- Ну ладно, в девять! – махнул рукой Хосе, не собирающийся и дальше продолжать этот спор и твердо стоящий на этом, устраивающем его, времени.
- Хорошо, хорошо, – согласилась Дани, прощаясь с ним словно на автомате и даже не дослушивая его до конца.
Подойдя пару минут назад к окну на кухне и приоткрыв его, Дани краем уха пыталась вслушаться в разговор Шона и Мингуса. Но то, что донеслось до ее ушей, резко отбило у нее охоту еще когда-то в будущем подслушивать чужие разговоры. Мингус застал Нормана с Сесилией, и его отцу нечем было оправдаться перед ним. Теперь она точно знала, что Ридус сделал это, сделал то, от чего так долго отнекивался и чему так долго сопротивлялся. Сесилия ему не нужна? Да… Это так заметно, судя по последним событиям, определенно говорящим об обратном. Неужели все?
В ушах загудело, пол ушел у Дани из-под ног, и она сползла на холодный кафель, облокотившись спиной о кухонный стол и прижав колени к груди. Чертов Ридус никак не выходил из головы, наоборот, Дани слишком четко представила себе увиденный Мингусом момент, тут же желая провести себе лоботомию, только бы избавиться от этого ужаса. Одно дело – думать, могло ли быть между Норманом и Сесилией что-то, другое дело – точно узнать об этом из уст главного свидетеля Мингуса.
Флэнери и младший Ридус вернулись в дом спустя минут пятнадцать, время от времени поглядывая друг на друга и молча смотря себе под ноги. Теперь то, что беспокоило Мингуса, передалось и Шону, прячущему глаза и старающемуся скрыть свои настоящие чувства. Дани встретила их уже стоя на ногах, пусть в этом ей и помогал кухонный стол, за край которого она держалась. Но, из-за следящего за каждым ее движением и нервно кусающего губы подростка, она должна была сохранять относительное спокойствие и делать вид, что ничего не произошло, что она не сломалась, что она здесь для него и его сестры.
- Ты все знаешь? – понял Шон, которому стоило лишь мельком взглянуть на еле дышащую Дани, до боли в пальцах цепляющуюся за свою опору.
Все, на что у нее хватило сил, это только слабо кивнуть и попытаться улыбнуться сквозь вновь покатившиеся по щекам слезы. Ей не нужна жалость, открыто читающаяся в глазах Флэнери, от нее еще больнее. Дани не слабая, она переживет, это всего лишь разбитое сердце, в ее возрасте от такого не умирают. Через это нужно просто переступить и продолжать жить. Жаль, что доверять теперь свою душу кому-то она пока больше не сможет. «Ничего, и это проходит», – уговаривала себя Даниела, ловя на себе сочувственный взгляд уже такого взрослого Мингуса, почти догнавшего в росте Флэнери сжимающего сейчас кулаки от бессилия.
Для этих двоих, стоящих плечом друг к другу, женские слезы не были чем-то привычным, и они не знали, что сказать Даниеле, тем более что причиной ее переживаний был любимый ими человек. Они замерли в нескольких метрах от дрожащей Дани и усердно прикидывали в уме, что бы такое предпринять, но их размышления прервал звук входящего сообщения на телефоне девушки. Дани трясущейся рукой с трудом дотянулась до отложенного в сторону сотового, но, когда сняла блокировку и открыла присланное смс, сдавленно усмехнулась, прикрыв ладонью рот. Хосе делал стойку на руках, улыбаясь и светя своей кривой ухмылкой на весь экран камеры, пока кто-то снимал его дурачество. Надпись к фотографии гласила: «Сделаю все, лишь бы ты улыбалась!» И ведь, правда, сделает…
- Что будете на ужин? – вздохнув поглубже и собравшись с мыслями, Дани откинула упавшие на лицо волосы и вытерла ладонью предательски продолжающие катиться слезы. Она застала врасплох округливших глаза мужчин, непонимающе взглянувших на изменившуюся в лице девушку.
- Я хотел заказать что-нибудь итальянское, – предложил пожавший плечами на немой вопрос Мингуса Флэнери. Он и сам не понимал, что послужило причиной к поменявшемуся настроению Дани. Вот только что она была готова упасть из-за донесшейся до нее новости, а сейчас уже выглядела немного успокоившейся и даже слегка пришедшей в себя.
- Пиццу? – решил поддержать Мингус. Если Дани перевела разговор с расстраивающей ее темы и больше не хотела обсуждать измену его отца, то и он не будет этого делать. Да, забыть и не вспоминать то, что их семья развалилась, непросто, но здесь, в доме друга, в привычном окружении, становилось хоть чуточку легче.
- Нет! – замотала головой недовольная выбором вечернего блюда Даниела: ей самой хотелось что-то приготовить и отвлечься. Сколько можно питаться едой из ресторанов? И сколько вообще может влезть в Мингуса пиццы, которую он готов употреблять в пищу в любое время суток?
- Не хотел утруждать тебя готовкой, ведь это я пригласил вас в гости. Да и не думаю, что у меня в холодильнике есть огромный выбор продуктов, – объяснил Шон, подойдя к Дани вплотную и приобняв за плечи, поцеловал в щеку. – Ты в порядке?
- Буду, – прошептала она ему в ответ, неуверенная в этом, но надеющаяся на это всей душой. – Раз уж итальянскую кухню желаете, то, может, остановимся на макаронах с сыром? Уверена, и то и другое у тебя есть, ведь это любимое блюдо…
- Папы, – продолжил за нее Мингус не успев обдумать сорвавшееся с губ слово.
Это и правда было одно из обожаемых старшим Ридусом блюд, с добавлением разных соусов или без них. Он мог употреблять его практически в любом виде, особенно когда его готовила Даниела: то по рецепту самого Нормана, то по рецепту мамы девушки.
Ужин прошел перед телевизором в гостиной, по которому показывали трансляцию какого-то баскетбольного матча. Под громкие крики Шона и Мингуса, болеющих за свои команды и умудряющихся одновременно с этим запихивать в рот вилки с едой, Дани отвлеклась от своих переживаний. Устроив на руках малышку Алекс, она развлекала дочку и, показывая на сидящих перед огромным экраном мужчин, рассказывала ей, какие же они могут быть странные, когда чем-то увлечены.
Комнаты для гостей, предоставленные им Шоном, встретили их тишиной и спокойствием. Уложив Алекс спать в специально оборудованной для этого переноске, Дани, прежде чем и самой забраться под одеяло, заглянула к зевающему, сидя на кровати, Мингусу.
- Что-то случилось? – встрепенулся мальчишка, подрываясь с места.
- Нет, но может, если ты не перезвонишь своему отцу и не поговоришь с ним, – зашла в комнату Даниела.
Ее мучила совесть, ведь Мингус, узнав о поступке отца, сбежал от него к ней, ища поддержку и желая позаботиться о ней и своей сестренке, но и она была перед ним не чиста. Так что все, что она могла сделать, это хотя бы попытаться наладить его отношения с Норманом. Они в любом случае всегда были, есть и будут друг у друга, и ни одна женщина в их жизни не сможет это изменить. Она этого и не хотела. Она бы не посмела отобрать любовь Мингуса к своему отцу, как бы не была обижена на последнего. Она все равно его любила. Любила их обоих так сильно, что от понимания того, что больше, скорей всего, ничего между ней и Норманом никогда не будет, начинала задыхаться.
- Не хочу, – обиженно пробормотал Мингус, вновь опускаясь на кровать. – Он все разрушил!
- Ради меня, пожалуйста, – заглянула ему в глаза Даниела, присев перед ним на корточки.
========== Часть 37 ==========
Если что-то незначительное пугает вас, вам нужно встать к нему лицом и побороть свой страх, потому что если вы не можете выстоять против чего-то маленького, не сможете и против большего.
Лорел Гамильтон «Черная кровь»
Убедить Мингуса позвонить Норману оказалось делом не из легких, и единственное, на что согласился мальчишка, так это ответить на следующий звонок отца, не игнорируя его. Вернувшись к себе, Даниела обнаружила свой телефон, мигающий из-за нескольких входящих сообщений от Хосе, собирающегося ложиться спать и желающего и ей сладких снов. Ему не терпелось рассказать о том, как прошли съемки, и с кем он познакомился в процессе. Словно у этого мужчины никогда не кончался заряд энергии, поддерживающий его энтузиазм, или это рядом с ней он становился таким? Смайлик и несколько слов, которые точно должны порадовать Хосе, Дани отправила, не задумываясь, просто надеясь, что угадала с ответом.
Уже устроившись на кровати и укрывшись одеялом, сквозь не плотно закрытую дверь Даниела услышала шаркающего в коридоре Флэнери. Он что-то возмущенно выговаривал кому-то, определенно разговаривая по телефону и пытаясь приглушить звук своего голоса, но намереваясь донести до собеседника всю полноту своих мыслей. Вспомнив о прошлом не очень удачном опыте в подслушивании чужих разговоров, Дани завозилась и кашлянула довольно громко, чтобы увлекшийся воспитанием наверняка Нормана Шон ушел к себе, поняв, что она все слышит. Вникать в нравоучения, уже вряд ли что-то меняющие в ее отношениях с Ридусом, Дани не собиралась. Снова проходить через то, что раз за разом причиняет боль, вынуждая сердце останавливаться, было слишком жестоко.
Поднявшись ранним утром с кровати, Дани сложно было проснуться и встретить новый день. Вдохновляло ее лишь то, что через пару часов ей предстояло вернуться в Санта-Клариту и почувствовать себя хоть в какой-то безопасности.
Для выглянувшей в окно Дани было странным заметить несколько фотографов на подъездной дорожке Флэнери. Пик его популярности прошел несколько лет назад, и сейчас хоть он и был интересен его фанатам, но особой важности для гоняющихся за знаменитостями папарацци не представлял. Так чего же тогда эта парочка косо поглядывающих в сторону дома парней забыла здесь? Уж она-то со своими детьми явно не должна была привлечь их своим появлением в Лос-Анджелесе. Кому она нужна, когда она без Ридуса?
- Ты уже видела? – окликнул ее Шон, оторвав от напряженного созерцания улицы.
- Ага, – кивнула Даниела, обернувшись к потирающему глаза все еще сонному Флэнери. – У тебя фильм какой выходит, а я не в курсе? Или ты что-то натворил вчера, пока мы спали? – ей хотелось удостовериться в том, что это из-за него двое незнакомых мужчин околачиваются на дороге.
- Ничего такого, о чем бы ты не знала, – встав рядом и прислонившись к ней плечом, перебирая в памяти последние события, пробормотал озабоченный Шон. – Сам не понимаю, какого хрена я им сдался. Что интересного можно наснимать здесь и сейчас?
- Им виднее, – ответила Дани, будучи и сама журналисткой, пусть и не того издания, которое таким образом вмешивается в личную жизнь известных людей.
- А ты чего так рано встала? – мельком взглянул на часы Шон, прищурившись и всмотревшись в мигом покрасневшую Даниелу.
- Хосе скоро приедет за нами, – встряхнув головой, прикрыла пылающие щеки волосами Дани.
- Я думал, вы останетесь еще на день. К чему спешка? – Возмутился ее желанию уехать Шон, привыкший, что обычно семья Ридусов задерживалась в его доме на более долгий срок.
- Не хочу утруждать тебя своим присутствием: нашими криками, плачем, ссорами и обидами на твоего лучшего друга…
- О чем ты? Вы не доставляете мне беспокойства. Я просто переживаю за вас, – перебил ее Флэнери, не собираясь и дальше выслушивать непонятные оправдания. – А Кантилльо, что, все это нормально переносит?
- Что именно?
- Все, что ты перечислила. Как он относится ко всему происходящему? К чужим детям в своем доме? К тебе, плачущей и переживающей из-за другого мужчины? – засыпал Даниелу вопросами окончательно проснувшийся Шон, пришедший в себя и, кажется, о чем-то догадавшийся.
Дани не могла признаться даже ему в том, что она упала в объятия Хосе, пытаясь утешиться и заглушить ноющую в сердце боль. Как же она сможет потом рассказать все Мингусу?
- Чего молчишь? – нависший над девушкой мужчина не оставлял попыток выяснить причины ее бегства из своего, такого гостеприимного, дома в дом к непонятному для него Кантилльо. – Или есть что-то, что помогает ему не замечать все остальное? То, что с лихвой перекрывает все это. Даниела…
- Шон, оставь это, пожалуйста, – Дани боялась поднять на него свой взгляд и встретить непонимание и осуждение.
- Ты спишь с ним? – зло процедил сквозь зубы Шон. – Не зря он проходу тебе не давал все это время. Добился, чего хотел, козел!
- Шон, прости, что разочаровала тебя, – осмелилась встретить его огорченный взгляд Дани. – Думаю, лучше будет, если я разбужу Мингуса, и мы начнем собираться.
- Ридус знает? – прервал ее жалкий лепет Шон.
- Да, – облизнула пересохшие губы Дани.
- Черт! Дани, останьтесь здесь. Не возвращайся к Кантилльо! Хочешь работать на него, работай, но живите у меня. Ты понимаешь, что убиваешь Ридуса этим?
- Кажется, у него появилась та, кто излечит его, такого израненного и умирающего, – глубоко вздохнув, попыталась пошутить Даниела, сжимая кулаки до боли от впившихся в ладони ногтей.
Шон старался донести до Дани то, что ему вчера наговорил Норман. Что Ридусу наплевать на Сесилию. Что он позволяет ей находиться рядом только из-за отказавшейся от него Дани. Что он в любой момент готов хоть со скалы сбросить Сингли, если бы это изменило что-нибудь. Он говорил это все то время, пока Дани прибиралась в комнате для гостей и приводила себя в порядок, и он не замолкал ни на минуту.
- Ты же все еще любишь его! – закончил свою пламенную речь Шон, заметив, как вздрагивают плечи отвернувшейся от него Даниелы.
- Это ничего не меняет, – откликнулась брюнетка, застегивая трясущимися руками сумку. Слышать то, что она не раз сама прокручивала в своей голове, обвиняя то себя, то Нормана, от другого, близкого им обоим, человека было необычно. Желание Шона донести до своих друзей то, что они ведут себя глупо, отталкивая друг друга из-за недомолвок и недопониманий, было понятным. Вот только они оба уже были достаточно взрослыми людьми, чтобы самим решать, как им жить, и что для них лучше сейчас. Если для Нормана важнее злиться на Хосе и трахать Сесилию, то почему Дани должна мешать ему?
Кантилльо подъехал к дому ровно в обещанное время, не опоздав ни на минуту. Отсутствие тонировки на передних стеклах его автомобиля помогло оживившимся папарацци сделать несколько кадров с ним, удивленно озирающимся по сторонам. Неужели его персона кого-то заинтересовала? С чего бы это? Стараясь не обращать внимания на держащихся на небольшом расстоянии двух шумных парней, Хосе выбрался из машины и встретил выходящую из дома Даниелу. Хотелось обнять ее, защищая от направленных на девушку объективов фотокамер, но это подогрело бы еще больший интерес к ним, что стало бы не самым лучшим продолжением утра.
Подтолкнув замешкавшегося Мингуса к машине, Хосе помог ему забраться на переднее сиденье, а Даниеле – поставить переноску с Алекс назад. Сделав шаг к вышедшему, чтобы попрощаться, Шону, Хосе подал ему руку, намереваясь поздороваться. Флэнери, стиснув челюсть и не произнеся ни слова, пожал протянутую ладонь, испепеляя взглядом округлившего глаза Кантилльо.
Появившаяся вовремя Даниела успела как нельзя кстати, отвлекая поцелуем в щеку Шона, уже открывшего рот, чтобы высказать Хосе все, что он о нем думает. Пока часто заморгавший Флэнери не пришел в себя, Дани развернула Хосе к машине и толкнула его в ее сторону.
- Подумай над тем, что я сказал. И запомни, здесь тебе и детям всегда рады, что бы ни случилось, – обнял Дани на прощанье Шон, шепча ей все это на ухо.
- Спасибо.
Вся эта встреча сопровождалась вспышками фотоаппаратов. Ребята словно намеревались запечатлеть каждую секунду чужой жизни, в которую их не приглашали, хотя чего-то сверх привлекающего внимания не происходило. Хосе не лез к Даниеле с поцелуями, как бы ему этого не хотелось. Дани мило улыбалась нацеленным на нее объективам, показывая, что у нее все в порядке, и она вполне довольна жизнью. Ведь выносить все проблемы семьи на обозрение общественности было не в ее принципах, а то, что суетящимся парням была сегодня интересна именно она и ее связь с Ридусом, Дани поняла почти сразу же. Поэтому, приняв спокойный вид и сделав над собой усилие, Дани не прикоснулась лишний раз к ждущему ее Хосе и, попрощавшись с Шоном, быстро спряталась в автомобиле. Устроившись рядом с дочкой на заднем сиденье, Дани вздохнула, облегченно скрывшись за темными окнами. Хосе не стал больше задерживаться и, вдавив педаль газа, рванул с места, оставляя позади разочарованных отсутствием сенсации папарацци.