Гномка кивала, слушая его. Она верила его рассказу, а не тому, что говорили люди или эльфы.
- Но он пришел не только с людьми, - продолжал Торин. – Бард заключил союз с Трандуилом. И он потребовал, чтобы часть сокровищ отдали и эльфам тоже! Тем, кто предал мой народ…
Дубощит не видел перед собой невесту, он смотрел куда-то сквозь нее, холодным колючим взглядом.
- Он хотел, чтобы я отдал сокровища тому, кто не помог нам! Кто бросил умирать весь мой народ: воинов и калек, женщин и детей! Да я и гнутой медной монеты не дал бы ему! Если бы не этот хитрый предатель, похитивший реликвию моего народа!
Тордис осторожно, повинуясь сочувствию, погладила жениха по руке. Тот вздрогнул, приходя в себя.
- Прости, - буркнул он.
Она кивнула в задумчивости.
- А проклятие? – шепотом спросила Тордис. – Оно… существует?
И заметила, что выражение лица жениха изменилось, став необычайно уставшим.
- Мы очень давно гуляем, - спохватилась она. – Пойдем обратно, я провожу тебя. Нельзя столько времени…
- Пойдем, - металлическим голосом согласился Торин.
Возвращались они молча. И гномка корила себя за несдержанность. Зачем она напомнила ему обо всем? Говорили, что Трор, дед Торина, помешался на сокровищах. Наверняка Торину больно вспоминать об этом. А тем более примерять на себя.
***
Оин встретил их неодобрительным ворчанием и долго качал головой, ясно показывая, что такие прогулки вредны.
- Я должен был поближе узнать невесту! – поспешил возразить Торин.
И внезапно стал похож на совсем юного гнома, сбежавшего на свидание и теперь пытающегося оправдаться.
- Я следила, чтобы он не уставал и не застудил раны, - добавила Тордис, невольно улыбаясь сравнению, пришедшему в голову.
А Дубощит, видимо, посчитав, что она так пытается прикрыть его, но не говорит правду, озорно подмигнул, благодаря за поддержку.
- Тебе лучше лечь, - Тордис немедленно сделалась серьезной. – Мы и вправду долго гуляли…
- Ну, отказать той, что спасла мне жизнь, я не могу, - поклонился Торин. – Подчиняюсь, моя госпожа.
Оин, понаблюдав за действиями короля, убедился, что тот в порядке. И отправился в угол палатки разогревать какой-то отвар.
- Я, пожалуй, пойду, - растерянно пробормотала гномка.
- Тордис, подожди, - окликнул ее жених.
Он расположился на кровати полулежа. И вновь по его усталому выражению лица Тордис поняла, что он вспомнил и о чем заговорит сейчас.
- Проклятие есть, - еле слышно произнес Торин. – Но оно не такое, как думают люди. Дракон прилетел, поскольку жаждал золота. Это правда. Но это богатство было достигнуто нами честно, мы ничего не отбирали. Не жадность моего деда, как говорят люди, привела Зверя. А богатства, скрытые в недрах Эребора.
Он перевел дух и продолжил несколько более уверенно.
- И не богатства вели меня и моих спутников, когда мы шли к Эребору. Я знаю, что говорят люди. Они считают, что мы разбудили дракона…
- Это глупости, - осмелилась вставить Тордис. – Рано или поздно Зверь проголодался бы. И обрушился бы на Эсгарот.
- Да, - кивнул Торин. – Но проклятие есть. Оно заключается в другом. Трор с каждым днем все больше думал о золоте и все меньше о нас. Ты не хуже меня знаешь, что мы дорожим сокровищами, но еще больше дорожим нашими женщинами и нашей семьей. Дед забыл все. Он готов был все дни проводить в сокровищнице, соглашаясь выйти лишь для того, чтобы показать свои богатства, хвастаясь перед другими народами. И только когда мы бежали из Эребора, он начал меняться, становясь прежним. Он вновь вел войска ради народа, он думал о нас.
- И это, возможно, ждет тебя?
- Я подумал, что все же должен тебя предупредить, - криво усмехнулся Торин. – Не боишься ли ты, что однажды я начну проводить время не в нашей спальне, а в сокровищнице Эребора?
- Тогда я поселюсь с тобой, - улыбнулась Тордис.
Выходя же из шатра, она была взволнована и испугана. Но твердила себе, что спасет мужа от проклятия.
========== Глава 3. Рождение любви ==========
День за днем Торин набирался сил. Невеста отмечала появляющиеся щеки у гнома и уже не болезненный румянец на них.
Тордис, временами размышляя о скорой свадьбе, приходила к заключению, что ей сильно повезло.
Ее муж хоть и не был первым красавцем среди гномов, все же обладал статью и величественным видом. А выздоровеет, так и округлится в талии. Насчет бороды ей тоже удалось узнать, что Торин обрезал когда-то бороду в знак траур по родне, но дал клятву отпустить после возвращения Эребора. Так что, думала гномка, скоро она и вправду сможет любоваться мужем.
Кроме того, Торин был внимателен к ней. Несмотря на все дела, он каждый день виделся с невестой, спрашивал о том, как прошел ее день. А после того, как большинство гномов, и Тордис в том числе, перебрались в Эребор, король непременно расспрашивал ее о том, удобно ли ей на новом месте, как идут работы по уборке Подгорного королевства, в которых она принимала участие.
И это при том, что сам Торин был повсюду. Он следил за разборами завалов в Эреборе, он обсуждал союз с Даином и оборону города с Балином, а также пытался договориться о сотрудничестве с Бардом.
Последнее, правда, выходило плохо. Несмотря на то, что до битвы Торин и Бард вроде бы пришли к какому-то соглашению, оно исполнено не было. Несколько поправившись, Торин пожелал видеть у себя полурослика. И после довольно длительного разговора простил его предательство.
Однако именно поэтому новой договоренности с людьми достичь не удавалось.
Бард, узнав о примирении, теперь настаивал на том, чтобы ему были выплачены деньги не из доли Бильбо.
Торин, соглашаясь с тем, что хоббит заслужил отдельной платы, все же не считал законными требования уплатить сверх этой суммы. И настаивал на том, что он сдержит слово, а поделится ли хоббит или нет, его не интересует.
Бильбо может быть и согласился бы выплатить, но его, признаться, не очень и слушали сильные мира сего. Потому что во всей этой истории оставался еще один участник, который такой дележкой был недоволен. Трандуил продолжал давить на Барда, требуя, чтобы в числе оплаты, из денег Торина или Бильбо, неважно, были так желанные им самоцветы. Наследник Гириона рвать союз с эльфами не решался, а потому вынужден был настаивать на том, чего желал Лесной король.
Стороны вновь зашли в тупик в своих переговорах. И развязали бы новую войну, если бы большая часть войск с обеих сторон не лежала бы по лазаретам.
***
Все так и было даже в тот день, когда из Синих гор прибыл первый обоз. С ним, в числе прочих, прибыла сестра Торина.
Дис, во многом схожая с братом, все же обладала необыкновенным изяществом, присущим исключительно женщине. Величественная и нежная, уверенная и женственная, она была истинной дочерью Дурина.
Тордис доводилось слышать разговоры о различиях между принцессами Железных Холмов и Одинокой Горы, сейчас же она видела это воочию. Ту королевскую стать, с которой не сравниться ничьей другой. Эльфы слишком жеманны, люди слишком приземленны, чтобы повторить это. Даже гномидам Железных Холмов не встать рядом. Рудокопам родня, как ни крути, не ювелирам.
Торин, приветствовавший сестру у самых ворот Эребора, под руку с ней прошел в Зал Приема.
Следом шествовали Фили и Кили, сыновья Дис, которым, пожалуй, несколько недоставало величия их дяди и матери. Но это юность сказывается и жизнь в Синих горах. Молодые принцы еще не привыкли к мысли, что должны олицетворять теперь величие Подгорного царства.
Впрочем, вдруг подумалось Тордис, и они изменились. Она не знала их до этой битвы, но по изредка появлявшимся искоркам в глазах принцев они казались ей смешливыми мальчишками. Там, в прошлом. Сейчас они были сдержанными и спокойными, война повлияла на них.
Торин с сестрой приблизились к Даину и Тордис, стоящими по правую руку от трона. В нескольких словах король представил их.
- Я рада тебя приветствовать, - заговорила Дис, глядя на невесту брата с интересом, но доброжелательно.
Голос у нее был похож на голос Торина. Только мягче и чуточку выше. Будучи похожа на брата во всем, она столь же и отличалась от него.
- Надеюсь, мы подружимся с тобой, - продолжила она, вставая рядом с Тордис, в то время как брат направился к трону.
- Я буду очень рада этому, - искренне отозвалась та.
Мгновение помедлив, она тише добавила:
- Как буду рада, если ты научишь меня вести достойно королевы Эребора.
Дис тихо засмеялась, кивнув.
Торин тем временем громко обратился к прибывшим с приветственной речью. Он рад был видеть гномов в их доме и надеялся, что вместе они смогут вернуть Эребору прежнее величие, пусть для этого сейчас и придется много поработать.
***
Работы в Эреборе не прекращались ни днем, ни ночью. Гномы трудились, вкладывая все силы, приводя свой город в порядок и, одновременно, готовясь к предстоящей свадьбе - первой свадьбе во вновь возвращенном жилище.
Тордис в компании сестры жениха и нескольких гномок была занята своими будущими покоями. Так решила Дис, сразу после своего приезда забрав новую подругу из лазарета и заявив, что там ее помощь уже не нужна. А вот их с Торином покои нуждаются в умелой женской руке.
Она была права, конечно. В лазарете раненых было все меньше, да и те уже не нуждались в таком количестве сиделок, с них довольно было и Оина с одной помощницей. Поэтому гномки брались за иную работу.
А вот покои короля, когда-то принадлежавшие Трору, и вправду нуждались в том, чтобы привести их в порядок. Одряхлевшие гобелены, покрывала и подушки, горы пыли – все это вовсе не радовало глаз. И о том, что это покои короля, напоминали лишь знак на дверях да просторы помещения.
Пыли и грязи было столько, что за ними даже было не понять, из какого камня высечена мебель. Разве что можно было догадываться, что это камень крепкой породы, раз не рассыпался за эти годы в прах.
Покои состояли из приемной, обширной гостиной, спальни, двух детских комнат, семейной столовой и просторной купальни. В последней механизмы исправно работали, подавая воду из подземных источников.
- А где мы возьмем ткани для кроватей? – растерянно пробормотала Тордис. – У нас не осталось и на перевязки уже.
- Я привезла кое-что из Эред Луин, - успокоила ее принцесса. – Это немного. Как и припасов. Но на первое время хватит. Надеюсь, что в дальнейшем Торину удастся договориться с людьми.
- С людьми бы он давно договорился, - вздохнула Тордис. – С эльфами не получается. Лесной король слишком многого желает.
- Рассказывай! – велела Дис, завязывая передник.
Подруга последовала ее примеру.
Гномки засуетились, берясь за тряпки и перчатки.
***
Покои блистали чистотой. Теперь сюда и не стыдно мужа привести.
Усталые принцессы Эребора пили травяной чай за маленьким столиком в одной из детских комнаток.
- Я не могу тебе передать словами свою признательность… - вновь начала Тордис.
- Пустяки, - отмахнулась сестра Торина.
Она с гордостью и затаенной грустью глянула на детскую кроватку, люльку для новорожденного, застеленную белоснежным кружевным бельем с вышитым знаком дома Дурина.
- Я для старшего вышивала, - с улыбкой вспоминала Дис. – А потом и младший на них лежал. Сколько трудов мне стоило после них отбелить! Мы же тогда только-только на новом месте обосновывались. А ведь только раз и полежали! Потом обычные пеленки им постелила, оболтусам…
Тордис слушала ее с трепетом.
По их традициям вышить простынь, наволочку и покрывало для малыша невеста должна еще до свадьбы. Вот только у Тордис не было тут ни тканей, ни времени, а свадьба была уже скоро. Поэтому привезенные Дис вещи, в том числе и этот детский комплект, были как нельзя кстати.
- Когда-то я мечтала, что мы вернем Эребор, - вздохнула Дис. – И мой первенец родится уже тут. В соседних покоях, которые принадлежали родителям, такие же кроватки. Там когда-то родилась я… Я так хотела, чтобы Фили там же появился на свет. Потом так же думала про второго… А вот ни одному не суждено было.
- Зато они вернули дом, - постаралась успокоить ее Тордис. – Ты не увидела в этих кроватках их. Но увидишь своих внуков.
- Ты права, - собеседница через силу улыбнулась. – Что это я тут сижу, как старуха, воспоминаниям придаюсь? Нам еще тебе платье шить.
- Ну, еще и платье, - отмахнулась невеста. – Возьму одно из привезенных. Они не такие роскошные, но…
- Никаких «но», - тут же покачала головой Дис. – Ты за короля замуж выходишь! И наши все должны тобой гордиться. Тем более, что на свадьбу могут послов позвать. Таркун может пожаловать, раз уж он тут…
Тордис в ужасе хлебнула чаю. И вправду! Маг может прийти, еще какие-то посторонние люди, эльфы… Придется ей соответствовать на свадьбе своему статусу.
***
С каждым днем Тордис все больше восхищалась женихом. Она помнила Торина как великого воина на поле боя, сражающегося с орками.
Но каждый день открывал его с самой разной и самой лучшей стороны. Он был мудрым правителем, честным и справедливым с теми, кто это заслужил, и строгим и суровым с теми, кто шел на предательство и ложь.
Он был внимателен к близким. Не раз Тордис замечала его взгляд, направленный на сестру или племянников. И в этом взгляде была гордость, в нем порой сквозило беспокойство, если что-то было не так. А значит, он будет заботливым и внимательным отцом.
Об этом же говорили и рассказы Дис. По словам принцессы, после гибели ее мужа Торин заботился и о ней, и о племянниках. Он учил мальчишек всему, что знал сам, как учат лишь собственных детей. Проводил с ними время, зачастую тогда, когда от него требовалось уделять больше сил государственным делам. Воспитывал в них своих наследников, рассказывал об Эреборе, о деде и прадеде.
Наконец, он был хорошо образован. Он много читал, он о многом мог ей рассказать. Тордис, всегда считавшая, что неплохо воспитана и знает об окружающем мире немало, чувствовала, что ей не хватает знаний и опыта в разговоре с будущим мужем. И с восторгом слушала его рассказы.
От Дис она узнала немало подробностей из жизни Торина. То, как им пришлось скитаться, когда Эребор был потерян. Как многие из их народа погибли от ран и слабости. Как остатки их народа разошлись в разные стороны, надеясь где-нибудь осесть и хоть как-то прокормиться в чужих землях.
Тордис была маленькой девочкой, она вела беззаботную жизнь, смеялась и играла в куклы, когда Торин, юный принц, потерявший дом, вынужден был предлагать свои услуги людям, работая в их кузницах. Дни и ночи он работал, чтобы получить от людей гроши и плохо скрываемую насмешливую улыбку.
Люди радовались горю гномов. В их деревнях появились великолепные кузнецы и прочие мастера, готовые работать за бесценок. Потому что у них не было выхода, им нужна была хоть какая-то еда, чтобы прокормить семьи.
Тордис слушала эти рассказы и невольно чувствовала себя виноватой. Что она играла с подружками, шутила и смеялась, в то время как совсем юная Дис питалась впроголодь, а ее брат гнул спину на людей.
Эльфы и люди, стоящие неподалеку от Эребора лагерем, вовсе сейчас были ненавистны Тордис. Как могут они вообще что-то требовать с тех, кто столько страдал? Кому они в свое время не протянули руку помощи?!
***
Дис рассказывала о брате во время работы или во время их чаепитий, делясь с новой подругой всеми прошлыми горестями. Ей самой было необходимо выговориться, впервые за долгое время.
Все эти годы гномья принцесса оставалась той, кем должна быть. Гордой, спокойной и уверенной. Она носила почти лохмотья и питалась скудной пищей. Но оставалась внучкой Короля-под-Горой.
Потеряв деда и младшего брата, Дис рыдала за закрытыми дверями, но лишь после того, как выставила всех гномок. В Эред Луине она должна была быть рассудительной королевой, обустраивающей новое жилище гномов. И она была ею.