Отчасти эти же соображения применимы и к потенциальному участию Японии. Она тоже может и должна стать важным действующим лицом, пусть и не из числа бесспорных исполнителей ведущих партий.
Какой-то период Япония будет остерегаться брать на себя заметную военную роль, выходящую за пределы непосредственных потребностей государственной самообороны. Однако, несмотря на стагнацию последних лет, Япония остается вторым государством мира по экономической мощи. Финансовая поддержка ею усилий по расширению зоны мира на планете будет иметь ключевое значение и соответствовать в итоге ее собственным интересам. Ввиду этого Японию, как и Европу, следует рассматривать как вероятного партнера Америки в предстоящей длительной схватке с многочисленными разнородными силами на территории Общемировых Балкан.
Короче говоря, чтобы справиться со взрывоопасным потенциалом региона, Америке необходима широко спланированная стратегия сотрудничества. Как свидетельствует успешный опыт формирования евроатлантического сообщества, разделить неизбежное бремя нельзя, не разделив право принимать решения. Только привлекая своих основных партнеров к совместной проработке всеобъемлющей стратегии действий, Америка сможет не увязнуть в зыбучих песках единоличной гегемонии.
Стратегия разделенной ответственности
Поскольку проблемы Общемировых Балкан – практически нерасчленимое сплетение накладывающихся друг на друга конфликтов, первым шагом в создании комплексной стратегии ответа на этот вызов должно стать выявление приоритетов. На общем фоне выделяются три центральные взаимосвязанные задачи: 1) урегулирование арабо-израильского конфликта, пагубно влияющего на ситуацию в Ближневосточном регионе; 2) изменение стратегического расклада в нефтедобывающей зоне, простирающейся от района Персидского залива до Центральной Азии; 3) привлечение ведущих стран к участию в региональных соглашениях по нераспространению ОМП и сдерживанию чумы терроризма.
Установление мира между Израилем и его арабским окружением – самая настоятельная необходимость, поскольку без этого принципиально невозможно приступать к выполнению двух остальных задач. Непосредственным предметом раздоров служит израильско-палестинский конфликт, отдельное урегулирование которого должно стать самой ближайшей целью. Однако существует более широкая проблема враждебности арабского сообщества по отношению к Израилю, что создает напряженность на Ближнем Востоке и рикошетом возбуждает неприязнь мусульман к Америке. Единственный способ улучшить положение – добиться справедливого и жизнеспособного мира, который в последующем станет основой конструктивного сотрудничества между Израилем и Палестиной и благодаря этому развеет предубеждения арабов, вынудив их признать Израиль постоянным неизбежным участником ближневосточной сцены.
Улаживание этого вопроса тем более крайне необходимо, что столкновение с подводными камнями Ближнего Востока грозит расколом евроатлантическому альянсу. Хотя доминирующая иностранная держава на Ближнем Востоке – Америка, ее отношения с Европой могут подвергнуться тяжкому испытанию из-за того, что по обе стороны Атлантики по-разному смотрят на то, как лучше действовать в этом регионе. Вот уже несколько десятилетий после провала франко-британской авантюры 1956 года район Суэцкого канала и Персидского залива фактически находится под американским протекторатом. Покровитель постепенно сменил проарабский курс на произраильскую позицию, в то же время добившись устранения сколько-нибудь ощутимого политического влияния в регионе со стороны Европы, а затем и Советского Союза. Убедительные военные победы, одержанные в ходе кампаний 1991 и 2003 годов против Ирака, утвердили Соединенные Штаты в роли единственного в этой зоне внешнего арбитра.
После трагедии 11 сентября у наиболее консервативных элементов политического истеблишмента Америки, прежде всего у тех, чьи симпатии явно на стороне олицетворяемой «Ликудом» части израильского политического спектра, появилось искушение реализовать идею абсолютно нового порядка на Ближнем Востоке, который, как предполагается, Соединенные Штаты навяжут региону, мотивируя необходимостью ответить на новые вызовы терроризма и распространения ОМП. Стремление воплотить эту мысленную конструкцию в жизнь уже привело к насильственному свержению диктатуры Саддама Хусейна в Ираке и предвещает возможные дальнейшие акции против баасовского режима в Сирии либо теократии в Иране. В то же время раздаются призывы к Соединенным Штатам дистанцироваться во имя демократии от нынешних правителей Саудовской Аравии и Египта и оказать давление на эти страны, требуя их внутренней демократизации, пусть даже в ущерб американским интересам в регионе.
Уже очевидно, что Европейский союз, у которого постепенно появляются собственные внешнеполитические интересы, не останется лишь пассивным наблюдателем или сговорчивым сторонником всего, что предпринимают США на Ближнем Востоке. Фактически именно на ближневосточном направлении Европейский союз впервые начинает не только нащупывать контуры действительно единой и полномасштабной европейской стратегии, но и оспаривать монополию Америки на роль регионального арбитра. В Севильской декларации от 22 июня 2002 г. ЕС сделал важный шаг вперед, сформулировав концепцию мирного урегулирования палестино-израильского конфликта, которая значительно расходится с американской концепцией. Усиление разногласий между США и ЕС по послевоенному обустройству Ирака и возможной политической эволюции Ирана может придать самоутверждению Европы дополнительный импульс.
В ближайшей перспективе у Америки хватит сил и воли, чтобы игнорировать мнение европейцев. Опираясь на свою военную мощь, она сможет одержать верх и вынудить Европу временно пойти на уступки. Однако Европейский союз располагает экономическими ресурсами и финансовыми средствами, привлечение которых решающим образом повысит шансы на достижение долгосрочной стабильности в регионе. Это значит, что подлинно долговременного решения этой проблемы не добиться, если Соединенные Штаты и Европа не будут действовать более согласованно. Поскольку Ближний Восток для Европы имеет по меньшей мере такое же жизненно важное значение, как Мексика для Америки, ЕС, формируя постепенно собственное политическое лицо, будет все больше порываться выступать здесь с собственных позиций. И как раз именно на Ближнем Востоке европейская внешняя политика впервые после фиаско 1956 года в Суэце может обрести четкую антиамериканскую направленность.
При этом наметившийся в евроатлантическом сообществе раскол из-за Ближнего Востока вполне обратим. Не часто наблюдается такой международный консенсус, какой сложился по поводу сути будущего договора о мире между Израилем и Палестиной. Существуют даже проекты возможного мирного договора, которые идут значительно дальше, чем невнятная «дорожная карта», неохотно одобренная администрацией Буша весной 2003 года. Загвоздка на самом деле состоит в том, как найти способ убедить израильтян и палестинцев поставить все точки над i, и этот поиск станет непростым испытанием, несмотря на реальные настроения в поддержку мирного компромисса среди израильского и палестинского народов. Предоставленные самим себе, они оказались неспособны ни разрешить свои давние противоречия, ни оставить в прошлом взаимные подозрения и ожесточенность.
Только Соединенным Штатам и Европейскому союзу, выступающим согласованно, под силу реально ускорить этот процесс. Для этого им придется заняться обстоятельной проработкой сути договоренности, а не только процедурных аспектов израильско-палестинского мирного соглашения. В общих чертах в соответствии с существующим международным консенсусом его главные пункты должны быть такие: признание двух государств в границах 1967 года, но со взаимными уступками, которые позволят включить в территорию Израиля пригородные поселения вблизи Иерусалима; создание двух столиц непосредственно в Иерусалиме; предоставление палестинским беженцам лишь номинального или символического права вернуться на прежнее место жительства с размещением основной массы возвращающихся беженцев на территории Палестины, возможно, в покинутых израильских поселениях; демилитаризация Палестины и, предположительно, размещение там миротворческих сил НАТО либо иного международного контингента; полное и безоговорочное признание Израиля его арабскими соседями.
Одобрение при участии международного сообщества жизнеспособной формулы сосуществования Израиля и Палестины не устранит всего комплекса разнообразных конфликтов в регионе, но принесет тройную пользу. Несколько ослабнет ненависть ближневосточных террористов к Америке; окажется обезврежена «мина», способная с наибольшей вероятностью стать детонатором общерегионального взрыва; Соединенные Штаты и Европейский союз смогут более согласованно подходить к проблемам региональной безопасности, не создавая впечатления, что затевается «крестовый поход» против исламского мира. Урегулирование арабо-израильского конфликта стараниями Америки будет способствовать постепенной демократизации прилегающих арабских государств, поскольку инициативы США перестанут выглядеть в глазах арабов попыткой воспользоваться проблемой демократизации как очередным предлогом для отсрочки всеобъемлющего палестино-израильского примирения.
Построение стабильного Ирака после военного вторжения 2003 года точно так же представляет собой грандиозную и долговременную задачу, а единственное средство облегчить ее выполнение – сотрудничество между США и ЕС. Не исключено, что с падением прежнего иракского режима вновь обострятся латентные пограничные споры этой страны с Ираном, Сирией и Турцией. Лишние осложнения по ходу дела может внести курдская проблема, а внутренняя вражда между иракскими суннитами и шиитами рискует привести к затяжной нестабильности, сопровождаемой все более ожесточенным насилием. Кроме того, 25-миллионный народ Ирака, имея репутацию наиболее националистически настроенного из всех арабских народов, может оказаться менее согласным мириться с иностранным господством, чем ожидается. Программу долгого, дорогостоящего и трудного восстановления этой страны предстоит осуществлять в изменчивом и потенциально недружественном окружении.
В более общем плане сотрудничество Америки и Европы в строительстве стабильного демократического Ирака и в деле палестино-израильского примирения – фактически своего рода «региональная дорожная карта» – создаст более благоприятные политические условия для изменения неудовлетворительного стратегического расклада в нефте- и газодобывающих районах, охватывающих Персидский залив, Иран и Каспийский бассейн. В отличие от тоже богатой энергетическим сырьем России, государства этой зоны – от Казахстана и Азербайджана до Саудовской Аравии – почти исключительно экспортеры, но никак не крупные потребители добываемых из их недр энергоносителей. При этом здесь сосредоточены крупнейшие в мире месторождения нефти и природного газа, значительно превосходящие запасы других нефте- и газоносных территорий. А поскольку надежный доступ к энергоносителям по разумным ценам жизненно важен для трех самых быстро развивающихся в экономическом отношении регионов – Северной Америки, Европы и Восточной Азии, стратегическое господство над этой зоной, пусть даже замаскированное соглашениями о сотрудничестве, будет определяющим для мировой гегемонии преимуществом.
С точки зрения американских интересов существующая геополитическая ситуация в самой богатой энергоресурсами зоне мира оставляет желать лучшего. Несколько ключевых государств-экспортеров – особенно Саудовская Аравия и Объединенные Арабские Эмираты – слабы и политически несостоятельны. Ираку предстоит длительный период стабилизации, реорганизации и восстановления сил. Еще один крупный производитель энергетического сырья – Иран – пребывает под властью недружественного Соединенным Штатам режима, противодействующего попыткам США установить мир на Ближнем Востоке. Не исключено, что этот режим норовит заполучить ОМП, и его подозревают в связях с террористами. Соединенные Штаты пытались добиться международной изоляции Ирана, но преуспели в этом не полностью.
Севернее, в Закавказье и в Центральной Азии, недавно получившие независимость государства – экспортеры энергоресурсов – все еще пребывают на ранних стадиях политической консолидации. Системы управления в этих странах остаются слабыми, политические процессы отмечены печатью деспотического произвола, государственность отличается непрочностью. К тому же они отчасти изолированы от мировых энергетических рынков, поскольку американское законодательство запрещает использовать территорию Ирана для прокладки трубопроводов к побережью Персидского залива, а Россия проявляет агрессивное стремление монополизировать пути международного доступа к энергетическим ресурсам Туркменистана и Казахстана. Только через несколько лет после завершения финансируемого США строительства трубопровода Баку – Джейхан Азербайджан и его закаспийские соседи получат независимый канал связи с мировой экономикой. До тех пор эта территория остается уязвимой для происков России и Ирана.
Масштабное и эксклюзивное военное присутствие США в Персидском заливе, а также фактически монопольное обладание ими мощным потенциалом ведения боевых действий на большом удалении от своей территории открывают перед Америкой широчайшие возможности единолично принимать нужные политические решения. На тот случай, если потребуется исключить потенциальную связь между распространением ОМП и терроризмом конспиративных групп, Соединенные Штаты располагают средствами действовать самостоятельно, как это и было продемонстрировано в ходе свержения последнего иракского режима. Однако если принять во внимание долгосрочные последствия переворота в стратегии насилия, то проблема выглядит более многосложной, а шансы Америки на единоличный успех – значительно более эфемерными.
Трудно представить себе, чтобы Соединенным Штатам удалось в одиночку принудить Иран к радикальной переориентации. Ввиду гигантского разрыва в военной мощи между двумя этими государствами открытое военное давление может поначалу принести желаемый результат, но будет огромной ошибкой недооценивать накал националистических и религиозных эмоций, которые подобные методы возбудят, скорее всего, у 70 миллионов иранцев. Иран – страна с величественной имперской историей и высокой национальной самооценкой. И хотя религиозный угар, передавший власть теократической диктатуре, похоже, понемногу развеивается, прямое столкновение с Америкой почти наверняка приведет к новой вспышке народного неистовства, вдохновляемого фанатичным шовинизмом.
Россия не чинила препятствий энергичным военным инициативам США по изменению стратегических реалий в регионе, но охватившее сегодня район Персидского залива геополитическое землетрясение может свести на нет старания Америки укрепить независимость прикаспийских государств. Поглощенность США переустройством Ирака, не говоря уже об усилении американо-иранских трений, может создать у Москвы соблазн возобновить давление на Грузию и Азербайджан в расчете вынудить их отказаться от намерения примкнуть к евроатлантическому сообществу, а также активизировать попытки воспрепятствовать долговременному военно-политическому присутствию США в Центральной Азии. Все это может существенно осложнить для Соединенных Штатов вовлечение центральноазиатских государств в широкие региональные инициативы, направленные против исламского фундаментализма в Афганистане и Пакистане. Не исключено, что в этом случае возрождение мусульманского экстремизма в духе «Талибана» произойдет уже на общерегиональном уровне.
Уменьшить риск подобного развития событий может тесное стратегическое взаимодействие между США и ЕС в отношении Ирака и Ирана. Добиться его, скорее всего, окажется нелегко, принимая во внимание расхождения в позициях Америки и Европы, однако выгоды сотрудничества перевешивают издержки любого компромисса. Для Соединенных Штатов совместный курс означает сужение свободы единоличных действий, для Европейского союза – сокращение возможностей своекорыстного бездействия. Но, выступая согласованно – а это предполагает, что угроза применения военной мощи США будет подкрепляться политической, финансовой и (отчасти) военной поддержкой ЕС, – евроатлантическое сообщество сумеет поставить на ноги подлинно стабильный и, быть может, даже демократический режим в постсаддамовском Ираке.