– Скажи, Тань – а у вас там тоже такие звезды?
– Да, примерно такие же… Я не знаю созвездий, но вроде бы те же… Только на них приятнее смотреть под открытым небом, а не сквозь стекло…
Я хотела добавить: «а еще лучше – в обнимку с любимым», но вовремя остановилась – это было бы как соль на раны этому несчастному парню… С такими мыслями я и заснула.
Глава 6
Я проснулась оттого, что кто-то тормошил меня за плечо.
– Таня, проснись! Скоро рассвет – тебе нужно быть на своем месте!
С трудом открыв глаза, я не сразу поняла – где нахожусь, кто это меня будит и что вообще происходит… Ведь только что во сне мы с Сашкой купались в море… Эх…
– Доброе утро, Алан! А че ты так рано меня будишь?
– И тебе… доброе утро. Скоро кто-то может зайти – ты должна лежать пристегнутой на столе.
– М-да? Ну хорошо – там и досплю. Только в туалет зайду – можно?
Алан беспомощно улыбнулся. Я кое-как встала, сходила по своим делам, специально толком не умывалась – чтобы совсем не проснуться. Нетерпеливый Алан ждал меня возле двери, мы вместе пошли в манипуляционную к моему столу и я на него улеглась. Только тогда Алан с облегчением выдохнул и заботливо спросил:
– Вот так – удобно? Может, на живот? Нет? Руки оставим внизу? Ну хорошо – приятных… снов тебе, Таня!
Я улыбнулась – видимо, волосатик разучил еще одну нашу фразу. Он легонько погладил мне руку и еле слышно отошел… Ну что ж, теперь я смогу спокойно спать дальше…
Второй раз я проснулась, когда солнечные лучи уже светили сквозь купол. Алан опять возился с микроскопом – теперь он разглядывал пояс от моего сарафана. Интересно – так получается, что моя одежда у него?
– Еще раз доброе утро, Алан!
Он обернулся и расплылся в улыбке. Потом подошел и присел на табурет, который со вчерашнего дня так и стоял в моем изголовье:
– Доброе утро, Танюша! Ты выспалась? Меня вот мучает такой вопрос – как могло получиться, что одежда, которая была на тебе и на Ефиме – создана с использованием технологий совсем разных эпох? Ефим жил в каких-то глухих местах, куда не докатилась ваша цивилизация? Сюда же второй смутивший меня момент – ты сказала Ефиму «и вот теперь мы оказались на двести пятьдесят лет вперед от моего времени, не от твоего…» Как это понимать?
– А почему ты называешь меня Танюшей? Откуда ты взял это имя? Тоже – в своей сети?
Алан засмеялся:
– Нет. Так тебя вчера назвал Ефим и я сообразил, что это уменьшительно-ласкательный вариант твоего имени. А ты против?
– Да нет… А тебе так хочется называть меня уменьшительно – ласкательными вариантами?
Алан зарумянился:
– Хочется… Ты ответишь на мой вопрос?
– Да, отвечу… Только это длинная история…
И я рассказала ему о моем мире – о том, как я попала в волшебный мир замедленного времени, о порталах, об Олеге, о Сашке, о Ефиме и почему мы с ним из разных времен…
Хотя я и старалась описывать самую суть – мой рассказ занял очень много времени и под конец я совсем уже выдохлась.
– Ну что – ты веришь мне?
– Даже не знаю, что и сказать… Пытаюсь… Погоди-ка…
Алан вскочил и встал рядом со столом, состроив непроницаемо-равнодушное выражение лица. Кого-то он мне в этот момент неуловимо напомнил, но вспоминать было некогда – в помещение зашел лысый мужчина в серой рубашке как у Алана, ведя за локоть такую же лысую, голую и всерьез беременную девушку. Алан обратился к ним:
– Одиннадцать семьдесят два… Что-то случилось? У нее схватки?
– Двенадцать восемьдесят четыре… Нет. Первородный избил ее – она порезала его во время бритья.
Алан тяжело вздохнул и выразительно посмотрел на меня. Потом еще несколько раз глубоко вдохнул, успокаиваясь:
– Понял. Оставь ее – я посмотрю.
Лысый в рубашке ушел, а девушка осталась, сжавшись, как зверек. Я с интересом разглядывала ее – очень молодая, может, лет семнадцать – но вся скукоженная и сутулая, несмотря на то, что сейчас живот выгибал поясницу вперед. Она не плакала, но ее глаза были странно пусты. Алан взял ее за руку, отвел к стоявшему недалеко от меня столу, уложил и зафиксировал руки и ноги. Девушка беспрекословно подчинялась – казалось, ей и в голову не приходило сопротивляться… Алан ощупывал ее живот, потом, окунув руку в какой-то раствор – ввел ее внутрь. Девушка напряглась, но продолжала молча пялиться в потолок. Алан спросил ее:
– Что случилось?
– Я уже рассказала смотрящему… – ее голос был лишен всякого выражения. Алан вытащил руку – даже отсюда мне были видны на ней какие-то красные комки. Посмотрев на них, он начал выходить из себя:
– Так расскажи теперь мне!
Девушка испуганно повела глазами и заговорила:
– Я была неловкой и порезала кожу хозяину…
– Которому хозяину? Гедеону?
– Да.
– Ты убежала из питомника?
– Нет. Он пришел ко мне сам.
– И он решил, что именно ты и именно сейчас должна восстановить его лучи?!
– Да.
По-видимому, разозлившись – второй чистой рукой Алан треснул по столешнице. Девушка сжалась в комочек и замерла, глядя в потолок.
– И? Он бил тебя по животу?
– Он просто оттолкнул меня ногой в живот, а я упала и опять на живот. Смотрящий увидел это и привел меня сюда.
Алан в отчаянии схватился за голову, позабыв, что его пальцы все еще в кровяных сгустках. Из-под его рук раздалось звериное рычание.
– Да что же вы за твари такие! Да чтоб вы все… – потом Алан схватил металлический табурет и принялся лупить им об пол, давая выход переполняющей его ярости. Табурет уже весь погнулся, а он все бил и бил – благо пол был твердым…
В помещение зашли двое – тот же лысый, что привел девушку и один из первородных – в точно таком же виде, что и Ставр, только чуть более худощавый и темноволосый. Они с удивлением наблюдали за Аланом. В конце концов, он обратил на них внимание:
– А, пришел?! Больше некому было лобок тебе побрить, да? Ты же знаешь – какая тяжелая у нее беременность, как много раз уже была опасность срыва! Ты же знаешь, что я делал все возможное, чтобы сохранить плод, что мы ожидали первородного! Что же ты наделал!!!
Тип в хламиде какое-то время менялся в лице, а потом заорал:
– Да как ты со мной разговариваешь, урод? Какое право ты имеешь указывать, как мне вести себя с моими самками?!
Алан схватил лежащий на столе скальпель. Я испугалась – ведь если он нападет на первородного, его наверняка ликвидируют, и даже не «быстро и гуманно». Что же делать? Ведь и по имени его не позовешь – не нужно им знать, что мы с ним разговариваем. Тогда я просто громко кашлянула. Алан обернулся ко мне – его лоб был в крови, а глаза безумно сверкали. Я еле заметно покачала головой, пристально глядя ему в глаза – мол, нет, не надо. Он замер, медленно и глубоко вздохнул, потом ледяным тоном обратился к Гедеону:
– Я поставлю вопрос о твоей адекватности, первородный. Это снизит твой процент соответствия минимум на семь пунктов.
Тот прямо позеленел от злости:
– Что?! Да ты вообще забыл свое место, урод! Ты не посмеешь! – и он, пыхтя – стал подходить к Алану. Но лысый мужчина схватил его за руку и мрачно произнес:
– Это не твоя территория, первородный. Уходи!
Тот остановился, тяжело дыша, потом брезгливо сбросил руку лысого и ушел. Я с облегчением вздохнула. Алан обратился к лысому:
– Оставь ее здесь. Пока я ничего не могу сделать, только наблюдать. Думаю – все решится в ближайшие сутки… Спасибо.
Лысый кивнул и ушел.
Алан сел на покореженный табурет и спрятал лицо в руки. Посидев так какое-то время, он поднял на меня взгляд:
– И тебе спасибо. Сегодня ты спасла мне жизнь…
Я криво ухмыльнулась:
– Пожалуйста. Обращайся.
Какое-то время Алан был занят девушкой. Он пожужжал управлением ее стола – и нижняя часть с ногами поднялась, соорудив подобие гинекологического кресла. Я, конечно, отвернулась.
Глава 7
Неожиданно дверь отворилась – и в помещение ворвался Ефим. Он с улыбкой шел ко мне, глядя только в лицо. На нем развевалась хламида первородных, но он придерживал ее на уровне пупка руками – и средняя часть тела была закрыта. Пододвинув свой дежурный табурет поближе ко мне – он уселся у моего лица. Выглядел он веселым и довольным.
– Привет, Танюш! Привет… Алан! О господи! – он отвернулся, увидев, чем тот занимается.
Алан усмехнулся:
– Приветствую тебя, первородный!
– Меня зовут Ефим. И можно просто привет.
Алан ответил гораздо теплее:
– Хорошо. Привет, Ефим! Ты ко мне или… к Тане?
– К вам обоим. Но ты еще, как я вижу, занят – так я пока с Таней пообщаюсь. Ой, Тань – тут со мной такое было!!! В общем, приводит меня вчера Алан – вот, мол – будешь тут жить… Захожу я в большую круглую комнату, на потолке – все в стекле, вот как здесь, а под ногами земля, трава и цветы, и даже деревья, представляешь? И валяются там и сям на соломенных лежаках первородные в вот таких хламидах, как ты их назвала. Пришел какой-то лысый, я так понял – он там за порядком смотрит, выдал мне такую же тряпку… Я ему говорю – давай мне лучше штаны какие, или мои верни… А он на меня смотрит, как будто я на чужом языке разговариваю. Так и не дал… Ну, в общем – ознакомил он меня с моими обязанностями – минимум, говорит – три беременности в месяц. И все. Друг с другом не драться, к чужим женщинам не лезть… Еда по расписанию, расписание возле сортира висит. И часы там же. Ну, в общем – все понятно.
А мне Алан с собой черную коробочку дал, сказал – передать лысому. А сам же к тебе побежал. Ну я ее лысому и передаю. Он что-то нажал, а там буквы… Он на них смотрит круглыми глазами, так меня обошел, как лошадь на базаре, потом за руку берет и ведет к этим индюкам – вот, говорит, Ефим – девяносто четыре процента соответствия! Они так прямо все рты пооткрывали. А один боров выходит, тряся хозяйством, как ты правильно заметила – и так презрительно смотрит… «Н-да? – говорит – это ошибка, я тут и восьмидесяти процентов не вижу…» А я стою и не понимаю – о чем речь вообще. А они все смеются. Ну – я на всякий случай в морду этому борову и заехал… Думаю – хуже не будет… Они все так удивились, как будто первый раз в жизни увидели, как кому-то морду бьют. А этот боров изо рта на руку кровь сплевывает – ну, может щека немного разбилась… Бил-то я несильно, зубы не сломал. Он стоит так, на кровь свою смотрит – и глаза у него все шире и шире открываются… А потом как замахнется на меня своим кулачищем – ну я увернулся и по нижним ребрам ему врезал. Он на колени упал и стоит пыхтит… Лысый бежит, кричит: «Прекратить!», подбежал к борову – так к нему, что к дитю малому: «Ставр, как ты?» – а я как расхохотался, ведь имя-то из твоего рассказа я запомнил… Так что с бычком твоим я вчера познакомился – не так уж он грозен, как казался… А меня там не обижают и не смеются больше… И вообще мне там нравится – кормят неплохо, делать особенно ничего и не нужно…
Я от души насмеялась во время рассказа Ефима – в его таком непосредственном изложении все было так легко и просто, а «дал в морду на всякий случай» меня совсем покорило. Ефим, видя мое веселье, продолжал рассказ:
– Так вот – ближе к вечеру приходит лысый, приводит мне два несчастья… А почему несчастья – да ты бы их видела! Нет – ну сразу понятно, что женского пола, голые потому что. Ну, во-первых – лысые, совсем и везде. Не просто коротко стриженные, как ты зимой, а полностью безволосые, что твоя коленка… Смотрится это как-то жутко и никаких желаний не вызывает, несмотря на формы… А формы – да, вполне так ничего, только скукоженные какие-то. Как будто я их сейчас бить начну – а они и боятся… А лысый говорит – выбирай, мол… А как их выбирать – стоят абсолютно одинаковые, только одна чуть выше, другая чуть ниже. И грудь немного разной формы. Я к одной подхожу – в лицо заглянуть пытаюсь, а она так голову низко держит, что только лысую макушку и видно… Я ей говорю: «Эй, милая – глазки-то подними!» Она и подняла. Как кукла – взгляд бесчувственный, как будто сквозь меня смотрит… Ну а так – личико ничего. На вторую посмотрел – тоже неплохо, но какие-то они все одинаковые, как игрушечные… Я стою – никак выбрать не могу. Спрашиваю у лысого: «А что будет с той, которую я не выберу?» А он мне и говорит – она, мол, достанется следующему после тебя по процентному соответствию… А они там такие все козлы, скажу я тебе… Посмотрел я на этих бедных девочек еще раз – да и выбрал ту, что помельче и понесчастнее – так мне ее жалко стало…
Я рассмеялась. Алан, который уже закончил с девушкой в кресле и какое-то время с интересом слушал рассказ Ефима – тоже тепло улыбался.
– Так что – да здравствует Ефим, лучший кобе… производитель Убежища! – со смехом провозгласила я. Ефим покраснел.
– Да ладно тебе – производитель… Я не знаю, как и подступиться-то к ней, а уж тем более… На нее и смотреть-то… Спала ночью возле меня, калачиком свернулась, что твой волчонок… Я ее вот этой своей хламидой укрыл получше – жалко ее, белая вся, незакаленная, наверное… Хоть бы на ночь какую одёжу им выдавали… Какой придурок придумал их постоянно голыми держать? Я лысому утром говорю – а давай я на ночь костер разведу – женщины же мерзнут! А он мне на стене показывает какой-то приборчик с цифрами – мы говорит, поддерживаем оптимальную температуру… Вот и пообщались, как говорится – как слепой с глухим… А сегодня я после завтрака к дереву прилег… Ну, просто – отдохнуть, подумать… – а она принесла гребень и давай мне волосы чесать да бороду расчесывать… Приятно, конечно… Только взгляд ее поймал – а он все такой же, бессмысленный… Как-то она у меня никаких желаний не вызывает, не знаю даже – как с поставленной задачей справлюсь… Ну а в целом все у меня там хорошо – тепло, сытно… Как на отдыхе каком…
Я притворно разозлилась:
– Вот видишь, как несправедливо – я тебя спасала, мужа и сына там оставила, а в награду – ты как на отдыхе, а я – вот… – и я демонстративно пошевелила руками в браслетах. Ефим, проводя взглядом до моих рук, прошелся и по телу, покраснел и сразу спрятал взгляд:
– Танечка, дорогая – я помню об этом, но пока никак не соображу – как бы нам отсюда убежать… Да и убежать-то мало, нужно ведь и портал найти… А чтобы ты уж сильно не горевала – вот тебе гостинцы! – он положил рядом со мной персик и яблоко. – Я от каждого кормления тебе оставлял – помню же, что ты мяса не ешь…
Я растрогалась:
– Спасибо, Ефим! А мяса мне и не положено – и я рассказала ему все, что я узнала от Алана о кормлении населения этого Убежища.
– Понятно. Слушай, друг – ты бы ей хоть руки-то развязал, а? Как же ей есть-то? А ты, бедняжка – со вчерашнего дня так и лежишь?
– А вот и нет! – и я тихонько, чтобы не услышала лежащая девушка – рассказала Ефиму о том, как меня вчера Алан освобождал на ночь.
– Вот даже как? – Ефим мигом посерьезнел, нахмурился и с подозрением уставился на Алана – Ты хоть Танечку нашу не обижал? Так с голой и спал или хоть накрыл?
Я устало вздохнула:
– Ефим, прекрати… По-моему, ты переобщался с первородными – у тебя теперь все мысли в одну сторону… Алан меня ни в коей мере не обижал, и все у нас было мирно и замечательно… И спали мы отдельно.
– Да? Ну извини тогда… Действительно, с кем поведешься – от того и наберешься…
Увидев, что Алан опять собирается к девушке, Ефим засуетился:
– Эй, парень – погоди немного, не убегай к ней! Руку мою посмотришь? Как твое обезболивание стало проходить– так и разболелась она жутко. Я терпел, конечно – но решил сегодня все же показать тебе – вдруг там что-то не так?
Ефим протянул Алану руку – было видно, что она порядком опухла.
– Да, есть небольшой отек, но ничего страшного здесь нет. Это излишняя лимфа – мы ведь вчера растапливали мозоль – понятное дело, что организм пытается эти отходы вымыть и вывести. Мы можем ему слегка помочь… – с этими словами Алан как-то походя чиркнул скальпелем по руке – сначала пошла кровь, а вот потом – много прозрачной жидкости.