Любовь? Это крайняя форма эгоизма, ничем не оправданное стремление к удовольствию; желание сделать себе хорошо при помощи другого человека настолько велико, что порой требует жертв. Чем жертвует Аллена? Настоящим? Вряд ли, ведь она получает не меньшее удовольствие, чем сам Дарий. Своим будущим? Может быть, но одновременно она спасает от себя несчастного, которого выберет в мужья.
Аллена повела себя неподобающе для светской пэрри и законодательницы мод: наклонилась и укусила его за ухо - словно горячая волна пробежала по телу, он запустил руку в ее волосы, чуть наклонил голову, и она провела языком по шее снизу вверх.
Опустошенные, расслабленные, они лежали в постели, Дарий - под шелковым одеялом, Аллена - поверх покрывала, она знала, что красива, и не стеснялась своей наготы. Перевернувшись набок, она принялась водить пальцем по груди Дария вверх-вниз, понемногу опуская одеяло.
- Не могу понять, - говорила она задумчиво. - Если это не магия, то что? Почему я готова отдать все за право прикоснуться к тебе? Я даже ребенка от тебя хотела бы...
Дарий поморщился. Опять началось, именно сегодня ей нужно расклеиться и взывать к его... Жалости? Сочувствию?
Каждый раз, когда Аллена заявляла на него права, Дарий начинал думать, что держать ее возле себя несправедливо, и пытался разорвать порочную связь, после чего Аллена сдавалась, становилась тихой, понимающей. Отталкивать ее Дарий не стремился, потому что она была единственной женщиной, которая не пробуждала в нем светлых чувств, зато будила страсть. К тому же он был уверен, что Аллена не способна любить, хотеть - да, как избалованная девчонка хочет недоступную игрушку.
- Дорогая, у меня не будет детей, - проговорил Дарий, садясь в постели и касаясь стопами пола. - Потому что я проживу втрое дольше них, они состарятся и умрут у меня на глазах... К тому же у нас не приветствуются дети, рожденные вне семьи.
Аллена приоткрыла рот, потупилась, замоталась в одеяло, будто в кокон. Ей правильно было бы бежать отсюда без оглядки, она много раз обижалась, пыталась уйти навсегда, но всегда снова оказывалась в его постели.
- Как бы мне хотелось значить для тебя хоть что-нибудь...
Она встала, сбросила одеяло и принялась одеваться: сначала котту, затем - платье, отыскала смятый мак, вплетать в волосы не стала.
- Если это случится, ты умрешь. Извини.
- А может, я согласна? - бросила она, сверкнув глазами. - И мой тебе совет, выгони экономку, она чудовищна! У нее лицо лошади и повадки портового грузчика! Я могу прислать одну их своих горничных, они все обучены грамоте...
И все-таки она невыносима, командует, наводит порядок в чужом доме. Попади такой в лапы, съест и рогами не подавится. Дарий был уверен, что Аллена пока безрезультатно пытается предать его забвению в объятиях других мужчин, поначалу она специально попадалась ему на глаза с кавалерами, после поняла, что бесполезно будить в нем ненависть.
- Риса меня полностью устраивает, она аккуратна, бережлива, не подслушивает под дверью, не выносит сор из избы. Вкусно готовит, кстати.
- Она тебе всех гостей распугает, - Аллена встала перед зеркалом, принялась расплетать испорченную прическу.
- Тебя ж не распугала, а больше некого.
Одеваясь, Дарий поглядывал на отражение Аллены. Ее лицо из обиженного вмиг сделалось торжествующим: не желая того, Дарий назвал ее единственной женщиной в своей жизни, самому захотелось улыбнуться.
- Все понимаю, но поселить чудовище в своем доме...
- Все равно она не испортит вид из окна, - Дарий откинул занавеску.
Отсюда, с возвышенности, дома напоминали грибы с красными шляпками, они усеивали склон соседнего холма и упирались в стену, отделяющую Старый Дааль от Нового, а если подойти к окну, выходящему на запад, то за красными крышами синела морская гладь.
Аллена разлила вино по бокалам, хотя это полагалось делать мужчине, один отнесла Дарию, он сделал глоток, завороженный просторами. Совершенно некстати проснулась память о времени, когда он забирался на чердак, чтобы понаблюдать за темноволосой девушкой в зеленом платье; прошлое запахло рыбацкими сетями, дохнуло бризом, блеснуло самоцветом в тонких пальцах Лидии.
Память о Лидии не должна соседствовать с нынешней пошлостью, потому Дарий поставил бокал на стол, поправил перед зеркалом рубашку, застегнул запонки и надел кожаный кафтан. Аллена стояла за его спиной и отражалась в зеркале, уголок ее рта пополз вниз, глаза превратились в щелки.
- Ты куда-то собрался?
- На кладбище, - не стал лгать он.
Пожалуй, она могла ревновать его только к прошлому. Дарий очень надеялся, что когда вернется, Аллены в его доме уже не будет.
***
Много веков назад кладбище находилось далеко за пределами Дааля, ныне же город так разросся, что подступил к самым древним тысячелетним могилам, своим ровесницам. Время стерло густой лес деревьев и не оставило от них даже пней, посреди пустыря высился только одинокий тис, его исполинский, в несколько обхватов, ствол будто бы состоял из десятка перекрученных жил. Как и любой древний старец, тис был почти лысым, лишь на самой верхушке зеленели непокорные времени ветки. Имя человека, которому его посадили, давным-давно забыто, и слухи оплетают тис, как древние корни - землю.
Одни говорят, что под тисом покоится сам Наймиир Великий, душа его сходит с Вечного пути, вселяется в дерево, чтоб отдохнуть и посмотреть, как расцвел любимый город.
Другим, в основном женщинам, нравится думать, что тис растет на могиле девушки, которая не дождалась суженого и умерла от тоски, и вот ее душа возвращается сюда много сотен лет, не в силах смириться с предательством.
Кладбище создавалось в форме дерева: сначала узкое, как ствол, оно постепенно расширялось, и новые могилы формировали его широкую крону. Чтобы сходить туда и назад, нужно было потратить не меньше часа.
В среднем деревья живут триста лет, потому лес начинался дальше, там, где могилам пятьсот и менее лет. Слабые деревья погибли, и это пространство занимали гигантские сосны, ели, кипарисы, дубы и вечнозеленые исполины, похожие на бивни, растущие из земли. От "ствола" кладбища в стороны разбегались плохо различимые "ветви".
Дарий не торопился, внимательно разглядывал каждое дерево, взявшее частичку похороненного под ним человека.
На могилке Лидии он посадил кипарис - дерево гордое, изящное, способное прожить тысячу лет, пока это был двухлетний росток. Со временем память о Лидии поблекнет, съежится, а росток наберет силы, поднимется ввысь. Может быть, через тысячу лет кто-то пройдет мимо и подумает, что в этом дереве - душа великого человека, раз оно живет так долго.
Пусть хотя бы дерево останется. Когда уедет из Дааля, Дарий попросит Талишу присматривать за кипарисом, у нее получится лучше, чем у кого бы то ни было, ведь она - маг земли, ее любит все живое.
Вспомнилось, как она просила сохранить кристалл, который сейчас в кошельке на поясе, и Дарий не удержался, вынул его, положил на ладонь, провел над ним рукой - ее подбросило вверх. Хорошо, силы тут достаточно, но поделка пока детская, топорная: сила не струится потоком, а извергается рывками. Такова Талиша, не знает меры и работает, пока не упадет.
Вспомнился прищур Йергоса, предлагавшего ее в жены. Что он задумал? Играет в свои игры, наблюдает и дергает за ниточки, правда, не за тем он взялся наблюдать. Когда освободится место покровителя каких бы то ни было земель, Дарий сразу же покинет Дааль навсегда.
Глава 4. Джерминаль
Чужие слова напоминали камни, брошенные в спокойную воду: бульк - и побежали в стороны круги, полминуты - и поверхность снова гладкая.
- Джеми, да очнись же ты!
Бульк, бульк, бульк. Бульк! Голос далекий, знакомый, такой теплый, что Джерминаль устремилась к нему из сладкого небытия. Ресницы ее задрожали, глаза распахнулись, и взгляд скользнул по белому потолку, задержался на сетке трещин, напоминающей паутину, переместился на склонившуюся над кроватью Талишу.
- Наконец-то! - просияла она, и к кровати подошел маг-лекарь Ттавьен.
Под его пристальным взглядом Джерминаль съежилась; хотелось спрятаться под одеяло, ведь казалось, что маг видит ее насквозь, но она сдержалась и даже попыталась улыбнуться:
- Спасибо, пэрр, что помогли мне. Очень хотелось бы знать, что со мной.
Наверное, улыбка получилась жалкой, ведь Джерминаль было совсем невесело, потому что к странному недугу прибавилась еще одна беда, с которой никак не справиться. Незачем жаловаться лекарю на то, что накопитель украден, и теперь ей не стать настоящим магом.
- Хммм, - задумчиво прогудел лекарь, потер подбородок.
Как хорошо, что Талиша позвала Ттавьена, а не пэрра Йергоса. Хотя куратор не старался выглядеть злобным и даже строгим, Джерминаль цепенела рядом с ним, все время казалось, что он следит, ждет, когда же она промахнется, чтобы... Она не знала, что воспоследует. Другое дело Ттавьен, кудрявый, светловолосый, безопасный, он воспринимался не как средний брат Ордена, а скорее как ровесник. Внешность у Ттавьена была запоминающейся: белые волосы будто бы пересадили ему от другого человека, потому что кожа у него смуглая, а глаза почти черные.
Талиша впилась в него взглядом, на ее лице прочиталось нетерпение, но Ттавьен не спешил с диагнозом.
- Нууу, вряд ли с тобой что-то серьезное, - морщины на его лбу собрались гармошкой, он покусал губу и задумался.
- Вот и я говорю, что ей просто надо отдохнуть, - сказала Талиша, села на край кровати.
- И это вряд ли, - разрушил ее иллюзию Ттавьен, шагнул к кровати и провел ладонью над головой Джерминаль. - Не знаю, честно. В тебе много, очень много силы.
- Но я не могу ее направить, - вздохнула Джерминаль. - Она меня не слушается. Она... Одичала, что ли.
Говорить о том, что ее пугают люди, Джерминаль не стала. Ттавьен потер подбородок и развел руками:
- Я врачую тело, а твое тело здорово, мало того... - он прищурился, посмотрел на Джерминаль и мотнул головой. - Если приступ повторится, обратись к более опытному лекарю. А теперь присядь, после пройдись и скажи, есть ли слабость, кружится ли голова.
Джерминаль выполнила его просьбу, свесила ноги с кровати, села рядом с Талишей, затем встала, прошла к двери, сделала несколько танцевальных па.
- Все хорошо, спасибо, пэрр Ттавьен.
Талиша тоже встала, поправила платье:
- Спасибо, мы пошли, да?
- Идите, девочки. Надеюсь, больше я вам не понадоблюсь.
На улице солнце ослепило Джерминаль, она сощурилась и отвернулась от света. Талиша сразу же забежала вперед, заглянула ей в лицо:
- Что такое? - с тревогой в голосе спросила она.
Странно, что даже компания лучшей подруги ее тяготила, было сложно терпеть энергию Талиши, напоминающую горную лавину. Навалилось равнодушие, даже не беспокоило, что кто-то украл накопитель, и за пять дней нужно сделать новый, а сил нет.
- Накопитель украли, - призналась она, бездумно уставилась на рыжего жеребца, лениво перебирающего копытами по мостовой, на козлах сидел такой же ленивый пузатый усач. - Я попыталась сделать новый и не смогла.
Талиша принялась браниться словами, которые Джерминаль предпочла бы не слышать, но она боялась попросить подругу выбирать выражения. Выпустив пар, Талиша возмутилась:
- И мой пытались выкрасть, представляешь? Когда ж Дышло с Блёклой успокоятся? - она сжала кулаки. - Надо пойти к ним и потребовать накопитель назад, а если не отдадут, я их побью, и пусть выгоняют! Это ж не по-человечески, мы стараемся, делаем, а они разрушают! Мы ведь за их накопителями не охотимся, а надо бы. Да, так я и сделаю!
- Вдруг это не они? - равнодушно предположила Джерминаль и направилась домой.
- А кто еще? Эльки? Лаора? Забава? Мика? Некому больше! Нет у нас больше таких мерзопакостных!
- Талиша, не надо их бить, - почти взмолилась Джерминаль. - Я сделаю новый накопитель, мне нужно всего три дня. Завтра все наладится, вот увидишь.
Она говорила, и сама себе не верила, наоборот, казалось, что завтра будет хуже.
Чтобы попасть от мага-лекаря домой, нужно было пройти всего два двухэтажных каменных дома, в ближнем была аптека, на вывеске красовалась эмблема гильдии лекарей: красная капля, а под ней надпись: "Выпей немного вина", а в следующем жила помешанная старуха Нюрца, которая ненавидела детей, собак и кошек. После следовало пересечь булыжную дорогу...
Если бы Талиша не остановила Джерминаль, она угодила бы под повозку.
- Смотри, куда идешь! - заорал кучер и замахнулся плетью, но опускать ее раздумал.
Джерминаль заставила себя сосредоточиться на происходящем, но все равно далекие предметы плыли перед глазами.
В прихожей так пахло жареным мясом, что Джерминаль ненадолго забыла о своих бедах, переобулась в домашние матерчатые тапки и устремилась в столовую, где чуть не столкнулась с выходящей оттуда Нэлли.
- Что с тобой? - осторожно поинтересовалась она.
- Есть хочу, - улыбнулась Джерминаль и, миновав первый стол, побежала к столу, где ждало остывшее жаркое.
Все уже отобедали, осталась только Вэлли, нехотя доедающая свою порцию. Их с Нэлли до сих пор многие путали, потому Вэлли вплетала в русые кудри желтую ленту, а Нэлли - зеленую. Джерминаль взяла свою тарелку, и осторожно, чтобы не расплескать жаркое, поставила ее напротив Вэлли, пожелала ей приятного аппетита.
Вэлли посмотрела на Джерминаль пристально, прямо как маг-лекарь, прожевала лепешку и спросила:
- С тобой все хорошо? Ты выглядишь нездоровой.
- Немного голова кружится, - кивнула Джерминаль, а подошедшая Талиша добавила:
- И еще у нее накопитель украли, а у меня чуть не украли.
- Наши так просто не украдешь, мы их с собой носим, - протараторила Вэлли. - А кто вор, знаете?
- С одного раза догадайся.
- Хм. Не знаю даже. Может, Забава?
- Сомневаюсь. Скорее, Дышло и Блёкла, - вынесла приговор Талиша.
Их беседу прервала наставница Рэнна, выкатившаяся из кухни.
- Джеми, как ты себя чувствуешь?
- Спасибо, все хорошо, - Джерминаль потянулась к лепешке и вспомнила, что не помыла руки перед едой.
Мимо пышной темноволосой Рэнны Джерминаль побежала к умывальнику, тронула его, чтоб он дал воду, и принялась намыливать руки. Кожу царапнуло что-то шершавое, твердое, и она выронила мыло, подумав, что в нем какая-то веточка или осколок. Подняла мыло, осмотрела со всех сторон, но не нашла ничего подозрительного, зато когда развернула руку так, что стал виден ноготь большого пальца, чуть не вскрикнула: в середине ногтя появилось страшное пятно, похожее на кусочек черепашьего панциря.
Поначалу Джерминаль подумала, что это прилепилась чешуйка, попыталась ее оторвать, но ничего у нее не вышло, потому что пятно росло прямо из ногтя. Руки сделались непослушными, ноги подкосились. Все еще не веря своим глазам, она прижала правый большой палец с овальным розовым ноготком к левому, где из ногтя лез уродливый нарост.
Стараясь не выдавать волнения, Джерминаль поджала палец, села на свое место рядом с Талишей, проводила взглядом тонкую, миниатюрную Вэлли. Талиша подождала, когда она уйдет, и сказала:
- Как их можно путать, они ведь разные! Нэлли вроде выше и чуть полнее, говорит она внятно, медленно, а Вэлли тараторит, у нее нос длиннее и тоньше, волосы вьются мельче, их меньше на голове, и они немного светлее... Джеми? - Талиша щелкнула пальцами, и только тогда Джерминаль перевела на нее взгляд, кивнула и уставилась в тарелку.
Аппетит пропал напрочь, но она заставила себя поесть, отнесла тарелку Рэнне, наставница что-то заподозрила, положила ладонь на лоб Джерминаль и спросила:
- Ты не заболела? На тебе лица нет.
- Все хорошо, - попыталась улыбнуться Джерминаль.
Она перестала ощущать свое тело, все, что она чувствовала - нарост, она почти осязала, как он становится больше с каждой минутой, а еще откуда-то знала, что ее болезнь страшная, неизлечимая, и лучше о ней никому не рассказывать.