Он смеялся, скатываясь с неё, поднимаясь с кровати и оборачивая тонкую простынь вокруг бедер.
- Идем, хочу увидеть тебя в деле.
Не задумываясь над смыслом его слов - ещё не время - Кьяри накинула на себя тунику и пошла за Атауальпой через покои, в нишах которых стояли урны с прахом предков, через оскалившуюся масками северную террасу. Мимо стражников с выкрашенными в красный цвет лицами.
- Все знают, что в женщинах есть что-то от змеи. Темное и затягивающее. Даже великие воины, победившие множество врагов, боятся, что женщина заберет их силу.
Следом за императором Кьяри вышла к покоям его сестры-жены Иллари. Вдоль стен здесь стояли вазы с красными и белыми цветами.
Атауальпа повёл Кьяри на крышу. Узкая лестница в сорок ступеней и двадцать ударов сердца. Считать удары у Кьяри вошло в привычку.
Луна затмевала свет звезд и бросала белые пятна на тунику Кьяри и простынь, обернутую вокруг бедер императора.
- Даже Сын Солнца не защищен от женского вероломства, - сказал Атауальпа и, опустившись на колени, коснулся каменной кладки. Кьяри присела рядом, увидела, как камень под пальцами императора отодвинулся, открывая вид на комнату внизу. Комнату императрицы. Кьяри редко с ней встречалась. Запомнила длинную шею, крупный как у мужчины кадык, длинный тонкий нос и большие выпуклые глаза. Сейчас тонкие губы кривились, а длинную шею Иллари подставляла под поцелуи крепкого мужчины. Высокого и широкоплечего, обнажённого воина. Мужчина и женщина внизу были раздеты, их тела переплетались, как змеи на дне ямы.
В следующий миг в комнату ворвались стражники. Шесть человек с лицами, покрытыми красной краской. Они кричали и махали факелами. Обнажённый мужчина потянулся к оружию, но его ударили копьем в живот. Иллари стояла неподвижно, не пытаясь прикрыться, наблюдала, как стражники связывают её любовника.
- Ты ведь знаешь, что ждёт женщину, изменившую императору, моя золотая девочка? - прошептал Атауальпа.
Кьяри сглотнула.
- Изменница должна умереть. Я хочу, чтобы это сделала ты. Хочу увидеть твою золотую руку в действии и узнать, на что ты способна, - он выпрямился, перехватил золотое запястье Кьяри и потянул её на себя.
Он гладил её по руке и держал золотую кисть близко к губам. Кьяри чувствовала его вдохи и выдохи.
- Но, чтобы золото убивало, нужно найти человека, который добровольно отдаст мне свою жизнь.
- Таких людей больше, чем ты думаешь, моя золотая девочка. Смысл человеческой жизни сводится к тому, чтобы найти то, за что её стоит отдать. Идеалы, мечты о любви и богатстве, месть, защита близких, зависть, заговоры, поиск справедливости и желание славы.
Они спустились с крыши. За спиной плакали служанки императрицы.
Сад пах цветами. Песок рассыпался под ногами Кьяри. Отчего её походка стала неровной и неуверенной. Или это случилось от усталости?
Под персиковым деревом сидели три человека. Ни один из них не осмелился повернуть голову к приближающемуся правителю. Кьяри узнала Саману и Навака.
- Это твои слуги, моя золотая девочка. Каждый из них готов отдать тебе свою жизнь. Выбери одного из них. До утра.
Поражённая его словами Кьяри остановилась. Навак, Самана и широкоплечий незнакомец посмотрели на неё с надеждой. Кьяри сделала шаг назад.
- Считай удары своего сердца, - приказал Атауальпа. - Вслух.
- Один, два... - постепенно её голос окреп, а сердце успокоилось, усыпленное привычным занятием.
И тогда Кьяри перестала считать и посмотрела на сидевших у её ног людей. Теперь она узнала последнего из них. Хромой стражник, он вёл её по тюремным коридорам к Нио.
- Я уже говорил тебе, красавица, моя жизнь мало похожа на жизнь, - улыбнулся Навак. Даже в темноте его кожа выглядела мертвенно-серой. - Боль преследует меня с утра до вечера. Стоит мне что-то съесть, мой желудок возвращает это обратно. Из-за слабости я почти не покидаю своей комнаты. Как сильно там пахнет мочой и рвотой, ты знаешь. Умереть с пользой это единственное о чем может мечтать такой беспомощный человек, как я.
- Госпожа, - Самана бросилась вперёд и обняла колени Кьяри. - Возьмите мою жизнь. Разве я была вам плохой служанкой? Разве я плохо о вас заботилась? Никого на этом свете я не люблю больше вас. Я полюбила вас с первой минуты, когда Великий Инка рассказал мне о вашей силе. Вы сделаете меня счастливой, если возьмете мою жизнь, растворите её в золоте и этим золотом убьёте Иллари. Она погубила двух моих братьев. Они были так молоды. Так доверчивы. Так красивы. Они поддались на её женские чары. Она всегда убивает своих любовников после того, как вдоволь наиграется с ними.
Красивые глаза Саманы наполнились слезами. Подувший с запада ветер бросил волосы ей на лицо. В темноте чёрные локоны напоминали разводы крови.
- Меня зовут Харуан, - пробасил хромой стражник. - У меня была дочь. Маленькая красавица с блестящими глазами, розовыми ноготками и звонким голосом. Когда она родилась, я этими руками вырезал колыбель для неё. Когда ей исполнилось два года, подарил ей деревянную ламу. Ей было четыре года, когда я вернулся домой пьяным и задушил её. Я не помню, как это сделал. Жена говорит, что пыталась меня остановить. Царапала мою грудь и кусала мои руки. Но у неё ничего не получилось. Потом она ударила меня кочергой по голове, но было уже слишком поздно. Поздно для моей маленькой Ниалы, - стражник опустил голову и посмотрел на свои раскрытые ладони. Сжал и разжал кулаки. Судорожно вздохнул, словно снова переживал те дни. - Я не хотел её хоронить. Не мог отпустить. Не хотел, чтобы у меня забрали мою красавицу.
Пятьдесят два, пятьдесят три... Кьяри снова считала. Как никогда ясно и четко она чувствовала, как воздух касается её губ, щекочет нос, медленно заполняет её легкие, приподнимая грудь. Раз за разом. Снова и снова.
- Если тебе нужно подумать, - голос Атауальпы прозвучал словно издалека. - У тебя есть время до утра. Я хочу, чтобы Иллари умерла завтра. Пусть это произойдет в храме солнца. Люди увидят её смерть и скажут, что солнце карает тех, кто предает императора.
- Мне не нужно думать до утра, - сказала Кяьри и протянула руку Наваку.
Его ладони были мокрыми от пота и холодными, как камни в подземелье, в котором сидел Нио.
Самана закрыла лицо руками и разрыдалась. Харуан скривился то ли от боли, то ли от разочарования.
- Мне нравится твой выбор, моя золотая девочка, - Атауальпа подошёл к Кьяри и поцеловал её в лоб. По его знаку Самана, Харуан и Навак поклонились и попятились в темноту.
- Нет, - сказала Кьяри. - Навак пусть останется.
Император улыбнулся, словно её слова доставили ему особое удовольствие.
У Навака были длинные и пушистые ресницы, как у ламы. Не в силах долго стоять, он пошатнулся, и Кьяри, поднырнув ему под руку и обняв его за талию, помогла ему сесть около фонтана. Точно так же она недавно поддерживала Нио. Тело Навака в её руках дрожало как тело Нио, когда Кьяри последний раз прикасалась к нему.
Приступ кашля согнул Навака, он отвернулся от Кьяри и вырвал желчью.
- Прости, - слабо улыбнулся он.
В центре фонтана вода билась о бронзовую чашу. Слабые брызги долетали до плеч, шеи и лица Кьяри, когда она помогала Наваку умываться.
- Я устал от этого тела, ненавижу и презираю его слабость и немощность. Жду не дождусь, когда превращусь в карающее золото. А потом я стану бестелесным духом и всегда буду защищать тебя, - он положил голову ей на колено и прикрыл глаза. Во сне кожа Навака покрылась холодным потом, как росой.
Сто двадцать, сто двадцать один... Когда Кьяри сидела неподвижно, пульс замедлялся. Удары редкие, как вскрики ночных птиц. Как бой тюремных барабанов? Ей казалось, она снова слышит их. Страх? Кьяри не испытывала страха, ведь Нио был свободен.
Усталости она тоже не ощущала, несмотря на то, что всю ночь не сомкнула глаз. Кьяри прислушивалась к тяжёлому дыханию Навака, гладила его по волосам, липким от пота. Когда солнце появилось из-за гор, Навака скрутил приступ боли. Он катался по земле, сжимая виски руками. Все что могла сделать Кьяри, напоить его и протереть его лицо. Она не заметила, когда появилась Самана и начала помогать - набирать воду, смачивать тряпки и вытирать пот Навака. Глаза девушки покраснели, будто она долго плакала.
Когда тени от садовых деревьев стали укорачиваться, пришёл император. Одетый в простую тунику, он жевал латук.
Взяв Кьяри за золотую руку, он отвел её в сторону. Под ветвями персиково дерева, развернул её к себе и заглянул в глаза.
- Что ты чувствуешь?
- Ничего, - честно призналась Кьяри.
- Ты не боишься, что Нио снова предал тебя? Однажды ты едва не погибла по его вине. Что если в этот раз он обманул тебя?
У Атауальпы были чёрные глаза, взгляд пронизывающий и глубокий. Я мог не отпускать Нио, пока не убедился, что он сказал правду, пока не увидел золото в действии, говорил этот взгляд.
- Я не разочарую вас, мой господин, - прошептала Кьяри.
Храм солнца стоял на холме, в двухстах шагах от дворца. Его стены украшали золотые пластины. Вокруг ступенями лежали четыре просторные террасы. Их заполняли отлитые из золота фигуры деревьев, животных и людей.
Императорскую процессию возглавлял паланкин Атауальпы. Его несли на плечах четверо солдат с раскрашенными в красный цвет, как для войны, лицами. Слуги Иллари надели короткие туники. Жрецы, полководцы и знать - длинные белые плащи. Во время подъёма на холм порядок шествия нарушился, процессия растянулась в ширину и стала похожа на птицу с раскрытыми крыльями. Кьяри и Навак оказались в её правом крыле. В левом - несущие в храм дары горожане.
Пол храма скрипел. Внутри было душно. В полосах света летала пыль. Повсюду горели кадильницы с фимиамом. Его сильный запах раздражал носоглотку.
Навак что-то сказал. Самана сжала локоть Кьяри и вложила в её ладонь нож. Но Кьяри ничего не слышала и не чувствовала. Перед глазами у неё вдруг потемнело, дыхание перехватило. Её сердце перестало биться. Разве она сможет кого-то убить, если её сердце не бьется?
Навак отвесил Кьяри пощечину. В ушах у неё зазвенело. Лицо обдало жаром. В сознание ворвались звуки, тысячи звуков - жужжание мух под потолком, бой барабанов, шёпот людей в храме и крики на улице, свист ветра, шелест одежды.
- Пора, - сказал Навак и снова её ударил.
Сердце Кьяри забилось у неё в горле.
Отец учил её - если хочешь быстр и аккуратно перерезать глотку животному, зафиксируй его голову. Кьяри приблизилась к Наваку, положила локоть ему на плечо, пальцы запутала в его волосах, сжала кулак и ударила. Она почувствовала на своей горящей от пощёчины щеке его последний выдох. Теплая кровь забрызгала её лицо, залила платье. Не замечая этого, Кьяри смотрела в расширенные от удивления глаза, обрамленные длинными и пушистыми, как у ламы, ресницами.
- Считайте удары сердца, госпожа, - напомнила Самана.
Но ей не нужно было больше считать удары сердца - её рука пульсировала. Эта пульсация болью отзывалась в груди.
Краем глаза Кьяри увидела, как стражники - они не просто так всё утро крутились вокруг неё - поднимают тело Навака и уносят его в глубину храма.
Кьяри вышла на свет. Она видела свою тень в глазах, повернувшихся к ней людей. Читала удивление, страх, любопытство и отвращение во взглядах женщин и мужчин. Единственный человек, который не испытал отвращения к перепачканной кровью наложнице была Иллари, жена-сестра императора.
Великий Инка Атауальпа хотел, чтобы все выглядело красиво? Хотел чуда? Но ничего красивого не было в залитой кровью тунике Кьяри. И только близость Иллари походила на чудо.
- Тебе идут окровавленные одежды, - усмехнулась Иллари. Она приблизилась к Кьяри, остановилась на расстоянии вытянутой руки от неё. - Мы привыкли украшать себя золотом. Но кровь намного красивей. Она настоящий символ власти, богатства и силы.
Золотые фигуры на террасе ожили - золотая лама двинула челюстями, олень тряхнул рогами, золотой лев присел и оскалился.
Несколько женщин завизжали и спрятались в храме. Мужчины потянулись к оружию. Горожане, собравшиеся вокруг террасы, закричали, показывая на ожившие статуи пальцами.
И только Кьяри и Иллари остались равнодушными к общей суете.
- Люди смотрят на тебя. Они боятся тебя, - вкрадчивым и мягким голосом сказала Иллари. - Взгляни на императора. Даже он боится. Все мужчины боятся тебя. Боятся, что женщина одержит над ними верх, они боятся этого больше самой смерти.
Фигурки золотых птиц на колоннах храма расправили крылья, поднялись в воздух и закружили над головой Кьяри. Тени метались по её лицу, по лицу стоявшей напротив женщины и её светлым одеждам, и падали к ногам Кьяри. Когда тень кондора накрыла Кьяри, она сделала три шага назад. В следующий миг кондор бросился вниз, вцепился золотыми когтями в волосы императрицы и ударил её в лицо золотым клювом. Иллари закричала, попыталась бежать, начала падать. Но золотая птица била крыльями воздух, удерживая свою жертву на весу, снова и снова клевала её лицо, голову и шею. Вскоре крик Иллари прервался.
Кьяри смотрела на льва, который подбирался к ней. Он скалился, слюна капала из его пасти. Лев готовился к прыжку. Когда пульсация в золотой руке Кьяри прекратилась, зверь застыл в двух шагах от неё.
Она не помнила, как вернулась во дворец, как Самана смыла с неё кровь и переодела её. Полностью осознала себя Кьяри только, когда оказалась в покоях императора. Она стояла на коленях, прижимаясь всё ещё горящим лицом к каменным плитам.
- Это самое удивительное, что я видел в своей жизни! - Атауальпа метался по комнате, запрыгивал на кровать и спрыгивал на пол. - Никто в мире не видел подобного. Этот день запомнят надолго, о нём будут рассказывать легенды. Отныне золотым зверям храма будут приносить в жертвы птиц и грызунов! А золото...
Он тряхнул своей золотой цепью.
- О, люди носящие золото будут совершенно особенно к нему относиться. Испытывать истинные страх и благоговение каждый раз, надевая золотые диски. При одном взгляде на золото люди будут вспоминать сегодняшний день.
Он взял Кьяри за золотую руку и помог ей подняться с колен.
- А ты и Иллари стояли там, посреди взбесившегося золота, среди золотых оживших зверей смотрели на всех с презрением. На золото и на людей.
- Она знала, что умрет и не боялась.
- Женщина хладнокровная, как гадюка. Теперь я знаю, что ты такая же, - он прикрыл глаза и прижал золотую ладонь Кьяри к своему паху.
Золото. При одном взгляде на него люди испытают трепет, сказал он. Кьяри наблюдала за Атауальпой, наблюдала, как он укладывает её на постель, как нависает над ней, двигается, морщится, прикрывает и открывает глаза. Он тоже испытывал трепет. И то, что Кьяри сегодня сделала, возбуждало его. Он думал об этом, каждый раз когда смотрел на неё.
Он думал об этом во время соития и после.
- Ты убьёшь Уаскара, - император лег рядом на спину и закинул руки за голову. - Моего непутёвого мятежного брата. Наш отец создал огромную империю. Уаскар делает все, чтобы разрушить её. Он стравливает крестьян на границах наших территорий, засылает на мои земли поджигателей, разбойников и платит деньги мятежникам. Из-за интриг Уаскара люди забыли, что мы одна империя.
Кьяри смотрела в потолок и думала о чиа.
- Ты сама знаешь об этом, ведь чиа спутались с мятежниками, - словно угадав её мысли, Атауальпа повёрнулся к Кьяри, взял её золотую руку и положил себе на грудь. Кьяри не пошевелилась. - Заключение мира не успокоит Уаскара. Мы уже это проходили. Подписывали договоры о сотрудничестве, ненападении и взаимопомощи. Успокоить его может только смерть. А когда его убьёт золото, металл, дарованный солнцем, заткнутся тысячи бездельников, которые любят при случае и без вспоминать о том, что он законный наследник.
"У императора было два сына, законный и любимый", - вспомнила Кьяри слова Синчи Инки.
- Ваша мудрость не знает границ, господин, - сказала она.
- Моя мудрость и твоя сила изменят мир, - засмеялся он. - В честь приезда дорогого брата и соправителя я устрою пир. Приглашу всех городских касиков, и касиков ближайших деревень. Пусть все они увидят, что солнце отвернулось от, так называемого, законного наследника. Как же мне надоела эта старая издёвка. Пусть увидят, что солнце благоволит мне. Смерть Уаскара должна быть похожа на божью кару. В зале будет достаточно золота, которое ты сможешь использовать. Золотые подносы, кубки. Украшения гостей и самого Уаскара. Он всегда питал слабость к золоту. Его убьёт золото, которое он любил, которым он платил мятежникам и предателям.