========== Побег ==========
Локи проснулся от тихих звуков — кто-то пытался проникнуть в его окно, подцепив кончиком кинжала засов ставней. Молодой граф вскочил с постели и бросился к окну. В голове мелькнула мысль закричать и позвать на помощь, но тут у него от радости замерло сердце: он узнал темный узор на кинжале. Такой был только у одного человека в мире.
Локи быстро скинул засов и распахнул ставни. В окно запрыгнул высокий молодой человек, который сразу же сжал Локи в своих объятиях.
— Бальдр, ты с ума сошел! — воскликнул Локи, вне себя от радости. — Как ты сюда попал?
— Убил двух собак во дворе и поднялся по веревке к твоему окну, — ответил Бальдр. — Нельзя терять времени, бежим отсюда, если жизнь дорога.
— Но мне обещали тут помочь… — возразил Локи.
— Не будь глупцом, — Бальдр встряхнул его за плечо своей сильной рукой. Его красивое лицо, обрамленное золотистыми волосами, исказилось. — Никто еще не смог пройти обряд испытания Пламенем — ты сам-то веришь, что сможешь целым и невредимым простоять в священном костре четверть часа?!
— Нет, — упавшим голосом ответил Локи.
— А они будут тебя защищать только до испытания, — сверкнул глазами Бальдр. — Так что бежим скорее!
— Но я стану преступником, и меня объявят вне закона, за мою голову назначат награду и приговорят к смерти, — застонал Локи.
— Тебя уже приговорили к смерти, — снова встряхнул его Бальдр. — Храмовники. Целая толпа обосновалась в замке твоего отца, ждут, стервятники. И тебе одно спасение — бежать отсюда куда глаза глядят.
Локи сдался. Вдвоем они спустились по веревке и перелезли через каменную стену. Бальдр привел с собой вторую лошадь, и уже вскоре два всадника неслись по дороге прочь из города.
— Никто не знает, что я год назад купил себе небольшое имение, — обернулся Бальдр к Локи. — Вернее, даже не купил, а мне его отдали в счет проигрыша. Никто не знает об этом месте. Спрячем тебя там, пока все не поутихнет, а потом я помогу тебе сбежать в другую страну. Здесь тебе больше делать нечего.
— Но я не хочу! — воспротивился Локи. — Кем я буду в изгнании? Ничтожеством без имени, чести и средств?
— Ты будешь жив, а это главное, честь и деньги — дело наживное, — твердо заявил Бальдр. — Живой может надеяться и бороться, а мертвый — ничего. Молчи!
К утру они добрались до размытой дождем развилки двух запустелых троп. Бальдр выбрал левую, и вскоре оба они добрались до небольшого каменного особняка, стоявшего на пустоши рядом со скалистым разломом.
— Вот, отличное место, и всегда можно сбежать в горы, если что, — сказал Бальдр. — Тут есть слуга, который сторожит дом, я обязал его нести стражу и высматривать всех подозрительных путников. Так что тут ты в безопасности, главное — не высовывайся.
Локи сжал его локоть и с трудом произнес:
— Я так благодарен тебе… Ведь ты рискуешь жизнью.
— Ничего, — Бальдр мягко пожал ему руку в ответ. — Ты стоишь риска. Ты же мой друг, а для чего еще нужны друзья? Ведь ты на моем месте поступил бы так же.
— Да, — Локи кивнул.
Они спешились, отвели лошадей на конюшню и отправились в дом, где их ждал мрачный здоровенный слуга и скромный ужин.
— Спальня топлена только одна, — заявил слуга. — Так что, господа, поспите вместе.
— Мне все равно, я с ног валюсь, — зевнул Бальдр, взял свечу и отправился в комнату. Локи пошел за ним.
В комнате оказалось огромное ложе, наглухо закрытые ставнями узкие окна и жарко натопленный камин.
— Прелестно, — Бальдр снова зевнул, наскоро стянул с себя одежду, оставшись в одной нижней рубашке, и забрался под одеяло.
Локи разделся и лег рядом. От Бальдра шло ровное тепло, он уже сопел во сне. Локи закрыл глаза, но уснуть не мог — он думал о том, что ждет его в будущем.
========== Смерть на площади ==========
Утром Бальдр простился с Локи и уехал обратно в город. Они условились, что он вернется через неделю. Потянулись долгие дни ожидания. Сначала Локи вздрагивал от каждого звука и шарахался от каждой тени. Он довел терпеливого слугу до изнеможения, заставляя караулить тропу день и ночь. Сам не спал и слуге не давал. Но вскоре беспечность молодости взяла свое, и к концу недели Локи уже уверился в своей безопасности. Он стал спокойно спать ночью, а днем мечтать, сидя у окна и глядя на бесконечные волны вереска, что гнал ветер.
Прошло семь дней, а Бальдр не приехал. Локи забеспокоился. Он уговаривал себя, что все хорошо и Бальдр задержался по какой-то случайной причине. Чтобы занять себя, Локи достал старое оружие из кладовой и принялся тренироваться, вспоминая уроки своего мастера. Получилось неплохо. Прошло еще два дня — Бальдра не было. Локи снова начали мучить кошмары. Два дня он провел в метаниях, а потом решил, что неизвестность — хуже всего, и надо что-то делать.
Лафейсон велел слуге оседлать себе коня, собрался и поехал в город. Локи понимал, что невероятно рискует, что о его побеге уже известно всем и каждому, что его ищет городская стража и — что гораздо ужасней — храмовники. Но сидеть, словно мышь в норе, в которой его в любую минуту могут накрыть, Локи тоже не мог. В его сердце снова заворочалось тяжелое недоброе предчувствие, оно гнало его вперед, влекло, будто магнитом, и Локи не мог ему противостоять.
Он въехал в город вечером, закутанный в плащ с глухим капюшоном. Под плащом скрывался меч. Локи заехал в город со стороны бедных кварталов и теперь пробирался среди гор мусора и жалких домишек, среди вони и нечистот. Молодого графа удивило, что улицы были странно пусты. От двух нищих, копавшихся в канаве, Локи услышал про казнь. Лафейсон понял, что на площади Зари кого-то казнят и весь город сбежался полюбоваться на бесплатное зрелище.
Локи, сам не понимая, почему, снова испытал давящее чувство в груди — как будто его сердце стиснул со всех сторон толстый слой льда. Он привязал коня рядом с воротами какой-то гостиницы и направился в центр.
Его догадка оказалась верна — вся площадь и даже подходы к ней были забиты народом. Зеваки облепили окна выходящих на нее домов и крыши, висели на деревьях и заборах. Локи хотел было пробиться сквозь толпу, но у него не получилось. Локи обвел взглядом окрестности и увидел высокую каменную стену, окружавшую богатый особняк. Он забрался на чью-то телегу, возница которой, скорее всего, ушел ближе к помосту, на котором стояла плаха, подпрыгнул и уцепился руками за край толстой стены. Подтянулся и забрался наверх. Снизу сразу раздался гулкий собачий лай, но Локи, не обратив внимания, пробежал к углу стены, откуда открывался лучший обзор. Поверх шевелящейся темной массы людских голов Локи увидел далекий помост, на котором маячила плаха. Рядом, уронив голову на грудь, в замызганной длинной рубахе, стоял приговоренный. Локи с такого расстояния не мог разглядеть его, зато хорошо видел сверкающий топор в руках палача, рослая и мощная фигура которого возвышалась над обреченным преступником.
На краю помоста стоял глашатай и что-то кричал — Локи также не мог разобрать, что происходит, потому что толпа каждый крик глашатая встречала восторженным ревом. Локи нахмурился, присел на корточки и окликнул старика, который привставал на цыпочки, чтобы рассмотреть хоть что-то.
— Послушайте, кого казнят?
— Знатного господина, такого молодого, красивого, — прошамкал старик. — Четвертование. Эх, не видать ничего…
И старик снова засуетился. Локи понял, что ничего не добьется от него. Он встал и увидел, как палач раскладывает приговоренного на плахе. Над площадью повисла гробовая тишина. Топор сверкнул в свете заходящего солнца, и над толпой задрожал истошный крик, полный такой муки, что у Локи свело живот и рот наполнился кислой слюной.
Палач нагнулся и поднял с помоста отсеченную конечность, пока помощник накладывал на отрубленную руку жгут. Локи, который всегда плохо переносил чужие страдания и физическую боль, почувствовал себя нехорошо, его едва не стошнило. Он отвернулся и заткнул уши, чтобы не слышать следующего, еще более пронзительного вопля. Взгляд его упал на высокого мужчину в грубой рваной одежде, который пил какую-то бурду из меха.
— Кого казнят, не знаешь? — окликнул пьяницу Лафейсон.
— Храмовники изловили преступника, чернокнижник и блудодей, — сплюнул на землю пьяница. — Говорят, целый заговор у них, против Императора. Вот я всегда знал — ничего хорошего от этих богатеньких мальчиков не жди.
— Кого казнят? — крикнул Локи, побледнев, словно покойник.
— Бальдра Олафсона, сына старого генерала Олафсона, — равнодушно ответил пьяница. — Я б их всех на плаху отправил. Хлеб дорожает, а эти в золоте купаются. Ясное дело, воры и подонки. Больше казнить надо, тогда простому народу станет лучше.
Бубнеж заглушил новый рев толпы — видимо, палач продолжал свое представление. Локи почувствовал, как кружится голова и как на глаза наползает тьма. Ничего не соображая, он сполз со стены, отошел в тень проулка и прислонился головой к каменной сырой стене. Его трясло. Локи не мог поверить, что юный, цветущий, всегда веселый и отважный Бальдр превратился в кучу окровавленного порубленного мяса.
Локи не выдержал, вцепился себе в волосы и глухо зарыдал — от невыносимой боли и от жестокого отчаяния. Бальдр, лучший, верный, настоящий друг, умирал в муках и крови, причем из-за него, оставляя его совсем одного против всего жестокого мира.
В это время на одном из балконов красивый белокурый охотник обернулся к Тору и широко улыбнулся.
— Зрелище удалось, не так ли? — сказал он. — Но ты, Тор, упустил добычу. Теряешь нюх? Ведь этот щенок так и не сказал нам, где искать его милого дружочка.
— Для того, чтобы найти Лафейсона, мне не нужны признания этого щенка, — нехорошо усмехнулся Тор, чьи глаза неотрывно глядели на стройную фигурку в плаще, маячившую на стене на другом конце площади. — Нет, Освальд, нет. Охота только началась.
— Мне кажется, Тор, что ты заигрываешься и ведешь какую-то свою собственную охоту, — цепко посмотрел на него Освальд, чуть прикусив нижнюю губу.
— Что ты, — равнодушно ответил Тор, не отрывая взгляда от соскользнувшей со стены фигурки. — Я — лишь Карающая Длань Ордена, верный пес Магистра. Я иду по следу, по которому меня направил он, и всегда приношу ему добычу в зубах.
— Верно, верно, — согласился Освальд. — Но я поверить не могу, что ты не сумел развязать язык этому мальчишке.
— Ты сам был на допросах, — медленно повернул к нему голову Тор. — И сам все видел.
— Видеть-то я видел, но мне показалось, что щенок слишком быстро терял сознание, — склонил голову к плечу Освальд. — Вроде, крепкий был. А такой нежный оказался.
— С мальчишками из знати так бывает, — взгляд Тора стал ледяным. Освальда слегка перекосило, и он поспешно отвернулся.
— Да, Тор, конечно.
Тор уже не смотрел на охотника — его глаза внимательно наблюдали за тем, как палач складывает в корзину отрубленные руки и ноги. Истекающее кровью тело, с перетянутыми жгутами конечностями, едва напоминало человека. А узнать в этом обрубке Бальдра не смогла бы и родная мать. Тор прикрыл глаза и сладострастно облизнул губы. Потом молча кивнул Освальду и сказал:
— Я ухожу по следу.
Освальд молча кивнул в ответ, не отрывая глаз от палача, который приближался к жертве с железным штырем, чтобы выколоть глаза.
========== Новый след ==========
Локи выбрался из города, купил на конном дворе у ворот коня и погнал его по широкой дороге. Молодой граф чувствовал, что надо спрятаться, скрыться, исчезнуть. Локи совершенно не знал, что ему делать: в кармане лежал кошелек с серебром — все, что осталось от подарка Бальдра. Он был бесправным, бездомным и одиноким, да еще за ним шла охота. Локи буквально кожей ощущал горящий взгляд синих безжалостных глаз.
Поэтому Локи вскоре свернул с дороги на узкую стежку и поехал через лес. План его был таким: убраться подальше от столицы, достигнуть порта и попытаться уплыть на корабле в другую страну. Что он будет делать и каким образом кормиться, Локи старался не думать.
Конь медленно ступал по лесной тропе, Локи, уронив голову на грудь, ушел в свои мысли. Слева застрекотал рябчик. Ему ответила кукушка. Локи не обратил внимания, а потому прозевал стрелу, которая ударила его в плечо и сбросила седла.
Конь заржал, вскидываясь на дыбы, и Локи едва увернулся от копыт. Он больно ударился о землю, а от застрявшей в мышцах стрелы по телу расходились боль и жар. Локи поднялся и увидел четверых мужчин. Один держал его на прицеле. Второй ловил коня.
— Вот не умеешь ты из лука стрелять, — недовольно обратился к лучнику самый рослый из мужчин. — Не мог подстрелить его сразу. Теперь добивать придется.
— Ну и добьете, что я — один всю работу делать должен, что ли? — огрызнулся лучник.
Рослый и второй мужчина переглянулись и шагнули к Локи. Тот положил руку на рукоять меча, скрытого плащом. Разбойники заметили его жест и стали обходить с двух сторон.
— Отойдите, я его продырявлю, — крикнул лучник.
— Не вздумай, еще в нас попадешь, — рявкнул рослый. — Не мешай нам, у него оружие, похоже, есть.
Локи не стал ждать — первым метнулся к рослому, выхватывая меч и взметывая плащ, чтобы отвлечь его. Тот взмахнул палицей, которую держал в руках. Локи увернулся и проткнул мечом ему живот. Резко дернул на себя меч, и на землю брызнула кровь.
Лафейсон резко развернулся и отпрыгнул в сторону. Мимо просвистела стрела. К Локи бросился второй разбойник и тут же пронзительно вскрикнул — следующая выпущенная нерадивым лучником стрела впилась ему в бок.
— Сука такая! — завопил он, хватаясь за бок и оседая на землю.
Лучник заметался на месте. Локи бросился к нему и, пользуясь преимуществом в росте, просто с размаху опустил меч ему на голову. Тяжелое острое лезвие раскололо череп, брызнул мозг, сгустки крови заляпали Локи лицо. Все произошло так быстро, что он даже не успел отдать себе отчет в том, что делает.
Последний разбойник, увидев, что дело плохо, вскочил в седло и выслал коня в галоп. Локи смотрел ему вслед, зажимая рану на плече. Его тошнило, во рту разливался горьковатый металлический привкус.
Раненный стрелой разбойник тихо ругался и извивался на земле. Первый, которого Локи ранил в живот, лежал на спине, пытаясь зажать рану.
Локи стоял, тяжело переводя дыхание, и не знал, что ему делать. Эти люди пытались его убить, но сейчас они были беспомощны. Локи стиснул зубы — перед его глазами вдруг отчетливо нарисовалась фигура в маске. Синие глаза казались двумя осколками льда. Ни сострадания, ни жалости, ни человечности. И — резкая боль в заднем проходе, куда вбивался огромный член.
Локи передернуло. Он вдруг почувствовал, что в нем что-то умерло, где-то в душе, что-то очень важное, теплое, нежное. Локи подошел к раненому разбойнику и пронзил мечом ему сердце. Разбойник дернулся, рот его приоткрылся, на штанах расползлось пятно, а глаза погасли. Локи словно оледенел изнутри. Он неторопливо вытянул меч, упершись ногой в труп, и обернулся ко второму разбойнику.
Тот лежал спине, держась за живот окровавленными руками. Дышал он как-то по-собачьи, губы у него посинели, а глаза стали мутными. Грудь неровно и высоко поднималась, ноги судорожно сучили, сминая траву. Локи подошел и встал над ним. Разбойник перевел на него взгляд мутных глаз и осклабился, показав желтые, но здоровые зубы.
— Вот так это и бывает, — быстрым шепотом сказал разбойник. — Что, не сладко в первый раз-то? Ничего, привыкнешь. А нас будешь помнить.
Локи молчал. Разбойник закрыл глаза и, похоже, потерял сознание. Локи закусил губу. Потом потрогал свой лоб — у него начинался жар. Локи повернулся и пошел прочь, загребая ногами, словно старик.
Он шел, не разбирая дороги, судорожно сглатывая слюну и стараясь не упасть. Перед глазами все плыло, руку дергало, хотелось в туалет и плакать. Локи остановился у ручья, умылся холодной водой и напился. Ему стало легче. Он привел себя в порядок, кое-как смыл кровь с плеча. Осторожно, до крови прокусив губу, обломил стрелу, которая застряла в плече чуть ниже сустава. Полежал, приходя в себя, заставил себя встать и поковылял дальше. Лес кончился, началось поле. Наступали сумерки, и Локи увидел далекие огоньки. Он пошел на них, как сомнамбула, уже не чувствуя ничего, кроме бесконечной усталости.