Илона с готовностью подъехала к берёзе, изящно встала рядом, чуть опёршись рукой в пушистой варежке о стройный ствол.
- Класс! – Илья одобрительно улыбнулся. – Ты шикарная модель.
- Я в модельной школе занимаюсь, - с готовностью похвасталась Илона. - С пятого класса. Даже в показах участвовала!
- И что демонстрировала? – Илья сделал ещё пару снимков.
- Модели весенней коллекции, а ещё купальники для летней коллекции.
- Так ты звезда, - Илья подъехал к Илоне, протянул руку. – Поехали, поищем для твоей красоты новое оформление.
В обед состоялось подведение итогов фотомарафона. Строгое жюри в лице Ольги Васильевны, Василия Геннадьевича и руководителя турбазы Морозова Виталия Максимовича внимательно рассматривало выведенные с помощью проектора на большой экран изображения. Некоторые фотографии вызывали улыбку или даже дружный смех, другие одобрительный гул и рукоплескания.
- А вот наши снимки, - Илья с довольным видом стал демонстрировать фотографии. – Илона – прекрасная модель.
- А ещё мне крупно повезло с фотографом, - обольстительно улыбнулась Илона. – Илья так тонко чувствует красоту, не то, что некоторые!
- Кукушка хвалит петуха… - буркнул Лёха, которого откровенно раздражали эти две «гордости школы». – Андрюх, а у тебя чего?
- Да мы немного сделали, - Андрей смущённо улыбнулся, ероша волосы. – Отвлеклись быстро.
- Друг на друга? – фыркнул Славик, а потом величественно кивнул. – Давай, Опалов, жюри ждёт.
Как Андрей и сказал, снимков было немного. Тонкая веточка, на которую художник мороз набросил причудливо украшенное ледяное покрывало, сделав её настоящим произведением искусства. Нахохлившийся на пушистой еловой ветке воробьишка, круглые глазки испуганно поблескивают, кажется, шевельнись, он сорвётся и улетит. И ягоды рябины, словно капли крови рдеющие на чистом, глаза режущем, снегу, чуть подсвеченном лучами холодного зимнего солнца.
- Как красиво! – благоговейно прошелестела Ксюша, молитвенно прижимая ладони к груди.
- Очень красиво, - эхом откликнулась Вера, не отводя глаз от фотографии с рассыпанными на снегу ягодами рябины. – Андрей, ты молодец!
- Да ладно, - смутился Опалов, ещё сильнее ероша волосы. – Обычные снимки.
- Они тем и хороши, - Виталий Максимович одобрительно улыбнулся. – Уметь видеть красивое в повседневном – талант! Ты на фотографа пойдёшь? Или художника?
- На юриста, - буркнул Андрей, стремясь поскорее перевести тему. – По стопам отца пойду.
- Ага, или в педагогический, - хохотнул Лёха, разряжая обстановку и переводя внимание всех собравшихся на себя. – У тебя педстаж уже лет десять, не меньше. На своей мелкоте натренируешься, с чужими проще будет.
- А хоть бы и так! – вскинулась Лена. – В профессии педагога ничего зазорного нет!
- Три профессии дал нам Бог: учить, лечить и судить, - задумчиво прошептал Виталий Максимович, а потом громко добавил. – Ну что, ребята, все молодцы, объявляем победителя…
Ребята замерли, напряжённо ожидая, кого признают лучшим. Илья досадливо покусывал губу. Вероятность того, что победителем в этом дурацком фотоконкурсе окажется не он, его неприятно задевала. Велика важность мусор всякий фотографировать или рожи в объектив корчить! Профессиональная постановка гораздо сложнее, а значит, и ценнее!
- Итак, - Виталий Максимович откашлялся. – Посовещавшись, члены жюри пришли к выводу, что победителем в этом конкурсе стал…
- Опалов Андрюха, чё тут думать-то? – не выдержал Славик. – Его рябина у меня до сих пор перед глазами.
- А мне воробьишка понравился, - негромко добавила Вера. - Маленький такой, взъерошенный. Так и хочется его на руки взять.
- Да, победил Андрей, - деятельная натура физрука Василия Геннадьевича уже требовала активных действий. – А теперь обещанный сюрприз: ты, как победитель, решаешь, чем вы займётесь вечером.
- На дискотеку? – уточнил Андрей, внимательно глядя на ребят. Ответом ему было дружное и единогласное: «Да!!!!»
К чему приводит геройство, или вниз по Чёртовой горе
Четвёртый день на турбазе начался с перепалки между мальчишками. Никто потом толком даже вспомнить не мог, кто начал первым: или Славик с Лёхой беззлобно подшучивали над парнями, а Илья как-то резко им ответил, или сам Илья держался в тот день настолько высокомерно, что вывел из себя даже Андрея, который честно старался не вмешиваться в эту «мышиную возню». В любом случае, на завтраке парни уже были заметно взвинчены, и Василий Геннадьевич пришёл к выводу, что лучший способ борьбы с негативными эмоциями – это выплеснуть их в спорте. А что, пробегут пару-тройку километров, с десятка горочек спустятся, дурь-то лишняя и выветрится, а то права Ольга, как бы они чего дурного не задумали. Силушка-то есть, а вот головушку, похоже, далеко не все включают.
Будучи человеком решительным, Василий Геннадьевич сразу после завтрака погнал всех в лес на лыжные соревнования.
- Вась, - Ольга Васильевна с тревогой смотрела на мужа. – Может, пусть они просто покатаются, без всяких соревнований? А то Валерьянов с Зиминым весь завтрак друг дружку задирали, как бы на соревнованиях и вовсе не подрались.
- Оль, - Василий Геннадьевич покровительственно обнял жену за плечи. – Поверь моему слову, спорт и не такие горячие головы остужал. Пусть они на трассе и доказывают всем, и себе в первую очередь, кто из них круче.
Слова физрука, сказанные для успокоения супруги, оказались вещими. Лёха и Илья готовы были из кожи выпрыгнуть, только чтобы уесть друг друга. На трассе неслись впереди всех, даже учителей обогнали, с горок летели так, что свист ветра в ушах заглушал всё вокруг. Казалось бы, пора выдохнуться и успокоиться, но нет, соперничество только разжигало давно, чуть ли не с первого класса, копившееся внутри каждого из этих двоих недовольство друг другом. Казалось бы, ну чего им делить?! И у того, и у другого одна мать. Лёха своего отца не помнил вообще, а Илья принципиально не вспоминал. Компании у парней были разные: Илья предпочитал гулять среди таких же, как он, мальчиков-пижонов, а у Лёхи, как это ни парадоксально, лучшим другом был Андрей Опалов, один из самых рассудительных ребят в классе, старший сын в многодетной семье. Казалось бы, Лёхе и Илье делить абсолютно нечего (ну не Андрюху же, в самом-то деле!), но парни терпеть друг друга не могли. И если в школе ещё как-то худо-бедно сдерживались, то на турбазе, обитая в одной комнате, разошлись не на шутку.
- Придурки, - Андрей с тревогой смотрел на стоящих на склоне большой горы парней. – И чего они никак поделить не могут?
- Бабу, - мрачно предположил Славик, который тоже с опаской поглядывал на гору, где остановились лыжники.
Как рассказывал вчера во время ужина руководитель турбазы Виталий Максимович, гора эта пользовалась у обитателей местных деревушек дурной славой. В народе её даже называли Чёртовой. Спускаться вниз по крутому, с выпирающими там и тут корягами, склону было категорически запрещено. Но категорический запрет не всегда помогает остудить горячие головы, а потому каждый лыжный сезон находились те, кто готов был рискнуть собственными лыжами, а то и головой за право спуститься по этому склону. В лучшем случае спуск такого лихача заканчивался многочисленными синяками и шишками, но иногда случались и смертельные исходы.
- Какую бабу, снежную что ли? – Андрей не отводил взгляда от хорохорящихся друг перед другом Ильи и Лёхи. – Ту, что Илья в третьем классе у Лёхи сломал? Славка, тебе не кажется, что это глупо и давно пора забыть?
- Не кажется, - Славка тоже смотрел только на парней. – Я в этом уверен. Ну чего, вечером устраиваем им «тёмную»? Вколачиваем ум через задние ворота, так сказать?
- Надо бы, - прошипел Андрей, резко рванув вперёд.
Происходящее на вершине Чёртовой горы окончательно перестало ему нравиться. Лёха от подзуживаний из серии: «ну, что, слабо съехать вниз?» перешёл к активным действиям и стал пихать Илью. Зимин в долгу не оставался и тоже пихал Лёху, отчего парни медленно, но верно двигались в сторону опасного спуска.
- Эй, парни, а ну, прекратили! – рявкнул Андрей не хуже Виктора Геннадьевича, который, к искреннему сожалению всех здравомыслящих участников конфликта, вместе с супругой задержался на лыжне, помогая то ли подвернувшей ногу, то ли ещё чего-то с собой учудившей Илоне.
- Ой, Андрюх, отстань, - не глядя отмахнулся Лёха.
То, что произошло дальше, иногда появлялось потом в кошмарах всех невольных участников и свидетелей произошедшего. Стремясь встать между Зиминым и Валерьяновым, Андрей оказался в опасной близости от обрывистого края. Лёха, не глядя отмахнувшийся от друга, нечаянно толкнул его, и Андрей, взмахнув руками, кубарем покатился по склону вниз.
- Нет, - побелевшими губами прошептала Лена, а потом, сорвалась на отчаянный крик. – Андрюша! Неееет!!!
Кинуться за любимым Лене не дали. Опешивший от произошедшего Лёха подхватил девушку, когда она метнулась к самому краю, и с трудом, с помощью подоспевших ребят и, наконец-то, появившихся преподавателей оттащил её подальше от рокового спуска.
- Вы! – выкрикнула Лена прямо в побелевшие лица Лёхи и Ильи. – Это всё вы виноваты! Ненавижу!!! Придурки!!!
Лена зарыдала в голос, Ольга Васильевна и другие девочки, как могли, пытались её утешить, в то время как Василий Геннадьевич, отшвырнув лыжи и палки, кинулся к неподвижно лежащему Андрею. За ним вприпрыжку, также отшвырнув лыжи и палки, гурьбой бросились остальные ребята. Впереди всех бежал, с перекошенным от волнения лицом, Лёха. Илья остался стоять на вершине склона, широко распахнутыми, ничего не выражающими глазами глядя перед собой.
- Да живой он! – отчаянно заорал Василий Геннадьевич, с искренним облегчением видя, что Андрей приподнялся на локте, прижав белую от снега рукавицу ко лбу.
Физрук с размаху бухнулся перед Андреем на колени, крепко ухватил лицо в ладони и, пристально глядя в глаза, спросил:
- Ты как, летун? Видишь меня? Голова не кружится? Перед глазами не плывёт?
- И во рту не пересохло, - Андрей слабо улыбнулся и успокаивающе махнул рукой ребятам, мол, всё в порядке. – Василий Геннадьевич, да не переживайте вы так. Всё нормально.
- Дать бы тебе по башке за твоё «нормально», - проворчал Василий Геннадьевич, чувствуя, как после сильного напряжения начинают мелко дрожать все мышцы. – Да тебе и так досталось немало. Какого дьявола ты вообще на этот проклятый склон полез?! Жить надоело?!
- Нас с Ильёй разнимал, - Лёха дёрнулся к другу, но смущённо замер, понимая, что именно из-за него, его дурацкого выпендрёжа чуть не погиб хороший человек. – Это из-за меня всё, Василий Геннадьевич. Это я виноват.
- И что мне теперь с вами делать? – устало спросил физрук, чувствуя, что сил не осталось даже банально выматериться.
- Простить и отпустить, - Андрей медленно приподнялся, сдавленно шипя от боли и осторожно отряхивая налипший снег. – И ещё, давайте Ольге Васильевне скажем, что я сам упал. Нечаянно.
- Не надо меня покрывать! – взвился Лёха. – Я виноват! Пусть меня из школы выгоняют! Андрюха, ты что, не понимаешь, что из-за моего дурацкого выпендрёжа ты сдохнуть мог?!!
- Главное, что ты сам это понял, - Андрей серьёзно посмотрел на друга. – И на всю жизнь запомнил. А ломать тебе жизнь я не позволю. В конце концов всё обошлось.
Василий Геннадьевич с шумом втянул в себя воздух.
- Так, герои, развернулись и пошли обратно на турбазу. За дурость, дикость и недисциплинированность будете наказаны все. Никакого кино до конца отдыха! И танцев! А вы, двое умников, вообще наказаны, чтобы без моего разрешения даже носа с турбазы не высовывали!!! Вопросы есть?!
- А Зимину всё с рук сойдёт?! – ахнул Славик. – Он же тоже виноват, Лёху драконил.
- Зимин у меня теперь на тренировках будет. От рассвета до заката!!! – Василий Геннадьевич резко повернулся и коротко рыкнул. – За мной!
- Бегом марш, - шёпотом съязвил Андрей, с трудом шагая вслед за учителем. Лёха молча протянул ему руку, но Андрей отрицательно помотал головой:
- Сам дойду, не хочу, чтобы Лена с Ольгой Васильевной ещё больше волновались.
Лена, увидев, что Андрей, пусть и потрёпанный, словно с мамонтом в одиночку боролся, но живой (и даже сам смог добраться!), поспешно вытерла слёзы и даже постаралась растянуть непослушные губы в улыбке.
- Андрюшка, - девушка нерешительно шагнула к парню, борясь с желание крепко обнять, а то и придушить его в объятиях, чтобы не пугал больше. – Господи, живой! Я чуть не умерла от страху!
- Переживала? – Андрей улыбнулся, даже не стараясь скрыть своего торжества. – Значит, любишь.
- Так, а теперь я требую, чтобы мне рассказали, что у вас тут произошло?! – сурово отчеканила Ольга Васильевна.
- Я упал, - Андрей вперил в Ольгу Васильевну такой честный и искренний взор, что даже камень не усомнился бы в его искренности. – Не заметил, что оказался близко к краю.
- Это из-за меня он упал, - Лёха выглядел неожиданно понурым, совершенно не похожим на привычного Валерьянова. – Это моя вина.
- Зимин тоже виноват, - не утерпел Славик. – Эй, Илюха, чего молчишь? Неужели, сказать нечего?
Но Илья по-прежнему стоял неподвижно, незряче глядя перед собой.
- Шок у парня, - констатировал Василий Геннадьевич. – И не только у него. Ольга Васильевна, предлагаю вернуться на турбазу. Там и решим, что дальше делать.
- А чего тут решать? – Ольга Васильевна резко повернулась к мужу. – Вызываем автобус и завтра же возвращаемся в город! А там вызываем Валерьянова и Зимина на педсовет и решаем вопрос об их отчислении!
- Ольга Васильевна, - Андрей решительно преградил дорогу разъярённой женщине. – Тогда и меня отчисляйте, я же сам на тот обрыв полез, никто меня не пихал. Моя вина, мой и ответ.
- И меня, - встал рядом с Андреем Славик. – Я тоже виноват, всё видел, но не помешал.
- И меня, - Лена сделала шаг вперёд, коротко бросив опешившему от неожиданности Лёхе. – Не обольщайся, я тебе этого никогда не прощу. Просто не хочу, чтобы Андрей из-за тебя угрызениями совести мучился.
По одному, по двое, ребята вставали перед растерявшейся Ольгой Васильевной.
- Ольга Васильевна, - хмыкнул Василий Геннадьевич. – А может, и правда, не стоит рубить с плеча? У нас отъезд через три дня, эти дни мы с них глаз не спустим, а потом, по возвращении, всех сразу к директору. Что скажете?
- Скажу, что вы потаковщик, Василий Геннадьевич, - завуч холодно посмотрела на мужа, а потом резко развернулась к замершим в ожидании приговора ребятам. – А вы слушайте меня внимательно: если за оставшиеся три дня кто-нибудь хоть что-нибудь ещё вытворит, по возвращении домой сразу может документы из школы забирать! И ты, Валерьянов, в первую очередь! Всем всё ясно?!
- Да, Ольга Васильевна, - дружно ответили ребята, прекрасно понимая, что больше нарываться, пожалуй, и правда, не стоит. Второй раз так крупно может и не повезти.
Драка на дискотеке
Три дня пролетели молниеносно, наступил и последний день отдыха. По молчаливому соглашению, происшествие на Чёртовой горе ни ученики, ни учителя больше не вспоминали. Хотя и забыть не могли, хотя честно пытались.
- Эх, парни, как уезжать-то не хочется! – протянул Славик, вольготно растягиваясь на кровати. – Здесь так весело! Помните, как мы призрак утопленницы изображали?
- Ага, а как Колосова потом на нас из-за истерики Ксюхиной орала? – с каким-то детским восторгом припомнил Лёха.
- Да вряд ли она так из-за Ксюхи завелась, - фыркнул Андрей. – Скорее всего, сама перепугалась. Её же потом Василий Геннадьевич до чего до успокаивал!
Илья выразительно возвёл глаза к потолку и, не сдержавшись, презрительно произнёс:
- Ну ладно, Лёха со Славкой, у них у обоих детство в одном месте играет и играть не перестанет, скорее всего, никогда. Но ты-то, Андрей, каким местом думаешь, когда в этих дебильных розыгрышах участвуешь? Ты мне всегда таким серьёзным и рассудительным казался.
- Простите великодушно, Ольга Васильевна, - бухнулся на колени Андрей, молитвенно складывая ладони. – Простите великодушно, не признал Вас, Вы так на Илью Зимина стали похожи!