Это помогало найти массу информации для любого проекта, но добывать ее приходилось в любом случае из бржудского Поля, а это задача была та еще, даже при возможностях Управления. Шпионские спутники, висящие в пространстве звездных систем врага, «засасывали» трафик с мощью Пылесосов Апокалипсиса и передавали его на Землю, понятно, что не напрямую, а через сеть трансляторов-посредников.
Ясное дело, что в такой сложной системе постоянно что-то залипало и ломалось, и серфить по просторам вражеского Пространства-Отражения с той же скоростью, что и по родному Полю, удавалось нечасто. Порой офицеры часами ждали, пока скачается нужный материал…
– Ну и чем развлекаешься? – поинтересовался Семен, думая, чем заняться самому.
Все равно, пока нет решения по «Адскому червю», перспективы – в густом тумане…
– Да вон. Стихи читаю, – Чэн Лян проглотил остатки сэндвича и прокашлялся. – Неплохо написано, кстати…
В первый момент Семен не уловил, что слышит эти слова не внутри головы, а ушами. А затем почувствовал себя странно, возникло желание совершить некое действие, перемешанное с ощущением, что в хорошо знакомых строчках не хватает чего-то очень важного.
– Тань Аошуан… – промямлил он, с трудом двигая одеревеневшими губами и занемевшим языком.
Из памяти всплыло, что сам озвучил этот стих позавчера, но Семен поспешно отогнал неприятное воспоминание.
– Он и есть. Клево пишет, и совсем не в китайском стиле, хотя и из наших.
– Откуда он хоть?
Ответить Чэн Лян не успел, поскольку в офицерскую заглянул де ла Крус.
– Так, Буряков, ко мне! – распорядился он в необычном для себя приказном тоне.
Поймав сочувственный взгляд коллеги, Семен дернул плечами и поднялся со стула.
– Только что мне звонили из секретариата Тихони! – воскликнул майор, едва подчиненный закрыл за собой дверь. – Наш «Адский червь» принят к исполнению! Поздравляю вас, капитан!
– Служу Земле, – по-уставному отозвался Семен, ощущая легкое головокружение.
Выходит, его позвали вовсе не для нового разноса?
И вообще новости отличные – не зря пахал как проклятый, общаясь с уродливыми бржудами из «района № 9» больше, чем с сексуально привлекательными столичными девушками! А там, глядишь, медаль подкинут или повысят в звании, особенно если де ла Крус уйдет на полковничью должность.
– Но это не значит, что мы с вами должны почивать на лаврах. – Майор перевел тумблер «строгость» в положение «Вкл.». – Нас ждет очень-очень много работы, капитан. Прямо сейчас мы должны прикинуть, что нужно сделать в первую очередь, каких сторонних экспертов пригласить…
Но испортить благодушное настроение, в котором оказался Семен, в этот момент не смог бы и боевой астероид класса «Фаэтон», вздумай он обрушиться прямиком на штаб-квартиру УСИ.
* * *
Переговорную для общения со сторонними экспертами де ла Крус урвал высшего разряда. В уютной комнате вкусно пахло хорошим кофе и сигарами, из окон открывался вид на столицу, на парки вдоль реки и транспортный узел на другом берегу, а мебель вовсе не напоминала о «казенщине».
– Теперь вам понятно, капитан, почему я не стал приглашать гостей к нам? – заявил майор, с удовлетворением на круглом лице изучая обстановку. – Тут дело не только в наличии допуска соответствующего уровня… Люди искусства, они же нас уважать не будут, если увидят нашу лабораторию. Воинская простота им не может быть по нутру!
Семен кивал и поддакивал, слушая оду самому себе в исполнении начальства.
«Людей искусства» нашли в управлении пропаганды Министерства иностранных дел. Чтобы и допуск к секретам не оформлять заново, и на бржудском хоть как-то говорили и писали, и культуру противника знали достаточно хорошо, чтобы грубых ляпов не допустить.
Ну а зачем им придется снимать всю эту чуму, гостям знать не обязательно.
– Ну что, время? – сказал де ла Крус, наморщив лоб, и тут дверь открылась.
В переговорную вошел лейтенант из безопасности, приставленный к сторонним специалистам «ради их собственной безопасности», следом вплыл мужик в клетчатом пиджаке, еще толще майора. А за ним шагнула, блеснув глазищами из-под копны рыжих кудрей, девица из «Черчилля»! Пусть не в черной коже в обтяг, а в строгом костюме цвета морской волны, она все равно выглядела так, что Семен мигом взопрел… Нет, он, конечно, видел в списке гостей женское имя, но и представить не мог!..
– Добро пожаловать! Проходите! – залопотал майор, изображая дворянско-кастильскую галантность. – Господа Прачек и Кван, как я понимаю? Госпожа Соренсен?
«Магда Соренсен, сценарист», – вспомнил Семен.
Эх, если бы она еще не вспомнила, где и когда они встречались в последний раз!
Но рыжая уже направлялась к нему, задорно цокая каблуками и улыбаясь, немного ехидно, немного призывно.
– Э… привет, – сказал он, надеясь, что если и покраснел, то не слишком сильно. – Рад… э… видеть…
– Я тоже, – отозвалась Магда. – Ты в порядке? Чертей сегодня ловить не будешь?
– Пока не планирую. – У Семена отлегло от сердца: если она обратила дело в шутку, то все нормально, барышня не обижается, а ведь будет и следующая суббота, и тот же бар. – Мы теперь работаем вместе?
– Похоже на то. – Она оглянулась туда, где народ столпился вокруг кофемашины. – Рада этому, честно. Ладно, пойду чашечку выпью… Не скучай.
Прежде чем отойти, она протянула руку и пальчиком мазнула Семена по щеке. Обдала тонким, едва уловимым запахом духов, от которого закружилась голова, и зашагала прочь. Вот кому надо стихи Тань Аошуана читать!
Кофе-брейк оказался коротким, через пять минут де ла Крус решил, что пора заняться делом. Толстый режиссер уселся, развалился в кресле так, что фалды пиджака разошлись, обнажив рубаху на брюхе. Магда с корейским коллегой-сценаристом расположились по сторонам от него. Лейтенант-безопасник опустился на стул у двери.
– Поздравляю вас с началом общей работы в нашем проекте, – сказал майор. «Адского червя» перед сторонними экспертами он упомянуть постеснялся. – Моим содокладчиком будет куратор проекта капитан Буряков… Прошу вас.
Как обычно, де ла Крус надувал щеки, а дело оставлял подчиненным.
Семен поднялся, встал рядом с проектором.
Ситуация нынче куда проще, чем в кабинете Тихони на прошлой неделе, – объяснить задачу гостям, ответить на вопросы, пообещать всю помощь, какую отдел только может оказать, и поставить четкие сроки на каждый этап – написание сценариев, подбор бржудов-актеров в «районе № 9», съемки, монтаж и постобработку. И при этом не сбиться, глядя на приятные выпуклости, что вырисовываются под узким пиджачком Магды.
– Нам необходимо… – начал Семен и тут же сбился.
– Эй, капитан, что с вами? – в голосе де ла Круса прозвучала тревога.
Семен обнаружил, что отправил четверостишие всем, кто находился в аудитории, что оно намертво зависло на экране проектора, но не смог вспомнить, каким образом провернул этот трюк…
Да и зачем он это сделал?
В голове царила звенящая пустота, внутри черепа что-то шевелилось, будто там завелись червяки.
– Я… – прохрипел Семен пересохшим ртом, а затем осознал, что не может говорить.
Что-то случилось со зрением, цвета исчезли, остались лишь черный и белый, зато очертания предметов приобрели бритвенную остроту, каждый угол, всякая грань болезненно кололи глаза.
Он повернулся, вскинул ладони ко рту, словно надеялся с их помощью разогнать немоту.
Увидел изумление на личике Магды, что сейчас казалось чужим, нечеловеческим, искаженную от страха круглую физиономию де ла Круса, вскочившего со стула лейтенанта-безопасника. А затем переговорная закружилась, превратилась в набор бело-черных полос, напоминающих рисунок на боку танцующей зебры, и поплыла в сторону.
– Код тринадцать! Код тринадцать! – закричал лейтенант, и на этом внутри Семена что-то испортилось окончательно.
* * *
Комната, где он пришел в себя, была маленькой и сплошь белой, от пола до потолка.
Места тут хватало для кровати, на которой лежал Семен, для тумбочки у изголовья, табуретки и экрана медицинского комплекса на стене. Через раскрытое окно доносилось пение птиц, виднелись закутанные в туман кроны, но эту картину уродовала решетка, словно украденная из древней тюрьмы.
И еще не хватало допуска к Полю, что имелось на Земле всюду, от вершин гор до дна морей. Ну, кроме специально ограниченных мест вроде штаб-квартиры УСИ.
Когда он пошевелился, стало ясно, что на голову надето что-то плотное, шуршащее. Зеркало на стене отразило встревоженную бледную физиономию, круги под глазами и шапочку из блестящего серебристого материала, что слегка напоминала кипу.
«Где я?» – подумал Семен, и тут воспоминания хлынули потоком, заставив его содрогнуться.
Переговорная, гости, четверостишие… и припадок, иначе это не назовешь! Возникло желание соскочить с кровати и шапочкой вперед в окно, чтобы сломать решетку, и всмятку о землю…
– Где я? – повторил Семен вслух, и язык его послушался.
Ну, хоть это слава богу… хотя в голове все равно непорядок.
В чем именно он заключается, понять не удавалось, но ощущение возникало вроде того, что бывает, когда тебе удалят зуб – пустое место там, где недавно располагалось нечто осязаемое. Но тут «клыков» и «резцов» словно было с полдюжины, каждый размером с кулак, и все в мозгу. Как они только там помещались?
Но тут же об этом забыл, поскольку дверь открылась, и вошел человек, которого Семен менее всего ожидал увидеть в этот момент. Через порог шагнул не кто иной, как Антон, в скромном армейском мундире, с улыбкой на физиономии.
– Привет, – сказал он как ни в чем не бывало. – Как самочувствие?
– Э… Нормально… А ты что тут делаешь? И где я? Что это у меня на башке такое? – Раздражение и негодование прорвались лавиной вопросов.
– Успокойся, иначе придется вновь прибегнуть к транквилизаторам. – Антон говорил тихо, размеренно, почти шепотом, заставляя собеседника напрягать слух. – Блокиратор не снимай. Иначе может повториться то, что случилось в Управлении… Ты же не хочешь этого?
– Н-нет… – Семен, решивший уже встать, лег обратно.
– Так гораздо лучше. – На лице Антона появилась улыбка. – Теперь слушай меня. Какой именно семантикой ты занимался у себя в отделе, я в курсе, тебе же о том, где работаю я, знать не положено, но в определенном роде мы коллеги, если ты диверсант, то мы работаем над контрдиверсиями…
Слегка покалеченный мозг Семена закипел от вопросов, но в этот раз он прикусил язык, озвучил лишь один:
– Значит ли это, что бржуды тоже, как и мы?..
– Несомненно, – ответил Антон, усаживаясь на табуретку. – Они не глупее нас. Вышли в космос намного раньше, а это о многом говорит… У них есть аналог нашего УСИ, и кто-то там занимается новым эсперанто так же, как ты высокобржудийским.
– Ну, это логично, да…
– Переходя к тому, что случилось с тобой… Начнем с того, что человека по имени Тань Аошуан не существует. Стихи, что сделались модными в последний год, есть. Имеется аккаунт в Поле, множество записей от его имени, видео- и аудиофайлы, но поэта такого нет.
Семен поднял руку, чтобы почесать макушку, но наткнулся на ту же шапочку.
– Выходит… это диверсия? Семантическая? Вроде тех, какие мы придумываем? «Адский червь» по-бржудски? Но как он работает и чем опасны стихи? Они же обычные!
Он попытался вспомнить хотя бы строчку из тех, что не так давно написал на экране проектора, но не смог. Зато тут же заныла голова, гулко забилось сердце, и экран медкомплекса озарился багровыми сполохами.
– Успокойся! – уже более настойчиво произнес Антон и небрежным жестом отослал заглянувшую в комнату медсестру. – Просто лежи и слушай, не напрягайся. Блокиратор подавляет опасную для тебя же активность мозга, и процесс его работы может сопровождаться неприятными побочными эффектами.
– Ага, да, понял… – Семен откинулся на подушку, заставил себя не думать ни о чем.
Через несколько секунд голова перестала болеть, да и сердце успокоилось.
– Так гораздо лучше, – повторил Антон. – Вам же читали нейролингвистику? Помнишь теорию «сенсорного мышления»? Тот факт, что при употреблении существительных, относящихся к телу, а также кинетических глаголов в мозгу человека активируются те зоны, что ответственны за соответствующие движения и части тела. Например, сказав «ударил кулаком», я привел в возбуждение те же нейроны, с помощью которых моя рука складывается в кулак и наносит удар. Причем активация произошла не только в моем мозгу, но и в твоем.
– Ну, слышал… Вроде было что-то такое…
– Теория доказана еще в начале двадцать первого века на материале ныне вымерших языков – русского и английского, – продолжил Антон. – Но в новом эсперанто, с его менее полисемантичными глаголами, совпадение по нейронным сетям еще выше. Цитировать Тань Аошуаня я не буду, это вредно, но напомню, что он употребляет кинетические глаголы: «пнуть», «нести», «тащить», «бросить». Частота использования сенсорных существительных вроде «кулак», «палец», «спина» тоже куда выше нормы. Прилагательные и те сплошь такие, какие можно ощутить телесно, – «шершавый», «холодный», «кислый»… Каждая строка порождает в мозгу некий сигнал, а четверостишие и целый стих – набор сигналов, простых стимулов, что складываются в один большой и сложный.
– Настроенный на то, чтобы спутать работу того же мозга, – сказал Семен.
– Хорошо иметь дело со специалистом. – Антон позволил себе одобрительную улыбку. – Не нужно разжевывать до манной каши… Но одних стихов недостаточно. Если бы они сами по себе вызывали фатальные сбои в мозгу человека, то никто бы не смог их читать. Нет, они должны войти в резонанс с набором стимулов, что возникли в мозгу по естественным причинам. Скажем, одна поэма сработает, если ее прочесть после того, как подпрыгнешь и ударишься, другая в сочетании со сладкой едой и уколом вилкой…
Семен поморщился, вспоминая… всякий раз, когда он «выключался», начиная с того случая в кабинете Тихони, он так или иначе воспринимал, мысленно или в реальности, один предмет, даже два, очень сенсорных и для мужчин значимых…
– Ну а если спусковой крючок дернуть, то может произойти что угодно… эхолалия и афазия, метаморфопсия и онейроидный синдром, фиксационная амнезия и амнестическая дезориентировка, иные неприятности вплоть до кататонического ступора и слабоумия.
«Шарики за ролики», – обобщил Семен про себя, а вслух же спросил:
– А почему вы до сих пор не уничтожили творения этого Тань Ашуаня?
– Сами во всем разобрались только неделю назад. – Антон пожал плечами. – Удаление его текстов из Поля началось мгновенно, но кто успел закачать себе, да прочитать не по разу…
– А что такое «код тринадцать»?
– А, ты слышал? Разработанная нами процедура действий в случаях вроде твоего. Обычных граждан уберечь мы не в силах, их слишком много, ну а тех, кто служит Земле на видном посту и кого прихватило на службе, мы можем спасти…
– И заодно изучить как следует, – буркнул Семен.
Антон хмыкнул:
– Это само собой. Глупо упускать такой случай. Полежишь здесь, под присмотром. Неделю так, затем, в случае положительной динамики, вернем допуск к Полю и разрешим посетителей… Только никакой литературы, особенно поэзии, особенно современной. Догадываешься почему?
Семен уныло кивнул. Неделя без Поля, в котором привык купаться едва не с рождения, куда заходишь ежеминутно, если ты не на службе! Без общения, без книг, в четырех стенах, да еще и с дурацким блокиратором на макушке! С ума сойти!
Хотя он и так чуть не сошел…
– А что будет с «Адским червем»?
– Ничего страшного. Месяц де ла Крус обойдется без тебя, а затем вернешься. Отдыхай пока, слушай докторов, а завтра я снова загляну. – Антон поднялся и выскользнул из комнаты, оставив Семена наедине с его кастрированными мыслями.