Лаки почувствовал, как кожа на спине покрылась мурашками. Да какие мурашки - там катил свои волны мировой океан, подгоняемый ударами взбесившегося сердца паренька.
- А... а что будет, если не соглашусь? - Голос Лаки сорвался на сип. - Что тогда?
- Тогда... все! - прошептала Элима Тод. И ощерилась. Не улыбнулась, а именно ощерилась. Потому что лицо ее, совсем недавно свежее и привлекательное, сменилось зловещим оскалом иссохшего черепа.
Еще до исчезновения гостьи Лаки успел шмыгнуть под кровать и закрыть голову руками. И не мудрено, а кто бы не шмыгнул! Ведь только что у него дома расхаживала Старуха с косой собственной персоной! Пусть молодая, в самом соку, но старуха и с косой!
Лаки лежал под кроватью, пока не замёрз, а потом выполз, огляделся и кинулся к бархатной папке. Если и существовали ответы на его вопросы, то только в ней!
Где-то здесь... в конце... да, вот они! Лаки извлёк из папки несколько клочков бумаги, разложил на столе, повертел так и сяк, пока не сложилось хоть какое-то подобие связного текста. "Согласно до..... нанимается... обеспечивает уход вышеознач... второго ли..." Ого! Кто же его обеспечивает? Ага, вот подходящий кусочек: "О. ...андлер". Отто Форхандлер, не иначе!
Каждое новое слово проливало свет на происходящее. По всему выходило, что Фархандлер обеспечивал кому-то уход за деньги. Какой уход?! Скорее всего, не "какой", а "куда"? Визит этой, как ее... Элимы Тод ясно намекал, в какую даль они с господином Отто спроваживали "вторых лиц". Наверняка, туда же они отправили троих асессоров из "Хабара-Хабра". И туда же отправят Лаки, если станет обузой!
Лаки сглотнул ставшую вдруг солоновато-горькой слюну. И как ему поступить? С одной стороны - жить хотелось. С другой... хотелось жить и с другой стороны! Но ведь тогда конец карьере. И "Хабара-Хабру" заодно. Эх, если бы украденные деньги нашлись!!! Но кто знает, где они? Как заверила Элима Тод, мертвые знают многое. Знают, это да. Вот только не скажут.
Остатки договора сплелись в предложение: "П. 14. Форс-мажор. В связи с возникновением обстоятельств непреодолимой силы, а именно спланированного суицида второго лица...Исполнитель отказывается от обязательств... Возврат клиенту средств с ...ледующим воскрешением ..."
Вот! Вот же оно! Значит, какой-то хитрец пытался воспользоваться услугой Форхандлера! Подстроил собственную смерть. Уж какие причины были у него, неважно. Но, видимо, узнав все обстоятельства, Элима Тод отказалась и вернула "второе лицо" к жизни!
Некоторое время Лаки взвешивал возможные варианты. Перебрав все, он понял, что выход у него есть. Но такой выход, что и входа не нужно! Решиться на безумие... Или отступиться, вылететь за дверь "Хабара-Хабра". Отчего-то ему вспомнилось тоскливое лицо директора, попавшего в безвыходное положение. Старик взял на работу Лаки, когда у того не было средств к существованию. И теперь ему осталось только наблюдать, как контора катится в тартарары.
И Мадлен! "Удача и женщины любят решительных". Вот же гадство!
Нет уж! Если все нужно поставить на кон, Лаки в деле! Во все тяжкие!
Он схватил с полки шкатулку, стремительно пересчитал накопления. Слишком скромной показалась ему сумма - вряд ли Отто позарится на такие деньги.
- Дед! - заголосил Лаки, кидаясь в комнату старика Битэна. - Дедушка, помоги! Вопрос жизни и смерти! Нужны твои деньги.
- Гробовые? - спросил дед с кровати, не открывая глаз.
Лаки вздрогнул от его слов. Но, отбросив мрачные мысли, сказал решительно:
- Гробовые так гробовые.
А затем, сжав деньги в потных кулаках, побежал в контору. Гербовая бумага и два конверта с печатями - вот что ему было нужно. И ещё, пожалуй, курьер.
Все, что Лаки помнил - лицо Элимы Тод, ее кривую улыбку. А потом холодный поцелуй в лоб. Душа его затрепетала, а затем стала терять силу. Угасать, словно огонек свечи, накрытой стеклянной колбой. В конце концов, душа нырнула в пустоту небытия. За эти короткие мгновения Лаки успел миллион раз пожалеть о своем решении. Но менять что-либо было поздно.
Старуха с косой не обманула. Он вдруг понял, что знает многое из того, о чем и помышлять не мог. Нет, далеко не все в мире. Лишь то, что касалось его непосредственно. Например, он знал, что Мадлен бреет ноги дважды в неделю. Причем в последние два месяца делает это тупой бритвой с зеленой ручкой. Бреет и ругается, завывая от порезов. Или что дед Битэн каждый вечер мысленно прощается с ним. А наутро делает вид, что ничего не произошло. Что его предшественник Арчибальд боялся огня. И что директор "Хабара-Хабра" болезненно увлекается скачками паровых собак. И еще многое...
Одно из знаний пришло, как отрывок пьесы на сцене механического театра. Лаки увидел, как господин Каннингс разговаривал с тремя незнакомыми Мак-Дави типами. А один из них, выпучив глаза, спросил директора:
- А зачем нам красть сейф, если он пуст?
Второй подпихнул его локтем в бок и, по-дурацки хохотнув, ответил за Каннингса:
- Все уже украдено до нас!
Тогда Лаки понял, что похищенных денег ему не найти.
И самое главное - нужно возвращаться! Он должен вернуть деду гробовые.
Лаки наслаждался безнаказанностью. Ведь кто накажет призрака?! Он в который раз проник в кабинет Форхандлера. Там смахнул с полочки книги, вылил на пол чернила и загнал в фиолетовую лужу кошку. Кошка принялась вытирать лапки о стопку бумаг на столе. Затем Лаки с шипением втянулся под дверь соседней комнаты - приёмной, где Форхандлер сидел с клиентом.
Клиент, услышав шипение, вздрогнул. Отто подсунул ему бумаги.
- Извольте расписаться, - сказал он.
- Это является гарантией, что моя тёща умрёт в понедельник?
- Пишите, - снисходительно бросил Форхандлер.
- ПишЫЫЫти! - взвыл Лаки над самым ухом клиента.
Тот испуганно подскочил:
- Что это? Кто здесь?!
Господин Отто - и тот вздрогнул. В отличие от остальных, Форхандлер видел Лаки - на то он и торговец смертью!
- Фа-а-рхандлер меня прикончил! - затянул Мак-Дави заунывно. - С твоей тёщей то же самое будет. Над ухом станет брюзжать. Вечно!
И он сделал круг под потолком, качая люстру.
- Убирайся! Я священника вызову! - крикнул Отто.
Лаки спрятался за занавеской, изрыгая стоны и проклятия. Клиент сбежал, забыв заплатить и подписать договор.
Следующей клиенткой была пожилая дама, одышливая и дрожащая.
Тут уж Лаки расстарался. Он метнулся к зеркалу на стене и стал кривляться. Дама взглянула туда и увидела себя - в чём мать родила, да ещё с искажённым лицом и дырами вместо глаз. Отшатнувшись, она села на хрупкий столик и сломала его. Дрожащей рукой клиентка ударила Форхандлера по лицу и выскочила за дверь.
Господин Отто в ярости схватился за телефон.
- Соедините с городской церковью! Да! Форхандлер! Позовите патера Аврелия! Патер! Нужна помощь!
- Не помогайте ему! Он гад! - крикнул в трубку Лаки. - Он маленьких детей жрет!
Примчавшийся на паромобиле патер Аврелий долго носился по дому Форхандлера со свечами, крестами и молитвенником. Кидался солью - попал кошке в глаз, отчего несчастная впилась когтями в ногу Отто.
Лаки демонически хохотал, звонко шлёпал священника по лысине и пел непристойные куплеты про церковников и бесов. Задувал свечи, грозясь засунуть их патеру в уши и тем самым лишить слуха. Швырялся святыми дарами. А когда священник извлёк распылитель святого пара, Лаки зажал трубку, и струя ошпарила Аврелию нос. На этом патер не выдержал и удрал.
- Ого-го, эге-гей! Здохни-Отто-поскорей! - пропел Лаки Форхандлеру нескладушку собственного сочинения и ускользнул на чердак.
Наутро Форхандлер нервно пил воду с валерианой и отказался от кофе. Потом принимали клиентов - трое ушли совсем, четвёртый позвал полицейского. Дом Форхандлера стал походить на живописные развалины.
В конце концов, торговец смертью плюхнулся в кресло и устало спросил:
- Не понимаю, чего ты добиваешься?
Лаки было ясно, что тот прекрасно все понимает. Но дает ему право сделать первый ход.
- Я послал вам письмо якобы от Каннингса с заказом на самого себя и деньги, так?
Господин Отто махнув в воздухе рукой, делая знак продолжать.
- Вы согласились, и госпожа Элима выполнила поручение, - упомянув Смерть, Лаки на мгновение запнулся. Однако, сообразив, что терять нечего, продолжил: - А потом пришло еще одно письмо. И вы узнали, что это я заказал себя. А значит, налицо форс-мажор: я совершил суицид. Так что давайте, возвращайте мне деньги и жизнь!
Форхандлер устало усмехнулся:
- А ты хорошо осведомлен. Да, мы обязаны вернуть тебе жизнь. Но кто сказал, что это нельзя сделать лет этак через десять, а? Или двадцать? Ведь сроки в договорах не прописаны.
Лаки закипал от злости, но, переборов себя, ответил безразличным тоном:
- Тогда валяйте, ведите своих следующих работодателей! Кто сказал, что я не смогу забавляться с ними лет этак десять? Или двадцать, а? И кошку еще одну заведите, эта скоро кончится!
В это время в кабинете неслышно возникла Элима Тод. Она проплыла над полом и мягко опустилась Форхандлеру на колени. В ее присутствии оба - и человек, и призрак - умолкли, словно нашкодившие дети.
- Отто, милый, - проворковала она, - у меня предложение.
- Милый?! - удивленно воскликнул Лаки.
Смерть повернулась к нему и, подмигнув, спросила:
- Что тебя смущает? Да, мы с Отто обручены. Поэтому, собственно, я и выполняю его прихоти.
Лаки смущало все. Человек и Смерть устроили маленький бизнес - куда ни шло! Но чтобы обручиться...
- Ты говорила что-то о предложении, - перебил ее Форхандлер.
Элима игриво щелкнула пальцем по кончику его носа:
- Я думаю, тебе не помешало бы меньше работать и больше времени проводить со мной.
Форхандлер слегка покраснел и кивнул в сторону Лаки:
- Не при этом же...
Но смерть, не обращая внимания, продолжила:
- Я бы могла возвратить паренька. Тем более, как это... - Она с трудом подобрала слово: - Тем более, форс-мажор и все равно придется. Закон есть закон. Его даже я не могу нарушить. А ты бы взял беднягу в подмастерья. Мальчонка-то с головой.
Лаки понимал, что в этот момент решалась его судьба. Но знал также, что ни одно из его слов не сможет изменить ход вещей. Все, что мог, он уже сделал. Поставил на мелкую карту против туза. Даже против двух. Вот только проиграл или выиграл? Когда играешь на жизнь - ничьих не бывает.
- Хорошо, - наконец процедил сквозь зубы Форхандлер. - Хоть избавлюсь от выходок этого засранца. - Он надсадно хохотнул. - А то устроил мне тут, понимаешь, форс-мажор...
Тут Лаки почувствовал, как его несуществующее тело вдруг напомнило о себе слабым покалыванием в районе груди и мигренью. А уже проплывая сквозь крышу дома, он расслышал голос Форхандлера, проворчавший: "На службу завтра к девяти, Мэддокс".