Апрель мягко улыбнулся:
– Я не обижаюсь. Я и не просил его держать это в тайне. А почему он пришел мокрый и замерзший?
– Так он же потом решил искупаться в реке – я начала тщательно подбирать слова – и потому, что хотел прийти в себя, и потому, что не хотел ко мне прикасаться после связи …с мужчиной. Ты не обижайся, его просто клинит на этом. В нашем мире есть приверженцы такой …любви, а есть ярые противники… Так вот Сашка – из вторых.
Апрель схватился за голову:
– В реку?! В холодную реку, да еще и ранним утром? О-о-о… Как же вы любите придумывать проблемы там, где их нет… Ведь я же разогрел и напитал его, я даже согрел ему сердце, а он в таком состоянии в холодную воду… Ведь он замкнул все каналы… Скажи ему, что в следующий раз, если ему так захочется отмыться – это можно сделать здесь и теплой водой. Ну а вообще, как ему, судя по рассказу – понравилось?
Я потупилась и почувствовала, как румянец заливает мои щеки:
– Да. Он просто в восторге и от тебя, и от твоей нежности, и от твоих …способностей. Только ему мешают радоваться его понятия о том, как это постыдно и ужасно.
Он искренне улыбнулся и зачем-то подсел ко мне на лавочку, очень близко.
– Ты такая …необычная, у нас в куполе женщины совсем другие… Они так не смущаются и так не разговаривают… Они вообще почти не разговаривают и взгляд у них замерший. – он двумя пальцами взял меня за подбородок и с интересом вгляделся в глаза. – А ведь мы с тобой уже раньше встречались, не помнишь? Только я тогда тебя не увидел – ты лежала на столе, как обычная …самка, только с небольшими отклонениями… Я и предположить не мог, что здесь, за куполом, женщины совсем другие…
Я напрягла память:
– А, так это ты тогда приходил вместе с тем страшилой в балахоне, который мне пальцами в рот залезал, да? А я тебя и не узнала, мне тогда не до разглядываний было. Запомнила только, что лысый, красивый и в синей тунике… Интересно, а вы все там такие красавчики?
Он тихо рассмеялся, легонько поглаживая мой подбородок:
– Может быть… А вообще, красота человека – она не в правильности черт или соответствии нормам и канонам, она в свете, идущем изнутри. И самое некрасивое лицо покажется прекрасным, если оно улыбается тебе с любовью. Ведь в такие мгновения ты смотришь в лицо самой любви, а прекраснее ее ничего нет… Понимаешь, о чем я?
– Примерно понимаю… У нас это называют обаянием. Только, наверное, чуть меньшая степень… А насчет улыбающегося лица – согласна. А с женщинами ты никогда …не был?
– Нет. Нас учили, что это нечто грязное и постыдное, чем мужчинам просто приходится заниматься ради выживания вида. Но я даже сейчас вижу, что это неправда…
Его рука уже была на моей шее и легонько поглаживала кожу, самыми кончиками пальцев. Я начинала ощутимо заводиться, мое дыхание участилось, а щеки, по ощущениям, уже вовсю горели . Апрель смотрел на все это с мягкой улыбкой и продолжал:
– Так что с женщинами я не был. Но теперь не прочь и попробовать. С такой, как ты. – его рука начала расстегивать пуговицы на сарафане. Я шумно глотнула:
– Апрель, пожалуйста, не надо. Я бы, может, и не против, но Сашка жутко обидится, причем на нас обоих.
Он взмахнул ресницами и убрал руку:
– Наверное, ты права. Извини, я ведь не знаю ваших порядков. То есть ты – только его женщина, да? Как у первородных?
Я улыбнулась:
– Не совсем. У них женщина с мужчиной, потому что ее для него выделили. А я – потому что люблю его. Ты ведь знаешь, что это такое, правда?
– Правда. И я тебя отлично понимаю. Потому что я его тоже …люблю.
Я рассмеялась:
– Ты есть-то будешь?
Он улыбнулся и пересел на другую лавку, напротив меня. Потом поел, игнорируя мясо. Я все-таки не удержалась и спросила:
– Апрель, а вот когда Сашка тряс тебя за плечи, я видела какие-то волны как из пылинок в солнечном луче… Что это было?
Он удивился:
– Ты это видишь? Вот это да… Не ожидал, что женщины на это способны… Это и есть жизненная энергия и любовь. Хочешь, покажу?
– Хочу.
Он с улыбкой взял мою руку и переплел наши пальцы. Потом посмотрел мне в глаза и еле заметно напрягся. По руке до самого плеча прокатилась волна истомы и я опять увидела желтый свет между нашими ладонями. Нежность и любовь наполнили меня, а на глазах выступили слезы. Апрель убрал руку и мягко сказал:
– Достаточно. А то потом будет тяжело остановиться. Нам обоим.
Вдруг скрипнула дверь и пришел единственный человек, врывающийся без стука, как к себе домой. Я вздрогнула от неожиданности. Сашка удивленно протянул:
– Апрель? А что это вы тут …делаете?
Я встала и крепко обняла его, меня до сих пор переполняли чувства после фокусов Апреля.
– Все хорошо, любимый. Апрель просто зашел в гости…
Сашка удивленно поднял брови:
– Да? Я смотрю – вы уже нашли общий язык, да?
Я рассмеялась, в глубине души радуясь, что он не зашел чуть раньше, когда синий сидел рядом и гладил меня.
– Да, именно так.
Апрель поднялся, аккуратно снял с печки свой плащ и тепло улыбнулся Сашке:
– Все хорошо, Александр… Я уже ухожу. Спасибо за все, …Таня!
Он чуть-чуть склонил голову, как в знак благодарности и вышел из домика. Сашка удивленно протянул:
– Мне показалось – или ты ему тоже …нравишься?
Я рассмеялась:
– Да, он не против женщин – сказал, что хотел бы попробовать с такой, как я.
– Хм… Ну хорошо, главное – чтобы не с тобой…
Глава 5
На следующее утро нас разбудил суматошный стук в дверь. Сашка, чуть не свалившись с печки, пошел открывать. Я услышала голос Олега:
– Ну вы и спите! Турка с Ефимом вернулись, троих синих привели! Беги, ты же у нас ими занимаешься! – Олег ехидно хихикнул и убежал.
Сашка, ворча и ругаясь, начал одеваться. Я к нему присоединилась и из дома мы вышли вдвоем.
У ворот я увидела странную картину – Алан заглядывал Турке в рот и что-то у него спрашивал, а тот отвечал лишь сериями жестов. Алан растерянно оглянулся вокруг. Сашка с улыбкой посоветовал ему:
– Олега позови, он поможет. Привет, Турка! Что тут у вас?
Турка мотнул головой – заросший Ефим с травинками в бороде улыбался нам, держа, как на поводке, привязанных друг к другу синих. Мелко подрагивая от холода, они гордо стояли, сжав челюсти и презрительно оглядывая окружающих. Я сразу вспомнила Апреля в первый день в деревне – как он был тогда зол и жесток, как злорадно сообщил правду о рационе мутантов… Эти были настроены также… А вот и Апрель – взволнованно приближается к своим собратьям. Сейчас он разительно отличался от них – с волосами, в меховом плаще, с умиротворенным выражением лица, расслабленный и спокойный. Увидев его, Ефим напрягся:
– А ты что тут делаешь?! А почему не связанный и не взаперти?
Апрель растерялся, а Сашка подошел к ним:
– Ефим, Апрель теперь наш союзник, он очень помогает нам при подготовке к штурму. Так что он может свободно перемещаться по деревне.
Ефим удивленно поднял брови:
– Вот как? Да у вас тут, как я посмотрю – много чего произошло, да?
Сашка улыбнулся:
– Да, Ефим, много чего… Кстати, поздравляю!
– С чем?
Сашка расхохотался:
– С отцовством, первый производитель! План-то ты выполнил!
Ефим побледнел и затравленно огляделся:
– И что теперь?! Я с ней теперь жить, что ли, должен?
Сашка ухмыльнулся:
– Да нет – жить не должен, тебе повезло… Ее Брут, как оказалось, безумно любит… А вот гостинцев или там зимних одежек я бы на твоем месте занес…
Ефим явно озадачился. Я восхитилась – как Сашка лихо перевел разговор со скользкой для себя темы! А он тем временем продолжал:
– А как ваш глобальный квест? Скольких первородных спасли?
Ефим расслабился:
– Четырех мужчин, шесть женщин и пятерых подростков. Из детей, как я понял – это все… Вот эти все синие были посланы вернуть их или убить… Лаэн с первородными обосновался здесь недалеко, ближе к реке, учит их шалаши строить да костры разводить… Сюда идти не захотел, передавал только привет тебе и Тане… Говорит, скоро в гости вас пригласит…
– Хорошо. У нас тоже много новостей. Главная из них – мы теперь многое знаем о синих и Величайших…
– Вот как? Таки раскололся? И какой ценой?
Сашка холодно произнес:
– А вот это, Ефим, ты уж извини, но совсем тебя не касается…
– Да? Ну ладно…
Апрель все это время стоял рядом и следил за их разговором. Сашка пошел к синим и мотнул головой – мол, пошли со мной. Алан вел какие-то загадочные беседы с Туркой, используя Олега в качестве переводчика.
Мы подошли к синим – Сашка, Апрель и я. Они во все глаза смотрели на Апреля – кто с удивлением, а кто и с презрением. Он открыто улыбнулся им:
– Приветствую вас, Март, Июнь и Август, приветствую вас в этом прекрасном настоящем мире!
Синие опешили от этих слов. Средний, рослый надменный красавец, презрительно прищурился и с вызовом спросил:
– Ты ли это, Апрель?! В дикаря превращаешься? Шерсть отращиваешь? С врагами Величайших спутался? Мерзкий гадкий предатель, да как ты мог предать нас и все наше Убежище?!
Апрель печально вздохнул и мягко ответил:
– Прошу тебя, Июнь, не спеши с выводами! Поверь мне – три недели назад я рассуждал точно так же, как и ты… Дай мне возможность показать и рассказать тебе правду! Поверь мне – ты же видишь, что я не лгу!
Апрель так горячо обратился к своему собрату, что мне стало его жаль… Тот замолчал, но в его глазах появилось сомнение. Сашка спросил:
– Алан, а этих куда?
Алан, с интересом щупающий язык Турки, рассеянно откликнулся:
– А? Что? Я не знаю, спроси у Брута, пусть пока их куда-то определит…
Вскоре подошел Брут. Сашка с важным видом начал:
– Есть ли еще какой-нибудь домик для этих пленников?
Брут заколебался:
– Ну… я думал заселить их к Апрелю и поставить охрану…
Апрель переглянулся с Сашкой. Тот задумчиво произнес:
– А больше некуда? Ты же знаешь, что Апрель нам нужен для… конфиденциальных разговоров…
Я криво усмехнулась – прозвучало это как-то нехорошо… Апрель тоже сник.
– Я понимаю… А куда еще? Не выселять же женщин из домов…
Сашка нахмурился:
– Понял. Ну ладно, пусть пока будет так…
Апрель с горечью посмотрел на Сашку и я почему-то четко поняла, что мы совершаем большую ошибку…
***
День прошел оживленно – местные планировали грандиозную охоту, чтобы запастись вяленой дичью перед зимой. А перед этой охотой они традиционно устраивали различные состязания и испытания для молодых парней. Я заметила, что мужчин в деревне маловато, а старше сорока нет вообще, и спросила об этом у Зары. Она печально ответила:
– Ну конечно, ведь мужчины охраняют наш берег… Ценой своих жизней, оружие-то в пузыре более разрушительное, чем наше… Тем более, пузырь для наших стрел неприступен, а винтовками мы только сейчас, благодаря вам, толком научились пользоваться… Надеюсь, с вашей помощью что-то изменится – я верю, что вы посланы к нам не случайно…
– А можно, мы тоже поучаствуем в состязаниях? Олег, Турка и Женя – очень меткие стрелки, а Сашка и опять же Женя и из огнестрельного оружия посоревноваться могут…
Зара улыбнулась:
– Да, конечно!
Вечером я известила об этом Сашку, он обрадовался, но все равно оставался чем-то озабоченным. Я спросила:
– Саш, что-то случилось?
– Да вот, с… Апрелем как-то нехорошо получилось…
– Да, мне тоже так показалось. Ты так явно сказал, да еще и при синих – что он нужен только для конфиденциальных разговоров…
– И это тоже…
– А что еще?
– Ну а ты прикинь, каково ему сейчас – в одном доме с ним его собратья, причем он свободен и не под стражей, а они связанные и под стражей… Наверняка ведь будут просить помочь им сбежать, или хотя бы развязать…
– А он и отказать не сможет… Да, а потом и избить могут, а то и еще похуже…
– Вот и я о том же… Пойду я, наверное, прогуляюсь перед сном… Скоро буду.
Я осталась в домике одна. Настроение было отвратительным и я почему-то все думала об Апреле – как ему чувствовать себя предателем и смотреть им в глаза? Сон совсем не шел и я решила прогуляться, а лучше – найти Сашку. Я потеплее оделась – унты и плащ, накинула капюшон и вышла на улицу.
Снаружи оказалось темно и студено, приближалась зима. Причем довольно холодная – видно, из-за передвижений полюса и климат изменился. В деревне стояла мертвая тишина, в такую погоду все попрятались по домикам и не вылезали оттуда. Я задумалась – а куда бы мог пойти Сашка? Костров не было видно – значит, там пусто… Может быть, он пошел к Апрелю объясниться? Я знала, где находится этот полуразрушенный домик и пошла к нему. Вот и он – с прохудившейся крышей в окружении лысых корявых деревьев. Внезапно вдалеке, за углом дома мелькнул Сашкин плащ с капюшоном. Я тихонько окликнула его: «Саш?» и прибавила шаг. Сашка удалялся очень плавно и бесшумно, не цепляясь за сучья деревьев и даже не хрустя веточками на земле. Интересно, когда это он так научился? Я наконец догнала его и тихо сказала:
– Да подожди ты, куда ты так бежишь?
Мы как раз вышли на полянку и в тусклом лунном свете я вдруг увидела, что из-под плаща торчат голые ноги и странного вида сандалии. Невнятная догадка мелькнула в голове, но было поздно – он обернулся, и я поняла, что это совсем не Сашка, и даже не Апрель, а чужой синий из прибывших сегодня. Я стояла в ужасе, не зная, что и делать – бежать или кричать. Он не стал ждать, когда я определюсь, а просто треснул меня ребром ладони по шее. В глазах потемнело и я провалилась в никуда…
Глава 6
Сначала из темноты сквозь гулкую пелену прорезались звуки… Чьи-то голоса. Еще не разбирая слов, я вслушалась в интонации… Один голос властный, а другой – бездушный, как у робота. Потом гул стал оформляться в отдельные слова:
– Ты уверен, что это та самая дикарка?
– Да… Я прощупал тогда всех четверых.
– Очень хорошо… Ты можешь идти.
– Развязать ее или оставить так?
– Да иди уже! С женщиной я и сам как-нибудь справлюсь…
Еле слышный шорох шагов, потом звук закрываемой двери. И тишина. Тепло. Очень тепло, даже жарко, ведь я была все в плаще и даже в капюшоне. Сквозь веки пробивался приглушенный свет, явно электрический. Ну неужели я опять в куполе?!
– Хватит притворяться – я вижу, как ты шевелишь глазными яблоками… Очнулась? Или ты намерена провести так весь остаток жизни?
Я открыла глаза – передо мной стоял человек неопределенного возраста. Пергаментная странно натянутая кожа, длинные седые волосы и бритое лицо, пронзительные карие глаза… Кожа, хоть и неприятного желто-коричневого цвета, но совсем без морщин. Разве что мимические, особенно вокруг глаз – но в таком объеме, как у сорокалетнего человека… Выглядел он из-за этого неестественно. Мужчина с интересом рассматривал меня, потом подошел ближе, снял мне капюшон и расправил плащ. Я попробовала пошевелить руками, но они оказались связанными. Не так, как было у Алана в манипуляционной, а просто веревкой. Я стремительно села на кровати – настоящей кровати с деревянным резным изголовьем и покрывалом в сине-белых тонах. Такого я еще в этом мире не видела. Условный старик все также наблюдал за мной. От волнения я совсем упарилась, до тошноты и связанными руками распустила шнурок на плаще – теперь воздух проходил внутрь и стало немного легче. Я поднялась на ноги – они оказались тоже связанными в щиколотках. Мои унты валялись недалеко на полу. Я осмотрелась – мы находились в просторной и светлой комнате, кроме кровати в ней было еще много такой же резной мебели, немного устаревшей, раритетной, но все же почти как в нашем мире. В нашем с Сашкой. Вместо одной из стен красовался сектор закругляющегося витража с теми же ненавистными надоевшими мне переплетами, но судя по наклону дуги к горизонтали – мы находились не на верхнем ярусе, а ниже. За окном темнел ночной лес. Мне надоело так стоять и я вызывающе глядя в глаза человеку, спросила:
– Ну и?! Что дальше? Зачем меня сюда приволокли?