– За то, что тащишь в дом всякую похабщину!
Я очень удивился такой «благочестивости» отца и даже хотел напомнить ему содержание их застольных частушек, но воздержался и не стал ничего доказывать. После этого случая все значительные и занимательные новости я обсуждал с бабушкой, та хоть и была набожной, но любую информацию воспринимала спокойно, без паники и тем более без упрёков и угроз.
Однако, консультацию о сексе, о половой жизни и даже об интимной гигиене, невозможно было получить ни в семье, ни в школе.
К взрослым вообще с этими вопросами лучше не подходи. Однажды в третьем классе один бедовый ученик Серёжа Калинин неожиданно поднял руку и принародно спросил у учительницы, что такое «секс». Школу лихорадило неделю. Мальчика поочерёдно «допрашивали» директор школы, завуч, классный руководитель, комсорг школы, председатель пионерской дружины. Отца Серёжи вызвали только на третий день и то с большим трудом.
– Вы представляете, – визгливым голосом возмущалась завуч Прасковья Митрофановна, – ваш ребёнок, то есть ваш сын, прямо на уроке спросил у учительницы… Задал, простите, учительнице отвратительный и похабный вопрос. Что будем делать?
– С кем? – усмехнулся родитель. – С учительницей или с моим распи… кхм, извините, оболтусом?
Прасковья Митрофановна густо покраснела и изумлённо спросила:
– А учительница-то при чём? Елена Александровна – прекрасный сотрудник, член партии, многодетная мать, уважаемый человек…
– Погодите, – перебил Калинин-старший, – а вопрос-то можно услышать? А то я не понимаю, что мы с вами обсуждаем.
– Мы обсуждаем непристойное поведение вашего сына, – нахмурилась завуч. – Я не собираюсь повторять пошлости вашего малолетнего… малолетнего, извините, развратника.
– Не, – развёл руками родитель, – тогда ведите меня к директору. Как я могу обсуждать поведение сына, не зная, о чём идёт речь? Что ж он там такого спросил, если вы боитесь даже повторить вопрос?
– Я не боюсь, – завуч повела плечом, – но… но есть же правила приличия, есть педагогическая этика, в конце концов.
Через полчаса Калинин-старший сидел в кабинете директора и хохотал во весь голос.
– Они что, – родитель кивнул на входную дверь и покрутил пальцем у виска, – совсем того? Чего это они из мухи слона раздули?
Директор, фронтовик (орденских планок на пиджаке, наверное, с десяток) не голосом, а мимикой, согласившись с гостем, кивнул, а затем, раскинув в стороны руки, многозначительно произнёс всего одну фразу:
– Бабы, хуле!
После всех разбирательств я подошёл к однокласснику и сказал:
– Серёга, если хочешь что-то узнать, приходи к нам на улицу, и спроси у Валёны-Макара. Ему семнадцать лет, а он уже два раза в тюрьме сидел, всё знает, во всём разбирается. А если что-то из школьной программы, то это к Филе – очень умный пацан.
Глава 4
Проснулись мы ближе к обеду. Первым вылез из своей берлоги хозяин.
– Борька, ты живой? – улыбаясь, спросил Копытин.
– Да куда я денусь? – отозвался я.
– Как самочувствие? – поинтересовался хозяин.
– Ты знаешь, – бодро ответил я, – прекрасное! Честно говоря, думал, будет хуже.
– А что ж ты так думал-то? От водки многое зависит. В нашем возрасте пора употреблять только качественные продукты. Я тут как-то, будучи на даче, пропустил с соседом пол-литра, чуть не сдох. Представляешь? Пол-литра на двоих и два дня мучился, словно скипидару напился.
– А что ж там за водка у вас была? – удивился я.
– Не помню названия, – махнул рукой Копытин. – Но этикетка симпатичная. Наверное, левак.
– Плохо! – я покачал головой. – Такие названия нужно запоминать. Слушай, Володь, а может, по бутылочке пивка пропустим? – вдруг осенило меня. – Я сгоняю…
– Куда ты сгоняешь? – рассмеялся Копытин.
– За пивом!
– Не надо никуда гонять, всё предусмотрено. Айн момент!
Копытин вышел на балкон и через несколько секунд вышел с двумя бутылками пива.
– У меня тут секретный холодильник, – заявил Владимир, – дизайн нерабочего бытового прибора, но молотит ещё, дай бог каждому!
– Пройдоха! – рассмеялся я. – Всё у него припрятано, задизайнено, замаскировано.
– Жизнь научила, – закивал Владимир, – я после перестройки запасливый стал. Ну, пошли, гонщик, подлечимся. Да и яишенки с колбаской можно в топку закинуть.
Я решил тему «измены Родине» не трогать, но Копытин сам заговорил:
– Загрузил я тебя под утро? – улыбнулся он.
– Чем? – я изобразил непонимание, надеясь, что товарищ свернёт тему, но Копытин оказался настроен решительно.
– Чем-чем? – приобнял он меня. – Рассуждениями своими. Заметил, что ты даже немного расстроился из-за моих мыслей.
– Нисколько! – возразил я. – Это твоё право, твой опыт, твои мысли. Почему меня это должно расстраивать? Кроме того, я со многими твоими выводами согласен. Меня больше расстраивает то, что ты сам решил уехать.
– Ничего страшного в этом не вижу, – сказал Копытин. – Поеду на мир посмотрю. Пока деньжата есть да здоровье позволяет. Сегодня утром случайно попал на новости в телевизоре. Ты веришь, меня аж стошнило…
– Чего ты там такого увидел? – удивлённо спросил я.
– Скажи, Боря, ну вот кому в голову пришло поставить такого болвана министром культуры нашей страны? Вот ты у меня спрашиваешь, а не разлюбил ли я родину? Так скажи мне, брат, а тот, кто держит вот это чудо на такой ответственной должности, он вообще любил когда-нибудь Россию? Это же позор! Тем более, к России сейчас во всём мире такое пристальное внимание. А тут какой-то клоун заправляет российской культурой.
– А что случилось-то? – спросил я удивлённо.
– Вчера в Москве открыли памятник оружейнику Калашникову, – пояснил Копытин. – Да я не против памятника. Михаил Тимофеевич – достойный оружейник, но ты бы слышал, что наговорил этот «киватель» на открытии памятника. Представляешь, заявляет, что автомат Калашникова – это культурный бренд России. Охренеть можно! Ну, давай ещё систему «Град» объявим культурным брендом, «Армату», «Тополь», атомную и водородную бомбы, пушки, зенитки, торпеды. Хорошего оружия у нас предостаточно. А ты, чувак, не подумал, что из этого «культурного бренда» каждый день по всему миру людей убивают?
– Что-то даже не верится, – с усмешкой произнёс я, – может, журналисты не так преподнесли?
– Да какие журналисты, Боря? Я своим ушами слышал эту несуразность. Просто у человека мозг не в ту сторону работает. У него что ни день, то ляп какой-то. Доску Маннергейму, винтовку «Маузер» Славянке, автомат Шмайссера Калашникову, деньги на второ– третьесортное кино псевдо-режиссёрам. Эй, чувак, а ты точно министр культуры? Я написал, под заметкой, что не согласен с таким высказыванием, и такое началось. Что я и русофоб, и жидяра, и не уважаю русское оружие. Ты знаешь, Боря, – ухмыльнулся Копытин, – если бы нашёлся человек, изобретший прибор измерения уровня ненависти, то в нашей стране этот приборчик сгорел бы в первый же день. Это было бы всё равно, что разогнать вазовскую копейку до скорости звука.
Я рассмеялся.
– И скажи мне, как жить в этой стране свободно мыслящему человеку? Поддакивать этим ушлёпкам? Улыбаться? Соглашаться с ними? А иначе никак… Либо ты шагаешь в строю, либо отщепенец и враг народа. Ну? И что поменялось? Видишь, во что эта верность выливается? А выливается это как раз-таки в слова в известной официальной песне «нас вырастил Путин…» вместо «нас вырастил Сталин».
– Смотрю, ты не любишь Путина? – рассмеялся я.
– Ты, Боря, брось мне эти свои голубые замашки. Я люблю обычно женщин, а мужика могу либо уважать, либо нет.
– Не можешь ты без своих скабрезных шуток, – махнул я рукой и добавил: – забыл 2000 г.? Я как сейчас помню, мы тогда с тобой футбол смотрели – чемпионат Европы. И что ты сказал? Путин – сильный политик.
– Да я и сейчас могу это повторить, – закивал Копытин. – Только дураки могут считать его слабым.
– Ну?
– Баранки гну! Я же о другом говорю. Сильный, никто не спорит, умный, хитрый. Но… так употреби все эти свои качества на благо народа. Что ты сопли жуёшь и превращаешь снова Россию в чёрт знает что? Зачем? У тебя есть все возможности сделать страну свободной, процветающей и великой.
– Но ты посмотри, что он уже сделал для страны, – возразил я, – Россия поднимается, экономика развивается, благосостояние людей растёт.
– Стоп, Боря! – выставил руку вперёд Копытин. – Поверь мне на слово, наши экономисты только и могут воду в ступе толочь. Делают умные морды и ездят нам по ушам, как они привлекут частные инвестиции в российские инфраструктуры. Боря, кто этим придуркам выделит хоть десять центов? Все боятся, что завтра, российские власти нажмут на педаль произвола, и всё на фиг отберут, используя корзиночку с колбасой, или правильно подготовленную куртку, да мало ли что там могут ещё придумать. Даже те, кто имел неосторожность когда-то вложиться, сегодня подумывают, как выпутаться из этих сетей и слинять незаметно без особых потерь. А ты говоришь о каком-то развитии российской экономики. На ладан дышит наша экономика. На ладан! Сейчас сгребут в кучу триллион рублей и побегут спасть какие-то банки, которые нормально работали и не прятались ни от кого. Наша власть никак не может понять одного: необходима срочная перестройка всей экономической системы…
– У нас народ вздрагивает при слове «перестройка», – вздохнул я. – Увы, все эти реформы, перестройки, уже вот тут, – я провёл ребром ладони по горлу.
– Народ может и вздрагивать, а правительство должно делать качественно и своевременно свою работу. Их туда поставили не глазки народу строить, а работать, пахать и вытаскивать страну из болота. Сегодня государство с этой задачей не справляется. Да и что это за государство? Прошло двадцать шесть лет с момента распада СССР, а Россия до сих пор остаётся квазигосударством. Разве у нас есть истинное разделение властей, подотчётность и прозрачность, разве наше государство контролируется судебной системой, есть ли у нас в государстве независимый парламент, есть ли у нас правительство, которое не кривляется, а по-настоящему отчитывается перед этим парламентом? Нет у нас такого государства. Российское государство – это такая бригада из сотни шабашников, рубящих капусту и прячущих её за бугром, в офшорах, в каких-то туманных банках, на счетах подставных лиц. А настоящего государства пока нет. И всё это может в любой момент рухнуть. И что будем делать, Боря. И тебя, как представителя голубого класса, и меня начнут вешать. И такие призывы, кстати, не редкость. Так и пишут, с кем не согласны: «Мы придём к власти и будем вас вешать на фонарных столбах».
– А тебя-то за что? – усмехнулся я. – Ну, ладно, меня, если узнают, что я гомосексуалист. А тебя?
– А меня за то, что я вас педиков защищаю! – рассмеялся Копытин.
– Кстати, Володя, давно у тебя хотел спросить, если ты сам не гей, почему ты нас защищаешь, в смысле права геев?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.