— Я своего согласия не высказывал. Когда я их увижу?
— Только в вихрелете. Они еще проходят аварийное закаливание. — Флинч кинул взгляд на Рая Орниса. — Их подвергли жесткой программе тренировок.
Олми все меньше и меньше хотелось иметь дело и с Гильдией, и с избранниками Рая Орниса.
— В файлах сказана лишь половина всего. Дейрдре Енох не была открывателем, даже не пыталась получить квалификацию. Она была обычным учителем. Как случилось, что она приобрела такую важность для Гильдии?
Флинч покачал головой.
— Ни она, ни я не получали квалификации, но мы оба считаемся одними из лучших учителей. Для некоторых подмастерьев она стала лидером. Они считали ее великим философом.
— Пророком, — негромко добавил Рай Орнис.
— Учиться в Тильдии тяжело, — продолжил Флинч. — Иные говорят, что это похоже на пытку. Одного только математического закаливания хватает, чтобы уровень выбраковки превысил девяносто процентов. Дейрдре Енох была, консультантом по ментальному равновесию и компенсации, причем хорошим консультантом… В течение последних двадцати лет она работала со многими людьми, впоследствии занявшими высокие посты в Управлении по обеспечению Пути. И не теряла с ними контактов. Она убедила многих своих учеников…
— В том, что человеческая природа порочна, — мрачно бросил Олми.
Флинч покачал головой.
— В том, что законы нашей вселенной неадекватны. Неполны. Что есть способ стать более хорошими людьми и, конечно, более хорошими открывателями врат. Она полагала, что нас портят беспорядок, конкуренция и смерть.
— Ей были известны теории высокого уровня, предположения, о которых говорят между собой только мастера-открыватели, — подхватил Рай Орнис. — Она слышала разговоры о мирах, где все правила совершенно другие.
— О вратах в совершенный порядок?
— Да, в теории этот вопрос обсуждался. Попыток открыть такие врата никто никогда не предпринимал. Нам ничего не известно о каких-либо пределах, ограничивающих разнообразие вселенных. Енох предположила, что правильно настроенные врата могли бы обеспечить доступ практически в любой мир, какой только способен представить себе хороший открыватель.
Олми поморщился.
— Она думала, что порядок компенсирует конкуренцию и смерть? Хотела устроить смертельную схватку между порядком и беспорядком?
Раи Орнис издал невнятный звук, а Флинч кивнул.
— Существует причина, по которой ничего подобного в файлах нет. Ни один открыватель говорить об этом не станет и даже не признается, что ему известен кто-либо причастный к принятию этого решения. Гильдия оказалась в весьма неловком положении. Удивительно, что ты знаешь, какие вопросы задавать. Но лучше бы тебе расспросить Рая Орниса…
Однако Олми не отстал от него.
— По твоим словам, вы с Енох занимали одинаковые посты. Лучше я расспрошу тебя.
Флинч жестом показал, что надо свернуть налево. Впереди зажглись огни, в конце небольшого зала была открытая дверь.
— Дейрдре Енох читала много, старых религиозных текстов. И ее последователи тоже. Полагаю, что они заблудились в собственных мечтах. Они верили, что тот, кто омоется в потоке чистого порядка, окунется в мир неограниченного творения, станет лучше. Защищеннее, крепче… Наверное, она им что-то в этом духе говорила.
— Фонтан юности? — Олми продолжал морщиться.
— Открыватели редко думают о временном бессмертии, — ответил Рай Орнис. — Открывая врата, мы на миг видим вечность. Сто врат — сто разных вечностей. Возвращение — лишь промежуток между вечностями. Те, кто слушал Енох, полагали, что станут лучше, искуснее. Сделаются менее испорчены конкурентной эволюцией. — Улыбка на его костлявом, как у скелета, лице смотрелась неприятно. — Освободятся от первородного греха.
Олми перестал морщиться и взглянул на отвернувшегося от Рая Орниса Флинча — между этими двоими, казалось, существовала какая-то неприязнь.
— Ясно. Я понял.
— Правда? — с сомнением спросил Флинч. Возможно, мастер-открыватель мог сказать и больше, но лучше было его не заставлять.
Прозвучал звонок, и они вошли в комнату для совещаний.
Там уже сидела Лисса Пласс — она единственная вышла из «Редута» живая и в своем уме. Она была гешелем-радикалом и десятки лет назад сама разработала для себя внешность, похожую на свою настоящую. Пласс выглядела широкой в кости; классически красивые черты лица не скрывали внутренней силы, однако она позволила себе становиться старше и не стерла следов времени, проведенного в экспедиции, и полученной травмы. Олми заметил, что у нее с собой была древняя — еще бумажная — книжка, Библия.
Флинч, представил их друг другу. Пласс выглядела гордой и уязвленной.
— Начнем с того, что нам известно, — сказал Флинч и включил видеозапись, сделанную вихрелетом, на котором спаслась Пласс.
Над столом возникло изображение: огромная труба Пути, о которую бились, рассыпаясь сверкающими брызгами, силовые поля, смерчи космического мусора; брешь, пересекавшая Путь посередине, была похожа на раскаленный добела, слепящий кусок проволоки.
Пласс не смотрела на изображение. Олми внимательно следил за ней. На мгновение ему показалось, будто вокруг женщины закружилась полупрозрачная тень. Никто больше не увидел или не подал виду, что заметил что-то такое, но Пласс сжала губы и стала пристально глядеть на Олми.
— Я рад, что вы оба согласились сюда прийти, — сказал Рай Орнис, когда запись закончилась.
Пласс взглянула на него и снова перевела взгляд на Олми, внимательно изучая его лицо.
— Я не могу здесь оставаться. Поэтому и возвращаюсь. На «Пушинке» я чужая.
— Сер Пласс посещают привидения, — сказал Флинч. — Сер Олми знает про некоторых из ваших гостей.
— Мой муж, — ответила, сглотнув, Пласс. — Пока что — только мой муж. Больше никого.
— Он там, в «Редуте»? — спросил Олми.
— Не много вам сообщили полезного, да? — сказала она едко. — Будто хотят, чтобы у нас ничего не получилось.
— Он погиб?
— В «Редуте» его нет, не знаю, назвали ли бы вы это смертью. Можно мне рассказать, что это значит и что мы на самом деле сотворили?
Рай Орнис развел руками.
— Пожалуйста.
— Мне по наследству достались записи, относящиеся ко временам еще до запуска «Пушинки». Мои предки имели доступ в духовный мир. Все они видели призраков. Старых призраков, не тех, что теперь используются вместо слуг. Кое-кто писал об этом в своих дневниках. — Она коснулась нижней губы. — Полагаю, одним из этих призраков был мой муж. Я поняла. В моей мировой линии еще до моего рождения все видели одного и того же призрака — моего мужа. А теперь и я его вижу.
— Трудно представить себе призрака такого рода, — промолвил Олми.
Пласс подняла взгляд к потолку и положила руку на Библию.
— К чему бы мы ни подключились — будь то мир чистого порядка или еще что-нибудь, — оно просачивается в Путь и в «Пушинку». Словно гусеница, лезет вверх по нашим жизням, хватает события и… ползет обратно, может быть, даже вперед во времени. Нас заставляют молчать. Я молчу… но муж, когда возвращается, рассказывает мне кое-что. А другие, слышат ли они… сообщения? Послания из «Редута»?
Рай Орнис покачал головой, но Олми показалось, что он имеет в виду не просто отрицание.
— Что случилось, когда врата превратились в брешь?
— Мой муж, — Пласс побледнела, — был возле врат, вместе с мастером-открывателем Томом Исой Данной.
— Один из лучших, — вставил Рай Орнис.
— Врата в порядок были вторыми. Сначала открыли колодец в устойчивый мир, служивший нам сырьевой базой.
— Так всегда делают на дальних станциях, — пояснил Флинч.
— Когда открыли вторые врата, меня не было, — продолжала Пласс, глядя то на Флинча, то на Олми. Ни тот, ни другой ей, похоже, не нравился. — Я находилась на вспомогательной станции, примерно в километре от врат и в двух — от «Редута». Там уже была атмосферная оболочка и немного почвы. Мы с мужем высадили быстрорастущий сад. Когда сообщили об открывании вторых врат, муж был с Исой Данной. Сер Енох приехала на тракторе и сказала, что все хорошо. Мы — небольшая группа ученых — устроили праздник, открыли несколько бутылок шампанского. Через два часа пришло сообщение о каких-то неполадках. Мы вышли из домиков — как раз опускался разведчик с главного вихрелета. Енох опять отправилась к вторым вратам, к Исе Данне, и мой муж тоже должен был быть там.
— Что вы видели?
— Сначала ничего. Мы сидели в домиках и следили за происходящим по мониторам. Иса Данна с помощниками работали, разговаривали, смеялись. Иса Данна был так спокоен, он просто светился гениальностью. Вторые врата выглядели нормально — колодец, купол… Но прошло несколько часов, и люди вокруг врат стали похожи на пьяных. Все сразу. Из врат появилось что-то, что их опьянило. Они говорили о какой-то тени.
Пласс посмотрела на Олми, и он понял, что раньше, до всего этого, она была очень красива. Впрочем, ее красота проглядывала и сейчас.
— Мы увидели, что врата затягивает какая-то дымка. Помощники открывателей, ученики Исы Данны, находившиеся в домиках, сказали, что врата вышли из-под контроля. Они это почувствовали через свои ключи, подчиненные ключу мастера.
Ключами назывались аппараты для создания порталов в другие времена, другие вселенные, «за пределы» Пути. Выглядели они обычно как небольшие шары на рукояти.
— Сколько там было открывателей? — спросил Олми.
— Два мастера, семь подмастерьев.
Олми повернулся к Раю Орнису. Тот поднял руку, призывая к терпению.
— Со стороны врат пришел небольшой грузовик. Его мотало из стороны в сторону, а люди в нем кричали и хохотали. Потом все, кто собрался вокруг грузовика — в домиках почти никого не осталось, — тоже стали кричать. Яра, помощница, схватила меня — я была к ней ближе всех — и сказала, что надо залезать в разведчик и возвращаться на вихрелет. Она сказала, что никогда не испытывала такого чувства. По ее словам, они ошиблись и открыли врата в хаос. Я о таком никогда раньше не слышала, но она, похоже, считала, что если мы немедленно не покинем станцию, то погибнем. Нас было четверо: двое мужчин, Яра и я. Больше до разведчика никто не добрался. Вокруг все было скрыто тенями. Все были как пьяные, смеялись, орали… — Пласс замолчала и несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. — Мы поднялись и направились к вихрелету. Остальное есть в записях. Последнее, что я видела, — «Редут», окруженный каким-то вихрем, похожим на чернила, расплывающиеся в воде.
Флинч было заговорил, но Пласс прервала его:
— Двое других на вихрелете, мужчины, оба попали под поражение. Они вышли из дымки, окружавшей грузовик, и Яра помогла им забраться в разведчик. Яра… ее никто, кроме меня, не помнит.
Флинч несколько мгновений подождал и сказал:
— Когда разведчик долетел до вихрелета, на борту были только двое — вы и еще один человек, неопознанный. Второго мужчины там не было, а помощника открывателя врат по имени Яра никогда не существовало.
— Они были, были.
— Не важно, — нетерпеливо сказал Рай Орнис. — Иса Данна слишком хороший мастер, чтобы открыть врата в хаос. Он знал указывающие на это признаки и ни в коем случае не завершил бы открывание. Но при сцеплении или подчинении качества могут перейти в свою противоположность, если открыватель потеряет контроль над процессом.
— Врата в порядок — а подчиненные ключи ведут себя так, будто дело пахнет хаосом? — спросил Олми, пытаясь уловить все детали.
Рай Орнис не хотел вдаваться в дальнейшие подробности.
— В нашей мировой линии их больше нет. Сер Пласс помнит, что с Енох и Исой Данной было сто двадцать человек, из них два мастера-открывателя и семь помощников. На «Пушинке» имеются досье лишь на восемьдесят человек, в том числе — на одного мастера и двоих помощников.
— Я осталась жива. Вы меня помните, — с отчаянием в голосе сказала Пласс.
— Вы есть в наших записях. Вы живы, — подтвердил Рай Орнис. — Но почему — мы не знаем.
— А что с другим выжившим? — спросил Олми.
— Нам неизвестно, кто это был.
— Покажите ему другого, покажите Номер 2. Пусть видит, что бывает, если остаешься жив, но не возвращаешься, — сказала Пласс.
— Переходим к следующему пункту нашей программы, — сказал Рай Орнис. — Если, конечно, ты готов, сер Олми.
— Может, я никогда не буду готов, сер Рай Орнис, — ответил Олми.
4
Вихрелет, лежавший в доке, словно в люльке, выглядел совсем новеньким и очень быстрым. Олми прошел вдоль борта, с трудом сдерживая желание пробежаться пальцами по блестящей обшивке.
Он все еще думал о встрече с Номером 2.
Люк шахты между шестым и седьмым отсеками, где находился док, был затянут светящимся темно-лиловым туманом. Это было купольное поле, что принимало южные разгибатели Осевого Города, предназначенные для поддержки оставшихся районов во время эвакуации и ремонтных работ. Олми повернулся к оси и стал смотреть, как рабочие и роботы подключают силовые решетки и устанавливают тяжелые стальные буферы.
Отвлек его заведующий доком, небольшого роста человечек с мальчишеским лицом. На его лысой голове красовался вытатуированный зеленым и коричневым цветами сложный кельтский узор. Заведующий протянул Олми бумажный сертификат.
— Через час будем откачивать воздух. Надеюсь, к тому времени все подойдут. Хочу проверить и опечатать вихрелет.
Олми приложил к сертификату свою печатку. С этого момента командование от группы обеспечения шахты и Гильдии конструкторов передавалось Управлению по обороне Пути.
— Двое уже тут, — заметил заведующий. — Девушки-близнецы. У них с собой ключи, маленькие, никогда таких не видал.
— Похоже, все в сборе, — сказал Олми.
— Провожающих не будет?
— Некогда им. — Олми улыбнулся.
— Понятное дело.
Открывателей врат обычно можно узнать по какому-то особому взгляду, по особой ауре. Расп и Карн были еще почти дети — они родились (или, правильнее сказать, были изготовлены) пятнадцать лет назад и принадлежали к гешелям-радикалам; четверо их сородителей также были открывателями.
Расп и Карн подошли к вихрелету и представились. Близняшки смахивали на мальчиков: тонкие, с молочно-белой кожей, длинными пальцами и небольшими головками, поросшими мягкими серебристыми волосами. Их голоса, высокие и звонкие, звучали одинаково. У Карн были темные глаза, у Расп — зеленые, а в остальном они были совершенно идентичны. Олми не почувствовал вокруг них ореола авторитета, обычного для опытных открывателей.
Заведующий доком набрал код, и в днище вихрелета открылся вход — светящийся зеленый круг. Близнецы важно проследовали внутрь.
Пласс явилась еще через несколько минут, одетая в синий официальный костюм; похоже, что недавно она плакала. Женщина поздоровалась с Олми — ее голос звучал довольно резко — и спросила, словно увидела его впервые:
— Вы солдат?
— Я работал в Управлении по обороне Пути.
Осторожные серые глаза, бледное припухшее лицо, широкое и довольно приятное, темные короткие волосы… Сегодня Пласс была похожа на многочисленных матрон времен детских лет Олми — вежливых, но непоколебимых.
— Сер Флинч сказал, что вы — тот человек, что умер на Ламаркии. Я слышала об этом. Вы ведь по рождению надерит?
— По рождению.
— Такие вот у нас приключения, — фыркнула Пласс. — Все благодаря благоразумию сера Коженовского. — Она взглянула куда-то вдаль, а потом, склонив голову набок, пристально посмотрела на Олми. — Я не питаю по этому поводу никаких положительных эмоций. Вам сообщили, что я несколько не в себе и у меня бывают странные мысли?
— Мне сообщили, что ваши исследования оказали на вас значительное влияние. — Олми было несколько неудобно заново знакомиться с уже знакомой женщиной.
Из люка вихрелета выглянули Расп и Карн.
— Она не в себе, мы — слишком юны и неопытны, — сказала Расп. Карн засмеялась — ее смех был неожиданно звонок и приятен. — А вы, сер Олми, однажды уже умерли. Ну и команда!
— Полагаю, все знают, на что идут, — сказала Пласс.
— Не надо ничего полагать, — ответил Олми.
Они вошли в вихрелет. Заведующий доком глядел им вслед с неприятным интересом. Олми обернулся к нему.
— Принимаю командование кораблем. Благодарю за внимание и заботу.
— Это наш долг, — сказал заведующий. — Машину только вчера доставили. На ней еще никто не летал, просто девственница, сер Олми. У нее даже названия еще нет.