Другой рукой Аркио ударил Воде. Эпистолярий отлетел назад, его ботинки царапали камень, пока он пытался сохранить равновесие. Удивленно выгнув брови, Аркио потянулся к топору, зажатому меж двух золотых пластин. Благословенный выдернул оружие и сжав кулак, переломил рукоятку топора надвое.
Воде закричал и швырнул в него завесу молний. Оскалившись, он кинулся обратно, чтоб в прыжке достигнуть глотки Аркио. Снова «Ускорение» обогнуло золотой силуэт и он вскинул руку. Острые пальцы Аркио пронзили керамит грудной пластины силовой брони Воде и погрузились туда по запястье. В руках библиария был болтер, и даже пуская кровавые пузыри, Воде выстрелил, очередь вспышками осветила комнату.
Не прицельный, не осторожный огонь, пролетевшие рядом с Сахиилом болты и шок привели его в действие. Он от плеча ударил Галлио редуктором, срезая скальп с капитана Кровавых Ангелов. Не было произнесено ни одного приказа, но жест жреца в часовне породил крошечный ад. Кровавые Ангелы почетной стражи Аркио и отделение Галлио открыли огонь друг в друга, обжигающие снаряды летали по всей комнате, опутав ее визжащей паутиной смерти.
— Нет! — Выкрикнул Рафен, но его крик потонул в грохочущей волне стрельбы и с силой, которая опровергала его возраст, капеллан Делос оттолкнул Рафена от драки.
Аркио стряхнул с руки тело Воде, как будто это был бракованный кусок мяса, не обращая внимания, как визжащие и гудящие пули отскакивали от его золотой, керамитовой груди. Солдаты Галлио, которых в два раза превосходила численностью почетная стража, тряслись и скручивались, когда множество болтерных снарядов разбивали их броню и разрывали на части. Галлио убили последним, густая артериальная кровь рекой текла из каждого сочленения его брони. Из его обессиленных пальцев выпал пистолет и капитан со стеклянными глазами упал на колени.
Аркио подошел к нему и приподнял его голову за подбородок.
— Вы оживили мои худшие страхи, — сказал он умирающему, — вы будете не последними, кто погибнет.
Капитан в последний раз выдохнул, и на этом все закончилось; вся перестрелка заняла едва ли секунду.
Гнев наполнил Рафена и он ударил Делоса, капеллан в черной броне согнулся пополам. Он прорвался через ряды воинов в золотых шлемах и опустился на скользкий от крови мозаичный пол. Среди мертвых, он внезапно понял что плачет.
— Что… — он едва мог говорить, — что ты натворил?
Аркио посмотрел ему прямо в глаза, и кровь Рафена превратилась в лед.
— Эти люди, — сказал его родной брат, бесцеремонно махнув в сторону дымящихся трупов, — появились здесь, чтоб уничтожить нас, родичь. Я знал это с того самого момента, когда они вошли в комнату.
Он поднял взгляд, обращаясь ко всем Кровавым Ангелам в часовне.
— Услышьте меня, братья. От нас отреклись. Эти люди пришли приговорить меня, а не узнать.
— И речи не шло об истине, — сказал Сахиил, подхватывая воззвание, — псайкер Галлио был убийцей. Данте боится Благословенного Аркио, он боится той угрозы, которую представляет Аркио.
— Ты убил наших боевых-братьев, — мертвым голосом произнес Рафен.
Аркио покачал головой, в его глазах вспыхнула боль.
— Нет, Рафен. Никто из этих людей не был мне братом, как и всем остальным из нас. В их крови я вижу настоящую истину. Данте отвергает меня.
От алтаря послышался сдавленный кашель и, запинаясь, вышел Штель, его лицо было искаженным и мокрым от пота. Его глаза были выпученными от усилий, инквизитор хватался за воздух. Рафен почувствовал тот же актинический запах колдовства в воздухе, как когда Штель пытал Несущего Слово, которого они поймали на Кибеле.
— Лорд, — спросил Сахиил, — что-то не так?
— Корабль… — Штель задыхался, — там могут быть такие же, как Воде… на борту… не позволяйте им…
Сахиил встретился взглядом с Аркио, фигура в золотом быстро кивнула ему.
— Я больше не подвергну своих братьев риску. Аркио наклонил голову и заговорил в скрытый вокс-передатчик у шеи.
— «Беллус», отвечайте.
Шок от того, что собирается сделать его брат, потряс Рафена.
— Аркио, ты не можешь…
Сахиил встал меж двух братьев, заблокировав протянутую руку Рафена. Аркио взглянул на него. В его глазах отражалось бремя веков.
— «Беллус», — сказал он, его голос мгновенно долетел до капитана Идеона на борту боевой баржи, — капитан Галлио и его люди явили себя как предатели пути Сангвиния. Мы больше не будем терпеть существование «Амарео».
Дыхание замерло в горле у Рафена и на одну секунду он поверил, что Идеон откажется выполнять такую команду; брат-капитан был воином-ветераном, а не фанатиком, на которых легко влиял Сахиил. Но эта надежда была выпотрошена и умерла.
— По вашему желанию, Благословенный, — ответил Идеон, через вокс его голос был отдаленным и механическим.
ВЫСОКО над ними, правый борт боевой баржи всколыхнулся от активности, когда пушечные диафрагмовые люки открылись и на платформах показались орудия. Ракетные батареи, лансы и лазпушки задергались в куполах и башенках, отыскивая в прицел, похожий на клинок, профиль стремительного ударного крейсера «Амарео». В союзном пространстве, где не было угроз, командующий офицер крейсера не включил питание корабельных пустотных щитов, так что «Амарео» стоял обнаженным перед сокрушительным огнем корабля, который в пятьдесят раз превышал его по тоннажу.
Идеон не вздрогнул от приказа, ему в голову не приходила даже сама концепция такого. Он видел Аркио тем, что осталось от его собственных глаз, почувствовал сверкающую мощь его ауры через сенсорную сеть «Беллуса». У брата-капитана не было сомнений, и он выстрелил.
Возможно, это было маленьким милосердием, что воины на борту другого корабля не увидели, откуда их атаковали. Они умерли, не зная, кто открыл огонь, они мгновенно лишись жизни. «Амарео» взорвался в адском шторме энергий и боевая баржа снова осталось одинокой в небесах над Шенлонгом.
РАФЕН сидел на краю зала часовни, на неглубоких ступеньках, ведущих к мозаичному полу и осознал что не может двинуться. Отдаленные вспышки воспоминаний возвращались к нему пока он, сгорбившись и с расфокусированным взглядом, сидел там. Когда он был мальчиком, когда до его путешествия к Месту Падения Ангела оставался еще десяток циклов, Рафен заблудился во время миграции племени. Когда его накрыла песчаная буря, ребенок дезориентировался и потерялся, он бродил сквозь остро жалящие пылевые облака, пока его не прибило на каменистый скальный выступ, там он решил дождаться конца. Проходили часы, пока он всматривался в катящийся шторм и тогда парень узнал, на что это похоже, оказаться карликом перед силой, превыше него.
Против шторма его плоть и кости были бессильны; осознание собственной беспомощности отрезвило его. В конечном счете, подоспела помощь. Из облака появился его отец Аксан и перенес его в безопасность — но Рафен никогда не забывал совершенное понимание, что шторм был сильнее него.
Здесь и сейчас, вместе со все еще висящем в воздухе запахом сожженного кордита и пролитой крови, он чувствовал как его снова захлестнуло это ощущение. Несмотря на всю его отвагу, всю физическую и ментальную силу, дарованную ему как космодесантнику, Рафен чувствовал себя беспомощным и слабым перед событиями, в которые попал, которые сокрушили его. Он осмотрелся, но не увидел тел Галлио, Воде и остальных. Кровавый Ангел чувствовал себя внутри пустым, подобно крошечной статуэтке, которую он видел в коробке уличного пострела. Его смелость привела «Амарео» на Шенлонг, его отвага отослала секретное сообщение командору Данте и теперь его братья-воины мертвы… Если бы я молчал, эти воины все бы еще были живы, мучил его внутренний голос, их кровь на моих руках.
Сахиил вызвал кучку сервиторов.
— Соберите останки этих предателей и предайте огню, — приказал он, — ни секундой больше они не будут пачкать своим присутствием Благословенного.
Аркио встал на одно колено рядом с телом Галлио, изучая разбитое лицо умершего.
— Подожди, — тихо сказал он. Его слова были почти шепотом, но разнеслись подобно раскату грома.
— Жрец, собери прогеноидные железы этих воинов и законсервируй их вместе с павшими на борту «Беллуса».
— Мой лорд? — Сахиил моргнул. — Но эти трусы доказали что не достойны для ваших благодеяний — они бросили вам вызов.
Лицо Аркио скорчилось в недовольной гримасе.
— При жизни, да. Но возможно после смерти они возродятся по воле Сангвиния.
Штель промокнул брови изящным платком.
— Вы действительно Сын Ангела, Аркио. Даже пред лицом предательства, вы демонстрируете прощение.
Фигура в золотой броне подняла голову, на его лице блестели слезы.
— Я оплакиваю потерянные судьбы, лорд Штель, — ответил тот, — Эти воины могли стоять рядом с нами, если бы им предоставили право выбора. Вместо этого, Данте внушил им свой страх. Боязнь меня!
Инквизитор уголком глаза приглядывал за Рафеном, но продолжил разговор с Аркио.
— Благословенный, все было, как я ожидал. С тех пор как желание Бога-Императора сделало наш род хозяевами галактики, всегда найдется личность, которая обратит его слова для своих собственных эгоистичных целей…
Тяжело дыша, он замешкался. Усилие, которое Штель потратил, чтоб влиять на разум Воде, ослабило его.
— Благие цели Империума задыхаются под предвзятостью ограниченных людей… и вы, вы воплощение угрозы этому.
Он жестом указал на мертвых.
— Вот тому доказательство.
— Что это означает? — Голос Делоса высказал вопрос, вертящийся в умах всех космодесантников в комнате. Каждый из них лично видел чудо Появления Аркио, они без сомнений встали на его сторону, но кровавая черта, которую они пересекли этим днем, заставила всех задуматься. Как и капеллан, они все смотрели на Аркио, ожидая руководства. Вместо него заговорил Сахиил.
— Это означает, что в нашем ордене ересь, братья. Командор Данте предпочел не учиться у Благословенного, а судить его как неполноценного и предать мечу. Данте отринул Вознесение и его нужно заставить увидеть ошибочность этого пути.
— Я встречал командора, — сказал Делос, — и в нем я видел человека, которого не так легко поколебать. Если он не отречется и не вступит под знаменами Великого Аркио, что тогда?
Сахиил обвел взглядом комнату, глядя прямо в глаза всем, за исключением Рафена.
— Все, кто выступят против владычества Перерожденного Ангела — неверные и не достойны нести святое наследие Сангвиния. Эти люди заслуживают единственного — разделить судьбу Галлио и его убийц.
Заговорил другой десантник.
— То, что вы предлагаете… — он боялся и колебался, — это равноценно гражданской войне. Мы будем вынуждены выступить против нашего собственного ордена.
— Оглянись, друг, брат, — вклинился Штель, — вас и так уже вынудили. Вы уже и так это сделали!
Инквизитор пальцем ткнул в сломанные остатки силового топора Воде.
— Они пришли убивать. Они пришли убить Аркио, чтоб сохранить власть Данте над Кровавыми Ангелами.
— Но Воде был титулованным воином, — сказал Делос, — он не был просто…
— Брат, — сказал Аркио и Капеллан мгновенно замолчал, — псайкер взглянул на меня и решился убить.
Делос медленно кивнул.
— Простите, Благословенный. Раз вы так сказали, значит так и есть.
Внезапной вспышкой движения, Рафен вскочил на ноги.
— И что теперь, мои братья? Мы объявим священную войну против нашего рода? Вооружимся и проведем вторжение на Ваал или, возможно, даже на саму Терру?
— Осторожнее, Рафен, — начал Сахиил, но Аркио одним взглядом заставил того умолкнуть.
— Нет, нет, жрец. Вопросы Рафена заслуживают ответов.
— Мы не должны идти этим путем, Аркио, — в голосе Рафена было отчаянье, — Поверни и отринь его. Мы не можем допустить войны среди Кровавых Ангелов — если мы будем драться со своими, мы будем уничтожены так же верно, как если бы нас вычеркнули из существования враги.
Штель прерывисто вздохнул, наблюдая за двоими воинами.
В это мгновение будущее балансировало на грани; утонченный план инквизитора был пойман как муха в янтаре. Ответ Аркио его кровному брату может, как запустить, так и полностью разрушить осторожные махинации Штеля.
— Как всегда, мой старший брат думает над вопросом сердцем и за это я ему благодарен.
Он покачал головой.
— Нет, Рафен, я не желаю посеять семена раздора среди ордена. Этот вопрос должен быть решен до того как прольется еще чья-то кровь. Ты прав, мы не должны допустить войны.
Аркио развернулся к Сахиилу.
— Поверенные Данте хотели привести меня в цепях на Ваал, где в меня бы тыкали и забавлялись, как с каким-то протухшим мутантом. Я не подчинюсь этому.
— Что ты предлагаешь, Благословенный? — Ответил жрец.
— Выберите место на нейтральной территории, — приказал он, — найдите мир, где мы могли бы встретиться лицом к лицу на равных условиях. Пошли Данте сообщение, что я желаю разрешить возникшее между нами противоречие.
Он взглянул на Рафена, его глаза горели.
— Я не воспользуюсь славой Обагренного Божества, только чтоб увидеть, как она оборачивает Кровавого Ангела против Кровавого Ангела.
— Все будет сделано, — Сахиил поклонился, — и что насчет последователей среди обычных людей?
Аркио встал по весь рост и шагнул к декоративных, глассталевым дверям, ведущим на балкон часовни.
— Я обращусь к народу и моим воинам Перерожденного. Он заслуживают знать о том, что сегодня произошло, и куда это их приведет.
Как только он приблизился, почетная стража открыла двери.
— Я возьму с собой свою тысячу, — объявил он, — и затем к Ваалу.
Аркио вышел под бледный солнечный свет Шенлонга и овации толпы поглотили все остальные звуки. Рафен видел, как его родной брат купается в сиянии их почитания.
— Ты ищешь смерти? — Сказал голос прямо ему в ухо и, развернувшись, он увидел лицо Сахиила. Высший Сангвинарный жрец стоял у его плеча, его лицо было красным от сдерживаемого гнева.
— Я бы с удовольствием предоставил ее тебе, если это то, чего ты так жаждешь.
Он проигнорировал заряженный редуктор в руке Сахиила. Глаза всех остальных были обращены к Аркио, поскольку он начал свою речь, обращенную к городу-мануфактории.
— Чего ты боишься, жрец? — Ответил он почти шепотом. — Разве твоя вера в Аркио столь хрупка, что мое дыхание заставляет ее шататься?
Сахиил расцвел еще сильнее.
— Из нас двоих это у тебя нет веры, — прошипел он, — даже перед лицом фактов, ты отказываешься полностью подчиниться Аркио.
— Я принес клятву…
— Да? — Жрец ткнул его в грудь. — Ты принес ее отсюда?
Рафен на долю секунды замешкался, и лицо Сахиила искривила улыбка.
— Я думаю, нет.
Десантник краем глаза увидел движение, невидимый для Аркио и остальных, инквизитор бесшумно двигался темными углами к медным дверям.
— Я преданный Кровавый Ангел и Сын Сангвиния, — с абсолютной верой в это ответил Рафен жрецу, — в этом не было никогда сомнений.
Теперь замешкался Сахиил.
— Я… я многие годы был самым набожным слугой Чистейшему, как и ты Рафен.
— Да, — согласился Рафен, — но само благочестие могло ослепить тебя.
Он отодвинул пистолет Сахиила в сторону и прошел мимо него, следую из часовни за Штелем.
— Помни об этом, когда в следующий раз тебя потянет пролить кровь еще одного брата.
Рафен оставил жреца в одиночестве. Сахиил нахмурился и стал гладить редуктор в кобуру, ища утешения в превосходном инструменте и изгибах освященного аппарата. В глубинах разума высшего Сангвинарного жреца, его ожидала крошечная заноза сомнений.
УСИЛИЕ от каждого шага тяжело давило на Штеля, пока он шел по затененным коридорам крепости, случайный наблюдатель не увидел бы ничего неправильного, возможно, небольшую поспешность в ходьбе, глубокое дыхание. Это было заслугой обучения в Ордо Еретикус. Инквизитор был изнурен, намного сильнее, чем он мог показать это Аркио и Кровавым Ангелам. Их род был хищниками. Они могли учуять слабость, подобно запаху открытой раны. Его спектакль достиг критической фазы, и он не мог себе позволить выглядеть не нормальным.