Ордо вскинул взгляд так, словно только сейчас заметил, что Бесани в ужасе смотрит на него. Несмотря на всю ту страшную работу, которую ему приходилось делать, в нем все еще оставалась какая — то несоответствующая этому невинность, в каком — то смысле наивное смущение, появлявшееся каждый раз, когда он думал что совершил какую — то оплошность в общении.
Бесани никогда раньше не видела убитых. Тем более — убитых на расстоянии вытянутой руки от нее, и убитых ее же возлюбленным. Она знала что работа Ордо грязная и непростая, но одно дело знать, а другое — увидеть.
— Извини. — сказал он, с виноватыми интонациями маленького мальчика, которого поймали, когда он швырялся камнями. — Я должен был сказать тебе отвернуться.
— Все… все в порядке. — Бесани старалась изо всех сил, но не могла посчитать это нормальным. Где — то в груди у нее застрял комок. Ощущение было таким, словно ее сердце ждало спокойной секунды, чтобы начать биться вновь. — Я понимаю, что ты не мог его… просто отпустить.
Ордо с некоторым трудом стянул с тела ремень. Полоса бантовой кожи щелкнула как хлыст.
— Если бы все пошло иначе — что, по — твоему, он сделал бы со мной? Или с тобой, если уж на то пошло. Он убил бы любого из нас, не задумываясь. И я его никак не пытал. Чистая смерть. Такая, которую предпочли бы многие из нас.
Бесани предпочла бы умереть во сне от глубокой старости. Как, подозревала она, хотелось бы и большинству других существ, и даже мандалорианским воинам.
— А… он знал, чем я на самом деле занималась?
— Я проглядел детали твоего досье с компьютера разведки. — Ордо покачал головой. — Согласно ему, они занервничали только из — за твоей встречи с сенатором. Лучшее что ты можешь сейчас сделать, кэр'ика, это сказать твоему боссу, что тебя преследует какой — то извращенец, и что ты боишься за свою жизнь. Это объяснит твое поведение и оружие, если кто — то начнет задавать вопросы, и все будет выглядеть так, словно тебе нечего скрывать.
Ордо был обучен эффективно убивать, и ему не давали шансов на иную карьеру. Бесани напоминала себе об этом, когда Энакка высадила их у ее жилища и спидер скрылся в ночи. В тот миг, когда открылась дверь, он превратился из убийцы в безобидного домохозяина, умчавшись на кухню готовить кувшин кафа. Бесани смотрела на это, не в силах унять дрожь в ногах. Не то, чтобы ей было жаль Леммелота; но… всего несколько часов назад он наверняка не задумывался о том, что идет навстречу смерти. Она не знала, что потрясло ее больше: то что она стала свидетельницей казни, или осознание того, какой тонкой бывает на войне ниточка, на которой висит жизнь, и что люди, которых она любит, и за которых она волнуется, все время так же близки к пропасти, как и этот агент.
За стенами комнаты Корускант продолжал ходить за покупками, ужинать, и смотреть головиды. Война была реальностью для других.
— Умираю от голода. — заявил Ордо, открывая и закрывая кухонные шкафчики. Клоны всегда были голодны. Казнь явно не испортила ему аппетита. — Может, сделать ужин? Я как раз научился готовить зелень с пряностями. Тебе понравится.
— Мне только каф. — Бесани была уверена, что ее вывернет, если она попытается сейчас что — нибудь съесть. Она открыла холодильник и показала на ровные ряды контейнеров с готовой пищей; запас на две недели, на всем наклейки с датой — дань ее аккуратистской натуре. — Посмотри сам.
Тем не менее, Ордо накрыл стол на двоих. Он все делал идеально, словно его натренировали на все случаи жизни, и она знала, что если ей вздумается измерить расстояние между столовыми приборами — оно окажется совершенно одинаковым. Он отодвинул стул и кивком пригласил ее садиться.
— Это моя работа. — тихо проговорил он. Так, значит он понял что ее беспокоило, и, наверное, его внезапное внимание к домашним мелочам было ради того, чтобы отвлечь ее. — Я не убиваю для забавы.
— Я знаю.
— Тебе пора покинуть Корускант, Бес'ика. На Мандалоре ты будешь в безопасности. Тебе не стоит продолжать эти игры.
— Я нужна вам в Казначействе.
— Но в систему могу залезть я. Может Мереель. Мы все можем — с тех пор, как ты передала нам свои коды.
Да, она это сделала совершенно добровольно, в первую же ночь, как встретилась с ними. Подстреленная джедайкой, похищенная клоном.
И я им верю?
Да. Сейчас они мне как семья.
— Но мне это делать куда проще.
Ордо поставил перед ней чашку с кафом. Ручка кружки была развернута ровно на девяносто градусов — словно это было каким — то тайным ритуалом.
— Я впервые едва не начал спорить с Кэл'буиром, когда речь зашла о том, можем ли мы рисковать тобой ради собственных целей.
— Я знала ставки, когда ввязывалась в это, Ордо.
— Но ты считаешь, что должна рисковать сама, чтобы иметь право смотреть мне в лицо, я угадал?
Он понимал ее гораздо лучше, чем ей казалось.
— Я не собираюсь просиживать штаны в Кириморуте, в то время как ты будешь на фронте. — ответила она. — От меня может быть и больше толку. — Проклятье, она совершенно забыла про деку. Она вытащила ее из кармана. — Вот. Я нашла еще одну черную дыру в бюджетных закупках. Новые контракты с «Тяжелым Машиностроением Ротана»
Ордо взял деку и посмотрел на нее, чуть шевеля губами, словно что — то подсчитывал.
— Я так понимаю, это заказ на пятьсот нлашек.
— Именно. — Десантный катер НЛШТ/п был рабочей лошадкой Великой Армии, и пополнения требовались постоянно; пять сотен были каплей в океане для «ТМР», чьи верфи могли штамповать их как дешевые семейные спидеры.
— А теперь посмотри на дату поставки.
Ордо поднял бровь.
— Почти через год. Они их что, вручную выпиливают?
— Дальше еще интересней. Я связала утверждение этого заказа с датой поставки и соответствующими расходами из бюджета на следующий финансовый год, и мало того, что они не совпали, оно еще было и зашифровано кодами внутренней безопасности. Мне показалось, что там не туда поставили десятичную точку, но нет, это больше на… ладно, посмотри сам. На это можно купить несколько тысяч «Аккламаторов».
Бесани ждала реакции Ордо. Она с огромным риском добыла этот подарок для него; и она понимала, что ждет чтобы он ее за это погладил.
— То ли Палпатин заказал несколько нлашек ручной сборки с золотым покрытием, чтобы показать как он заботится о нас, клон — мальчиках… то ли он строит немаленький новый флот. — Ордо задумчиво почесал подбородок. — Куча больших кораблей. Шаб, мне надо побриться.
— Надо же ему куда — то грузить его новую клон — армию. — согласилась Бесани
— Но «КDY» и «Ротане» требуется месяцев пять от закладки корабля до спуска, а работать с сотнями и тысячами они могут только бросив все остальные контракты. И где в это время они будут производить все прочее оборудование?
— Если только они не собрались менять заклепки на всех кораблях разом… я не смогла найти никаких других масштабных заказов, которые должны быть выполнены до истечения этого срока.
— Итак, Палпатин запасается клонами и кораблями, но не для того, чтобы поскорее послать их на фронт. И что такого важного в годовом сроке? Почему именно столько?
Бесани знала про сражения достаточно (хотя ГНР сейчас крайне мало касалось этой темы), чтобы понимать что каждый день становился днем отчаянных, последних усилий для кого — то из бойцов Великой Армии. Но… вброс в войну очень больших ресурсов наводит на мысль о ее окончании.
— Ты думаешь что война может закончиться?
— Она только — только началась. Может он, наконец, обратил внимание на наши выкладки? О том, что у Сепов просто нет ничего похожего на те количества боевых дроидов, о которых они говорят. Но задержки я все равно не понимаю. Так или иначе — Кэл'буир найдет эту информацию полезной.
Ордо отправил данные немедленно. В этой войне не сходились числа; и это было больной темой для «Нулевых», а особенно для Скираты. Они продолжали находить свидетельства того, что дроид — армии сепаратистов исчислялись не хвалеными квадриллионами, а сотнями миллионов; и, тем не менее, это явно не меняло диктуемой Палпатином тактики. Шансы все так же оставались не в пользу такой маленькой армии клонов, но это объясняло почему сепаратисты не захватили Корускант.
Бесани предпочла считать это началом конца. Она была женщиной рационального склада, ее мир строился на проверяемых данных и неоспоримых числах, но для оптимизма всегда оставалось место. А также она предпочитала думать об Ордо как о жертве искалечившего его режима, а не как о бессердечном убийце. Ордо пошарил в холодильнике, уселся с полным подносом холодной жареной робы и тонких хлебных ломтиков, и начал жевать с таким счастливым видом, будто ничто в мире его не беспокоило.
Да и возможно ли, чтобы он реагировал как обычный человек? У него не было детства, и даже присутствие по — отечески не чаявшего в них души Скираты не могло изменить того факта, что все в Ордо и его братьях — от их генома до интенсивных тренировок, призванных раскрыть заложенный в генах потенциал — было направлено на то, чтобы сделать его смертельным оружием в облике человека.
— Ты меня боишься. — внезапно сказал он, вновь с непосредственностью наблюдательного мальчишки. В Ордо все еще оставалось очень много от ребенка. — Кэр'ика, я никогда не причиню тебя зла, клянусь.
— Я знаю, любимый. — От этого обиженного тона с нотками отчаяния, такого странного для его могучего телесного облика, Бесани всегда начинала злиться на весь мир. Ордо заслуживал лучшего. — Я просто потрясена, вот и все. Я не каждый день вижу, как кого — то так вот пристреливают.
Для Ордо, разумеется, это была рутина. Жизнь клона была дешевым расходным материалом и для его каминоанских создателей, и для его хозяев — политиков, а если человеку было внушено, что его единственная цель это сражаться и умереть за Республику, то он неизбежно начнет смотреть на жизни других, как на такой же расходный материал. Для большинства корускантцев война была очень далекой; последствия этого конфликта их не касались, в нем сражались люди, с которыми они никогда не встречались. Два мира — солдат и граждан были полностью разделены, и Бесани считала что для общества в этом не было ничего хорошего.
— Эта роба куда лучше, чем то что идет в нашу стряпню. — вновь с потрясающей невинностью заметил Ордо. — Очень вкусно.
— Я рада, что тебе понравилось. — ответила Бесани. — Ты этого заслуживаешь.
Какую — то секунду Ордо выглядел растерянным, а потом он полез в кармашек на поясе. То, что он положил перед ней на стол, было, по меньшей мере, ошеломительным. Золотая булавка, с тремя огромными, искрящимися синим, драгоценными камнями — один в центре, и два чуть поменьше по бокам — сверкала на ярком свету кухни, вспыхивая блестками темно — зеленого огня.
— Я хотел подарить это тебе несколько месяцев назад. — сказал он. — Но всё как — то не было подходящего случая.
Бесани было почти что страшно ее коснуться.
— Ордо, это то, что я думаю, да?
— Сапфиры Шорони. Да.
Камни Шорони были редкими и до абсурда дорогими. А клонам не платили даже жалования, про личные состояния не шло и речи. Бесани не могла не спросить.
— Где ты ее раздобыл?
— Сержант Вэу. Он устроил налет на банковскую ячейку своей семьи на Майгито. Он лишенный наследства аристократ с Ирмену. И он сказал, что ты правильно обойдешься с камешками. — Ордо набросал в свою тарелку соленой приправы из мадж — корня. — Стоят миллионов десять.
— Ордо! — Желудок Бесани ударился об пол и отскочил обратно. Во всяком случае, именно это она почувствовала; и она не знала, сможет ли выдержать еще одно потрясение за сегодняшний вечер. Полиция будет их искать.
— Тебе не обязательно их носить… а если полицейские не нашли их до сих пор, то все шансы за то, что и не найдут.
Это краденое. — сказал внутренний голос. — Это неправильно.
Точно также, как и сливать закрытую информацию из компьютеров Казначейства. Также, как и передавать ее пароли Кэлу Скирате. Как и похищать тяжелораненого клона из госпиталя, угрожая оружием, а потом помогать ему исчезнуть из реестров Великой Армии. Как сидеть в кресле и смотреть, как республиканского агента, выполнявшего свои законные обязанности, отправляют на тот свет выстрелом в голову.
Она все это сделала.
И я собираюсь продолжать в том же духе.
Бесани не знала, как поступить с таким дорогим подарком — неважно, краденый он или нет. Она набралась храбрости, и взяв брошку, покрутила ее, заставив танцевать искры на гранях.
— На дневном свету камни Шорони становятся зелеными. — невозмутимо проговорил Ордо. — Особенности кристаллической структуры. Двуосная и двупреломляющая. Это…
— А Кэл не может их продать? Кириморуту нужны кредитки.
— Это ты можешь оставить…
Камни были роскошные. Но решиться ее заставил взволнованный вид Ордо. Она и так уже нагрешила достаточно; она связала свою судьбу со Скиратой, и его правила теперь были ее правилами. Еще одно преступление в ее списке — какая теперь разница? Сейчас она успокоит Ордо, а о том, как успокаивать свою совесть — подумает позже.
— Спасибо.
— Если бы мне платили — я бы купил тебе что — нибудь получше. — Иногда у Ордо прорывался такой испуганный, извиняющийся тон, когда он чувствовал что отступил от совершенства. Это была одна из немногих брешей в его внешне непробиваемой уверенности.
Именно так и случается, — подумала Бесани. — когда ребенку говорят что он должен умереть, потому что он не соответствует стандартам.
Это всегда рвало ей душу; и даже влияние Скираты — постоянно твердившего им, что они великолепны, прекрасны, блестящи — не могло полностью исцелить эту травму.
— А это — лучшее, что у меня есть прямо сейчас. Ты хочешь выйти за меня замуж?
Если называть вещи своими именами — Ордо был рабом; предметом, созданным для исполнения работы, без прав и голоса. Теперь Бесани понимала, почему Этейн тоже поддалась мгновению откровенного безумия, и завела ребенка от Дармана. Клоны имели право быть мужчинами.
И их будущее было тем более драгоценно, оттого, что оно было таким коротким.
— О… да.
— Хорошо. — Ордо имел очень твердые представления о том, каким должен быть мужчина и что он должен делать — без сомнения, целиком почерпнутые из философии Скираты. Он поставил локоть на стол, словно приглашая ее побороться на руках. — Тогда возьми мою руку.
Она коснулась его ладони своей — Ордо умел убеждать. Она ему верила. Хоть она не и знала что он сделает — нежно пожмет ей пальцы или, припечатав руку к столу, объявит победу.
— Ми солус томе. Ми солус дар'томе. Ми мэ'динуи ан. Ми баджури верде. — произнес он, глядя ей в глаза. — А теперь ты скажи это.
— Что это?
— Брачный контракт Мэндо. Если ты согласна — повтори его. Это значит, что мы едины — вместе мы или в разлуке, что мы разделим всё, что у нас есть, и что мы вырастим наших детей воинами.
Бесани не совсем так представляла свою свадьбу. Но, если честно, она этот день вообще никогда не пыталась представить. За какой — то час рамки ее представления о «нормальном» были сломаны дважды, и молот опускался для третьего удара.
— Хорошо. — сказала она. Она не могла отказать; и она не хотела отказывать, пусть даже это было жестко прагматичным и в противоречивом мандалорианском стиле — предельно деловом в одно мгновение, и слезливо — сентиментальном в следующем. Все было так, словно он всё решил, и всё решила она, и они не видели смысла тянуть дальше. — Ми солус томе, ми солус дар'томе, ми мэ'динуи ан, ми баджури верде.
Ордо улыбнулся.
— Я рад, что мы договорились. — сказал он, отпуская ее руку. — А тебе, похоже, надо еще кафа.
Я все еще в шоке. Это точно. На войне люди делают подобные сумасбродные вещи.
Сейчас Бесани жила опасной жизнью, полной крайностей, среди самых отверженных членов общества — и о этой ее жизни знали считанные единицы.
— Отличная мысль. — проговорила она дрожащим голосом. Она попыталась выкинуть из головы все мысли о том, как жене Леммелота — если она у него была — говорят, что он никогда не вернется домой. Это наверняка будет изводить ее в моменты затишья.
Но это, напомнила она себе — была война.
ГЛАВА 3