Он указал жестом вокруг себя.
— Я часто прихожу сюда медитировать, командор. Безмятежность прошлого Ваала сглаживает пути в эмпиреи.
Лицо Данте помрачнело. По тону своего старого друга он понял, что новости Мефистона не будут хорошими.
— Что ты хочешь сказать мне?
— Разум Воде замолчал, величайший. Даже сейчас, когда я отдыхаю здесь и проецирую свои мысли в бездну, я чувствую рябь от его ментального вопля.
— Убит?
— Да, — мрачно подтвердил Мефистон, — и Галлио вместе с ним. Все воины, которых мы послали на Шенлонг, потухли во вспышке огня.
— Ты в этом уверен? — Спросил Данте.
— Пути варпа никогда не стоят на месте, — ответил Мефистон, — подобно песку, реальность утекает сквозь мои пальцы. Но я поклянусь своим мечом. Они мертвы.
Данте ощутил холодное, знакомое отвращение, которое он чувствовал миллионы раз с тех пор как впервые стал командующим Кровавыми Ангелами. Он чувствовал смерть каждого боевого брата так же остро, как и самую первую смерть воина под своим командованием.
— Как?
— Я могу только догадываться, — добавил псайкер, — но если Аркио затронули силы хаоса…
— Должно быть другое объяснение, — отрезал командор, — возможно, несчастный случай, атака вражеских сил.
Старый друг Данте медленно покачал головой.
— Нет, лорд, — с мрачной решимостью ответил он.
— Ты предполагаешь, что наш собственный брат пролил нашу кровь? — Прорычал Данте. — Я буду молиться, что ты ошибаешься.
— Как и я, — согласился Мефистон. Он на мгновение замолк, затем заговорил снова.
— Миссия «Амарео» ненадолго останется тайной для наших братьев, командор. Несмотря на все мои усилия, молва пошла среди людей. Вскоре начнутся вопросы.
Данте покачал головой.
— Я не распущу новости об этой «трансформации» пока мы не узнаем правду. Если разговоры о втором пришествии Великого Ангела будут расти, последует раскол в наших рядах.
— И мы не можем допустить раскол, — он встретился взглядом с Данте, — мои сомнения ушли, лорд. Я верю, что этот мальчишка Аркио не мессия. Только страх мог вынудить его убить команду Галлио.
— Но ты говорил, что не уверен в том, что произошло.
Мефистон нахмурился.
— Темные нити тянутся оттуда. Они сплетаются вместе в паутину обмана, и мы пойманы в нее. Потаенные силы, омерзительно воплощенные во плоти, манипулируют событиями. Этот Аркио в самом центре, командор.
— Мы сможем быть уверенны, только встретившись с ним лично, — ответил Данте, — до этого, он останется неизвестной, не перевернутой картой таро.
Псайкер снова умолк, изучая нежные растения у его ног.
— Вам знаком этот цветок, командор?
— «Красная Родня», — ответил Данте, — в естественном виде на планете перестал существовать с тридцать восьмого тысячелетия.
Мефистон пробежался пальцем по крепким, эластичным лепесткам белого цветка, иззубренная кромка окрасилась кровью. Капилляры на лепестках мгновенно начали всасывать жидкость, окрашивая растение алым.
— Корни цветка переплетены с остальными окружающими растениями, — сказал библиарий, — оно делится с ними собранными дарами.
Распустившийся темно-красный цвет распространился на ближайшие растения. Пальцы Мефистона обхватили бутон, и он сжал растение в кулаке, ломая его, проливая струйки своей собственной крови на плодородную почву.
— Как мы, один дает силу всем. Но если это единство нарушится…
Он сделал паузу, склонив голову набок.
— Мы не одни.
Данте развернулся на звук открывающегося воздушного шлюза. На клацающих механических ногах к ним спешил веретенообразный сервитор-посланник. Когда-то он был человеком: теперь он стал машиной на службе Империума, его разум был очищен от любых следов личности, безликий автомат, сделанный из плоти и имплантированной стали. Его безэмоциональное лицо поворачивалось влево и вправо, и, наконец, нашло командора Кровавых Ангелов.
— С вашего разрешения, лорд Данте. Прибыло сообщение с Шенлонга. Только для вашего рассмотрения.
— Говори, — потребовал он.
— Передано через астропатический канал Улан на борту боевой баржи «Беллус», под командованием брата-капитана Идеона, протокол омнис окто, — пересказывало существо, передавая транс-речь собственных псайкров-связистов монастыря, — Сангвинарный высший жрец-брат Сахиил, избранный Благословенным Аркио, запрашивает аудиенцию с лордом-командором Данте на мире-святыне Сабиен через девять солнечных дней, от имени Перерожденного Ангела.
— Перерожденного Ангела, — сквозь сжатые губы повторил Мефистон, — кажется, этому щенку недостает скромности.
На секунду Данте задумался.
— Сабиен. Я хорошо его знаю. Там располагался гарнизон Кровавых Ангелов в мрачнейшие дни кампании Фаедра, — он нахмурился, — многие из наших братьев проливали кровь за каждый метр этой губительной планеты.
— Заброшенный мир-памятник, — ответил псайкер, — идеальное место для засады.
Он встал на ноги, в его глазах играл огонь.
— Лорд, это настолько очевидная ловушка.
— В этом мы можем быть уверенны, — согласился Данте, — но этот жрец, Сахиил, если он действительно говорит от имени Аркио, слишком хорошо понимает, что я буду вынужден согласиться на встречу.
Глаза Мефистона сузились.
— Командор, вы же не думаете принять это так называемое «прошение»? Если Арио желает встретиться, он должен прибыть на Ваал.
— Он этого не сделает, — отрезал Данте, — и я больше не рискну пожертвовать еще жизнями, чтоб привести его под конвоем. Нет, мы должны сами выяснить истину насчет Аркио и определить, действительно ли он перерождение Сангвиния или самозванец.
— Чтоб сделать это, мне нужно самому взглянуть на него, лорд.
Данте кивнул.
— Пусть так и будет. Ты будешь сопровождать меня на Сабиен и я призову к ответу Аркио за его деяния.
Мефистон покачал головой.
— Я не могу позволить этому случиться.
Кровавый Ангел одарил библиария пронзительным взглядом.
— Ты оспариваешь мои приказы?
— Простите меня, великий Данте, но вы поклялись командовать этим орденом. Ваше место здесь, на троне Ваала. Я встречусь с Аркио, сам. Как ваш заместитель, я не могу позволить вам подвергаться такой опасности.
Данте покраснел от раздражения.
— Двенадцать столетий я вел воинов во главе! И теперь, когда какой-то ребенок претендует на божественную власть над моим орденом, ты требуешь чтоб я остался в стороне?
Твердый как сталь взгляд Мефистона не дрогнул.
— С позволения лорда командора, я лучше подхожу для этой затеи. Во всем вашем величии, вы не обладаете варп-зрением, как я. Мой взгляд способен видеть сердце претендента также ясно как днем и я не дрогну казнить его, когда придет такой момент.
Он положил руку на плечо Данте, фамильярный жест, который ни один ныне живущий Кровавый Ангел не осмелился бы повторить.
— Милорд, когда люди узнают об Аркио, возникнут вопросы. Они будут нуждаться в ваших наставлениях.
— И я должен остаться здесь, что ответить на эти вопросы, — Данте нахмурился. После длинной паузы он вновь заговорил.
— Хорошо. Твои советы еще никогда не подводили меня, Мефистон, и в этот раз я тоже приму их. По моему приказу, собери своих самых старших братьев и прими командование боевой баржей «Европа». Я дарую тебе полное право говорить от моего лица и от лица Кровавых Ангелов.
Повелитель смерти дотронулся своими обнаженным пальцами до груди и склонил голову салютуя.
— За Сангвиния и Императора, — сказал он.
— За Сангвиния и Императора, — повторил Данте.
РАФЕН вошел в часовню незамеченным и вышел из теней вокруг алтаря. Он едва сделал шаг, когда кристально чистый голос Аркио позвал его.
— Рафен. Я вижу тебя.
Его родной брат оторвался от молитвы и подозвал его к себе.
— Иди сюда. Мы тут одни.
Десантник вышел под тусклое освещение поперечного нефа.
— Говорят, что завтра Сахиил отберет тысячу и освятит Крестовый поход крови.
Его голос был напряжен от эмоций. Аркио кивнул.
— Так оно и будет.
— И сколько еще погибнет? — Потребовал ответа Рафен. — Сколько еще Кровавых Ангелов и невинных будут уничтожены?
— Только те, кто противятся воле Сангвиния.
Рафен на мгновение замер в нерешительности.
— Брат, я умоляю тебя. Отступись. Я заклинаю тебя, именем нашего отца, не делай этого! Ты приведешь Кровавых Ангелов к саморазрушению.
Он ожидал, что в любую секунду Аркио в гневе развернется к нему, чтоб убить его за такое предложение, но вместо этого золотая фигура бросила на него взгляд полный печали и сожаления.
— Нет, мой родичь. Я освобожу их. С твоей помощью, Сахиила, Штеля, всех нас, мы начнем новую эру для наших боевых-братьев.
— Аркио, — Рафен почувствовал, что лишился дара речи, — разве ты не видишь, какая бойня ожидает нас впереди?
Его брат отвернулся, вернувшись к молитвенной позе, отмахиваясь от него, как от какого-то неуместного слуги.
— Я есть взгляд в бесконечность, я Божественный Сангвиний. Если суждено пролиться крови, она прольется в мою честь.
Рафен не нашел больше слов и замолчал. Он отвернулся от Аркио и ушел.
Глава шестая
В ограниченном пространстве рукотворной арены, днем и ночью, без передышки, бушевала битва. Некоторые из них были солдатами Сил Планетарной Обороны Шенлонга, отчаянно желающие вернуть себе хоть чуть-чуть достоинства после такого печального падения перед захватчиками хаоса, другие были просто гражданскими, обездоленные Несущими Слово, потерянными и не видящие смысла существования на пепелище своего города. У всех был подходящий настрой, великая пустота в сердцах, которая могла быть наполнена только тем, кто мог предложить им надежду.
Это и сделал Благословенный Аркио; жители Шенлонга верили, что мощь Империума оставила их. Их молитвы о спасении остались безответными, и пока десантники-предатели порабощали их, мерзкие демагоги культа Несущих Слово высмеивали их преданностью Императору, который повернулся к ним спиной.
Это были самые мрачнейшие дни. Некоторое сломались под кнутом притеснений и сами себя лишили жизни, другие отринули преданность Терре и ступили на кровавый путь архиврага. Вера людей столкнулась с мраком, они были убеждены, что помощь никогда не придет.
Аркио все это изменил. На крыльях священного огня, он упал с небес и сразил Несущих Слово своим Святым Копьем. Меньше чем за день, Перерожденный Ангел и его когорты очистили Шенлонг от врага и освободили народ. Они все добровольно отринули всю свою преданность, которую имели к далекому призраку на троне в миллионах световых лет; они все добровольно склонили свои колени перед богом, который ходил среди них подобно человеку, шествуя видением золотого света. Аркио был их спасителем, и они любили его за это.
Когда жрец Благословенного Сахиил разнес весть, что Аркио собирает армию из людей, несметное число мужчин и женщин ответили на призыв. Они с гордостью были готовы сложить свои жизни за своего нового спасителя, хватаясь за любой шанс стать чуточку ближе к его великолепию. Будет отбор, сказал Сахиил, призыв тысячи душ, чтоб присоединиться к Аркио в его Крестовом походе крови. Эти посвященные станут Воинами Перерожденного и за их сердца и души, жизнь снова была наградой. Кающиеся шепотом говорили об отдаленной планете Ваал, родном мире Благословенного, где по легенде, обычные люди могли стать такими же великими олицетворениями как и он — Адептус Астартес. От добровольцев не было отбоя.
На огромной площади, на подступах к крепости Икари, они создали арену из разбитых зданий, и внутри, те кто осмелились стремиться попасть в братство воинов, взяли оружие и обратили его друг против друга. Только сильнейшие, самые безжалостные будут избраны в тысячу. Они начали свою маленькую войну, загнанные под горообразную башню, и они сражались и сражались. Жизнь за жизнью, час за часом, их число уменьшалось, количество выживших приближалось к тысяче, когда день сменился ночью, а ночь днем.
ПРИ приближении высшего Сангвинарного жреца, Алактус и Туркио открыли врата, сияние рассвета блестело на белом золоте его брони. Внутри арены бой затихал, схватки были не такие частые, как массированная бойня днем ранее, они ослабевали.
Сотни обычных людей погибли в этой первой, запутанной схватке каждый за себя, галлоны пролитой крови окрасили каменную плитку под ними в коричневый. Некоторые орудия были грубыми — дубины, топоры, огромные стальные гаечные ключи, украденные из соборов-фабрик, в то время как остальные были смертоноснее. У немногих претендентов было огнестрельное оружие, огнеметы, даже лазеры, оно было собрано с трупов погибших на войне и принесено сюда, чтоб быть обращенным друг против друга.
Пока Туркио наблюдал, Кровавый Ангел мог увидеть перестрелку между двумя людьми, один едва мог нести тяжелый стаббер, другой отстреливался из какого-то лазпистолета. Фигура со стаббером издала боевой клич и попыталась атаковать врага, но оружие было слишком массивным, слишком тяжелым, чтоб с ним мог управиться человек без брони. Он запнулся, и человек с лазером прошил его яркими огненными выстрелами.
Тот упал на землю, его труп был охвачен огнем.
Сахиил замер в воротах арены и шепотом отдал команду по воксу. В ответ воздух наполнился воплями предупреждающих сирен, установленных на высоком балконе, где-то на стене башни крепости. Затихающий вой успокоил площадь, и после него наступила тишина. Это был заранее оговоренный сигнал; испытания были закончены. Повсюду на арене закончились стычки и оружие опустилось. Те, кто до сих пор еще был способен двигаться, выходили из укрытий на открытое пространство в центр боевой арены. На рукотворных трибунах, возведенных вдоль стен окружающих арену зданий, люди в понятном нетерпении рванули вперед, чтоб увидеть тех, кто будет избран. Сирена умолкла, и Сахиил наслаждался тишиной. Казалось, что все взгляды Шенлонга были прикованы к нему. Благословенный дал жрецу задание сделать окончательный выбор, и это было долгом, который он с нетерпением готов был выполнить. Он вышел на арену с Туркио и Алактусом по бокам. Взгляд Сахиила пробежался по лицам, окружающим его, все они были окровавлены и грязны от боя. В их глазах читалась безоговорочная готовность сделать все, что он прикажет, и это понимание раздуло его от ощущения власти. Эти люди последуют за Аркио в пасть ада и не будут задавать вопросов.
Только подумать, он питал сомнения насчет взращивания этой армии; теперь они казались ему нелепыми. Конечно, это были просто люди, не чета мощи космического десантника, такого как он, но все равно, этот батальон илотов имел свое назначение на поле брани. Правда была в том, что эти люди охотно были готовы пожертвовать своим будущим, чтоб голос Аркио услышали, за мощь Благословенного. Когда Крестовый поход крови начнется всерьез, когорта воинов Перерожденного вырастет в десять, двадцать раз от сегодняшнего числа. Он отбросил все мысли былой нерешительности. Кем он был, чтоб сомневаться в мудрости Благословенного?
Краем глаза он увидел движение и посмотрел на женщину с растрепанными волосами, как она пыталась встать на ноги. Она не могла этого сделать; свежие, истекающие раны на ее боку снова открылись. Сахиил наметанным глазом рассмотрел повреждения. Космодесантник мог бы пережить такие ранения, но у обычного человек совершенно не было шансов. Женщина встретилась с ним взглядом и в ее глазах была мольба, столь чистая, столь сердечная, что жрец остановился. Он наклонился над ней.
— Как тебя зовут? — Спросил он.
— Мах-м-Мирис, — прокашляла она, — Мирис Адрин.
Сахиил заметил на ее плече остатки значка-вымпела. У жителей Шенлонга была традиция — занятие и чин жителя отражать укладкой связанных лент на одежде. У женщины были цвета матери троих детей, учительницы.
— Мирис, — мягко сказал он, — твои дети гордятся тобой.
— Да, — она выдавила улыбку, по ее лицу текли слезы. Она знала, что умирает и что она никогда не исполнит мечту присоединиться к когорте Аркио.