— Поэтому ты год сидишь без своего прощения, очищения и без единого глотка необходимой тебе крови? Поэтому ты слабый, как котёнок, и даже не можешь толком телепортироваться, когда он рядом? Но я хочу быть с тобой и помогать тебе. И так, как сейчас, не может продолжаться. Ты же один пропадёшь!
— Я прекрасно могу защитить себя сам, — тут же взвился Кай. — И коль уж ты столь невысокого обо мне мнения…
— Это не так. Подумаешь, ляпнул, но ты же понимаешь, что я хотел сказать!
— Нет, не понимаю. — Кай решительно поднялся со стула и направился к выходу, бросив через плечо: — Держись от меня подальше.
Чанёль держаться подальше не собирался, потому целеустремлённо двинулся хвостом за Каем. Они вместе вышли из кафе. Чанёль даже не удивился, когда сухо прозвучал выстрел, и пулей разнесло пластиковый горшок с цветком в паре шагов от Кая. Зато Кай отреагировал мгновенно, привычно сцапав Чанёля за руку и переместив их в ближайший дом — на лестницу. Они огляделись и, не сговариваясь, поспешили вверх по ступеням. Чанёль вскинул голову, чтобы посмотреть вперёд на номер на стене — хотел прикинуть, какой этаж.
Вовремя, потому что им навстречу спускался проклятый китаец, уже сидевший у Чанёля в печёнках. Китаец остановился и резко вскинул руку. С пистолетом.
Чанёль перестал соображать, просто положился на рефлексы. Схватил Кая за запястье, рванул к себе, стремительно повернулся и прижал Кая к груди, с силой зажмурившись. В спину резко толкнуло — Чанёль едва удержался на ногах. Ледяным вдоль позвоночника… А нет, на ногах не удержался. Почему-то. Чанёль ноги даже чувствовать перестал. Просто медленно сполз вниз, цепляясь за Кая, обнял за пояс, пытаясь удержаться, но не смог. Запрокинув голову, смотрел в изумлённое лицо с резкими чертами, ловил алые отблески под пушистыми ресницами и старательно растягивал губы в улыбке. Китаец всё-таки не попал в Кая, здорово же…
— Ёлли… — Серые стены исчезли, сменившись ярким солнечным светом и слабым дуновением ветра. Крыша, должно быть.
Чанёль с трудом сфокусировал взгляд на Кае. Тот осторожно поддерживал его и смотрел с какой-то непонятной горечью в глазах.
— Зачем?
— Зато… зато тебе… не больно, да? — с трудом выдохнул Чанёль — дышать и говорить получалось с трудом. — Не хочу, чтобы тебе… было больно.
— Придурок… я же бессмертный.
— А ну и что? — Чанёлю до безумия хотелось прикоснуться кончиками пальцев к смуглому лицу, но он не мог — рук не чувствовал. Он вообще ничего не чувствовал, кроме полюбившегося аромата, витавшего вокруг едва уловимыми нотками. — Придурок королевских кровей… ты мне нужен сам по себе…
Кай потрогал что-то на груди Чанёля, но Чанёль опять ничего не почувствовал. Зато увидел, как Кай прикусил себе язык. До крови. А потом вдруг наклонился и припал к губам Чанёля. Поцелуем. Настоящим. Взаправду. Полные губы оказались упругими до приятной твёрдости, настойчивыми, чуть солёными. Язык Кая уверенно проскользнул меж губ Чанёля, глубже, соприкоснулся с языком Чанёля. А потом Чанёль слабо замычал, когда Кай вдруг прикусил кончик его языка. Сильно. Острыми зубами. До крови. Было больно и сладко одновременно. Вкус крови постепенно превращался во что-то горячее и ошеломляющее.
— Ты всё ещё хочешь, чтобы я тебя связал? — едва слышно выдохнул на ухо Чанёлю Кай.
— А можно?
— Хорошо, я связываю тебя, Чанёль из рода Пак. Отныне и навеки у тебя не будет иного Господина, кроме меня, последнего из правящего дома…
— Кай…
— Моё имя — Чонин. Кай — это титул. Теперь помолчи.
Чанёль замолчал с удовольствием — в поцелуй. Молчать в поцелуи он был согласен хоть всю жизнь. Если бы Кай — то есть, Чонин — захотел бы его всю жизнь целовать. Потом стало немного больно — затягивалась рана, и выходила из тела застрявшая в позвоночнике пуля. И только тогда до Чанёля дошло, что тот настырный китаец попал в него. И Чонин связал его с собой Узами, чтобы спасти.
Хотя это неважно. Важными для Чанёля оставались Узы. Потому что он в самом деле хотел этого. Чтобы защищать Чонина даже от боли.
К рукам и ногам вернулась чувствительность. Чанёль прикоснулся пальцами к густым каштановым волосам, чтобы притянуть Чонина к себе и сделать поцелуй ещё откровеннее и глубже.
И почуял угрозу. Всем существом и в один миг. Вскинувшись, поднялся на ноги и загородил собой Чонина, безошибочно развернувшись к двери. И дверь немедленно распахнулась, явив взъерошенного китайца. Взмах рукой — и Чанёля вместе с Чонином отшвырнуло к краю крыши.
— Чёрт… — повозившись, Чанёль поднялся на четвереньки. — Ты говорил, он лишится Дара! А это что вообще?!
— Придурок ты… Узы ещё не полные. Я всего лишь пока смешал кровь.
— Тогда заканчивай — и ввалим ему по полной.
— Предлагаешь мне овладеть тобой прямо сейчас? В разгар боя и у всех на глазах? — огрызнулся Чонин.
— О-о-о?.. Вплоть до этого?
— Ага. Кровь и плоть, как помнишь. Если с кровью частично разобрались, то с плотью, уж прости, пока никак. — Чонин цепко ухватился за запястье Чанёля — и понеслось. Они удирали короткими и мгновенными перемещениями, пока не оказались в полной темноте.
— Где мы? И как тебе удалось…
— Он стал слабее, а я — сильнее. Из-за того, что я успел смешать кровь. Сейчас… — Рядом что-то зашуршало, щёлкнуло, а затем вспыхнул свет. Чонин стоял у распределительного щитка. Он ещё чем-то пощёлкал, закрыл дверцу и вздохнул.
Чанёль огляделся, отмечая стильную обстановку, но слегка запущенную. Словно тут долго никого не было.
— Это… твой дом?
— Один из. В моём положении опасно иметь всего один дом.
Лёгкое прикосновение к плечу — и они переместились в просторную комнату с большой кроватью. Чонин сдёрнул покрывало, открыв чёрные шёлковые простыни, пару подушек и сложенное одеяло.
— Чёрный шёлк, угу…
— Тебе что-то не нравится? — надменно вскинув голову, строго вопросил Чонин.
— Ну что ты… Всё чудесно. Чёрный шёлк — это… изысканно.
— Прекрасно, — проворчал Чонин и бесцеремонно толкнул Чанёля, заставив рухнуть на тот самый чёрный шёлк.
— Прямо сейчас? — прошептал Чанёль, когда Чонин свалился на него сверху.
— Чем быстрее, тем лучше. Пока нам не помешали. Он всё ещё может найти меня. Пока Узы не разрушены полностью.
— И тебе надо просто меня… — Чанёль не смог сказать грубое слово. Просто не смог, потому что перед ним маячило смуглое лицо с резкими чертами, а тёмные глаза казались бесконечно грустными.
— Моя кровь и плоть — это Сосуд. Поэтому всё моё должно быть в тебе. Моя кровь… моя плоть… моё семя… Всё. Ты не хочешь?
— Хочу, — помедлив, отозвался Чанёль и решительно прикоснулся пальцами к лицу Чонина. От лёгкого волшебного запаха у него вновь закружилась голова. Как-то не очень-то у него получалось завязывать с личной жизнью: избавился от парня, который казался ему обузой, и нашёл себе аж целого вампира королевских кровей. Час от часу… — Только… не знаю, важно это или нет, но у меня были… другие. Раньше. Как бы… я не невинен. Если это имеет значение…
Чонин тихо засмеялся и уткнулся носом ему в шею.
— Что?
— Ничего. Это неважно. Невинность и чистота измеряются невинностью и чистотой души, а не тела.
— У меня живое воображение. Я такой грешник в душе, ты просто не представляешь…
— Заткнись, хорошо? — попросил Чонин и прикоснулся губами к его шее, одновременно ловко избавляя его от одежды. Правда, на полпути притормозил, поднялся с кровати и ушёл в соседнюю комнату. Чанёль разделся сам, немного подождал, затем соскользнул с чёрного шёлка и отправился на поиски сбежавшего вампирского принца. Нашёл на балконе.
Чонин стоял, опираясь локтями на бортик, и смотрел вниз. Длинная чёлка свешивалась до самых глаз.
— Что-то не так? — тихо спросил Чанёль, подобравшись вплотную и обхватив Чонина руками за пояс. Тот плавно развернулся в кольце его рук, внимательно посмотрел и уточнил:
— Ты уверен, что в самом деле хочешь этого? Отыграть назад всё будет непросто.
— Я уверен. Что ещё мне надо сказать, чтобы поверил ты?
— Не знаю, — честно признался Чонин после секундного размышления. — Я вообще уже ничего не знаю. Наверное, и знать не хочу.
— Тогда давай просто сделаем это? Дальше видно будет.
Чонин мягко высвободился из объятий Чанёля, тронул пальцами пуговицу на тёмной рубашке. Одну, вторую, следующую. Медленно сжал воротник и повёл руками в стороны, обнажая широкие плечи, потом опустил руки, позволив тёмной ткани неспешно скользить к локтям, ниже. Рубашка сбилась складками на запястьях, на миг задержалась там, а после оказалась у ног Чонина.
Чанёль зачарованно любовался идеальной шеей, очертаниями ключиц, безупречными линиями плеч, гладкими мышцами на груди. Не выдержал и протянул руки, чтобы вторить взгляду ладонями, ощущать каждый изгиб и чувствовать жар под смуглой кожей.
— И мне нужно будет оберегать это сокровище? — Чанёль притянул Чонина к себе и крепко обнял.
— Это — да. Насчёт сокровища — не уверен.
Чанёль провёл пальцами по шее Чонина, заставив его откинуть голову назад, прикоснулся губами раз, другой, упиваясь каждым поцелуем, как вином. Без спешки оценивал впечатления, словно занимался дегустацией. На ощупь нашёл пуговицу на брюках, протолкнул в петлю, расстегнул молнию и потянул ткань вниз по узким бёдрам, не забывая вести ладонями по твёрдым мышцам. Голова кружилась всё сильнее, словно каждое касание и каждый поцелуй усиливали загадочный аромат.
Чанёль замер, различив на смуглой коже туманные ленты, что появлялись во время телепортации. И не обратил внимания на саму телепортацию — просто упал на чёрные простыни вместе с Чонином и принялся губами ловить тёмную дымку, скользившую по телу Чонина призрачными змейками. Сам Чонин и змейки из дымки были обжигающе горячими, а ткань под руками — приятно прохладной.
В погоне за нахальными змейками Чанёль добрался до бедра и прижался губами. Чонин вцепился пальцами в его растрёпанные высветленные волосы и тихо засмеялся. Вскинув голову, Чанёль залюбовался белозубой улыбкой и прикрытыми глазами с подрагивающими ресницами. Чонин крепко сжал его запястье и плавно потянул. Чанёль послушно позволил себя увлечь, заодно успев оставить поцелуи на твёрдых мышцах живота, на груди и на шее. Горячие ладони сжали его бока, а полные губы приглашающе приоткрылись.
Чанёль тормозил, потому что очарованно смотрел Чонину в глаза — тёмные, блестящие, загадочно мерцающие в искусственном свете ламп. Эти глаза напомнили о фигурке пантеры озорством и, казалось бы, невозможной юностью. Чанёль не мог поверить, что Чонину больше тысячи лет.
Просто не мог.
========== - 8 - ==========
Комментарий к - 8 -
День добрый, котики. На чём мы остановились? ;)
- 8 -
Чанёль сжимал ногами твёрдое колено, а губами прижимался к губам Чонина. Его пальцы непрестанно скользили по лицу Чонина, гладили, повторяли каждую резкую линию, ворошили на висках жёсткие тёмные пряди, чуть влажные от пота. Чонин тихо лежал под ним и медленно вёл ладонями по бокам, бёдрам, накрывал ягодицы и слегка впивался в мышцы короткими ногтями. И позволял себя целовать, пробовать губы на упругость и ловить кончик языка зубами.
Чанёль воплощал в реальность все свои фантазии, не дававшие ему покоя с первого мгновения первой же их встречи. Вжимал гибкое тело в матрас собой, трогал и гладил, тонул в головокружении, порождённом тонким запахом. Приподнявшись над Чонином, упёрся коленями и руками в матрас. Любовался сочетанием чёрного шёлка и смуглой кожи и едва дышал, даже не пытаясь хоть как-то контролировать сбившееся к чёрту дыхание.
Наклонив голову, Чанёль легонько прихватил зубами кожу над ключицей, как раз между шеей и плечом, спустился ниже и оставил след от губ, добрался до тёмного соска и кончиком языка обвёл его, мягко нажал на выпуклую напряжённую вершинку. Губами вёл от соска вниз, до ямочки в центре живота. Он вновь пустил в ход язык, и Чонин шумно втянул в себя воздух, бросив ладонь ему на затылок и немного надавив. Чанёль невольно улыбнулся и поздравил себя — он нашёл чувствительное место на теле Чонина, похоже. Не считая по умолчанию чувствительной части тела, что отлично ощущалась меж бёдер.
Чанёль провёл ладонью от бедра к колену и закусил губу, чтобы спрятать улыбку. Кожу на внутренней стороне ладони щекотали и сладко покалывали жёсткие волоски. Он потянул колено вверх, наклонился и поцеловал ямочку с внешней стороны, потом прижался губами точно под коленом. Чонин тихо застонал и порывисто приподнялся на локтях. Запрокинутая голова, закушенная губа, открытая сильная шея с ярко блестевшей капелькой пота в сантиметре над ямочкой меж ключиц…
— Похоже, ты никогда не сможешь сказать фразу «Лысый, как моя коленка», — не удержался от проказы Чанёль, мысленно поздравив себя с нахождением второго чувствительного места на теле Чонина.
— Загрызу… — выдохнул Чонин, прямо посмотрев на Чанёля и продемонстрировав зубы в шутливо-хищной гримасе.
— Уже трепещу от ужаса, — фыркнул Чанёль, провёл большим пальцем по колену и вновь прижался губами, но уже с внутренней стороны. Целовал, пока Чонин не дотянулся до его шеи рукой и не свалил на простыни. Обнявшись, они лениво перекатывались по кровати — всё ближе к изголовью — и ловили губами дыхание друг друга.
Чанёль плюхнулся спиной на подушки и замер. Горячие губы мягко сжали правое ухо, кончик языка прошёлся по внешней кромке. Лёгкий укус заставил Чанёля выгнуться всем телом и сорваться в хриплый стон. Он непроизвольно провёл ладонями по спине Чонина, обнял за пояс и крепче прижал к себе. У Чонина были непривычно острые зубы, но он умудрялся не оставлять ранок, хотя искусал практически всю кожу на шее, плечах и груди, ещё и уши прихватывал ощутимо.
— Искуситель и покусатель, — со смешком обозвал Чонина Чанёль за миг до нового жадного поцелуя.
— Ты вкусный, ничего не могу поделать, — признался после Чонин и тут же показательно куснул за левое ухо. Чанёль зажмурился от волны острого удовольствия, прокатившейся по телу — от уха до кончиков пальцев на ногах.
Чонин упёрся ему в грудь выпрямленными руками и принялся быстро переставлять ладони от груди к животу, пока не устроился на коленях между ног. Долго смотрел сверху вниз, убрал ладони с живота и провёл левой рукой по внутренней стороне бедра — от колена вверх, чуть царапая короткими ногтями кожу. Прикусив кончик языка, тронул ноги Чанёля уже обеими руками, мягко ухватился за колени и заставил развести ноги шире.
Чанёль ничего не мог с собой поделать — он дрожал от смеси из восторженного возбуждения и непреодолимого желания. И задрожал сильнее, потому что Чонину взбрело в голову накрыть ладонью его член. Прикосновения были едва ощутимыми — самыми кончиками пальцев по стволу, от головки вниз, к основанию. И ниже — по ложбинке меж ягодиц. Лёгкий укол коротким ногтем, медленное поглаживание по нежной коже вокруг входа — Чанёль с глухим стоном зажмурился и с трудом удержался от того, чтобы свести ноги и сжать бёдра Чонина. А Чонин продолжал дразнить его прикосновениями, тревожить то лёгкими поглаживаниями, то провоцирующими уколами. Потом подался вперёд, прокусил собственную губу и занял Чанёля поцелуем с отчётливым вкусом крови. Вкус крови мешался с дурманящим ароматом, заставляя забывать обо всём.
Чанёль притянул Чонина к себе сильнее, чтобы прижаться всем телом, пока в него без спешки засовывали палец. Мягкость и настойчивость Чонина срывали с губ Чанёля томные вздохи и стоны, которые необходимо было топить в частых коротких поцелуях. Но этого недоставало. Слишком мало. И Чанёль как будто горел внутри — от вкуса крови и запаха Чонина этот огонь впадал в безумие и требовал… требовал… большего. Чанёль уже плохо понимал, что там с ним делал Чонин, сколько внутри него двигалось пальцев и как долго. Он просто хотел кровь и плоть Чонина в неограниченном количестве. Неодолимая потребность. Или такими и должны были быть загадочные Узы вампиров из древнего рода?
У Чанёля не осталось ничего, кроме щемящей нежности к прижимавшемуся к нему Чонину и стремления защищать. Он хотел обхватить Чонина руками, окутать его собой, словно плащом, спрятать и рычать цепным псом на каждого, кто посмел бы приблизиться или косо посмотреть. И рвать зубами горло тому, кто посмел бы коснуться.