Как шар для боулинга в кегли.
«Кегли» завалились внутрь микроавтобуса, туда же рухнул и парикмахер. Завьялов некоторое время видел, как из салона торчат родные, длинные ноги.
Машина резко тронулась! Ноги втянулись - либо их втянули на ходу, не сумев отцепить защитника от жертвы, - микроавтобус, взвизгнув шинами, помчался к выезду с парковки.
Причем понесся прямо на старикана в английском прикиде. И если бы Борис не отскочил, всем телом рухнув на капот умытой Лады, микроавтобус сшиб бы его, как нечего делать.
Машина бешено проскочила беспечный шлагбаум, вихляя задом выехала на трассу.
Пылающие пожаром задние фары скрылись в ночи. Завьялов мрачно поглядел им вслед: «Шалишь, жиган. Шалишь. По трассе от меня ты фиг уйдешь».
Нашаривая в кармане брелок с ключами от «порше» и обретая удивительное, рассудочное спокойствие - довольно обычное для предстоящих гонок, - Борис быстро пошагал к своему автомобилю. О том, чтобы вернуться в «Золотую ладью» или вызвать полицию, не задумался даже на мгновение. В микроавтобусе с пылающими маячками на заднице от него увозили родное тело. ЖИЗНЬ у него похищали.
На секунду, усевшийся за руль «порше» Завянь почувствовал себя состарившимся Джеймс Бондом. Шпионом на пенсии. (Географически привязанный к Бонду костюм ощущению крайне способствовал.)
Чуть позже героическое настроение слегка померкло. Завьялов стремительно вывел спорткар на шоссе: десятки красных фонарей слились в один сплошной кошмар - для позднего ночного времени автострада оказалась слишком перегруженной.
Всех к черту. К дьяволу!
Обгоняя и лавируя, нарываясь на возмущенные вопли клаксонов - «порше» облаивали со всех сторон! - Борис вел машину вперед, ноги уверенно перебирали педали, глаза искали контуры микроавтобуса. Шарили по обочинам и отворотам.
Ну где же они, где?! Свернули или едут по прямой?!
В голове, полученной Завьяловым только сегодня, послушно разворачивалась транспортная схема столицы. Завянь мысленно представил знакомые до мелочей развязки, прикинул, могли ли злоумышленники свернуть и скрыться в каком-нибудь дворе...
Он терялся в догадках, но трезво прикидывал, какой из отворотов нужно исследовать, если догнать микроавтобус не получится.
Но это из разряда невозможного. Пока. Запущенный в мозгу секундомер показывал - паниковать пока что рано. Надежда на удачу скончается секунд через сорок.
...Сумасшедшая гонка длилась шесть минут. За «порше» попытались увязаться ночные стритрейсеры. Но Завянь так глянул через стекло на радостно оживившийся молодняк, что малолетки мигом отвязались от чумного дедушки. Хотя оттопыренные средние пальцы все-таки просунули в окошки.
Микроавтобус с похитителями Завянь нагнал у светофора.
Подъехать вплотную помешали два автомобиля впереди. Пока Борис прикидывал, что делать - выбегать из «порше» и мчаться к автобусу или осторожно преследовать, ведь похитители, наверняка, вооружены, а он дедуля с голыми руками, - зажегся желтый свет.
Микроавтобус резко сорвался с места и, против логики и правил, повернул налево из крайнего правого ряда. Образовавшийся в результате автомобильный затор Завьялов преодолел лишь благодаря тренированным рефлексам. «Порше» умело обогнул почти соприкоснувшиеся носами лайбы и один-единственный вырвался на свободную трассу.
Пылающие красные фонари удалялись к МКАД. Выбирались за город.
«Сажусь на хвост», - решил Завьялов, понижая скорость. Догонять и рваться в драку с вооруженной бандой - глупость несусветная. Накостыляют и уедут дальше. Разумней будет проследить до места.
Не приближаясь вплотную, Борис крался вдоль обочины пустынной дороги. Молил Небеса накидать на трассу машинок в качестве прикрытия. Прикидывал, как долго получится скрывать погоню...
Микроавтобус внезапно снизил скорость.
Борис ударил по педали тормоза!
Из раскрытой боковой дверцы, прямо на дорогу, выбросили тело в знакомой кожаной косухе.
Завьялов даже не задумался, продолжать ли погоню за машиной с Зоей и похитителями или Кешу подобрать?
Вопрос смешон. Какая Зоя?! Какая, к черту, Зоя Карпова?! На дороге, прямо на полосках-отметинах от резко тормозивших шин, лежало его собственное тело. Тело, без которого немыслимо существование Завьялова Бориса!
«Порше» в сумасшедшем стартовом прыжке преодолел десяток метров. Завьялов вывалился из салона, чуть ли не на карачках добрался до неподвижной фигуры...
Протянул к ней руки и сразу же отдернул.
Страшно. Позвоночник может быть поврежден. Переворачивать нельзя. Вначале надо убедиться, что тело дышит, функционирует...
8 отрывок
О н о функционировало.
И стонало.
- Ой, ой... Жюли моя, Жюли...
Слава богу!! Стилист упоминал жену, тихонько охал, поворачивался без помощи!
Завьялов схватил тело в охапку и прижал к себе. В пожилой, прокуренной груди клокотали рыдания. Слезы заволакивали слеподырые глаза.
- Кеша, Кеша, твою мать... придурок ненормальный...
- Я не придурок, - вяло отпихнулось тело.
«Еще какой!!»
Завьялов бережно ощупал отползающие к обочине телеса. Не найдя серьезных повреждений, - отбитый правый локоть при подобных обстоятельствах не в счет, - поволок Иннокентия к «порше».
- Вставай, вставай, Кешастый... Мы должны нагнать микроавтобус...
Минут тридцать «порше» метался по дорогам. Сначала долетел до МКАД. Затем исследовал укромные и тихие дворы, искал, где похитители могли оставить засветившийся автомобиль и поменять машину. Завьялов дважды выбегал из «порше», заметив прикорнувшие на домовых парковках похожие микроавтобусы...
Заброшенный на заднее сиденье Кеша тем временем переживал за жизнь Капустиной Жюли:
- О, Боже, Боже! Ее могли раздавить колесами на парковке! Она такая ма-а-аленькая!! Борис Михайлович, вы там не видели...
«Крошечной лепешки с лапками и в стразах?» едва не уточнил Завьялов.
- Нет, я ее не видел.
- Она осталась т а м! Нам нужно ехать, возвращаться!
- Куда мы денемся, - мрачно бросил Завянь. Оставил бесполезные розыски микроавтобуса и повел машину к «Золотой ладье».
Борис Завьялов прожил тридцать лет, но никогда еще не испытывал такого дикого, первобытно желания кого-то изувечить. Он даже не предполагал найти в себе безумного неандертальца! Кулаки чесались и зудели, пальцы стискивали руль до ломоты-окостенения, Борис боялся, что сорвется и накостыляет собственному телу. Отметелит тело-Кешу, выбьет ему дурь и зубы!
Едва сумел опомниться и продышаться. Напомнил сам себе, что выступает в связке с брадобреем.
- А ты чего, Капустин, мне раньше не сказал, что у похитителей первоначально был другой сценарий? - Голос звучал глухо, как будто Боря разговаривал из бочки.
- А смысл? - проскулил, прочирикал воробей-придурок. - Зачем? Когда Жюли все сделает, поможет. Мне надо было только намекнуть ей на нештатность ситуации...
Завьялов резко остановил автомобиль. Вслух досчитал до десяти - стилист испуганно напрягся, поскольку был неглуп, - и только после этого всем корпусом развернулся к телу-Кеше.
- Послушай сюда, Капустин. В реалиях нашего времени ты...
- Да какие реалии, Борис Михайлович?! - перебивая, взвизгнул брадобрей. - Моя жена смогла б создать у Зои соответствующий настрой на флирт! Эмоциональная сфера подвластна путешественнику, мы за эмоциями и прибываем, мы конкретно к ним подключены!!
- Послушай сюда, - не поддался увещеванию Завьялов. - Если ты, Кеша, продолжишь играть в секретного агента, мы оба - в жопе. Понял?
- Угу, - скукожил чужие телеса стилист. - Позволите добавить? Объясниться, так сказать.
- Валяй.
- Борис Михайлович, - горделиво выпрямляясь, заговорил Капустин, - чтобы вы не говорили, я не могу быть с вами откровенен до конца. Я ограничен рамками обстоятельств, могу приоткрывать вам будущее лишь по мере жизненной необходимости.
- За поражение в правах переживаешь? - нахмурился Завьялов.
- За это тоже, - выгнул грудь Иннокентий. - В том, что должно было произойти в «Золотой ладье», я не видел повода для полной откровенности. Жюли...
- Проехали, - перебил Завьялов и повернулся к рулю. Угрюмо поглядел в разряженную огоньками темноту. Несколько раз стиснул и разжал кулаки...
«Стилист, как ни крути, банкует. Вся информация у него».
- Кеш, ты говорил, что когда я и Карпова должны вернуться с Кипра, у ментов уже будет вся информация по похитителям?
- Угу.
- Получается, ты знаешь, кто заказал похищение Карповой?
- Это знает Жюли. - В голосе, идущем сзади, Завьялову послышалась насмешка. - Я не был страстным поклонником вашей истории, Борис Михайлович. - Это прозвучало уже ядовито.
Но впрочем, ядовитости хватило не надолго. Через секунду с заднего сиденья уже звучали истерические всхлипывания:
- Моя Жюли, моя Жюли... Борис Михайлович, вы вправду не заметили там...
«Лепешки из собаки в юбочке».
Завьялов плохо представлял, как Кеша собирается беседовать с собакой, но кто этих засланцев знает. Помимо словарей-энциклопедий в них могли забить знакомство с азбукой Морзе. Авось Жюли сумеет отбить лапками чечетку-морзянку, а Кеша правильно поймет и расшифрует.
Зою Павловну Карпову похитили чуть больше сорока минут назад, а у «Ладьи» уже не протолкнуться от скопища машин полицейского и телевизионного назначения. Наиболее шустрые репортеры уже наладили освещение и трещали о происшествии. Мелкие полицейские чины шныряли по толпе и собирали информацию.
Завьялов сумел припарковать «порше» метров за двести от въезда на территорию развлекательного комплекса. Направился к компании чинов, стоявших на крыльце с явно генеральскими минами - Зоя Карпова персона знаковая, можно и лицом поторговать, - собрался доложить генералитету приметы микроавтобуса похитителей, назвать примерные цифры забрызганного грязью номера.
Кеша плелся сзади. Пригибаясь, смотрел под ноги и звал жену:«Жюли, Жюли, я здесь, родная...»
Завьялов выбирался вперед сквозь плотные ряды зевак, когда в его голове взорвался приказом страшный рык: «СТОЯТЬ!!!»
Завянь опешил. Даже оглянулся, разыскивая Кешу: этот, что ли, воплем разродился?
Но нет, навряд ли. Стилист, во-первых, не умеет так рычать, а во-вторых и главное, отстал. Затерялся на парковке.
Тогда откуда приказание?
Внутреннее «я» проснулось?
«Стоять и слушать», - вновь, уже более спокойно прозвучало в голове.
Сплющенный толпой, замерший Завьялов ощутил, как его от макушки до пяток пронзила жуткая, мурашечная догадка. Нанизала, как жука на булавку, и пригвоздила к тротуару.
«Циклоп?..» - Борис отправил внутрь себя дрожащий вопрос.
Молчание. Возникший в мозгу голос исчез так же необыкновенно, как и появился. Завьялов едва не начал ощупывать доставшуюся ему голову! Крутиться на месте, как играющий с хвостом щенок! Едва не заорал, не зашелся воплем от ужаса!
Но плотная толпа сковала тело. Язык от шока помертвел. Борис стоял и слушал. Неподалеку от него худенькая официантка общалась с хмурым полицейским в штатском.
Эту официантку Боря хоть и не знал, но видел. Она совсем недавно поступила на работу в клуб и пока не разобралась, кто там есть «ху». Нервно вибрируя тонкой дымящейся сигареткой, бестолку зажатой в пальцах, девушка делилась:
- А я сразу заметила, что он к ней привязался! Гусарить начал, выпивку заказывать! - Подавальщица говорила громко, надеясь привлечь внимание репортеров. - Борис, его здесь все зовут Завянь, попробовал отобрать у Карповой собаку... Вообразите такое нахальство, а?! - обращение к толпе. Зеваки заинтересованно и дружно покивали. - Если б не охранник Зои, этот Завянь собаку отобрал бы! Точно-точно!
«Оп-паньки. А мы тут, кажется, приплыли...» От огорчения Борис забыл, что находится в чужом теле, начал приседать и нос почесывать, чтобы прикрыть лицо руками.
- Он даже Зое угрожал!
- Как именно? - протокольно поинтересовался мент.
- Ну-у-у... - юркнули в сторону плутоватые официантские глазки. - Я в точности не слышала... Но! - Палец ушел вверх учительской указкой. - Я точно слышала, как Зоя ему ответила: «Не вздумай предъявлять, общаться будем через адвокатов!» Вот. - И быстро соскользнула с шаткой темы: - Еще один момент. С Завянь какой-то новый старикан пришел. Типичный папик. Он тоже к девочкам клеился!
- К каким девочкам? - не балуя слушателей разнообразием интонаций, сухо выговорил полицейский.
- Да ко всем! - упирая руки в бока (поза подразумевала «ко мне тоже клеился старый черт!»), гордо заявила официантка.
«Во шпарит! - искренне изумился Боря. - Во привирает!» Он эту официантку даже не заметил, не то чтобы приклеился!
- К одной фифе в парике подсаживался, на ушко ворковал...
«Это она платиновую Галю поминает».
- К девчонкам, к Зоиным приятельницам, тоже подъезжал!
«Пора смываться, - понял Боря, - становится опасно». Что зафиксировали камеры слежения с парковки, Завьялов и сам видел: его тело забило в салон микроавтобуса похитителей и Зою, чуть позже, свесив ноги вниз, п о е х а л о...
Часа через два менты навестят Лелю, поинтересуются, что это за папик такой странный из Конотопа нарисовался...
Леля, разумеется, ответит: дядя Миша - фикция. В Конотопе в жизни не была, с папиком никак не пересекалась.
Короче, непоняток наберется выше крыши.
Подумав так, Завьялов вдруг опомнился и понял, что он шныряет по толпе неузнанным, а где-то там шатается его личное, весьма популярное тело! Оно вот-вот нарвется и уедет ночевать в другое место, в зарешеченной машине.
«Твою ма-а-ать, Иннокентий!! Ты где, придурок, мой организм выгуливаешь?!»
Чувствуя, как взмокла от ужаса спина, Борис, пятясь, выбрался из оцепления зевак. Тихо, на цыпочках, поскакал к левой парковке комплекса, где предполагал увидеть заползающего под машины Иннокентия: «Жюли, Жюли, кис-кис!»
К парковке подойти не получилось. Там работали эксперты, стоянку оцепил кордон из полицейских, цветные ленты опоясали. Завьялов, заворачиваясь в пиджак и собирая лицо в искажающую черты гримасу, прошел вдоль полицейских автомобилей. Везде в окошечки заглядывал, пытался Кешу разыскать.
Стилист пропал. Родная русая макушка не возвышалась над бурным морем ротозеев, никто не нырял на глубину, не ползал под ногами, не пробирался на парковку за спинами полицейского кордона - «Жюли, Жюли, кис-кис...».
Борису показалось, будто он заполучил какой-то жесточайший приступ: стенокардии, гипертонии, астмы, сумасшествия или прединфаркта... Старческое тело переживало дикий стресс! Страдало каждым членом, отказывалось подчиняться, требовало курева.
Пошатываясь, словно пьяный, Завьялов окончательно покинул людское столпотворение. Побрел к «порше», мечтая то ли удавиться, то ли Кешу разыскать... а позже медленно и с удовольствием порвать его-себя на ленточки...
Рвать или душиться не понадобилось. Возле спорткара, прижимаясь задницей к капоту, стоял Иннокентий Капустин (в виде Бори) и расцеловывал собаку. Тощие лапки Жози-Жюли болтались под юбочкой, хвост лупил бока, собаченция на поцелуй отвечала в полном соответствии с природой: лизала муженька в глаза, в нос, в щеки.
Завьялов просунул руку под пиджак, помассировал левую половину грудины. Продышался. И поковылял к супругам.
- Ну чо, болезные, - нашлись?
Кешастый вздрогнул. Как только Борю опознал, выставил перед собой четвероногую Жюли.
- Борис Михайлович, моя - жена! - Ушастую и лысую супругу Иннокентий демонстрировал с такой гордостью, словно держал на вытянутых руках недоношенного первенца в юбочке. - Я ж говорил, моя Жюли - большая умница! Она сама меня нашла. Сама прибежала.
Болтающаяся в Кешиных ладонях собака и Завьялов глядели друг на друга. Завьялов мрачно, Жюли вполне приязненно - из приоткрытой, словно в улыбке, пасти болталась атласная розовая тряпочка язычка. Кешино лицо блестело ни сколько от радости, сколько от облизывания.