— Ха-ха-ха! — засмеялся судья. — Кто бы ты ни был, отвечай сейчас же, не то худо тебе придется. В здешних краях на все — моя власть. Что захочу, то с тобой и сделаю, и никто мне помешать не посмеет. Захочу — жизни лишу, захочу — все твое добро себе заберу. Лучше отвечай по-хорошему!
— Ну, коли дело так скверно обстоит, придется, видно, открыть вам, кто я и откуда. Знайте же, я — черт.
— Н-да… А скажи-ка мне, что же тебе надобно в наших краях? Зачем пожаловал?
— Видите ли, господин судья, — отвечает черт, — мне нынче позволено наведаться в ваш город и взять себе что-нибудь такое, что люди сами предложат мне забрать и притом не в шутку или ради красного словца посулят, а всерьез предложат!
— В добрый час! — сказал судья. — Дают — бери. А я, пожалуй, буду тому свидетелем, посмотрю, что тебе достанется.
— Лучше вам подальше от меня держаться, когда я стану забирать то, что мне причитается, — посоветовал черт.
Но судья пропустил его предостережение мимо ушей и в ответ обрушил на владыку преисподней такие слова, страшнее которых ничего для черта нет:
— Повелеваю и приказываю тебе именем всемогущего Господа Бога всеми Его заповедями, гневом Господним, что тебя и твоих приятелей в узде держит, и судом Божьим! Если что-то предложат тебе, то заберешь это с моего ведома, в моем присутствии и никак не иначе!
Черт страшно перепугался, задрожал с ног до головы, скривился весь и говорит:
— Ай-ай! Лучше бы мне не жить на свете! Вот ведь как ловко вы меня поймали, никогда еще не бывал я в таком переплете. Но послушайте меня. Слово владыки преисподней — а я слов на ветер не бросаю — не пойдет вам на благо то, чего вы требуете. Откажитесь пока не поздно от своего намерения!
А судья ему:
— Ни за что! Пускай со мной что угодно случится, а только хочу своими глазами увидеть, что ты себе заберешь. Пусть даже это будет стоить мне жизни!
И вот пошли они, судья и черт, на городской рынок. День-то базарный был, народу на рыночной площади собралось видимо-невидимо. Судье и его спутнику, про которого никто не догадывался, кто он такой на самом деле, тут и там предлагали попробовать молодого виноградного вина. Судья по своему обыкновению не отказывался, принимал подношения — как не угоститься на дармовщинку! Хотел было он и черта попотчевать, но тот на удочку не попался: ведь судья, конечно же, не всерьез ему вина предлагал.
И вдруг видят они: крестьянка свинью на рынок ведет, а свинья то встанет как вкопанная, то бежать кинется, да не туда, куда хозяйке надо, а все куда-нибудь в сторону или назад норовит. Разозлилась крестьянка да как крикнет:
— Ох, черт бы свинью эту побрал со всеми потрохами!
— Слышишь, приятель? — судья черта в бок подтолкнул. — Забирай свинью-то!
Но черт ответил:
— Нет, не могу, как ни жаль. Хозяйка ведь не всерьез мне свинью сулит. Она же после весь год горевать да жалеть будет, что свинью к черту послала. А мне можно что-то забрать, только если меня об этом попросят.
Немного погодя увидели они женщину, которая вела за руку ребенка. Малыш не слушался и тянул мать то в одну сторону, то в другую. Рассердилась мать да в сердцах и крикнула:
— Чтоб тебя черт побрал да шею тебе свернул!
— Слышишь, приятель? — говорит судья. — Забирай ребенка! Мать-то серьезно говорит, чтобы ты его забрал.
— Нет, — отвечает черт, — она тоже на самом деле так не думает и будет горючие слезы лить, если я поймаю ее на слове и заберу дитя.
Тут они увидели еще одну мать с ребенком, который кричал во все горло и вообще вел себя очень плохо. Мать не выдержала и выбранила его:
— Будешь ты наконец слушаться? Не будешь, так убирайся к черту!
— Ну что? — спрашивает судья. — И этого взять не хочешь?
— Нельзя мне его забрать, — отвечает черт. — Ведь по правде-то мать свое дитя и за тысячу фунтов золота никому не отдаст. Это она просто в сердцах так раскричалась, а на самом деле она и думать не думает отдать мне своего ребенка. Как ни хочется мне его забрать, а нельзя.
Тем временем судья и черт добрались уже до самой середины рыночной площади. Народу здесь было — уйма. Приятели еле-еле проталкивались в толпе. И тут-то заприметила судью одна старушка, с виду очень бедная и чем-то опечаленная. Увидела она судью и горько-горько заплакала, а потом громко закричала, так что все услышали:
— Позор тебе, судья! Ты богат, а я нищая — стыдись! Ведь это ты ни за что ни про что забрал мою единственную коровушку, кормилицу мою! Забыл ты, видно, о милосердии и доброте, отнял мою буренку, а больше-то у меня и нет ничего, все мое богатство было — коровушка… Позор тебе, судья! Пусть Господь услышит мою мольбу и покарает тебя, пошлет тебе смерть и жестокие муки как великому грешнику. Пусть услышит мою мольбу и предаст тебя и душой и телом черту!
Судья сделал вид, будто ничего не слышит. А черт поглядел на него с усмешкой и говорит:
— Ну судья, просьба этой старушки и впрямь серьезная. Сейчас ты в этом сам убедишься! — Схватил черт судью своими страшными когтями за волосы и взлетел над землей, и унес его прочь, как коршун цыпленка.
Народ на площади со страху так и обмер.
А мудрые люди потом сложили присказку:
ил-был однажды в местечке Ютеборг один кузнец, о котором в народе рассказывают удивительную историю. С малых лет вел он жизнь праведную и примерную — был послушным сыном, соблюдал все заповеди божии. Много странствовал кузнец Петер по свету, много всяких приключений было на его веку. Ремеслом своим он владел в совершенстве и прославился повсюду как искусный мастер, с которым никто не мог сравниться. Только он один знал секреты особого вещества, которым можно было покрыть любые латы, любые доспехи, и тогда делались они непробиваемыми. В свое время поступил он на службу к императору Фридриху Второму, и ходил вместе с ним в поход на Милан и Апулию. Немало добычи досталось ему в тех походах. Когда же император умер, воротился кузнец со всеми своими богатствами восвояси, и зажил обычною жизнью.
Так он жил себе поживал, всякое видывал на своем веку — и хорошее и дурное. Но вот перевалило ему уже за сто лет и сидел он однажды у себя в саду под старинною грушей. Тут подъехал к нему маленький серенький человечек верхом на осле — давний знакомец нашего кузнеца, много раз помогал этот человечек ему в трудные минуты. Попросил человечек подковать осла — выполнил его просьбу кузнец, но платы никакой за свою работу не взял. Тогда сказал человечек кузнецу Петеру, что готов выполнить за это три его самых заветных желания, но посоветовал не спешить, хорошенько подумать, чтобы не забыть самого главного. Поразмыслил кузнец, и попросил человечка сделать так, чтобы всякий, кто заберется на его любимую грушу, не мог бы с нее слезть, покуда сам кузнец того не пожелает — уж больно надоели ему воры, что повадились обирать сад. А поскольку воры и в дом к нему частенько забирались, попросил он еще человечка сделать так, чтобы к нему без разрешения никто не мог зайти, разве что через замочную скважину. Выслушал человечек эти два пожелания, показались они ему не слишком уж умными, и напомнил он кузнецу, что осталось последнее желание — не забудь про самое главное! И сказал тогда кузнец:
— А самое главное, это добрый шнапс, и потому хочу чтобы вот эта бутыль никогда не пустела!