И что же он сообщает?
А вот что:
«В 1936 г. наркомом внутренних дел вместо освобожденного от занимаемой должности, а затем расстрелянного Г.Г. Ягоды был назначен Н.И. Ежов… Окончательную санкцию на массовые аресты (это, увы, ложь, и ложь для историка непозволительная. – С.К.) дал февральско-мартовский пленум 1937 г., на котором И.В. Сталин призвал громить и корчевать беспощадно «врагов рабочего класса» и «изменников нашей Родины». Вскоре последовал и приказ народного комиссара внутренних дел СССР Н.И.Ежова «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов», утвержденный Политбюро ЦК ВКП(б) 31 июля 1937 г.».
Здесь надо сразу сделать уточнение… Решение о проведении такой «операции» не было прямо связано с основной повесткой дня ни февральско-мартовского Пленума ЦК в 1937 году, ни даже июньского Пленума ЦК в том же году.
И позднее я на этом остановлюсь подробно.
Возможно, внимательный читатель и сам уже заметил некоторые странности в информации профессора Смирнова. Пленум закончился в начале марта и вроде бы уже «дал санкцию на аресты», а Ежов издает приказ лишь в конце июля (очевидно, имеется в виду оперативный приказ наркома № 00447 от 30 июля 1937 года, а возможно, и его же оперативный приказ № 00486 от 15 августа 1937 года). Почему такая задержка?
Да потому, что «задержки» не было. И приходится врать, чтобы скрыть от нас очень динамичные и по сей день хорошо не освещенные события той поры.
Ведь и еще на одну несуразность в утверждениях профессора Смирнова надо сразу указать – между приказом Ежова и февральско-мартовским Пленумом был еще и июньский Пленум. Так не вернее ли связывать приказ Ежова с решениями этого Пленума? (Забегая вперед, скажу, что в определенной мере так оно и было!)
И я хочу предупредить читателя, что «демократические» историки то ли по недомыслию, то ли сознательно, но соединяют в одно ДВА достаточно разных процесса – массовые репрессии 1937–1938 годов и репрессии в советском военном и партийногосударственном руководстве в тех же 1937–1938 годах.
Я повторю и выделю жирно: в одно смешиваются два достаточно разных процесса: ликвидация возможной «пятой колонны» в низах общества и ликвидация конкретного антигосударственного (формально – антисталинского) заговора «верхов».
Эти две категории репрессий совпали по времени и были, безусловно, взаимосвязаны – хотя бы их общей направленностью против антисоциалистических элементов. Но тем не менее для того, чтобы их понять, их надо четко разграничивать!
И в каждом из этих процессов можно выделить, между прочим, по крайней мере еще по два… Скажем, заговор «верхов» был в каких-то своих проявлениях скорее «глухим», чем организационно оформленным. Но он был. Его просто не могло не быть – мы это увидим.
А пока вернемся к статье профессора Смирнова:
«В соответствии с ним (приказом Ежова. – С.К.) с 5 августа надо было начать операцию «по репрессированию бывших кулаков, активных антисоветских элементов и уголовников»… Так, по Калининской области к первой категории (наиболее враждебные из перечисленных выше элементов) подлежащих немедленному аресту и рассмотрению дел в тройках (что этих профессоров так тянет к множественному числу – ведь сами же сообщили, что в Калининской области была одна тройка! – С.К.) было отнесено 1000 человек. Все они должны были быть расстреляны. Ко второй категории относились остальные враждебные элементы – 3000 человек, которых те же тройки (опять! – С.К.) приговаривали на срок от 8 до 10 лет заключения в тюрьмы или лагеря. Утвержденные цифры назывались ориентировочными, хотя начальникам областных управлений запрещалось их самостоятельно превышать. «Операцию» предполагалось закончить в четырехмесячный срок, т. е. до 5 декабря 1937 г.».
Из сообщенного профессором Смирновым видно, что цели у этой общегосударственной акции были вполне внятными и конкретными: репрессирование бывших кулаков, активных антисоветских элементов и уголовников.
Понятно и то, почему эту акцию было решено предпринять (а точнее – резко и единовременно расширить) именно в 1937 году.
Мировая ситуация к тому времени имела ясную тенденцию к обострению – наднациональные силы мира готовили новую мировую войну с целями:
– обеспечения окончательного прихода в Европу капитала США и установления мировой гегемонии США;
– уничтожения или крайнего ослабления СССР;
– максимального ослабления главного экономического конкурента США – Германии.
И в преддверии грозных событий необходимо было нейтрализовать тем или иным образом (вплоть до, увы, физического уничтожения) потенциальную «пятую колонну». Между прочим, это понятие уже вошло тогда в словарь мировой политики, впервые возникнув осенью 1936 года, когда франкисты, наступая на Мадрид четырьмя колоннами, хвалились тем, что в самом Мадриде имеют еще и «пятую колонну» своих агентов и диверсантов (они ее там действительно имели!).
Благодаря «демократическим» средствам массовой информации все еще малоизвестно, что численность военных формирований «добровольных помощников» Германии из числа бывших советских граждан к середине июля 1944 года превышала 800 тысяч человек (в действительности таких предателей было еще больше – ведь кто-то, начиная с 1941 года, и погиб). Только в Ваффен-СС в период войны служило более 150 тысяч бывших граждан СССР. Да плюс – военнослужащие вермахта, полицейские, осведомители, активные сотрудники оккупационных учреждений, власовцы…
Однако не эти «невинные» «предтечи демократии и борцы со сталинским тоталитаризмом» определяли лицо эпохи. В том числе и потому, что большинство потенциальных волонтеров Ваффен-СС и служащих ортскомендатур было в СССР вовремя, то есть – до войны, репрессировано. Если бы этого не было в 1937–1938 годах сделано, то количество «помощников Германии» могло бы составить два-три миллиона. И за счет их помощи Германии наша Победа обошлась бы России в дополнительные сотни тысяч жизней советских солдат.
Кроме внешнеполитической, именно к середине 1937 года по ряду причин обострилась и внутриполитическая ситуация. Читатель это увидит сам.
И для всех, хорошо осведомленных как тогда – в реальном масштабе времени, так и осведомленных сейчас, вопрос о том, были ли репрессии обоснованы, не стоит.
Были!
Другое дело, что эти репрессии зацепили немало (но – не преимущественно!) невинных людей. Тут сказалось несколько факторов, и я некоторые из них назову.
1. Неизбежные ошибки…
Почему-то «демократы» не лишают права на «врачебную ошибку» тех «невинных врачей», которые угробили в 1946 году Калинина, в 1948 году Андрея Жданова (я об этом еще скажу), а вот НКВД в таком праве отказывают. А ведь в том, враг человек или нет, разобраться сложнее, чем по снятой кардиограмме диагностировать инфаркт (как это было в случае Жданова).
2. Прямая провокация скрытых антисоветчиков, троцкистов и «правых», находившихся в том числе и в органах НКВД, в партийно-государственном руководстве, и воспользовавшихся удобным случаем для дискредитации Советской власти и Сталина.
К слову, как раз их провокационная активность и помогла многих из них разоблачить и репрессировать, в свою очередь, еще в ходе «операции». Так, начальник УНКВД Калининской области капитан ГБ В.Р. Домбровский был арестован 5 сентября 1937 года.
3. Неизбежные попытки сведения негодяями личных бытовых счетов, а отсюда – ложные доносы, суть которых не всегда выявлялась, но порой и выявлялась (как это было с моим дедом Константином, освобожденным после полугодичного ареста).
4. Недостаточная квалификация как работников НКВД (расейская-то интеллигенция вместо того, чтобы страну поднимать, в парижские шоферы и стамбульские проститутки подалась), так и осведомителей НКВД.
Сам Ежов на встрече с мобилизованными на работу в НКВД молодыми комсомольцами и коммунистами 11 марта 1937 года предупреждал: «У нас осведомители не ахти какие квалифицированные люди. Если посмотреть на некоторые их сводки, то там иногда довольно трудно понять, что там написано».
5. Процентомания, так или иначе присутствующая при любом строе, а уж в России – особенно.
6. Все еще высокий процент инородцев (прежде всего – евреев) в НКВД времен Ежова. Этот фактор вряд ли был очень значащим, но в какой-то мере на раздувании масштаба репрессий сказался.
И я назвал еще не все факторы!
Так или иначе, исторически какие-то предохранительные репрессии были своевременными и необходимыми. В том числе и в Калининской области. И – не только в политическом отношении, между прочим! Сам профессор Смирнов пишет:
«Надо признать, что управление (НКВД. – С.К.) приняло решительные меры по «очистке» нашего региона от уголовно-преступных элементов, неоднократно преследовавшихся за бандитизм, вооруженные грабежи, кражи и другие преступления уголовного характера… Таких рецидивистов по первой категории было осуждено 525 и по второй – 588 человек. Всего 1113 социально опасных элементов».
Причем профессор Смирнов не очень-то возмущается расстрелом 525 бандитов и насильников и даже, как я понимаю, одобряет его. А ведь их расстреляли, уважаемый читатель, тоже без особой канители – по внесудебным приговорам «тройки»!
Но сколько же всего в ходе «операции» 1937–1938 годов было репрессировано живших в Калининской области? Напоминаю, что первоначальный «лимит» Центра составлял 1000 человек по первой категории и 3000 – по второй, при завершении действий к 5 декабря 1937 года.
А вот что сообщает профессор Смирнов:
«Фактически так называемая «операция» продолжалась не четыре месяца, а неполных восемь и осуждено было не три тысячи (пардон, но «лимит» был в четыре! – С.К.), а 10 200 человек… Всего за время с августа 1937 г. по 26 марта 1938 г. было осуждено по первой категории 4587 человек и по второй категории – 5613».
5613 человек минус 588 бандитов – это 5025 осужденных, вина которых проблематична (пусть так!).
А 4587 человек минус 525 бандитов – это 4062 уже расстрелянных. И тоже, допустим, «проблематично».
Немало.
Ведь кровь людская – не водица.
Причем в мартирологе сплошь: «крестьянин-единоличник, член колхоза, кузнец, крестьянин, машинист водоканала, прессовщик сенопункта «Заготзерно», конюх колхоза, вальщик леса, электромонтер…».
Но ведь и те – из русских Ваффен-СС тоже не фабрикантами и помещиками были. К тому же нередки и такие данные: «ранее судим; без определенных занятий…».
Или вот – «Ф-в (полные фамилии здесь и ниже опустил я. – С.К.) Гавриил Герасимович, 1903 г.р., уроженец д. Казаки Стрелецкого р-на Воронежской обл., б/п, смазчик вагонов 7-го участка ст. Савелово»…
Арестован 04.02.38 в Калининской области, а приговорен «тройкой» УНКВД по Московской области. Странно… И не все понятно – сам из хлебных воронежских мест, а забрался на север… Не из кулаков ли?
Сказать что-то точно относительно большинства тех, кто упомянут в калининском «Мартирологе», я не могу. Но кое о ком – можно, причем на основании данных самого «Мартиролога». Особенно показателен тот единственный случай, в котором информация об осужденном оказалась относительно подробной.
Да, пожалуй, составители сборника промахнулись, когда поместили среди фотодокументов машинописный оригинал «Справки по агентурному] делу «Подрыватель», по состоянию на 25/1-1937 г.», относящейся к некоему Ав-еенко Николаю Георгиевичу, 1898 г. рожд., и т. д.
В общем списке данные о нем ничем внешне не отличаются от других:
«АВ-ЕЕНКО Николай Георгиевич, 1898 г.р., уроженец г. Ржев Калининской обл., б/п, машинист Ржевской льночесальной ф-ки, прож.: г. Ржев, ул. Калинина, д. 95, кв. 125. Арестован
18.04.1937. Приговорен Тройкой УНКВД по Калининской обл.
13.08.1937. Расстрелян 17.08.1937. По заключению Тверской областной прокуратуры от 24.05.1989 реабилитирован».
Но если мы прочтем «Справку…», то облик Николая Георгиевича Ав-еенко приобретет уже более определенный характер. И чтобы читатель в этом убедился сам, я приведу эту «Справку…» полностью:
«СПРАВКА
по аг. делу «Подрыватель», по состоянию на 25/1-1937 г.»,
Аг. дело «Подрыватель» заведено 20/ΧΙΙ-1936 г.
По делу проходят:
1. АВ-ЕЕНКО Николай Георгиевич, 1898 г. рожд., б/п, русский, машинист паровой машины ф-ки РАДФ г. Ржев.
АВ-ЕЕНКО Н.Г. имеет судимость за хулиганство и 2-е за крушение поезда, а/с настроен. 22/ΧΙ-36 г. в ресторане-столовой пос. Селижарово, Калининской обл., гр-ну ШАРИКОВУ Макару Арсеньевичу предлагал принять участие в организации взрыва жел. дор. моста через реку Волга у г. Калинина, предлагал ему деньги для покупки одежды, от которых ШАРИКОВ отказался.
АВ-ЕЕНКО назначил встречу ШАРИКОВУ М.А. в п. Селижарово 25/ΧΙ-36 г., куда он собирался приехать, чтобы взять еще двух человек.
В 1934 г. АВ-ЕЕНКО был судим за крушение поезда по ст.59 п. Зв УК. Отец АВ-ЕЕНКО служил вахмистром. По уходе в отставку содержал бакалейную лавочку. Все родственники АВ-ЕЕНКО активные церковники. Работая в депо Торжок и Селижарово, проводил а/с агитацию, a I/V-32 г. в депо Селижарово сорвал развешенные плакаты и лозунги.
Дело намечено к реализации открытым следствием (как видим, начатое задолго до начала «операции» НКВД дело предполагалось передать в суд, так что о его фальсификации не может быть и речи! – С.К.). Задерживается отсутствием гр-на ШАРИКОВА М.А. как основного и единственного свидетеля подготовки диверсионного акта.
МЕРОПРИЯТИЯ:
1. Установить местонахождение гр-на ШАРИКОВА Макара Арсеньевича.
2. На разработку АВ-ЕЕНКО Н.Г. до установления ШАРИКОВА М.А. направить осведомителя «ТОПКИН», знакомого с АВ-ЕЕНКО по совместной работе в депо Селижарово. «ТОПКИНУ» показать себя опустившимся, на все способным человеком, неустроенным в жизни.
3. За связями по месту работы ведет наблюдение осв. «ПОДРУГА».
Нач. Ржевского отд. б. отд. УГБ
Лейтенант госбезопасности
/Лясковский/
В 1989 году Ав-еенко Н.Г. был горбачевцами посмертно реабилитирован. А ведь он был потенциальным диверсантом. И ждать в тех конкретных исторических условиях, когда он совершит реальную диверсию, было бы для страны непозволительной роскошью.
Я не знаю, как проходил в 1989 году процесс реабилитации таких, как Ав-еенко Н.Г., но могу предполагать, что всех, ему подобных, реабилитировали, как говорят, «чохом».
А вот репрессировали его не в одночасье, а после достаточно длительного рассмотрения следственного дела, в том числе – и с учетом данных агентурного дела «Подрыватель».
Между прочим, в списке приговоренных к расстрелу имеется и младший брат Ав-еенко Н.Г – Ав-еенко Александр Георгиевич, 1901 года рождения, телеграфист на станции Волоколамск.
Старший брат был арестован 18 апреля 1937 года, а младший – 5 мая, надо полагать – после того, как старший брат начал давать на него показания.
Оба – железнодорожники. Начнись война – вот и диверсия готова. Причем – в стратегически важном пункте.
И братьев ведь арестовали еще до начала «операции» – тут на «кампанейщину» не спишешь! Другое дело, что после того, как была создана областная «тройка», процесс осуждения упростился, и 17 августа оба брата были расстреляны.
Жаль, конечно, двух русских мужиков неполных сорока лет, выбравших в жизни не ту дорогу… Но они ее выбрали сами.