Виллис шевельнулся в первый раз с тех пор, как его коснулся утренний холод. Он выставил глазные отростки, огляделся и начал отбивать ими такт.
Музыка умолкла, и диктор сказал:
– Говорит станция Ди-эм-эс, Марсианская компания, Деймос, орбита Марса. Сегодня мы передаем из Малого Сырта программу, представляющую общественный интерес. Доктор Грейвз Армбрастер расскажет об экологических аспектах экспериментального искусственного симбиоза в связи с…
Водитель немедленно выключил радио.
– Я бы послушал, – недовольно сказал Джим. – Это что-то интересное.
– Да ладно прикидываться, – сказал Фрэнк. – Ты и слов-то этих не знаешь.
– Черта с два. Это значит…
– Заткнись, давай лучше поспим немного. – С этими словами Фрэнк откинулся в кресле и закрыл глаза.
Но поспать ему не пришлось. Виллис, очевидно, переработал у себя в уме или в том, что его заменяло, услышанную им передачу и теперь начал трансляцию, не упустив ничего, даже деревянных духовых.
Водитель в изумлении оглянулся и что-то сказал, но за Виллисом его не было слышно. Виллис исполнил все до конца, включая и прерванное объявление. Голос водителя наконец прорвался:
– Эй, ребята! Что у вас там? Никак магнитофон?
– Нет, попрыгунчик.
– Чего-чего?
Джим поднял Виллиса и показал его водителю:
– Попрыгунчик. Его зовут Виллис.
Водитель выпучил глаза:
– Ты хочешь сказать, что эта штука и есть магнитофон?
– Нет, это попрыгунчик. Я же говорю, его зовут Виллис.
– Это надо посмотреть, – сказал водитель. Он переключил что-то на панели управления, встал и просунул голову и плечи к ним под колпак.
– Эй! – сказал Фрэнк. – Мы же так разобьемся.
– Расслабься, – посоветовал водитель. – Я включил автоматический эхолот – теперь еще миль двести будут высокие берега. Ну-ка, что за штуковина? Когда ты с ним садился в машину, я подумал, это волейбольный мяч.
– Нет, это Виллис. Поздоровайся с дядей, Виллис.
– Здравствуй, дядя, – тут же с готовностью откликнулся Виллис.
Водитель почесал в затылке:
– Я такого и в Кеокуке не видал. Он что-то вроде попугая?
– Он попрыгунчик. У него есть и научное название, но оно значит просто «марсианин круглоголовый». Вы их никогда разве не видели?
– Нет. Я тебе скажу, парень, это самая чокнутая планета во всей системе.
– Если вам здесь не нравится, – сказал Джим, – почему бы вам не вернуться туда, откуда пришли?
– Не дерзи, юноша. Сколько возьмешь за зверюшку? У меня насчет него одна идея появилась.
– Виллиса продать? Вы что, с ума сошли?
– Иногда мне кажется, что да. Ладно, это я так.
Водитель вернулся на место, но не утерпел и оглянулся на Виллиса.
Мальчики вытащили из своих дорожных сумок сэндвичи и принялись жевать. После этого предложение Фрэнка вздремнуть показалось Джиму хорошей идеей. Они спали, пока скутер не начал замедлять ход. Джим сел, поморгал и спросил:
– Это что?
– Станция Киния, – ответил водитель. – Простоим тут до заката.
– Что, лед не держит?
– Пока держит, но кто его знает. Температура поднимается, и я не собираюсь рисковать.
Скутер плавно затормозил, вполз по рампе на низкие мостки и остановился окончательно.
– Все на выход! – скомандовал водитель. – Чтобы к закату были на местах, не то останетесь. – Он вышел, мальчики – за ним.
Станция Киния находилась в трех милях к западу от древнего города Киния, в месте, где западный Стримон впадает в канал Оэроэ. При станции был буфет, комната для ночлега и несколько сборных складов. На востоке мерцали в небе пернатые башни Кинии, казалось, что они колеблются в воздухе, слишком прекрасные, чтобы быть настоящими.
Водитель прошел в здание станции. Джиму хотелось побродить по городу, а Фрэнк предлагал сначала зайти в буфет. Победил Фрэнк. Мальчики вошли и осмотрительно отложили часть своих скромных капиталов на кофе и безвкусный суп. Водитель оторвался от обеда и сказал:
– Эй, Джордж! Видал когда-нибудь такое? – Он показал на Виллиса.
Джордж был буфетчиком, а также кассиром, портье, начальником станции и агентом Компании. Он взглянул на Виллиса и коротко ответил:
– Угу.
– Да ну? Где? А я смогу такого поймать?
– Сомневаюсь. Они иногда трутся около марсиан. Не все, некоторые. – И Джордж вернулся к чтению «Нью-Йорк таймс» двухлетней давности.
Мальчики поели, заплатили по счету и собрались выйти. Агент-буфетчик задержал их:
– Стойте-ка, ребята. Вы куда собрались?
– В Малый Сырт.
– Я не о том. Вот сейчас вы куда собрались? Пошли бы лучше в спальню, может, вздремнули бы.
– Мы хотели погулять тут, – объяснил Джим.
– Ладно. Но держись подальше от города.
– Почему?
– Компания не позволяет, вот почему. Только по разрешениям. Так что советую держаться подальше.
– А как получить разрешение? – настаивал Джим.
– А никак. Киния пока еще не открыта для эксплуатации. – Он вернулся к газете.
Джим хотел возразить, но Фрэнк дернул его за рукав, и они вышли. Джим сказал:
– По-моему, это не его дело – указывать нам, можно ходить в Кинию или нет.
– Какая разница? Он-то считает, что это его дело.
– Ну и что теперь будем делать?
– Пойдем в Кинию, конечно. Не спросившись у его милости.
– А если он нас поймает?
– Где там. Разве он поднимется с нагретого стула? Пошли.
– Ладно.
И они пошли на восток. Идти было нелегко: никакой дороги не было, а растительность, окаймляющая канал, распустилась особенно пышно, пытаясь поймать лучи полуденного солнца. Но слабое притяжение Марса облегчает ходьбу, даже когда продираешься сквозь заросли. Вскоре мальчики вышли на берег Оэроэ и повернули направо, к городу.
Идти по берегу, мощенному камнем, стало легко. Воздух был теплым и ароматным, хотя на канале еще не стаял лед. Солнце стояло высоко: теперь они были почти на тысячу миль ближе к экватору, чем утром.
– Тепло, – сказал Виллис. – Виллис хочет гулять.
– Ладно, – ответил Джим, – только не провались никуда.
– Виллис не провались.
Джим спустил его на землю, и маленькое существо принялось шнырять вдоль берега то вприпрыжку, то кубарем, то и дело ныряя в буйные заросли, как щенок, исследующий новую территорию.
Они прошли уже с милю – городские башни высоко поднимались в небо – и тут встретили марсианина. Он был невысок для представителя своей расы – всего около двенадцати футов ростом – и стоял совершенно неподвижно, опустив все три ноги, очевидно уйдя глубоко в себя. Глаз, обращенный к мальчикам, не мигая, смотрел в окружающий мир.
Джим и Фрэнк давно привыкли к марсианам и поняли, что этот ушел в «иной мир». Они замолчали и прошли мимо, стараясь не задеть его ног.
Виллис поступил иначе. Он стал шмыгать в ногах у марсианина, тереться о них, а потом пару раз жалобно каркнул.
Марсианин зашевелился, посмотрел по сторонам, потом вдруг нагнулся и подхватил Виллиса.
– Эй! – завопил Джим. – А ну положи его!
Ответа не было.
Джим поспешно обернулся к Фрэнку:
– Скажи ему, Фрэнк. Меня он никогда не поймет. Пожалуйста!
Джим плохо понимал язык марсиан, а говорил на нем еще хуже. У Фрэнка получалось немного лучше, но только в сравнении с Джимом. Люди, говорящие по-марсиански, жалуются, что от этого болит горло.
– А что ему сказать?
– Скажи, чтобы положил Виллиса! А не то, ей-богу, я сожгу ему ноги!
– Ой, ладно, Джим, ты никогда ничего такого не сделаешь. Иначе у всей твоей семьи будут большие проблемы.
– Если он как-то повредит Виллису, я обязательно это сделаю!
– Пора бы тебе повзрослеть, парень. Марсиане никогда никому не причиняют вреда.
– Вот и скажи – пусть отпустит Виллиса.
– Попробую.
Фрэнк скривил рот и приступил к делу. Произношение, и без того плохое, искажалось вдобавок маской и волнением. Все же Фрэнк с грехом пополам прокудахтал и прокаркал фразу, которая как будто передавала смысл просьбы Джима.
Никакого результата.
Фрэнк попробовал еще раз, прибегнув теперь к другой идиоме, – с тем же успехом.
– Бесполезно, Джим, – сознался он. – То ли он не понимает, то ли не желает понимать.
– Виллис! – закричал Джим. – Эй, Виллис! Ты как там?
– Виллис хорошо!
– Прыгай! Я тебя поймаю.
– Виллис хорошо.
Марсианин покачал головой, – похоже, он наконец-то обнаружил присутствие Джима. Виллиса он держал в одной руке; две другие руки внезапно опустились и поймали Джима – одна ладонь подхватила его сзади, другая придерживала за живот. Из-за нее Джим не смог добраться до своего пистолета, что было, пожалуй, к лучшему.
Джим почувствовал, что его отрывают от земли, а потом он очутился прямо перед большим влажным глазом марсианина. Марсианин покачивал головой, чтобы как следует рассмотреть Джима.
Сейчас Джим был ближе к марсианину, чем когда-либо в своей жизни, и не слишком этому радовался. Хуже всего было то, что миниатюрный компрессор, расположенный в верхней части его маски, теперь нагнетал под маску не только разреженный воздух, но и запах тела туземца. Вонь была удушающей. Он попробовал вывернуться, но марсианин, такой хрупкий с виду, был сильнее его.
Неожиданно марсианин что-то прогудел, голос шел у него с макушки. Джим не понял, что он сказал, уловил только символ вопроса в начале предложения, но голос произвел на него странное действие. В этом режущем ухо карканье было столько тепла, симпатии и дружелюбия, что Джим перестал бояться. Туземец стал казаться ему старым и близким другом. Даже вонь больше не беспокоила Джима.
Марсианин повторил вопрос.
– Что он сказал, Фрэнк?
– Не уловил. Поджарить его? – Фрэнк стоял внизу, нервно сжимая в руке пистолет, дуло которого плясало в воздухе, и, похоже, не знал, что ему делать.
– Нет-нет! Он настроен мирно, только я его не понимаю.
Марсианин снова заговорил. Фрэнк вслушался и произнес:
– Кажется, он приглашает тебя пойти с ним.
Джим колебался лишь долю секунды:
– Скажи, я согласен.
– Джим, ты в своем уме?
– Все нормально. Он ничего плохого не замышляет, я уверен.
– Ну ладно. – И Фрэнк прокаркал утвердительный ответ.
Туземец поджал одну ногу и быстро зашагал к городу.
Фрэнк трусил следом, изо всех сил стараясь не отставать, но марсианин шел слишком быстро. Фрэнк задохнулся, остановился и крикнул:
– Подождите меня!
Маска глушила его голос.
Джим попытался построить фразу с просьбой остановиться, понял, что не сможет, потом его осенило.
– Виллис, Виллис, мальчик мой. Скажи ему, пусть подождет Фрэнка.
– Подождать Фрэнк? – с сомнением протянул Виллис.
– Да. Подождать Фрэнк.
– Ладно.
Виллис угукнул что-то их новому другу, марсианин остановился и опустил третью ногу. Когда Фрэнк, отдуваясь, догнал их, марсианин оторвал одну руку от Джима и подхватил ею Фрэнка.
– Эй! – запротестовал Фрэнк. – Ты это брось!
– Спокойствие, – сказал Джим.
– Да не хочу я, чтобы меня несли. Фу, господи, какой запах! Бу-э-э!
– Запах? Не будь девчонкой, он пахнет получше, чем ты.
Фрэнк начал что-то отвечать, но его прервал марсианин – он снова тронулся в путь. Обремененный новой ношей, он теперь шел на трех ногах, чередуя их так, чтобы в любой момент две ноги опирались на землю. Аллюр был тряским, но на удивление быстрым. Фрэнк перевел дыхание и продолжил:
– А ну-ка, повтори, что ты сказал? Вот спустимся на землю, я покажу тебе, кто тут плохо пахнет.
– Ладно, забудь, – сказал Джим. – Как ты думаешь, куда он нас несет?
– Наверное, в город. Как бы не опоздать на скутер.
– У нас есть еще несколько часов в запасе, так что не дергайся.
Марсианин больше ничего не говорил, а все шагал и шагал к городу. Виллис, похоже, был счастлив, как пчела в цветочном магазине. Джим устроился поудобнее и наслаждался поездкой. Здесь, в десяти футах над землей, у него был отличный обзор. Отсюда он мог видеть над верхушками растений, заполонивших берега канала, радужные башни Кинии. Они были не такие, как башни Харакса, ни один марсианский город не похож на другой. Все они словно уникальные произведения искусства, отражающие замысел разных художников.
Джиму любопытно было знать, зачем построены эти башни, для чего они нужны и сколько им лет.
Вокруг них расстилался растительный пояс канала, марсианин шел, по пояс погруженный в это темно-зеленое море. Широкие листья раскрылись навстречу солнцу, жадно ловя живительную энергию лучей. Они сворачивались, пропуская туземца, а за его спиной распускались снова.
Башни стали гораздо ближе. Марсианин внезапно остановился и отправил мальчиков вниз, оставив себе Виллиса. Перед ними, почти скрытый нависшей растительностью, начинался пологий спуск, скрывавшийся в арке туннеля.
– Что думаешь, Фрэнк? – спросил Джим, заглянув туда.
– Ох, не знаю.
Мальчикам и раньше приходилось бывать в городах Харакс и Копайс, но они посещали только заброшенные и наземные кварталы. Впрочем, долго раздумывать им не пришлось: их проводник быстрым шагом начал спускаться.
Джим побежал за ним с криком:
– Эй, Виллис!
Марсианин остановился и обменялся с Виллисом парой слов. Попрыгунчик крикнул в ответ:
– Джим, подожди.
– Скажи, чтобы он тебя отпустил.
– Виллис хорошо. Джим, подожди.
Марсианин снова рванул вперед так, что Джиму было за ним не угнаться. Расстроившись, он вернулся к началу пандуса и уселся на выступ.
– Что теперь будешь делать? – спросил Фрэнк.
– Ждать, что же еще. А ты?
– Я как ты. Но я не собираюсь опаздывать на скутер.
– Да я тоже не собираюсь. Все равно после заката мы не сможем тут оставаться.
– Это точно.
Стремительное понижение температуры на заходе – это единственное погодное явление на Марсе, и для землянина оно означает смерть, если он недостаточно тепло одет и не находится все время в движении.
Мальчики сидели, ждали и смотрели на шмыгающих мимо них жуков-вертунов. Один задержался у колена Джима – трехногая козявка не больше дюйма ростом. Похоже было, что он изучает новый объект. Джим тронул его пальцем, жучок растопырил ножки и вихрем умчался прочь. Быть настороже не было необходимости: водоискалки не подходят близко к марсианским поселениям. Оставалось только ждать.
Примерно через полчаса вернулся их марсианин – по крайней мере, марсианин такого же роста. Виллиса с ним не было, и у Джима вытянулось лицо. Марсианин пригласил их следовать за ним, поставив в начале фразы символ вопроса.
– Ну как, идем? – спросил Фрэнк.
– Идем. Скажи ему.
Фрэнк перевел, и все трое стали спускаться. Марсианин положил свои большие ладони мальчикам на плечи и так вел их, потом остановился и взял их на руки. На этот раз они не возражали.
В туннеле было светло как днем, хотя они и спустились на несколько сот ярдов под землю. Дневной свет шел отовсюду, но главным образом с потолка. Туннель по человеческим меркам был высоким, по марсианским – в самый раз. Им встречались другие туземцы. Тех, кто шевелился, их знакомый приветствовал, а застывших в характерной позе транса обходил молча.
В одном месте их проводник перешагнул через шар футов трех в диаметре. Джим сначала не понял, что это такое, потом сообразил и был поражен. Вывернув шею, он оглянулся. Такого не могло быть – и все же это было!
Перед ним было то, что нечасто доводится видеть человеку и что ни один человек не стремится увидеть. Это был марсианин, свернувшийся в шар. Ладони закрывали все, кроме круглой спины. Марсиане, современные, цивилизованные марсиане не впадают в зимнюю спячку, но их предкам в какую-то отдаленную эпоху это, должно быть, было свойственно: любой марсианин устроен так, что способен принять вот такую сферическую форму, сохраняющую тепло и влажность тела. Если пожелает.
Но такое желание приходит нечасто.
Для марсианина такая поза означает то же, что для землянина вызов на дуэль. Он прибегает к ней только тогда, когда оскорблен до глубины души. Поза гласит: я отрекаюсь от вас, я ухожу из вашего мира, я отрицаю ваше существование.