметила строго Марго.
— Ну-ну. Скажешь тоже. Соврешь — недорого возьмешь, — поддразнивал ее Петька.
— Ты — злой, Петр! Марго еще маленькая, где было ей придумать то, что она рассказывает? — заступилась за девочку цветочница Маша.
— Ну, да, не придумать! Девчонки сумеют выдумать все, что хотят, — сердито проворчал мальчуган.
— Знаешь, почему он сердится? — обратилась после этого Маша к Марго — потому, что ты никогда не угощаешь его конфетами, а мы все всегда делимся с ним тем, что у нас есть.
— Но… у меня нет конфет, — вздохнула Марго.
— Зато у тебя есть деньги… Твой знакомый оставил тебе. Попроси сиделку купить шоколаду или мармеладу и угости Петьку. Он только тогда и бывает спокоен, когда ест что-нибудь.
— Хорошо, я попробую, — согласилась Марго.
В тот же вечер она попросила сиделку сходить за леденцами и пастилой, дав ей на это одну из золотых монет, которые ей оставил Жан Дюи.
Петька из-под одеяла следил за Марго и заметил, откуда она взяла деньги. Заметил он также, сколько у нее осталось под подушкой золотых монет… Петька был маленький уличный бродяжка. Родители его давно умерли, и некому было воспитывать мальчика и удерживать его от дурных поступков. Он жил одно время у сапожника в ученье, но убежал оттуда и слонялся по улицам, нищенствуя с другими несчастными уличными детьми.
Оборванный, почти босой, проводил он целые дни без приюта, а ночевал где-нибудь на глухой, безлюдной улице под забором. Зимой, во время сильных морозов, Петька простудился и заболел. Он сидел на улице и весь трясся. Прохожие его заметили, стали расспрашивать, что с ним, и отправили в детскую больницу.
Здесь Петька, поправившись немного, вел себя не лучше, чем на улице, бранился, ругался и даже крал мелкие вещи у других больных и сиделок.
Как больного, Петьку нельзя было слишком волновать выговорами и замечаниями: его здоровье было очень слабо. Но не было также никакой возможности терпеть его выходки и ссоры со всеми другими детьми.
— Если ты впредь будешь накидываться на детей, — грозила Петьке не раз сестра милосердия, ухаживавшая за больными детьми, — то я переведу тебя в отдельную палату. Ты будешь лежать и скучать там совсем один.
Этой угрозы Петька боялся больше всего. В отдельной комнате ему было бы ужасно скучно. В общей палате он развлекался, дразня того или другого ребенка, или наслаждался сластями, которые дети, помимо своего желания, давали ему, лишь бы он не мучил их. А там, в одинокой комнате, некому давать ему гостинцы. Вот почему Петька утихал при такой угрозе сестры милосердия и старался хоть некоторое время держать себя прилично.
Увидев деньги под подушкой Марго, он весь так и загорелся.
— Откуда у тебя золото? — жадно глядя на блестящие новенькие монетки, спросил Петька Марго.
— Мне их принес господин Жан в подарок, — отвечала девочка.
— Значит, с неба упало такое богатство? — засмеялся Петька. — А мне ничего не дашь?
— Эти деньги мне нужны на дорогу, я еду в Париж, — побледнев от испуга, залепетала Марго. — Я не могу их раздать и растратить. Я уже разменяла один золотой, чтобы купить тебе конфет… Больше не могу…
— Ну отдай мне хотя сдачу, что принесла тебе сиделка, — настаивал Петька.
— Это я могу тебе отдать, возьми… — и Марго протянула ему деньги.
Петька жадно схватил их и засунул под подушку.
Пришла сестра милосердия и велела всем укладываться спать. Огонь в лампе потух, вместо него сиделка зажгла ночник. Полная тишина воцарилась в детской больничной палате.
Глава XIX
Ночное происшествие. Угроза приводится в исполнение. Петька наказан
Уже поздно, но Марго не смыкает глаз…
Бред и стоны проснувшегося больного ребенка мешают ей заснуть. Марго вспоминает все то, что произошло с нею недавно… Мечты ее улетают в далекий Париж. «Теперь уже, наверное, авиатор Жан передал ее поручение Полю, — думает Марго, — Поль переговорил с дедушкой, и, может быть, они оба скоро приедут сюда, так скоро, что мне и не придется даже вступить в незнакомый дом Гродовцевых. Ах, как это было бы хорошо»!
Марго закрывает глаза, и ей кажется, что она уже видит и старого господина Ришара, которого она, как и Поль, называла дедушкой, и самого Поля, милого-милого и любимого теперь, после смерти матери, больше всех на свете. Вот он, как живой вырисовывается перед ней. Да, это он, это его глаза, улыбка, остриженные коротким ежиком волосы…
— Поль, ты?.. Наконец-то, я тебя вижу! — шепчет Марго, поверив тому, что ей только показалось.
Но, странное дело, этот Поль, стоящий сейчас перед ее кроватью, много выше ростом того Поля, которого она знала в Париже. Почему Поль закутан в одеяло и говорит совсем хорошо по-русски? Как это странно!.. Где он мог научиться русскому языку? Марго не понимает, что случилось, и спрашивает еще раз…
— Это ты Поль?
— Да, да, это я, Марго. Спи, пожалуйста, уже поздно, — ответил ей какой-то голос.
Удивленная, она приподнимается немного в постели. В тот же миг чья то костлявая рука, совсем не похожая на маленькую пухлую ручонку Поля, скользит мимо ее лица и что-то шарит у нее под подушкой…
Невольный страх прокрадывается в душу Марго.
— Ай-ай! — кричит он отчаянным голосом на всю палату, хватая пальцами костлявую руку. — Кто это? Ай-ай-ай-ай-ай-ай…
— Ай-ай-ай-ай! — отзываются проснувшиеся от крика Марго больные дети.
И вся палата вмиг наполняется шумом… Раздаются во всех углах испуганные крики, плач, визг. Просыпается и сиделка и зажигает лампу. Вбегает сестра милосердия, дежурившая ночью в соседней комнате.
— Что такое? Что за крики? Кто это кричит? Ты, Марго.
При свете зажженной лампы все стало ясно и понятно.
Петька, закутанный в одеяло, стоит у постели Марго. Девочка, сидя на кровати, крепко держит его за правую руку… Мальчуган старается вырвать свой кулак. В кулаке у него зажаты золотые монеты, которые он хотел утащить у Марго из-под подушки.
Испуганная, бледная малютка крепко вцепилась ему в руку и не выпускает ее.
— Он хотел… он взял деньги… Он просил вечером еще… Я отказалась дать ему… Он хотел взять тихонько… без спросу… О, Боже. Я услыхала… и… закричала… — лепетала она, мешая в волнении русские и французские слова.