– Не могу! Метла только возле избы летает! Радиус действия этой вот поляной ограничен!
– Жаль! – Командор вздохнул. – А я думал, вы с Ленкой в магазин слетаете…
– Кстати, – заметил Лёха, – Там, в баклажке, кажется, кое-что осталось.
– Отлично! – и, обратившись ко мне, Командор спросил: – Ты как?
Я ответил, что с меня хватит, и что еще немного подышу свежим воздухом. Я спустился к реке в надежде, что шум переката и прохладный бриз с воды окажут свое отрезвляющее действие. Луна светила, дул ветерок, где-то кричала ночная птица. Река шумела, как и моя голова, в которой была полная каша.
Глюк или не глюк? – Вот в чем вопрос! Ответа я, конечно же, не нашел, мне стало зябко, и я вернулся в избу. В избе было темно, я посветил фонариком. Ребята уже вовсю дрыхли, упакованные в спальные мешки, прямо на полу: девчонки по одну сторону стола, мужики – по другую. Мне места не оставили, черти! Эгоисты! Лавка была очень узкая и неудобная. Лечь на стол я не захотел из суеверных соображений, да и посуду убирать поленился. Попробовал устроиться на печке, ведь в старину спали же люди на печках. Но дело в том, что мы погорячились и натопили ее так, что больше пяти минут я выдержать не смог, я не пирог, чтобы меня выпекать. И куда бедному христианину податься? Прямо хоть иди на улицу и ставь палатку…
А полезу-ка я на чердак! Там сено, там мягко, тепло и просторно. Я взял свой спальник и полез по шаткой лестнице в чердачный люк.
Глава 2. НАВАЖДЕНИЕ
А перебрал я все-таки прилично – в голове шумело, в животе штормило, все тело ныло. Кажется, уже давно рассвело – сквозь щели просачивался солнечный свет. Который час? Я посмотрел на часы. Уже восьмой! Черт возьми, пора вставать, сегодня трудный день: нам предстоит связать заново плот и пытаться нагнать потерянное время, а тут похмельный синдром! Качает. Все тело качает. Зажмуришь глаза – и будто уже на плоту, штурмуешь Пасть Дракона или Хвост Анкилозавра. Откроешь – избушка раскачивается, вроде даже поскрипывает. А вот и перестала скрипеть. И раскачиваться перестала. Ладно, всё! Хватит почивать, надо собрать волю в кулак и спускаться вниз.
Внизу стояла какая-то подозрительная тишина. Спят, что ли? Вот сейчас спущусь, я им покажу! Однако внизу я обнаружил, что показывать-то, собственно, некому – в избе кроме меня никого. Понятно. Командор с Лёхой уже, наверное, принялись за сборку плота, а Катька с Ленкой… Стоп! А кто-то ведь должен приготовить завтрак Кто сегодня дежурный? Какое нынче число? Если вчера было тринадцатое…
Блин! Сегодня моя очередь! Я уже должен был разжечь костер, вскипятить воду, намешать сухого молока и сварить геркулесовую кашу, будь она неладна, лично я ее терпеть не могу. Что ж, надо пойти попросить у ребят прощения за задержку и приступить к выполнению своих обязанностей. Я допил прямо из кана остатки вчерашнего чая, подхватил второй кан, который еще предстояло отмыть от засохших остатков гречневой каши, открыл ногой дверь и вышел из избушки.
Поляна как-то изменилась после вчерашнего. И мы здесь совершенно ни при чем: пятеро туристов такого натворить не смогли бы. Вчера вокруг нас была только хвойная тайга, а сегодня на поляне вырос огромный дуб, а вдали среди ёлок откуда-то взялись березки и осинки. Не было на поляне нашего кострища, на котором вчера мы готовили ужин, не было дров и парочки резиновых мешков с какими-то шмотками, которые мы поленились затащить в избу. Впрочем, мешки ребята могли утащить обратно к реке. Кстати, а где река? Вчера я без труда видел отсюда противоположный берег, а сегодня лес обступил поляну со всех сторон. Да и горы куда-то пропали!
Я сделал несколько шагов в том направлении, где по моим представлениям должна быть река и остановился, словно пораженный столбняком. Я услышал… нет, не шум переката, не стук топора, не занудную брань Командора. Я услышал голос, старушечий голос:
– Ага, явилась, непутевая! Ну что, нагулялась?!
Я сделал над собой усилие и обернулся. Около избушки стояла древняя старушонка с кривым сучковатым посохом и разговаривала явно с избой. Та виновато приплющивала крышу и переминалась с лапы на лапу. Теперь-то я уже понял, что стояла избушка не на кряжистых пнях, а на внушительных размеров птичьих лапах.
– Всю ночь, стало быть, где-то шляешься, – продолжала браниться старуха, – а хозяйка, значит, ступай к лешему! Хорошо, Лешек переночевать пустил, внук все-таки, а нет, так что? До утра вдвоем с моим другом ревматизмом по лесу шастать?
Она замахнулась посохом. Изба присела и услужливо распахнула дверь. Теперь пришла моя очередь втягивать крышу, то есть голову в плечи, ибо, не ожидая столь раннего возвращения хозяйки, я не устранил следов нашего пребывания – на столе осталась грязная посуда, а по углам разбросаны пропахшие дымом штормовки, анораки, рюкзаки и прочее барахло. Надо бы пойти следом за бабулькой, извиниться за нечаянный визит, забрать вещи и скорее дать деру. Похоже, изба вчера сбежала от бабки, а ночью притащила нас сюда.
Но, все-таки, куда делись ребята? Смылись, бросив меня и наши вещи? Нехорошо оставлять друга одного в такой пикантной ситуации. Ладно, далеко изба уковылять не могла, не скорый поезд, чай. По любому река здесь где-то поблизости. А в моем рюкзаке лежит GPS-навигатор, с ним я найду и ребят, и наш плот.
В тот момент моя башка настолько была занята переживаниями, что я даже не удивлялся самому факту существования самоходной избы и не пытался разобраться в принципе ее действия. Поставив каны в траву, я решительно зашагал к избушке.
– Что, молодец, дела пытаешь, аль от дела лытаешь? – спросила бабка, завидев меня в дверном проеме.
– Вы уж простите, мы тут вчера воспользовались… чтоб переночевать… мы думали это зимовье… я сейчас все уберу!
– Пустяки! – буркнула старуха.
– Скажите, а далеко ли до реки?
– До Смердяши-то? Да версты три, не более.
Не подумал бы, что величественная таежная река, объект поклонения не одного поколения туристов-водников носит в этих краях столь неблагозвучное название.
– А не встречались ли вам поблизости два добрых молодца и две красные девицы? – решив подыграть бабуле, я произнес эту фразу в ее стиле.
– Не, милый. Акромя тебя тут поблизости ни от кого русским духом не пахнет. У меня-то на вас нюх хороший. Дык только вот оно что, ужо лет двести вашего брата сюда не забредало.
– Видите ли, мы ночевали в вашей избушке впятером, а сегодня утром своих друзей я тут не обнаружил. Сам-то я спал на чердаке, и когда они ушли, не слышал.
– А ну-ка, сейчас глянем.
В руках у старухи оказалась колода карт. Ну, ясно! Сейчас раскинет карты и нагадает мне казенный дом, дальнюю дорогу, червовую даму… Бабка перетасовала колоду и положила в печь. Колода с легким жужжанием исчезла в ее недрах. Потом старушка взяла печную заслонку, прислонила к устью печки задом наперед. На закопченной заслонке появились какие-то пиктограммы, забегал курсор и вся заслонка засветилась, как экран жидкокристаллического дисплея. Тем временем, старушка достала из-под шестка замусоленное яблоко и пыльное блюдце, положила блюдце себе на колени, сдула пыль и стала водить по нему яблоком. Я пытался заглянуть ей через плечо.
– Погоди, яхонтовый, сейчас на большом екране глянем, – проворковала она.
Похоже, в избушке велось видеонаблюдение. Печная заслонка показывала все, что происходило в избе минувшим вечером. Вот мы входим и вносим свое барахло. Вот садимся ужинать, разливаем спирт, выпиваем. Вот я упал головой в миску, вот Катька поднимается на метле к потолку. Я потупил глаза, а бабка недовольно пошамкала губами. Вот мы выходим из избушки, потом ребята заходят обратно, залезают в спальники и задувают свечи. Становится темно, но изображение по-прежнему четкое, только зеленоватое и монохромное. Затем вхожу я, пытаюсь устроиться на печке и, в конце концов, залезаю на чердак. Дальше, за окном начинает брезжить рассвет, а передний план, словно в окне вагона, приходит в движение. Точнее, это избушка трогается с места. А потом – яркая сиреневая вспышка и… помехи. Бабка и так, и этак крутит яблоко в блюдце, но рябь с экрана не исчезает. Чуть позже изображение появляется, но комната уже пуста.
– Вот так всегда, – заметил я. – На самом интересном месте…
– И чего с картинкой случилось, – проворчала старуха, – только леший знает. Надо бы позвать Лешека, может он разберется.
– Интересный какой компьютер у вас, – я решил завязать с бабкой светскую беседу.
– И никакой не памфутер, думатель енто! – сердито ответила Баба-яга.
Конечно же, это Баба-яга! Кто же еще? Тут тебе и самоходная изба на куриных ногах, и летающие метлы, и чудо печь-компьютер два в одном. И хозяйка всего этого, косматая, носатая древняя старуха – фольклорный персонаж древнерусского эпоса.
Кажется, ситуация начинает проясняться. Ну, конечно! Некий хитроумный предприниматель задумал устроить в этом глухом таежном уголке эдакую развлекаловку для туристов – возможность стать участником ролевой игры, фольклорно-эпического представления с похищением нечистой силой, щекочущим нервы приключением, и актерами, косящими под всякую нечисть. Наша группа оказалась, как сказал бы незабвенный Остап Бендер, «головной машиной в этом автопробеге». Но мы такой спектакль не заказывали, очевидно, нас с кем-то спутали. Следовательно, возможны два варианта: либо нас заставят заплатить за оказанные услуги, что вероятнее всего, либо это рекламная акция – бесплатная премьера, пилот-проект. А мы стали подопытным материалом, на котором отработают все тонкости режиссуры на предмет правдоподобности. Сейчас из лесу выйдут мои друзья, а режиссер пьесы пожмет нам руки и поблагодарит за помощь. А может быть, выскочат какие-нибудь стрельцы или три богатыря и потребуют денег.
Тем временем Баба-яга выудила из складок своей необъятной плиссированной юбки корявый сучок (мобильник, что ли?) и, приложив его к уху, произнесла:
– Лешунь, зайди, тут твоя помощь требуется… Ага, явилась – не запылилась, да не одна… – она покосилась на меня и, отвернувшись, понизила голос. – Ага, в подоле принесла… Из другого мира… Пятеро… Четверо пропали, один тута, у меня сидит… А я почем знаю, похоже, врата в другой мир сыскала, ага… Хочет знать, куда остальные подевалися… Так я чего тебя и зову, с думателем повозиться надо, часть информации стерта… Ага, жду!
Черт, что-то спектакль затягивается. Значит еще один акт. Сейчас придет леший, восстановит картинку и выяснится, что моих друзей похитил Кощей Бессмертный. С меня потребуют выкуп, либо представление затянется еще на один акт: мне выдадут богатырскую клячу, ржавый зазубренный меч-кладенец и отправят искать ларчик с яйцом работы Фаберже, в котором спрятана игла со смертью Кощеевой. Для туристов-лохов, заплативших свои бабки за участие в подобном шоу, лучшего и не придумаешь. Но мы-то «дикари», наша цель – сплавиться по порожистой реке и, по возможности, не встречать подобных себе двуногих. То есть, отрываться самим, в своей компании, без инструкторов, режиссеров, каскадеров и продюсеров. Нас явно с кем-то перепутали, и я решил поговорить об этом с Ягой.
– Бабулечка-красотулечка! Скажите, где мои друзья, и мы уберемся восвояси. А вы уж тут развлекайте своих подопечных, а то ведь конфуз получится. Мы-то музыку не заказывали и платить не собираемся. Очевидно, на нашем месте должен быть кто-то другой.
– Никого не должно быть на вашем месте! – сердито перебила меня бабка. – И как она ухитрилась врата пройти, бес ее знает!
Надеюсь, что бесу она звонить не будет. Хотя, кто его знает, сколько тут предусмотрено действующих лиц? Лешие, бесы, домовые… Ну и, конечно же, сценарист не придумал ничего оригинальнее попаданства в параллельный мир! А что, собственно, еще придумаешь? Либо другая планета, либо параллельный мир. Идея затерянного мира себя изжила ввиду его полного отсутствия на нашей старушке-Земле.
Дверь избушки распахнулась и впустила молодого, веснушчатого и патлатого пацана, лет двадцати. Он волочил за собой тяжеленный кованый сундук.
– Привет, ба! – он чмокнул старуху в щеку и кивком поприветствовал меня. – Здрас-сьте.
Я кивнул в ответ
– Тока што рассталися, – проворчала бабка. – Займись-ка, вон, лучше!
Она кивнула на печку. Лешек поманипулировал яблочком по блюдечку и просмотрел видеозапись до того места, где начались помехи.
– Ага… – задумчиво произнес он.
– Ага, – подтвердила Баба-яга.
Лешек вынул из печки один кирпич, приоткрыл крышку сундука, подняв глаза к потолку, на ощупь засунул кирпич под крышку и быстро закрыл сундук. Свои действия он никак не комментировал, только гундел под нос какой-то мотивчик. Похоже, компьютерные мальчики во всех мирах (если я действительно в ином пространственно-временном измерении) ведут себя одинаково. Этим они сильно отличаются от сантехников, телемастеров или, скажем, шоферов, которые могут часами рассказывать дилетантам про трамблеры, строчные трансформаторы, муфты или прокладки. Лешек приложил к сундуку ухо, потом пнул его ногой, еще раз прислушался, пнул с другой стороны и достал кирпич.
– Жив Васька-то? – спросила Яга.
– Чего ему сделается, – ответил леший, водружая кирпич на место.
– Там у него василиск живой, – шепнула мне на ухо Баба-яга.
Сквозь рябь и снег на экране проступило вполне различимое изображение.
– Й-ес! – прошипел Лешек, сжав кулак и дернув согнутым локтем.
Мы увидели, как в избу вошли люди в черных широкополых шляпах и с повязанными на пол-лица черными платками, так что видны были только глаза – ну просто грабители поездов с дикого запада. Они выволокли моих друзей прямо в спальниках (сцена похищения невесты из «Кавказской пленницы»), а в печь бросили какую-то дымовую шашку. Когда эта шашка перестала коптить, появилось нормальное изображение. Похоже, в спешке они просто не догадались заглянуть на чердак, поэтому я остался не обнаруженным.
– Конечно, это дело рук Кощея Бессмертного, – саркастически заметил я.
Яга с Лешеком переглянулись и пожали плечами. Все это мне уже начинало надоедать.
– Послушайте, милые актеры, экскурсоводы, работники турбазы или как вас еще назвать! Вы на самом деле нас с кем-то перепутали. Наша группа совершает самостоятельный поход. Мы и так отстали от графика почти на сутки. Нам надо восстановить плот и пилить дальше, пилить и пилить! Через десять дней на работу, отпуск кончается, от-пуск! Если я не выйду на работу через десять дней, меня уволят! У-во-лят! Пожалуйста, верните поскорее моих друзей и отпустите нас на реку. Вы денег хотите? Ну давайте обсудим, может, договоримся.
– Лешек, – обратилась старуха к своему внуку. – Ты понял, о чем он говорит?
– Не-а, не въезжаю. По ходу, он типа в шоке от похищения чуваков…
– Ты хоть знаешь, мил человек, куда попал, а? – обратилась ко мне Яга. – И ты, и дружки твои совсем не там, где ваша река, ваш плот, работа и ентот, как его… отпуск. Всполох сиреневый помнишь?
Она показала узловатым пальцем на заслонку. Я кивнул.
– Енто, голубчик, ВРАТА! Где они есть и как появляются, не знает никто. Уж мы с Лешеком точно не знаем. И спутников твоих на самом деле похитили. И мы тебя, милок, не разыгрываем. И денег твоих нам не надобно. Мы бы и сами рады тебе помочь, да пока не знаем как.
– Понял, – я кинулся в рассуждения. – Значит, сценарий такой: избушка затащила нас в глухомань, откуда нет ни путей, ни дорог, Кощей похитил моих друзей, а мне надо их выручить и к вечеру найти отсюда выход. Тогда еще есть шанс отплыть завтра и попытаться вернуться домой в срок. Где замок Кощея?!
Я сделал энергичное телодвижение, собираясь немедленно тронуться в путь.
– Как звать-то тебя? – Баба-яга жестом велела мне оставаться на месте.
– Иван.
– Царевич? – уточнил Лешек.
– Нет, Андреич.
– Вот что, Ваня, – заговорила Яга душевно. – Как найти Кощея, нам не ведомо. Знаю одно, за день тебе не управиться. И за неделю. А может, и за месяц.
Я приуныл. Честно говоря, даже не знал, как вести себя дальше. То ли подыграть им и сделать вид, что я ни о чем не догадываюсь, то ли решительно требовать прекратить меня разыгрывать, не то… Впрочем, что «не то»? Позову милиционера? Обращусь к прокурору? Позвоню «браткам»? Похоже, другого выхода у меня нет, придется принимать правила игры, иначе сидеть мне в этой избе до второго пришествия (то есть до появления следующей группы туристов). Я надеюсь, режиссер этого реалити-шоу человек достаточно гуманный и не станет подвергать мою жизнь опасности в предстоящих испытаниях. Ибо гибель человека в развлекательном мероприятии – подсудное дело, а кому охота сидеть на нарах, вместо того, чтобы стричь купоны с хорошо налаженного бизнеса.