Джим вдруг почувствовал, что тяжелеет, и неожиданно для себя уселся на пол. К ощущению добавилось легкое головокружение, и Джим остался сидеть.
– Как ты, Фрэнк? – спросил он.
Фрэнк что-то пробормотал. Дышал он тяжело и хрипло. Джим снял с него маску и потрогал лицо: оно было горячим. Больше пока он ничего не мог сделать для Фрэнка. Чувство тяжести не оставляло Джима. Марсианин, похоже, был не расположен к разговору, да Джима и не тянуло разговаривать на его языке. Виллис свернулся в шар. Джим лег рядом с Фрэнком, закрыл глаза и попытался ни о чем не думать.
Потом он ощутил на миг, что стал легким, почти до головокружения, снова отяжелел и не мог понять, что это с ним творится. Он полежал еще несколько минут, потом К’бумч наклонился над ним и что-то сказал. Джим сел, и оказалось, что с ним снова все в порядке. К’бумч поднял Фрэнка, и они вышли из комнаты.
В большом зале с куполом ничего не изменилось, только теперь там собралось много марсиан, больше тридцати. Когда К’бумч с ношей на руках, а за ним и Джим вышли из дверной арки, один из марсиан отделился от остальных и подошел к ним. Для марсианина он был невелик ростом.
– Джиммарло, – сказал он, употребив символ звательного падежа.
– Гекко! – завопили в два голоса Джим и Виллис.
Гекко склонился над ним.
– Друг мой, – мягко прогудел он. – Мой маленький, изувеченный друг.
Он взял Джима на руки и понес куда-то, а другие марсиане уступали ему дорогу.
Гекко быстро шел по каким-то туннелям. Оглянувшись, Джим увидел, что К’бумч и вся прочая компания следуют за ними по пятам, и покорился обстоятельствам. Гекко вошел в комнату средних размеров и опустил Джима на пол, а рядом с ним положили Фрэнка. Фрэнк заморгал и спросил:
– Где это мы?
Джим посмотрел по сторонам. В комнате было несколько «насестов» для сидения, составленных в круг. Куполообразный потолок изображал небо. По одной стене протекал канал, прямо как настоящий. На других участках изогнутой стены виднелись силуэты марсианского города, перья его башен парили в воздухе. Джим узнал эти башни, узнал город; он узнал эту комнату. Это была та самая комната, в которой он «сближался» с Гекко и его друзьями.
– Провалиться мне на месте, Фрэнк, мы опять в Кинии.
– Как? – Фрэнк сел, обвел глазами комнату, снова лег и крепко зажмурил глаза.
Джим не знал, смеяться ему или плакать. Столько усилий! Побег, стремление добраться до дому, благородный отказ Фрэнка сдаться преследователям, несмотря на болезнь и усталость, ночь в пустынной капусте – и вот вам, пожалуйста: они снова в трех милях от станции Киния.
Глава 8
Иной мир
Джим обустроил их приют – или, точнее, медицинскую палату – в самой маленькой комнате, которую смог подобрать ему Гекко. Сразу после прибытия состоялось «сближение», после которого Джим, как и в прошлый раз, обнаружил, что его владение местным языком улучшилось. Он дал Гекко понять, что Фрэнк болен и нуждается в уходе.
Гекко предложил взять заботу о Фрэнке на себя, но Джим отказался. Марсианская терапия то ли излечит Фрэнка, то ли убьет. Вместо этого Джим попросил побольше питьевой воды – это было его правом, ведь он был «водный друг», почти что названый брат, а еще попросил цветной марсианский шелк, который предлагали им раньше вместо рамок. Из этого шелка Джим сделал мягкую постель для Фрэнка, а рядом гнездышко для себя и Виллиса. Он уложил Фрэнка, приподнял его, чтобы напоить как следует, и стал ждать, когда другу полегчает.
В комнате было достаточно тепло. Джим снял скафандр, потянулся и почесался. Потом освободил от скафандра Фрэнка и прикрыл его огненно-красным шелком. Порылся у Фрэнка в сумке и посмотрел, что там есть из еды. До сих пор он был слишком занят и слишком устал, чтобы беспокоиться о желудке, теперь от одного вида этикеток у него потекли слюнки. Он выбрал банку с синтетическим витаминизированным апельсиновым соком и искусственное куриное филе. Последнее происходило из дрожжевого резервуара в Северной колонии, но Джим привык к дрожжевым протеинам, и вкус филе был для него не менее соблазнителен, чем вкус настоящего белого куриного мяса. Насвистывая, он вынул нож и приступил к делу.
Виллис куда-то смылся, но Джим по нему не скучал, он почему-то не беспокоился о Виллисе, пока они были в марсианском городе: здешняя атмосфера дышала миром и безопасностью. Даже о своем пациенте Джим почти не думал, пока не закончил есть и не вытер рот.
Фрэнк все еще спал, но дышал хрипло, и его лицо пылало. Хотя в комнате было тепло и давление почти равнялось нормальному, воздух был по-марсиански сух. Джим достал из сумки носовой платок, намочил его и прикрыл Фрэнку лицо. Время от времени он смачивал платок снова. Потом достал еще платок, тоже намочил и обмотал им лицо.
Пришел Гекко в сопровождении Виллиса.
– Джиммарло, – сказал он и сел.
– Гекко, – ответил Джим, смачивая платок Фрэнку.
Марсианин так долго молчал, что Джим подумал, не ушел ли он в «иной мир», но, когда Джим взглянул на него, оказалось, что глаза Гекко следят за ним с живейшим интересом.
Некоторое время спустя Гекко спросил, что это Джим делает и зачем.
Джим попытался объяснить, что его племя, кроме воздуха, должно дышать еще и водой, но его марсианский словарь, несмотря на «сближение», был недостаточно богат. Он сдался, и снова наступило долгое молчание. Потом Гекко ушел, а за ним и Виллис.
Вскоре Джим заметил, что его повязка и платок Фрэнка сохнут не так быстро, как раньше, потом они вообще перестали просыхать. Он снял повязку – в ней было неудобно – и решил, что Фрэнк тоже вполне может обойтись без мокрого платка.
Вернулся Гекко. После десятиминутной паузы он заговорил, проявив почти безумную для марсианина спешку. Он хотел узнать, достаточно ли теперь воды в воздухе? Джим заверил его, что достаточно, и поблагодарил. Помолчав еще минут двадцать, марсианин снова ушел. Джим решил лечь спать. День был длинный и тяжкий, а прошлая ночь не очень-то способствовала отдыху. Джим поискал взглядом выключатель, но так и не нашел. Он махнул рукой, натянул разноцветное покрывало до подбородка и уснул.
Где-то посреди его сна вернулся Виллис. Джим узнал об этом, когда малыш прижался к его спине. Сквозь сон Джим протянул руку и погладил его, а потом снова заснул.
* * *
– Эй, Джим, проснись.
Джим приоткрыл глаза и снова закрыл:
– Уйди.
– Да очнись ты. Я уже два часа не сплю, а ты все храпишь. Мне надо узнать у тебя кое-что.
– Что ты хочешь узнать? Да, как ты себя чувствуешь?
– Я? Прекрасно, – сказал Фрэнк. – А почему ты спрашиваешь? Мы где?
Джим посмотрел на Фрэнка. Лихорадочный румянец пропал, и голос звучал нормально, без хрипоты.
– Ты вчера был здорово болен, – пояснил Джим, – и, по-моему, не в себе.
Фрэнк наморщил лоб:
– Может быть. Паршивые сны мне снились, это точно. Один был прямо ненормальный – про пустынную капусту…
– Это был не сон.
– Что?
– Я говорю, что пустынная капуста – это не сон и все остальное тоже. Ты знаешь, где мы?
– Нет, потому и спрашиваю.
– Мы в Кинии, вот мы где. Мы…
– В Кинии?!
Джим попытался кратко изложить Фрэнку события последних двух дней. Он споткнулся только на описании того, как они внезапно из самого дальнего канала переместились обратно в Кинию, – потому что и сам этого не понимал.
– Наверное, это что-то вроде подземки, идущей параллельно каналу. Ну подземка – ты ведь читал про нее.
– Марсиане такой техникой не пользуются.
– Марсиане построили каналы.
– Да, но это было давным-давно.
– Может, они и подземку построили давным-давно. Откуда ты знаешь?
– Ну построили так построили. Не важно. Я есть хочу. Осталось у нас что-нибудь?
– Конечно.
Джим поднялся. При этом он разбудил Виллиса, который выдвинул свои глазки, оценил ситуацию и поприветствовал их. Джим поднял его, почесал ему макушку и спросил:
– Во сколько же ты заявился, бродяга? – А потом вдруг добавил: – Эй!
– Что «эй»? – спросил Фрэнк.
– Ну, посмотри на это! – Джим показал на груду скомканного шелка.
Фрэнк встал и присоединился к нему:
– На что смотреть? О…
В ямке, где отдыхал Виллис, лежала дюжина маленьких белых сфероидов, похожих на мячики для гольфа.
– Как ты думаешь, что это? – спросил Джим.
Фрэнк внимательно их изучил.
– Джим, – медленно произнес он, – я думаю, что тебе придется с этим смириться. Виллис не мальчик, он – она.
– Что? О нет!
– Виллис – хороший мальчик, – упрямым голосом сказал Виллис.
– Сам посуди, – продолжал говорить Фрэнк. – Вот это – яйца. Если их отложил не Виллис, тогда это сделал ты.
Джим с недоумением смотрел на яйца, затем повернулся к Виллису:
– Виллис, ты отложил эти яйца? Это ты сделал?
– Яйца? – переспросил Виллис. – Что сказал мальчик Джим?
Джим посадил его рядом с гнездом и ткнул пальцем:
– Ты их отложил?
Виллис посмотрел на яйца, потом, фигурально выражаясь, пожал плечами, дал понять, что умывает руки, и поковылял прочь. Его манеры, казалось, говорили, что, если Джиму хочется поднимать шум по поводу нескольких яиц или чего-то еще, что можно случайно обнаружить в постели, ну, в общем, это личное дело Джима, Виллис не желает в этом участвовать.
– Ты от него ничего не добьешься, – прокомментировал Фрэнк. – Я надеюсь, ты понимаешь, что теперь ты стал дедушкой, или типа того.
– Не смешно!
– Ладно, забудь про яйца. Когда мы будем есть? Я умираю от голода.
Джим бросил на яйца осуждающий взгляд и занялся продовольствием. Когда они завтракали, вошел Гекко. Они обменялись серьезными приветствиями, после чего марсианин, похоже, начал устраиваться для очередного длительного периода молчаливого общения – и тут он заметил яйца.
Ни один из мальчиков никогда прежде не видел ни спешащего марсианина, ни марсианина, проявляющего признаки волнения. Гекко испустил утробный звук и тут же вышел из комнаты. Он вскоре вернулся в сопровождении целой толпы марсиан, так что они едва смогли набиться в комнату. Все они говорили одновременно и не обращали внимания на мальчиков.
– Что там творится? – спросил Фрэнк, поскольку его оттеснили к стене и он ничего не видел сквозь чащу ног.
– Да черт его знает.
Через некоторое время они немного успокоились. Один из больших марсиан с преувеличенной осторожностью собрал яйца, прижимая их к груди. Другой подобрал Виллиса, и они всей толпой покинули комнату.
Джим нерешительно переминался в дверях и смотрел, как они исчезают.
– Я хотел бы найти Гекко и расспросить его об этом, – сказал он.
– Ерунда, – сказал Фрэнк. – Давай лучше закончим завтрак.
– Ну… ладно.
Покончив наконец с едой, Фрэнк перешел к основному вопросу:
– Ладно, значит, мы в Кинии, а нам надо домой, и побыстрее. Вопрос в том, как туда попасть? Насколько я понимаю, раз марсиане так быстро сумели доставить нас сюда, они могут доставить нас и обратно, а там мы двинем домой по восточному Стримону. Как тебе идея?
– По-моему, годится, – ответил Джим, – только…
– Тогда первым делом надо найти Гекко и договориться. Чего тянуть?
– Первым делом, – возразил Джим, – надо найти Виллиса.
– Зачем? Мало тебе было с ним хлопот? Оставь ты его, он здесь счастлив.
– Фрэнк, ты совершенно неправильно относишься к Виллису. Разве не он вытащил нас из беды? Если бы не Виллис, ты бы сейчас выкашливал легкие в пустыне.
– Вообще-то, если бы не Виллис, мы бы в эту беду не попали.
– Ну, это просто нечестно. По правде говоря…
– Ладно-ладно. Иди ищи своего Виллиса.
* * *
Джим оставил Фрэнка прибираться после завтрака и отправился на поиски Гекко. Впоследствии он так и не смог связно рассказать о том, что случилось после, хотя некоторые моменты помнил совершенно точно. Поиски Гекко он начал с того, что спросил о нем первого же попавшегося ему в коридоре марсианина самым варварским образом: произнес символ вопроса и назвал имя Гекко.
Джим никогда не был одаренным лингвистом, и, вероятно, ему не суждено было стать им в будущем, но его метод сработал. Марсианин отвел Джима к другому марсианину – так горожанин на Земле направил бы приезжего к полицейскому, – а тот привел его к Гекко.
Джиму не составило большого труда объяснить Гекко, чего он хочет: чтобы ему вернули Виллиса. Гекко выслушал его и ласково объяснил, что это невозможно.
Джим начал снова, полагая, что непонимание вызвано его плохим знанием языка. Гекко дал ему договорить, а затем совершенно ясно дал понять: он правильно понимает, чего хочет Джим, но не может выполнить его желание, не может отдать ему Виллиса. Нет, Гекко очень опечален тем, что вынужден отказать другу, с которым разделил чистую влагу жизни, но ничего не может поделать.
Под влиянием могучей личности Гекко Джим понял почти все сказанное им, а остальное угадал. Отказ Гекко он понял совершенно отчетливо. И какая разница, было при Джиме оружие или нет: Гекко не внушал ему ненависти, как Хоу. Джим чувствовал, как изливается на него дружеское тепло Гекко, и все же он был поражен, он был потрясен, возмущен и никак не мог смириться с таким приговором. Некоторое время он в упор смотрел на марсианина, затем повернулся и пошел прочь, не разбирая дороги, громко крича:
– Виллис! Виллис! Иди сюда, иди к Джиму!
Марсианин устремился за ним, каждый его шаг равнялся трем шагам Джима. Джим бросился бежать, не переставая звать Виллиса. Он повернул за угол, налетел на троих марсиан и пролез у них между ногами. Гекко попал в уличную пробку, и, пока он выпутывался из нее по всем правилам марсианского этикета, Джим успел удрать довольно далеко.
Он заглядывал в каждую арку, что попадалась ему по дороге, и звал. Однажды он попал в комнату, где расположились марсиане, застывшие в трансе, который называется у них «уходом в иной мир». Джиму никогда не пришло бы в голову беспокоить марсианина в трансе, как мальчику, живущему на границе западных американских земель, не пришло бы в голову дразнить гризли. Но сейчас он ничего не замечал вокруг и крикнул, чем вызвал неслыханное и невообразимое смятение. Наиболее стойких просто затрясло, а один бедняга так сильно переволновался, что задрал все три ноги и грохнулся на пол.
Джим этого не видел, он уже мчался дальше и кричал в следующую дверь.
Гекко догнал его наконец и поймал в свои огромные ладони.
– Джиммарло! – сказал он. – Джиммарло, друг мой…
Джим рыдал и колотил кулаками по твердой груди марсианина. Гекко немного потерпел, а потом зажал руки Джима третьей рукой. Джим затравленно посмотрел на него.
– Виллис, – сказал он на своем языке. – Я хочу Виллиса. Ты не имеешь права!
Гекко прижал его к груди и мягко ответил:
– Это не в моей власти. Я ничем не могу помочь. Нам надо отправиться в иной мир. – И пошел куда-то.
Джим не ответил, утомленный взрывом собственных чувств. Гекко сошел вниз по пандусу, потом по другому, потом еще и еще. Они спускались все ниже и ниже, так глубоко, как еще не приходилось Джиму и вряд ли приходилось хоть одному землянину. На верхних уровнях им еще попадались другие марсиане, здесь же не было никого.
Наконец Гекко вошел в комнатушку глубоко под землей. Она отличалась тем, что ничем не была украшена, у простых жемчужно-серых стен был какой-то немарсианский вид. Гекко опустил Джима на пол и сказал:
– Это ворота в иной мир.
Джим встал и спросил:
– Что ты такое говоришь?
И старательно перевел вопрос на марсианский. Он мог бы не утруждать себя: Гекко все равно его не слышал.
Джим задрал голову и посмотрел на марсианина. Гекко застыл без движения, твердо упершись в пол всеми тремя ногами. Его глаза были открыты, но совершенно безжизненны. Гекко перешел в «иной мир».
– Ну, здо́рово, – сказал Джим, он выбрал самое подходящее время для таких фокусов.
Джим не знал, что делать: попытаться найти дорогу на верхние уровни самому или подождать Гекко. Поговаривали, что марсиане могут не выходить из транса целыми неделями, но док Макрей всегда высмеивал такие россказни.