В этот день на утреннем заседании выступил с докладом А.А.Жданов, и резолюция по его докладу была озаглавлена так: «Подготовка партийных организаций к выборам в Верховный Совет СССР по новой избирательной системе и соответствующая перестройка партийно-политической работы».
Это был первый «нервный» узел работы Пленума. 5 декабря 1936 года была принята новая Конституция, и стране в декабре 1937 года предстояли первые выборы в Верховный Совет СССР первого созыва.
Вторым же «нервным» узлом стал доклад Ежова на вечернем заседании о деле Бухарина и Рыкова. Незадолго до этого, 30 января, вынесением смертного приговора 13 из 17 обвиняемых закончился так называемый второй московский процесс по делу «Параллельного антисоветского троцкистского центра» во главе с Пятаковым, Серебряковым, Мураловым и Радеком.
На первом московском процессе 19–24 августа 1936 года судили Зиновьева, Каменева и других членов «террористического троцкистско-зиновьевского центра» по «делу 16-ти». А теперь речь шла о «правых» Бухарине и Рыкове, на которых участники второго процесса дали показания в ходе следствия.
Ежов докладывал:
«Для объективной проверки показаний Политбюро Центрального Комитета устроило очную ставку Бухарина с Пятаковым, Радеком, Сосновским, Куликовым, Астровым. На очной ставке присутствовали товарищи Сталин, Молотов, Каганович, Ворошилов, Орджоникидзе, Микоян и другие члены Политбюро. Все… члены Политбюро… неоднократно ставили перед всеми арестованными троцкистами и правыми вопрос, не оговорили ли они Бухарина и Рыкова, не показали ли лишнего на себя…. Все из арестованных целиком подтвердили свои показания и настаивали на них…»
В зале Пленума тогда сидело и слушало доклад наркома внутренних дел немало тех, кто уже к осени 1937 года или немного позднее сам будет давать показания следствию. И подумать им в феврале 37-го было над чем.
Да и тем, кто был не антипартийцем, а просто шкурником, тоже было над чем задуматься… Ведь опубликованная в «Правде» 6 марта резолюция Пленума говорила не только о подготовке к выборам в Верховный Совет СССР, но и о перестройке партийно-политической работы.
Выражалась эта перестройка в том, что новую избирательную систему с тайными выборами Сталин вводит и в практику партийной жизни. Не только общество, но и партия должны были демократизироваться – без кавычек.
В резолюции говорилось:
«Если раньше выборы средних и высших органов Советской власти были многостепенными, то теперь… выборы во все Советы… будут производиться… путем прямых выборов.
Если раньше выборы депутатов в Советы производились открытым голосованием и по спискам, то теперь голосование… будет тайным и… по отдельным кандидатурам…
Чтобы встретить этот поворот во всеоружии, партия должна стать во главе этого поворота и обеспечить полностью свою руководящую роль в предстоящих выборах верховных органов страны».
В резолюции спрашивалось:
«Готовы ли партийные организации к такого рода руководству?.. Можно ли сказать, что все партийные организации уже… перестроились полностью на демократический лад?»
Фактически этот вопрос партийным кадрам задавал Сталин. И по его же инициативе Пленум обязал партийные организации:
– отменить практику кооптации (введения в партком без выборов);
– воспретить голосование списком;
– установить при выборах партийных органов тайное голосование;
– проводить выборы парторганов не реже 1 раза в год до уровня города и не реже 1 раза в полтора года на уровне областей, краев и республик.
Партия отныне тоже должна была жить по своей партийной «конституции» – Уставу. И радовать все это партийных бюрократов не могло.
ОСНОВНАЯ работа над проектом новой Конституции шла в 1936 году. Но еще 26 сентября 1935 года Сталин писал Молотову:
«Здравствуй, Вячеслав!
Насчет конституции я думаю, что ее ни в коем случае не следует смешивать с партийной программой. В ней должно быть то, что уже достигнуто. В программе же, кроме того – и то, чего добиваемся…»
Уже из этой вводной фразы можно было понять, что Сталин четко разграничивал задачи и роль социалистического государства и задачи и роль Коммунистической партии в социалистическом государстве.
Как я это себе представляю, Сталин мыслил примерно так… Государство «ведает» реальной текущей жизнью общества, а партия – как политический авангард общества – ведет это общество вперед, указывая ему ориентиры. И то, что в данный конкретный исторический момент партия контролирует все стороны жизни общества, есть не стратегическая линия, а тактическая необходимость момента.
В будущем контроль предполагался лишь нравственный, так сказать. А руководящая роль партии обеспечивалась бы высокими моральными и деловыми качествами ее членов. Если человек был талантлив и предан народу, он шел в партию. Но если он был талантлив, то он рос и профессионально, повышая свой общественный статус.
Так это мыслилось Сталиным. На перспективу, конечно, а не на следующий же после принятия конституции день.
Замечу в скобках, что свое письмо Сталин закончил вполне конкретными своими соображениями о плане хлебозакупок по состоянию на конкретный сентябрь 1935 года.
Что же до планов по конституции, то он писал:
«У меня такой предварительный план. Конституция должна состоять из (приблизительно) семи разделов: 1) Общественное устройство (о Советах, о социалистической собственности, о социалистическом хозяйстве и т. п.); 2) Государственное устройство (о союзных и автономных республиках, о союзе республик, о равенстве наций, рас и т. п.); 3) Органы высшей власти (ЦИК или заменяющий его орган, две палаты, их права, президиум, его права, СНК СССР и т. п.); 4) Органы управления (наркоматы и т. п.); 5) Органы суда; 6)Права и обязанности граждан (гражданские свободы, свобода союзов и обществ, церковь и т. п.); 7)Избирательная система…»
Очень характерно то, что Сталин прибавлял: «Я думаю, что нужно ввести референдум».
Референдум в Конституцию ввели, но не прибегли к нему ни разу, что лишний раз доказывает – Сталин был отнюдь не всевластен.
Мнение Сталина о необходимости референдумов доказывает и то, что Сталин-то прямого совета власти с народом не боялся. А вот партийно-государственная «верхушка»…
Тут все было неоднозначно.
Шло время…
1 марта 1936 года Сталин дал интервью председателю американского газетного объединения «Скриппс-Говард Ньюспейперс» Рою Говарду. 5 марта его опубликовала «Правда».
Говард затронул много тем, но я остановлюсь на одной.
– Вы говорите, – спрашивал Говард, – что коммунистическое общество в СССР еще не построено. Построен государственный социализм. Фашизм в Италии и национал-социализм в Германии утверждают, что ими достигнуты сходные результаты. Не является ли общей чертой для всех названных государств нарушение свободы личности и другие лишения в интересах государства?
Сталин отвечал:
– Выражение «государственный социализм» неточное… Общество, которое мы построили, никак не может быть названо «государственным социализмом». Наше советское общество является социалистическим, потому что частная собственность на фабрики, заводы, землю, банки… у нас отменена и заменена общественной собственностью. Ни итальянский фашизм, ни германский национал-«социализм» ничего общего с таким обществом не имеют. Прежде всего, потому, что частная собственность… осталась там нетронутой…
Сталин говорил длинными периодами, поэтому дадим ему отдохнуть, а я пока сообщу читателю, что Рой Говард (ему было тогда 54 года) был владельцем и редактором ежедневной газеты «New-York World’s Telegram and Sun» и главой крупнейшего газетно-журнального концерна, которому принадлежало большинство акций агентства «United Press».
Говард не относился к поклонникам СССР, во время Второй мировой войны выступал против открытия фронта в Европе и за сепаратный мир с Германией, был связан с рядом крупнейших промышленных концернов. Так что перед Сталиным сидел отнюдь не друг. Но Сталин-то говорил не для него, а для людей, в том числе – и советских.
– Вы говорите, – отвечал он, – что для того, чтобы построить наше социалистическое общество, мы пожертвовали личной свободой и терпели лишения. В вашем вопросе сквозит мысль, что социалистическое общество отрицает личную свободу. Это неверно. Конечно, для того, чтобы построить что-то новое, приходится…временно сокращать свои потребности… Если хочешь построить новый дом, то копишь деньги, временно урезываешь свои потребности, иначе дома можешь и не построить. Это подавно справедливо, когда речь идет о том, чтобы построить целое новое человеческое общество… Но это общество мы построили не для ущемления личной свободы, а для того, чтобы человеческая личность чувствовала себя действительно свободной… Мне трудно представить себе, какая может быть «личная свобода» у безработного… Настоящая свобода имеется только там, где уничтожена эксплуатация… где человек не дрожит за то, что завтра может потерять работу, жилище, хлеб…
А почти сразу после этого Говард задал вопрос, наиболее для нашей темы важный:
– В СССР разрабатывается новая конституция, предусматривающая новую избирательную систему. В какой мере эта новая система может изменить положение в СССР, поскольку на выборах по-прежнему будет выступать только одна партия?
Сталин отвечал так:
– Мы примем нашу новую конституцию, должно быть, в конце года… Как уже было объявлено, по новой конституции выборы будут всеобщими, равными, прямыми и тайными. Вас смущает, что на этих выборах будет выступать только одна партия. Вы не видите, какая в этих условиях может быть избирательная борьба. Очевидно, избирательные списки на выборах будет выставлять не только коммунистическая партия, но и всевозможные общественные беспартийные организации. А таких у нас сотни…
И, пояснив, как он понимает всеобщие, равные, прямые и тайные выборы, Сталин сказал главное:
– Вам кажется, что не будет избирательной борьбы. Но она будет, и я предвижу весьма оживленную избирательную борьбу. У нас немало учреждений, которые работают плохо. Бывает, что тот или иной местный орган власти не умеет удовлетворить те или иные из многосторонних и все возрастающих потребностей трудящихся города и деревни. Построил ты или не построил хорошую школу? Улучшил ли ты жилищные условия? Не бюрократ ли ты? Помог ли ты сделать наш труд более эффективным, нашу жизнь более культурной? Таковы будут критерии, с которыми миллионы избирателей будут подходить к кандидатам, отбрасывая негодных, вычеркивая их из списков, выдвигая лучших и выставляя их кандидатуры…
И это было не рядовым заявлением, уважаемый читатель! Это было нечто такое, мимо чего нам пройти нельзя никак… Ведь что, если вдуматься, сказал тогда Сталин и зачем он это сказал? И кому?
Он ведь, говоря языком казенным, фактически давал советскому народу предвыборную установку – как надо подходить и к формированию списка кандидатов, и к самому голосованию!
Он давал народу политический «карт-бланш» против самого страшного врага новой страны – бюрократа!
И советского, и партийного…
Причем Сталин еще и добавил:
– Да, избирательная борьба будет оживленной, она будет протекать вокруг множества острейших вопросов, главным образом практических… Наша новая избирательная система подтянет все учреждения и организации, заставит их улучшить свою работу. Всеобщие, равные, прямые и тайные выборы в СССР будут хлыстом в руках населения против плохо работающих органов власти…
ПОСЛЕДНИЕ слова были настолько ключевыми и для ближайшей перспективы, и для всего последующего бытия СССР, и даже для нашего с тобой сегодняшнего дня, уважаемый читатель, что я еще раз приведу их и выделю жирно:
«Всеобщие, равные, прямые и тайные выборы в СССР будут хлыстом в руках населения против плохо работающих органов власти».
Это, уважаемый читатель, 5 марта прочла вся страна. Прочли токари-передовики, колхозные бригадиры, домохозяйки, студенты, командиры эскадрилий и заводские инженеры – все те новые советские люди с «неоскорбленной душой», уверенной работе которых по-хорошему позавидовал в дневниковой записи от 21 июля 1936 года русский писатель Михаил Пришвин.
Все они и абсолютное большинство граждан СССР сталинское интервью, опубликованное в «Правде», восприняли как слова об их завтрашнем дне. Они восприняли их и как наказ, как предвыборный совет!
И были полны энтузиазма.
Но ведь эти же слова прочли и советские бюрократы… И примазавшиеся к власти шкурники… И уже склонные к авторитаризму партийные секретари (типа украинского «товарища Хатаевича») и их секретари и секретарши… И эти таким мыслям товарища Сталина не обрадовались. Подобные идеи не предвещали им ничего хорошего…
Прочли эти строки и затаившиеся троцкисты… Прочли монархисты, церковники и прочие недоброжелатели и ненавистники нового строя российской жизни.
И эти, с одной стороны, увидели в идеях Сталина свой окончательный будущий крах, с другой стороны – шанс на развертывание нужной им агитации, а с третьей стороны – присутствовала ведь в ситуации и она – некий шанс на избрание нужных им кандидатов.
Вот как много всего всколыхнуло в разных душах и умах интервью Сталина, опубликованное в «Правде» 5 марта 1936 года, – ровно, между прочим, за семнадцать лет до его смерти. И ровно за 9 месяцев (надо же!) до принятия «сталинской» Конституции СССР.
Конституцию приняли в конце 1936-го. Начавшийся 1937 год был уже годом предстоящих выборов.
В марте 1937-го закончился Пленум ЦК, о котором уже было сказано и еще будет сказано.
А В МАЕ начались аресты военных заговорщиков во главе с Тухачевским и Якиром. Не отвлекаясь на обширные доказательства заговора, скажу сразу: «Военный заговор был…» Спорить можно лишь о его корнях – то ли троцкистских, то ли – английских, то ли – германских… Скорее всего тут было всего понемногу (а может, и наоборот – всего помногу).
2 июня 1937 года Сталин выступил на расширенном заседании Военного Совета при наркоме обороны Ворошилове. Кроме постоянных членов, двадцать из которых были уже арестованы, на нем присутствовали члены Политбюро и более ста приглашенных военных деятелей.
Первым, 1 июня, выступал весьма растерянный нарком – с докладом «О раскрытии органами НКВД контрреволюционной организации в РККА». Его состояние можно было понять: армия – вроде бы наиболее надежный государственный институт – оказался не таким уж и надежным.
Сталин выступал на второй день (всего Совет длился четыре дня). И неправленая стенограмма его выступления начинается так:
«Сталин. Товарищи, в том, что военно-политический заговор существовал против Советской власти, теперь, я надеюсь, никто не сомневается. Факт, такая уйма показаний со стороны преступников и наблюдения со стороны товарищей, которые работают на местах… что несомненно здесь имеет место военно-политический заговор против Советской власти…»
Здесь я на правах автора вклинюсь в сталинский доклад и скажу вот что…
Я не исключаю чьих-то ухмылок по адресу слов Сталина, но стоит ли кому-либо ухмыляться на их счет после 1991 года? Тогда свою партию, свою страну и свой народ предала почти поголовно вся элита общества – партийно-государственная, военная, хозяйственная, научная, творческая.
А тут предали все же немногие. Но предали!
Вернемся, однако, к стенограмме.
«Сталин. Ругают людей: одних мерзавцами, других – чудаками, третьих – помещиками.
Но сама по себе ругань ничего не дает… Говорят, Тухачевский – помещик, кто-то другой – попович… Такой подход, товарищи, ничего не решает… Ленин был дворянского происхождения – вы это знаете?