В самом деле, бывший враг, лишенный ранга обладателя, пребывал в довольно комфортном заточении и постоянно твердил о своей готовности к любому, безоговорочному сотрудничеству. А чем больше вариантов по исследованию влияния потоков венгази на воспринимающего их человека, тем больше возможностей засечь эту энергию. Впоследствии – больше шансов создать аккумулятор, крайне необходимый любому создателю фантомов.
Идея понравилась всем. Только и оставалось договориться, где и как будут проводиться исследования. В этом вопросе особенную настойчивость проявил Свифт, в конце концов доказавший, что именно в его лаборатории для этого созданы самые подходящие условия. К тому же именно там были сосредоточены уникальные приборы и устройства, уже давно работающие в нужном направлении. Ну и там же испытывали новые, пока еще не действующие аналоги регвигатора.
Решили, что раз в день (или как там оно получится) Загралов будет наведываться в лабораторию к коллегам вместе с Кулоном. А вот Адама Фамулевича на место исследований ведьмы забросили сразу после утверждения этого вопроса. Пусть специалисты немедленно начинают выяснять разницу между бывшим обладателем и ныне действующим.
Все эти переговоры и обсуждения с союзниками Загралов проводил одним из запасных тел.
Тогда как сам уже весьма интенсивно занимался личными исследованиями. Для этого собрал вокруг себя в подвалах «империи Хоча» ученую группу своей команды и Шереметьева с его несколькими ведьмами. Правда, там всем ходом экспериментов руководил, и вполне уверенно, Михаил Станиславович Романов. Ему даже вечно ворчащий Игнат Ипатьевич не осмеливался возражать.
К слову, следовало напомнить, что Романов на оборудование и благоустройство лаборатории ничего не жалел. Ни собственных сил и нервов, ни денег своего старого друга Хоча. Все, что существовало в мире нового, ценного и нужного, имелось здесь в двух экземплярах. Как минимум. Так что работалось тут легко, эффективно и наверняка не хуже, чем в аналогичном храме науки Курта Свифта.
Ну и самое главное, здесь имелась «пасть». Тоже устройство инопланетного происхождения, которое собирало потоки венгази гораздо больших объемов, чем Кулон-регвигатор. Да и эффект после передачи собранной силы несколько отличался от той силы и благодати, которая передавалась в тело сигвигатором. А Особое кольцо у Загралова давало некие особенные умения как самому обладателю, так и его фантомам.
Нечто подобное создалось и у Шереметьева в его резервуарах. Так его третья шпала по всей длине оказалась стянута резко контрастирующими по цвету стяжками. Они выглядели примерно как обручи на бочке. Именно они тоже позволяли Якову Ивановичу переносить с помощью ведьм живые объекты во время скачка через пространство.
Именно на разнице и несоответствиях обоих устройств и были построены все ведущиеся эксперименты. Причем Романов уже на второй день заявил:
– Как это ни парадоксально звучит, но, скорее всего, нам будет проще воссоздать действующее подобие «пасти», чем Кулона-регвигатора.
– Но вы ведь давно доказали, – поспешил напомнить Яков ученому, – что подобных сплавов, из которых состоят несущие контуры этой клетки, на Земле еще добрую сотню лет не получат.
– И готов повторить свои доказательства. Но вся суть замены состоит в постройке качественно иного прибора, который сможет выполнять те же функции. Приведу пример: нынешние приемники, которые умещаются непосредственно в наушнике. Они могут ловить волны в нескольких диапазонах. То есть делать то же самое, что некогда получалось у массивного радиоприемника, стоящего на прочных ножках или на крепкой подставке.
– Имеете в виду допотопные, ламповые конструкции?
– Именно! – энергично размахивал руками Михаил Станиславович. – При умении понять суть волн венгази, обнаружив их и исследовав, мы создадим некий аккумулятор из подручных средств. Пусть громоздкий, пусть несуразный. Пусть он будет занимать при этом по своему объему пространство в тысячу раз большее. Главное, чтобы он действовал.
Мысль ученого была понята. Направление признано верным. Содействие оказывалось всемерное.
И когда Романов потребовал от Ивана очередного участия в эксперименте, тот ни минуты не сомневался в его целесообразности. Разве что не поверил в чисто физические параметры.
– А мы там поместимся?
– Все просчитали до миллиметра! – успокоил его руководитель исследований. – Пусть и с трудом, но, даже будучи внутри, ты сможешь коснуться лбом поверхности подковы.
Загралов покивал, повесил совсем не воздушный артефакт себе на шею и стал забираться во внутренности «пасти». По всем прикидкам, к тому моменту в обоих устройствах как раз подсобралось немного энергии. И по задумке ученых, если пойдет одновременный сброс накоплений в личные хранилища обладателя, то это даст невероятное количество крайне полезных и необходимых данных.
– А может, и ничего не даст, – рассуждал стоящий чуть в сторонке главный целитель. – Если вообще какой иной гадости не произойдет. Ведь вечно Иван то «застрянет», то «прилипнет», то чуть не умрет от истощения. Как бы и тут чего похожего не вышло.
– Под нашим присмотром ничего с ним не случится! – заверил Романов, поправляя на теле усаживающегося обладателя чуть сдвинувшиеся датчики. – Все реакции «пасти» изучены… Началось! Все следим за приборами!
Он отдернул руки из-под медленно опускающейся верхней части клетки и быстро шагнул к одному из ближайших экранов. Уже оттуда продолжил команды:
– Собрался! На счет три: раз… два… три!
Ивану пришлось изрядно скрючиться, чтобы коснуться лбом все-таки далековато расположенной подковы. Но успел, воздействие сразу обоих устройств прошло синхронно. Пусть и не максимальные порции собранной энергии, но они хлынули в личные хранилища единовременно, вызывая совершенно иные, чем обычно, ощущения.
Во-первых, руки и ноги словно резко окунули в довольно горячую воду. Во-вторых, в районе солнечного сплетения появилось ощущение неприятного удара током. Даже не удара, а этакого постоянного воздействия силой в двенадцать-пятнадцать вольт. В-третьих, самое худшее – звуки. От раздавшегося скрипа, несущегося со всех сторон, барабанные перепонки чуть не полопались.
Так что итоговое «в-четвертых» уже и не удивило – Ивана на добрый десяток секунд монументально парализовало. Он ни крикнуть не мог, ни шелохнуться, ни вздохнуть-выдохнуть.
Еще был замечен и зафиксирован невероятно затянувшийся процесс передачи энергии. Раньше что в «пасти», что при касании к Кулону было так: коснулся, две секунды – и ты заряжен. И то при заборе большого количества собранной силы. А здесь все это происходило четырнадцать с половиной секунд. Именно столько зафиксировали бесстрастные приборы.
Только после этого срока скрип стих, жечь и бить током перестало, а отступающий паралич позволил сделать первый, судорожный вздох. Благо еще, что Хоч стоял практически рядом, заметил неважнецкое состояние пациента и моментально, не дожидаясь раскрытия «пасти», наложил ладони на голову страдальца.
Благодаря этому на Ивана опустилось приятное блаженство и такая желаемая расслабленность. Он удержался от криков, стонов, зато учащенно и быстро задышал, восстанавливая дыхание и пытаясь полностью избавиться от неприятных ощущений.
А там и крышка поднялась, после чего обладателя выдернули наружу сильные и сноровистые руки помощников. Сразу же сняли с шеи тяжеленную цепь с Кулоном. Но лишь после минуты полного молчания он шепотом признался обступившим его ученым:
– Чуть не издох… Что-то здесь не так…
Посыпались вопросы со всех сторон, но он поднял ладонь, призывая к молчанию, после чего полностью ушел в себя, рассматривая хранилища личной энергии. А там было чему удивляться: в Цепи из шести колец появилось еще одно, седьмое. Только вот оно мало того что было странным и совершенно не того формата, так еще и ломало всю последовательность, всю стройность образования. Иначе говоря, спутывало Цепь, искривляло ее.
Форма – словно побывавшее в аварии велосипедное колесо: кривое, вогнутое с двух сторон, да еще и вытянутое в длину. Вдобавок плоское, неравномерное по толщине, но все с теми же поперечными полосками, что и на Особом. Вдобавок кольцо оказалось самым большим и охватывало собой третье, четвертое Особое и пятое.
Именно этой своей путаницей новое образование и озадачило не на шутку Ивана. Ведь раньше он мог разъединять Цепь, оставляя первые три кольца на якоре, возле основной группы фантомов, а с оставшимися путешествовать куда угодно. А если теперь не получится разъединение? Если новое, Странное, кольцо как раз и послужит для цементирования всей связки?
«Да и вообще, почему оно получилось именно такое и в таком месте? – недоумевал Загралов, пытаясь управлять Странным, сдвигать его и хоть как-то видоизменять. – Неужели некие силы пытаются устранить «неправильности» моего личного резервуара? На каком основании, спрашивается? И для каких целей? В инструкции сигвигатора о таком ни слова не сказано. И вообще… вдруг это какой-то «паразит» образовался?..»
Последние опасения возникли в связи с тем, что ни единого ручейка силы, ведущего к фантому, не удалось прикрепить к Странному. Новое образование словно жило собственной жизнью, никак не реагируя на команды и действия своего обладателя. Но и не желало при этом выпускать из своего плена захваченные три кольца.
Конечно, сразу нельзя было утверждать, что и дальше не удастся подчинить себе Странное, следовало еще долго и скрупулезно над этим работать. Наверняка от него и польза какая-то есть, но вот так сразу сосредотачивать на нем весь поток сознания Иван не стал. Следовало все случившееся обсудить с учеными.
Первое, что выяснили при начавшемся обсуждении, – жуткого скрипа никто не слышал. И приборы его никак не зафиксировали. Почему? И что это было? Только безосновательные догадки и неуверенные предположения.
Зато датчики четко засекли две иные, неприятные тенденции единого поглощения сразу двух собранных потоков венгази. То, что Ивану показалось кипятком, в который погрузились его конечности, на самом деле выглядело как резкое снижение температуры рук и ног. То есть переохлаждение всех тканей и кровеносных сосудов примерно до двенадцати градусов.
Этот скачок внутренней температуры больше всего поразил ученых и главного целителя:
– Трудно в такое поверить! – ворчал Хоч в своем привычном стиле. – Разница в двадцать четыре градуса! Это ведь могло спровоцировать лавинообразное отмирание клеток. А если бы еще одна конечность, голова, так же остыла? Трудно предсказать, что стало бы с мозгом!
– И если сила охлаждения зависит от объема собранной энергии, – рассуждал Романов, – то при получении сразу двух полных порций конечности могут превратиться в ледышки.
Также устройства с помощью датчиков на теле обладателя зафиксировали удар током, который получил организм… изнутри. Иначе говоря, что-то в теле преобразовалось настолько, что стало вырабатывать электрический ток. Благо еще, что немного по амперам и довольно слабенький по вольтам.
– Чего это со мной случилось? – Иван себя и руками ощупывал, и через свечение крайнего кольца просматривал. – Превращаюсь в электрического ската? Скоро научусь бить током?
– Скорее всего, это разовый эффект, получившийся от столкновения двух несогласованных противоположностей, – авторитетно успокаивала его участвующая в обсуждении Катерина Сабурова. – Такое случается, между людьми может проскочить искорка такой силы, что теряется сознание. Так что на это не обращай внимания… – и тут же выразила общее пожелание всех своих коллег: – Лучше сразу решай – проводим еще один эксперимент? Но уже с меньшим объемом собранных сил.
– Э-э-э… А надо?
– Поверь, очень надо! Мы тогда сможем сделать сравнительные замеры. А это архиважно. Думаю, что через полчаса будет самое оно. И больно будет раза в четыре меньше. Выдержишь.
Загралов жутко не хотел повтора. Да и со Странным вначале следовало разобраться как можно тщательнее. Но в то же время понимал логику и целесообразность повторного эксперимента. Да и полчаса – время вполне солидное, чтобы покопаться и попытаться навести порядок в личном хранилище.
Поэтому вздохнул и согласно кивнул:
– Хорошо, я готов. Ну разве что за время вашей подготовки обнаружу нечто крайне негативное в новом колечке.
Эксперименты продолжались.
Глава 5
Неожиданные результаты
Но пока в Москве Союз обладателей (СО) выискивал возможности своего усиления на пространстве океана между Австралией и Индонезией, точнее – в Арафурском море, решалось очень многое для всей цивилизации. Земляне предприняли кардинальную попытку уничтожить Тауламп, применив для этого самое мощное свое оружие – ядерную бомбу.
Только вот аналогов подобного применения пока в истории не существовало. Так что сомнений хватало. Какой силы ядерный заряд необходим? По какой точке объекта произвести удар? Как сам взрыв отразится на окружающей среде? Что будет с океаном? Не образуются ли после такого катаклизма еще большие цунами? Да и что хлынет из внутренностей «серой беды», если она расколется на части? Не спровоцирует ли это неведомые болезни, а то и вымирание всего живого?
В связи с многочисленными опасениями, помимо военно-морских сил и служб радиационной защиты, вокруг предстоящего места событий были сосредоточены все спасательные службы Тихоокеанского региона, самой Австралии и соединения, подтянувшиеся из Индийского океана. Что в общем, учитывая разобщенность земных государств, оказалось весьма удивительным. Выяснилось, что в случае крайней нужды и перед лицом общей опасности люди могут-таки скоординировать свои действия и на общепланетарном уровне.
Правда, некий «мировой жандарм» тут же попытался именно себе приписать заслугу в правильной координации и успешной всеобщей мобилизации спасательных служб. Но во всеобщем шуме и нарастающем ажиотаже на это пока никто не обращал внимания. А зря, как выяснилось впоследствии.
Военные решили действовать кардинально, попутно проверяя одну из своих наработок из серий «Звездные войны», «Космические пришельцы» и «Последний довод». А то и все наработки единовременно. При этом пожелали еще и новейшее оружие испытать, никогда ранее не проверенное в деле.
В частности, образец новейшей вакуумной бомбы, сила взрыва которой по эквиваленту достигала десяти мегатонн. Так, по крайней мере, было заявлено общественности.
Ну и поговаривали, что, может быть, для подстраховки еще и ядерный удар нанесут с другой стороны Тауламп. Вот тогда, дескать, она, сжатая с двух сторон, и расколется.
Что несколько удивило публику, так это разрешение телекомпаниям снимать уничтожение «серой беды» и вести трансляции на весь мир в прямом режиме. Видимо, хотели в полной мере насладиться своим триумфом, силой военного гения, да и слишком уверены были в своей победе.
Несмотря на наступившие сумерки, в расчетной точке атаки подвесили мощные осветительные ракеты на парашютах. Так что камеры получили идеальную возможность работать с десяти и более километров. А там и час икс подоспел, и половина населения Земли замерла возле телеэкранов.
Изначально все соответствовало задумкам. Тауламп медленно набирала высоту в два километра, после очередного подскока. И на нее с высоты в пять километров сбросили сразу две массивные, хищно, убийственно смотрящиеся бомбы.
Комментаторы зачастили словами. Эксперты стали вставлять свои комментарии.
Оба массивных устройства, каждое длиной метров пятнадцать, остриями нацелились на «серую беду». Но именно при показе бомб вблизи многие знатоки и те же эксперты усомнились в задекларированной мощности сброшенных зарядов:
– Мощность вакуумной бомбы как минимум в пять раз больше указанной!
– Да и ядерная – совсем не на десять килотонн!
Большинство сразу заявили, что военные раз в десять занизили данные о бомбах. Хотя в тот момент в унисон звучало только одно: