- Что? Он нарушил закон! Если император узнает об этом, наказание грозит всем чиа. Вспомни, что ты говорил мне, когда я просто стола рядом с Нио. Ты говорил: я совершаю глупость, которая погубит всех чиа. А теперь ты говоришь Керук взрослый мужчина.
- На самом деле, я мало что мог предпринять против этого.
- Ты мог дать ему в челюсть. Избить его. Сейчас и тогда. Двенадцать лет назад.
От воспоминаний о матери Кьяри стало трудно дышать. А может, это случилось от жары и волнения? Она не заметила, как Атавалп оказался рядом и обнял её. Прижимаясь к его груди, Кьяри слышала удары его сердца. Они были такими же быстрыми и неровными как удары её сердца, потом оба сердца одновременно начали успокаиваться. Чувствовать силу отца, его поддержку было приятно. Кьяри признала, что нуждается в его защите. Во чтобы то ни стало хочет заполучить его преданность. Но это невозможно, пока она не убедится, что может полностью доверять отцу. Пока не узнает, на чью сторону он встанет в решающий момент. Её или Керука? Предпочтет действовать с ней заодно или против Нио? И она не могла придумать лучшего способа выяснить это, кроме тех манипуляций, которые ей показал Атауальпа.
- Все будет хорошо, - сказал Атавалп, целуя её волосы.
- Все будет хорошо, - повторила Кьяри, провожая его до ворот.
- Все будет хорошо, - сказал император, когда трубы оповестили о приезде в город Уаскара.
Бой барабанов был слышен в каждом доме Куско. Целый день эхом разносился по улицам. К вечеру он дрожал в раскаленном влажном воздухе.
Великий Инка Атауальпа отдал брату и его десяти сопровождающим комнаты покойной императрицы.
Кьяри увидела Уаскара за ужином. Несмотря на её новый статус и связанные с ним преимущества, иногда по особо торжественным случаям, император призывал её прислуживать ему и его гостям за столом.
Уаскар был во всем полной противоположностью своего брата. Невысокого роста, узкий в плечах, с мягкими, очень подвижными, отражающими каждое мгновение множество эмоций чертами лица и вкрадчивым голосом. Он много говорил за ужином. Будто не было никакой вражды и распри, рассказывал Атауальпе о делах в Кито. О праздниках. Новых каналах, новых храмах и даже о попытке мятежа.
- В прошлом году мои воины взяли в плен двух бледнолицых в железных доспехах. Я четвертовал их на главной площади, чтобы порадовать народ.
Потом Уаскар заговорил о своих наложницах. Несколько раз его взгляд заинтересованно скользнул по Кьяри. Она внезапно обнаружила, что совсем не привыкла к таким взглядам. Она привыкла, что люди всегда сначала смотрят на её золотую руку. Взгляд же Уаскара ощупывал её тело. Он раздевал её глазами. Она не привыкла к такой неприкрытой похоти. Она никогда не относила себя к женщинам способным вызвать сильное желание в мужчине. Впрочем, с таким же голодом Уаскар смотрел на других девушек, прислуживавших за столом. Наверное, просто он был таким мужчиной. Похотливым, любившим хорошую еды и выпивку. Уаскар производил впечатление жизнерадостного человека. Чего нельзя было сказать о его сопровождающих. Они были молчаливы, экономны в движениях и скупы на проявление эмоций. Их крепкие тела излучали угрозу.
После ужина Уаскар и Атауальпа слушали игру на флейте и барабанах. Когда звезда пастуха взошла на небе, Уасксар вскочил на ноги и закружился в танце. Это было что-то среднее между ритуальными военными танцами и танцами простолюдинов. Смесь быстрых и широких движений. Уаскар хлопал себе по коленям. Пот блестел на его мягком и гибком теле.
Вместе с бывшими покоями императрицы Уаскар получил от императора несколько служанок. Пять девушек из дома женщин должны были приносить воду, стелить постель, убирать комнату гостя, приносить ему еду и чичу, когда он потребует. Среди них была Алияма и две девушки с южных гор, с характерными для горцев коренастыми фигурами и широкими лицами. Ещё две происходили из племени кули. Идеалом красоты у них на родине считались крупные ягодицы и икры. Чтобы подчеркнуть полноту этих частей тела, девочкам в пять лет бинтовали бедра, из-за чего они выглядели тонкими и недоразвитыми по сравнению с икрами и ягодицами. Обе девушки были близкими подругами и часто говорили между собой на родном наречии.
Уставшая Кьяри вернулась в свою комнату. Сегодня она впервые послала в город своего разведчика. Заданием молодого жреца Явара было заказать ремесленнику, что проживал в "Хвосте пумы" брошь из драгоценных камней. Ею Кьяри собиралась отблагодарить настоятельницу дома избранных женщин, за данный однажды удачный и своевременный совет. У Кьяри никогда не было ничего своего. Её никогда не спрашивали, где и как она хочет жить. Обзавестись своим домом и слугами значило для неё очень многое. И все-таки не только благодарность побудила Кьяри обратиться к городскому ювелиру. И не столько мастерство ремесленника повлияло на то, кому она сделала заказ. Решающим стал маршрут, каким предстояло путешествовать Явару. Его путь пролегал мимо дома Синчи Инки.
Пока Самана мыла Кьяри ноги и причёсывала её перед сном, молодой жрец рассказывал о своем визите в город.
- Горожане называют вас ведьмой, госпожа. Сочиняют про вас сказки. Врут, будто в детстве вы убили собственную мать и отца. Бедняки говорят, что в доме за каким вы приказали наблюдать, живёт святой. У него можно в любое время попросить маисовые лепёшки и чичу. Я сам видел, как несколько раз ворота с золотыми дисками открывались, и из богатого дома выходили люди в лохмотьях. Многие из них спешили, будто выполняли важные поручения.
Кьяри удовлетворенно кивнула и забралась под одеяло. Засыпая, она слышала, как жрец тихо бормочет себе под нос молитвы собственного сочинения. Что-то об одиночестве и ничтожестве человека, о ярком сиянии золота, которое поможет ему слиться с миром. Придёт вспышка. Заберёт все мои беды и тревоги. Превратит меня в огонь. В звезду.
Кьяри снился вихрь золотого песка. Человек, извивающийся внутри него, показался Кьяри знакомым. Но она никак не могла рассмотреть Нио это или Навак. Вернее, моментами Кьяри казалось, что она видит Нио, моментами - Навака. Она проснулась, так и не сумев в этом разобраться.
Ночной ветер прогнал духоту жаркого дня.
Когда Кьяри покинула свою комнату, хромой стражник последовал за ней, как тень.
В саду пели цикады. Слышался шорох птичьих крыльев, всплески воды в пруде. Луна светила мягким неярким светом, как обычно перед рассветом. Если присмотреться, над вершинами восточных гор можно было рассмотреть светлую полосу.
На аллее ведущей к теплым источникам Кьяри увидела шестерых мужчин. Обычно купальнями не пользовались ночью. К тому же, покидавшие их сейчас, люди не выглядели разморенными и расслабленными водными процедурами. Они двигались быстро и тихо, как воины. Они оглядывались по сторонам, как будто что-то скрывали.
- Это охрана Уаскара, - озвучил хромой стражник выводы Кьяри. Он больше не скрывался в тени, встал рядом с Кьяри каменной стеной. Он смотрел вдаль и ждал приказаний. Кьяри как никогда ясно осознала, этот сильный человек готов опуститься перед ней на колени и позволить ей перерезать свое горло. Именно из-за этого сегодня ночью он пошёл за ней. Хорошая ночь для убийства. Может, в такую же ночь блеклой луны, в последние часы перед рассветом, он задушил свою маленькую дочь. Почему-то сейчас Кьяри думала, что это случилось точно такой же ночью.
- Идем, - приказала Кьяри. Они подождали, пока люди Уаскара скроются во дворце, и пошли к купальням. По пути стражник приблизился к каменному светильнику, достал лежавшие в нише у его основания масло и тряпки и наскоро соорудил факел. Этот факел походил на тот, которым он освещал перед Кьяри тюремный коридор, провожая её к камере Нио. Так же, как и тогда он держал факел над головой, ступая под низкий мозаичный потолок купальни. В отблесках пламени на стенах плясали изображения змей, ящериц и скорпионов. В первой комнате стоял фонтан с питьевой водой, и Кьяри прильнула к нему губами. В двух шагах от фонтана находилась скамья, за ней колодец. Склонившись над ним, стражник выругался. Каменный край колодца был теплым, будто хранил тепло недавно касавшихся его рук. Посмотрев вниз, Кьяри не отшатнулась, не вскрикнула, только до боли вжала пальцы в тёмный камень.
- Позови стражу. Нужно достать её оттуда, - приказала Кьяри.
Хромой стражник кивнул. Закрепив факел в одной из многочисленных петель на правой стене, он вышел за дверь и дважды ударил в гонг. Медный диск висел у входа в купальню. Такой же можно было найти в саду, на террасах дворца, около тюрьмы, во дворе с ламами, в амбаре с зерном. Дворцовая система оповещений. Существовало несколько комбинаций ударов. Три сообщали о пожаре. Два об убийстве.
Сердце Кьяри ударило двадцать раз, в купальни ворвались десять стражников. От дыма десяти факелов у Кьяри заслезились глаза.
- Что случилось? - спросил стражник с перевязанной рукой.
- Где девушка?
- Кто это сделал?
- Я знаю её. Это Алияма.
- У неё есть обезьяна-альбинос.
- Предки.
С помощью веревок они достали обнажённое, покрытое порезами и кровоподтеками холодное тело из колодца. Кьяри смотрела на волосы Алиямы. Они были белыми, как шерсть её обезьяны-альбиноса. Кьяри не знала, что кто-то может поседеть за одну ночь. Ещё вчера Алияма прислуживала императору за столом. Её волосы были чёрными, а сейчас... Вчера Алияма надела жёлтую тунику и закрепила её брошью, которую ей подарила Кьяри. Они сняли с неё тунику, подумала Кьяри. Она вспомнила, как Алияма испугалась, когда император взял её в свою постель. Атауальпа не стал к ней прикасаться. Его брат не был так добр. Наверное, Алияма плакала и просила её отпустить. Наверное, с неё силой сорвали одежду. Кьяри видела синяки, напоминавшие отпечатки пальцев, на предплечьях и запястьях девушки. Сильные, крепкие воины из охраны Уакскара держали её. Недавно Алияме исполнилось семнадцать лет. Воины держали её пока их хозяин, Кьяри перевела взгляд на грудь и живот девушки, резал её тело, словно это был кусок дерева.
- Она мучилась всю ночь, - сплюнул один из стражников.
- Каким нужно быть ублюдком, чтобы получать от этого удовольствие?
Уаскар. Кьяри вышла на улицу. В саду проснулись птицы и начали утреннюю перекличку. Вокруг купален собирались люди. Здесь было несколько девушек из дома избранных женщин. Две девушки кули жались друг к другу.
- Что он с ней сделал? - спрашивали они на ломаном кечуа. - Что? Мы вчера принесли ароматические курильницы в покои принца Уаскара и пошли спать. Алияма сказала, что должна принести принцу розовое масло.
Зина тоже была здесь. Её живота ещё не было видно. Впервые с тех пор как она отяжелела, её лицо было бледным. Её глаза смотрели испуганно. Когда Кьяри подошла к ней, взгляд Зины стал умоляющим.
Она попыталась поймать Кьяри за руку, но она протиснулась мимо.
Солнце уже взошло. Первые лучи ласкали деревья, траву и позолоченную крышу дворца. Крышу древней резиденции Великих Инков. Дома, в котором выросли Уаскар и Атауальпа. Из-за которого, они теперь готовы были убить друг друга.
- Если бы вот этими руками я не задушил свою дочь, когда ей было четыре года, сейчас ей было столько же лет, сколько погибшей девушке, - сказал хромой стражник.
Оба принца стояли на центральной террасе. Губы обоих искривили презрительные усмешки. Впервые Кьяри заметила, как они похожи.
- Ты ни капли не изменился, Атауальпа, - выплюнул Уаскар. - Как и раньше, любишь грязную игру. Как обычно, подставляешь меня. Помню, ты всегда наговаривал на меня отцу, стараясь выставить меня то глупцов, то трусом.
Атауальпа ничего не ответил, развернулся и скрылся в своих покоях.
- Но людей не обмануть, мой дорогой лживый братец. Они знают, что ты всего лишь самозванец. Вся империя говорит о том, что единственный законный наследник это я. Я ещё через городские ворота не въехал, а уже слышал о том, что горожане ненавидят тебя, - прокричал ему вслед Уаскар. Его мягкое лицо покраснело, и утратило свою привлекательность.
- Куда вы, госпожа? - спросил Кьяри хромой стражник.
- Оставайся здесь, - приказала она и поднялась на веранду. Обойдя пышущего злобой Уаскара, переглядывающегося со своими людьми, Кьяри двинулась к северной части дворца. Она никогда не была здесь прежде. Комнаты императрицы видела только с крыши, в ту единственную ночь, когда Атауальпа показал Кьяри доказательства измены. Сейчас Кьяри тоже искала доказательства. Оказавшись в просторной комнате, окинула быстрым взглядом стены, подушки на полу, подняла крышку сундука с вещами, перетрясла простыни, заглянула в вазы с цветами, потом упала на колени. Она должна была убедиться. Знать. От этого зависело многое. Кьяри больше не было всё равно. Выбор больше не стоял между Атауальпой и Нио.
- Что ты здесь делаешь? - рявкнул, появившийся в дверях, охранник Уаскара.
Кьяри замерла на коленях, не поднимая головы.
- Я спросил тебя, что ты тут делаешь? - за окном разливался яркий день. Пыль летала в полосах света.
- Убирайся отсюда, - охранник толкнул Кьяри ногой. Не смея разогнуться, на четвереньках она быстро добралась до дверей и выскользнула в коридор. Сердце стучало в ушах и отдавало в плотно стиснутый кулак, в котором Кьяри сжимала изумрудную брошь в форме стрекозы.
Теперь она знала ответ и приняла решение.
- Император зовет вас к себе, госпожа, - рядом вырос хромой стражник.
Он проводил её до комнат императора и остался ждать на каменной террасе. Оглянувшись, Кьяри заметила, что он остановился около той самой колоны, у которой сидела она сама, когда пришла просить у императора милосердия для Нио.
Комнаты императора были пусты. Кьяри опустилась на пол и сложила руки на коленях. Сначала она считала удары своего сердца, потом рассматривала изумрудную брошь. Заметив сорванную застежку, представляла, как с Алиямы срывали одежду. В обед пришла служанка, принесла фрукты, сушёное мясо и апельсиновый сок для Кьяри. Император приказал вам поесть, госпожа.
Кьяри не стала спорить. Она медленно жевала мясо, прислушиваясь к голосам на улице. Касики Куско пересказывали случившееся касикам из деревень. Молодые голоса требовали немедленно арестовать и допросить слуг Уаскара. Пытать их, пока не признаются в убийстве. Кто-то сказал, что допросить нужно самого принца. Старики высказывались более сдержано. Мол, дело тёмное. В наши времена случалось, что императорские наложницы заводили романы с простыми стражниками, и те убивали их в припадке ревности.
Вечером голоса под окнами удалились и стихли. Люди переместились на главную дворцовую террасу. Ту саму, где Атауальпа и Иллари впервые принимали чиа. В комнату императора, где сидела Кьяри прокрались сумерки. Тени притаились по углам. Когда стало совсем темно, в дверях появился Атауальпа. Увидев его, Кьяри снова начала считать удары своего сердца.
Один...
- Сейчас самое время, - сказал император и дал ей нож.
Пять...
Император вывел её в сад. На примятой траве стоял на коленях хромой стражник. Около него бегали ящерицы.
Двадцать...
- Сначала зафиксируй голову, потом режь, иначе жертва будет много и напрасно мучиться.
Кьяри поняла, что всё ещё сжимает в кулаке изумрудную брошь Алиямы. Спрятав её за пояс, она перехватила хромого стражника за волосы.
Кровь хлынула на её руки. И отсчет начался сначала. Один удар сердца, один шаг. Горячая пульсация в золотой руке, в висках, в горле и груди.
На террасе играла музыка, слышались смех и споры. Повсюду блестели золотые подносы и кубки. Их было видно из сада. С ними Кьяри поделилась пульсацией, разрывавшей её тело.
Первыми поднимающиеся в воздух подносы заметили девушки, прислуживающие гостям. С криком они бросились прочь с веранды. Молодые касики вскочили на ноги. Старики подняли руки, призывая молодежь к спокойствию. Подносы начали вращаться. Вращение ускорилось, по краям золотых дисков замелькали искры, воздух вокруг них задымился. Вскоре, послышался свист. Из-за метания испуганных людей по веранде, Кьяри не сразу увидела Уаскара. Подносы вращались так быстро, что напоминали раскаленные золотые облака. Со свистом десять блестящих в сумерках дисков набросились на Уаскара. Они врезались в него одновременно, распарывая вены и сухожилия на шее, бедрах, руках и ногах. Человеческое тело распалось на части. Осыпалось на пол веранды кусками плоти и потоком крови.