– Чего КПП? – оторопел я от такого наглого вопроса.
– Скорости автоматически переключаются или в ручном режиме? – разжевывает мне вопрос Лэн.
– Ну, ты даешь! – начинаю я злиться. – Вентилятор – это что ли тебе автомобиль?
Лэн хитро смотрит на Лену и посмеивается – только сейчас доходит до меня, что мужичок просто шутит – у него с чувством юмора все в порядке, а я попался в его ловушку! И я начинаю смеяться вместе с ним.
– В ручном режиме, в ручном, – говорю сквозь смех, – пальцетыкательном.
– Вот за это спасибо, – благодарит Лэн и показывает мне большой палец.
– Завтра с утра можете начинать свою трудовую деятельность. А пока, – уже к Лене, – доченька, покажи Лэну всё остальное: другие комнаты, кухню, чайник и все-все. А ты, Лэн, осваивайся и будь как дома.
– Но не забывай, что ты в гостях, – с улыбкой продолжил присказку Лэн.
Вот что значит хорошее воспитание!
А тут, кстати, в библиотеку вкусный запах пирога залетел и следом за ним зазывательно-приглашательный голос мамы:
– Эй, производственная бригада! Перерыв на обед! Мыть руки и к столу!
Вовремя. Я только о чашке чая подумал. И гостя с дороги покормить не мешает. За столом обо всем остальном поговорим…
Вообще-то процесс производства подпольных мужичков не сложен. Любой из вас запросто справится.
Сначала Лэн придумывает образ подпольного мужичка. Точнее, читает очередную книгу про свое любимое время – жизнь в Х1Х веке или при царе Горохе. Помните? В «Недоросли».
Петрушка!
Вечно ты с обновкой?
С разодранным локтем. Достань-ка календарь!
Читай не так, как пономарь,
А с чувством,
с толком,
с расстановкой.
Так вот, читает себе, читает, вдруг как закричит:
– Во! Такой нам подойдет!
И тут же бегом к столу – рисует его, как ему видится: и лицо, и фигуру, и одежду. Долго пыхтит, каждую деталь вырисовывает, с текстом книги по сто раз сверяет.
Так завершается первый этап производства.
Рисунок Лэн отдает Лене.
С этого момента начинается второй этап производства.
Лена рисунок рассмотрит, задаст с пару десятков уточняющих вопросов:
– Рост какой?
– Вот такой, – покажет руками Лэн.
Лена измерит расстояние от стола до ладошки и в блокнот запишет.
– Волосы какие? – Лэн скажет, Лена запишет.
– Глаза?
И так далее, пока про все не расспросит. Даже про цвет и размер пуговиц!
И ну кроить и наметывать.
Глядишь, через денек одежа всякая: – штаны, рубашка, пиджак и разная другая мелочь готовые и отутюженные на вешалках висят, а внизу обувка стоит и хозяина своего дожидается. Даже шапка овечьим мехом наружу или картуз с блестящим козырьком уже сшиты.
Тут наступает время помощникам в работу включаться. Ответственный Ван за старшего, торопыга Хван на подхвате.
Специальной соломой, перемешанной в пропорции со ржаной трухой, готовую одежку набивают, по фигуре выправляют. Лена тут как тут: с ножницами и иголкой на изготовку стоит, ждет команды – если что-то не так, там подрежет, тут удлинит, здесь приталит.
И все.
И почитай, мужичок готов.
Остается… что же остается?
А самое главное остается!
Остается заполнить голову – набить ее мозговыми опилками.
К изготовлению мозговых опилок Лэн никого не подпускает – слишком уж дело тонкое! Тут у него своя метода и свой рецепт.
Мозговые опилки, это, скажу я вам, во всем мужичке самое главное. Именно от них зависит, каким выйдет продукт: качественным, полезно-разумным, или шаромыгой.
Ничего сверх-особенного в подпольных мужичках нет. Все точно так же, как и у людей.
Я вот иногда думаю. Вроде всё у нас у всех одинаковое: рук – у всех по две, ног столько же. И сердце есть у каждого, и душа. И мозги в голове по норме отвешены, нейроны мелкие поштучно просчитаны. А один – приятно на него глянуть и вдвойне приятно с ним поговорить, а от иного бежать со скоростью звука или космической ракеты хочется.
Долго Лэн состав мозговых опилок разрабатывал.
Для опытов и у себя малость достал, проанализировал, У Ката щепотку позаимствовал, Сав – мужичок с понятием, сам принес на блюдечке. А вот Гош далеко, у Гоша не возьмешь. Но и этих трех порций хватило ему для анализа и экспериментов.
Вывел он среднее значение, опять исследовал. Потом от Ката – рассудительности добавил, от Сава – любознательности, от себя – упертости и трудолюбия. Даже хотел у Сказочника немного попросить, для фантазейности. Но у Сказочников, оказывается, опилки в голове не той системы. Пришлось в своих рядах замену искать.
И вот, в результате всех этих исследований и экспериментов, у Лэна на полке в разных скляночках с притертыми крышками стоят мелко измельченные, жарко просушенные, слегка просоленные и совсем чуток поперченные: березовые, ольховые, сосновые, пихтовые и даже липовые опилки. Ну и некоторые другие.
Один Лэн знает, что ольховые опилки нужны мужичкам для понимания горечи; липовые – для общей пользительности; капелька черемуховых опилок – для вкусности; настоящие дубовые – для крепости духа и стойкости характера; сосновые да пихтовые – для здоровья.
Это еще не все.
В конце работы, уже из особого туеска, добавляются две чайных ложки секретных (никому, даже Сказочнику про них не говорит) опилок, – это уже для умности.
Не думайте, что можно намешать сразу с мешок мозговых опилок и потом во всех мужичков одинаковую смесь стаканами или горстями заталкивать. Тогда мужички выйдут тоже одинаковыми. Не внешним видом, а характерами и поведением. Как механические машины, или роботы. Но нам не нужны роботы. Нам живые и думающие нужны – партнеры, помощники в нашем ответственном деле.
Поэтому Лэн каждый раз по иному опилки в расчетном количестве да в особом порядке добавляет. Строго по технологии перемешивает – минуту по часовой стрелке, две – против часовой, потом встряхнет пару раз, чего-то пошепчет, живицы еловой ровно одну каплю для связки капнет, и следующую щепотку бросает. И каждую операцию в тетрадь записывает, чтобы не повториться.
Полученый продукт в чистую марлю завернет и на батарее в Васиной комнате один день и один час сушит.
Готово! Теперь любой – хоть Ван, хоть Хван, хоть даже я, может этими мозговыми опилками голову новому изделию набивать и в жизненное плавание выпускать.
Глава 3. Производственный брак
И стало у нас мужичков понемногу прибывать.
Делает их Лэн, в книжном шкафу высушивает, в голову специальных опилок наталкивает, дает выстояться, выучиться самому простому и мне на руки передает – для окончательной и тонкой доводки.
А для того, чтобы производство расширялось и количество выпускаемой продукции день ото дня росло, у него уже и два его верных помощника в мастерской на постоянной основе работают.
Ван и Хван.
Они пока еще ученики мастера, – подмастерья, – лица без полной материальной ответственности. Лэн им подробную инструкцию написал и на стене повесил. Что делать, как делать и в какой очередности. А для пущей уверенности заставил выучить наизусть и каждый день, перед допуском к работе, как молитву, повторять.
Во, какой строгий начальник!
Но ученики на него совсем не обижаются. Сами попросились. И любимая это работа, для них радостная, а не такая, которая по обязанности, на которой день прошел и ладно.
Живут подмастерья там же, в музыкальном доме. Ко мне добираются две остановки на трамвае, а потом еще немного пешком и последняя поездка – на лифте.
Вот эта часть их утреннего путешествия мужичкам больше всего нравится. Они даже иногда пораньше выходят, чтобы успеть вверх-вниз раз несколько прокатиться.
Один раз Лэн их застукал за таким веселым занятием. Утро, люди на работу спешат, а лифт туда-сюда, туда-сюда без остановок.
– Следующая остановка, – как в метро кричит Ван, – пятый этаж!
– Пятый этаж сегодня не ваш! Проехали! – вторит ему Хван.
– Следующая остановка десятый этаж!
– И десятый этаж не ваш!
– Опять мимо!
– Проехали!
Столпились соседи на лестничных площадках, переговариваются, сердятся потихоньку – кто это там у них время драгоценное крадет?
– А! Гости к Сказочнику прибыли?! Ну, мы ему пожалуемся!
Лэн не стал их ругать или как-то еще наказывать. Зачем? Он же начальник добрый. Он же умный. И справедливый.
Лэн всучил им ведро с водой, дал по тряпке, и, пока они весь подъезд с десятого по первый этаж с мылом и порошком до блеска не вымыли, к работе не допустил.
Теперь мужички не стесняются и пешком ко мне на пятый этаж бегать.
Уже, наверное, с месяц работало наше производство. Молодых мужичков аж пять человек стажировались.
Лэн теперь разрывался между моей библиотекой и музыкальным домом. В библиотеке надо за производством приглядывать, а в музыкальном доме обучательно-воспитательной работой заниматься – новичков к жизни готовить.
Сегодня завершающий этап набивки двух новых изделий. Вот и дает мастер своим подмастерьям задание. Точнее – дает задание Вану, Хван рядом стоит, слушает.
– Делаем Чубука и Чубака.
– Который Чубук? – Ван спрашивает.
– Который Чубак? – Хван уточняет.
– Чубук в кепке, Чубак в шапке, – терпеливо объясняет Лэн. – Повторить или запомнили?
– Чур Буки в кепке, – весело повторяет Ван и берет заготовку, как куклу, на руки, качает ее да напевает. – А-а-а! Этот мой будет!
– А Чур Баки в шапке, – вторую заготовку на руки Хван берет и вслед за Ванном повторяет: – А-а-а! Этот мой будет!
Лэн спокойно выждал, пока мужички набалуются, продолжил давать наставления.
– В этом мешке соломенная труха, – дальше инструктирует Лэн. – Чтобы не ошиблись, Лэна вам мешок надписала.
– Тру-ха, – читает Ван.
– Сломанная! – дурачится Хван. Но Лэна вывести из себя не так-то просто.
– Набьете ей мужичков. Только, смотрите, не перестарайтесь. А то в прошлый раз Пузыря таким толстяком сделали, он пошевелиться не мог. Пришлось ему вполовину вес убавлять.
– Так он же Пузырь! – смеется Ван. – Мы его пузырем и сделали.
– Пузырь-то Пузырь. Но не настолько же, что ходить не может!
– Это Ван предложил, – расплылся в улыбке Хван. – А давай еще, – говорит! А давай проверим – сколько в него влезет!
– А ты… а ты тоже… Толкай еще, пока не лопнет!
– Молчите и слушайте, – перебил их Лэн. – Во-первых, нехорошо ябедничать.
– Я не ябедничаю! – лыбится Хван. – Я его с потрохами сдаю!
– И сдавать друга тоже нехорошо.
– Я же тебе только сдаю, – оправдывается Хван, – а ты – свой. Ты же не скажешь Учителю? Ну, скажи – не скажешь?
– Не скажу.
– Я знал, что ты не ябеда!
– Набедокурили, умейте отвечать.
– А во-вторых что?
– Костюм для чего Лэна сшила? Для размера. Вот и выдерживайте размер.
– Выдерживать размер, – записывает задание Ван.
– А теперь самое главное, то есть, в-третьих. Кто из вас двоих старший?
– Я, – говорит Ван и пальцем себя в грудь тычет.
– Он, – говорит Хван и пальцем в плечо Вана тычет.
– Вот и не забывайте, пожалуйста. Со старшего я спрашиваю, а кто-то остальной старшего слушаться должен.
– Понял? – говорит Ван другу. – Ты галишь!
– Нет, ты!
– Я вам сейчас погалю, – приструнил Лэн. – Ведро с тряпкой за дверью стоят!
Это уже серьезно, можно на неприятности нарваться. Подмастерья на минутку притихли.
– Слушайте дальше! А ты, Ван, всё без ошибок записывай. Ровно в пятнадцать часов… записал? созреют мозговые опилки. Они у Васи в комнате на батарее сушатся. Там два марлевых мешочка. Один для Чубука, второй для Чубака.
– Кому какой, господин-товарищ директор?
– Нет разницы. Это братья-близнецы. Они во всем должны быть похожи.
– И вовсе непохожи! Мой в шапке.
– А мой в кепке!
– В этом и будет все их отличие, чтобы нам не запутаться. Ровно в пятнадцать часов снимаете мозговые опилки с батареи, приносите сюда, остужаете до половины четвертого под вентилятором, и только после этого набиваете мужичкам головы.
– И… набиваем… мужичкам… – записывает в блокнот Ван.
– Голыми, – подсказывает Хван.
– Какими голыми? – чиркает в блокноте Ван. – Не сбивай меня! Го-ло-вы!
– В шестнадцать часов… пиши-пиши, не вертись, заканчиваете работу по набивке головы и ставите сушить готовое изделие вот на эту вот полку в шкафу.
– Кого первого ставить? – спрашивает Ван.
– Мой будет первый! – подпрыгивает Хван.
– А если мой первый?
– Кого первого наполните, тот и будет первым, – с умыслом отвечает Лэн. Это чтобы мужички ворон не ловили, с работой не затягивали и на часы почаще посматривали.
– Все понятно?
– Все понятно!
– Если вопросов нет, я ухожу.
– А если вопросы есть? – спрашивает Хван.
– Их задают, – говорит Ван.
– А если не задают?
– Значит, вопросов нет!
Попридурявшись таким образом, подмастерья проводили Лэна до двери и вернулись в библиотеку.
– Начинаем? – спросил Хван.
– А чего ты у меня спрашиваешь?
– Ну, ты же старший!
Ван почесал затылок, посмотрел на часы и придумал.
– Схожу за Лэной.
– Мой будет первым.
– И мой будет первым!
– Наши оба будут первыми! – тараторили Ван и Хван.
Под такие вихляния и споры они быстренько набили тела мужичков соломой и трухой.
– Лэн! Посмотри на моего Чур Бука! – просит Ван. – Хватит?
– Достаточно, – Лена надавила здесь, поправила там, утрамбовала в рукавах и заштопала дыру на животе Чубука.
– Лэн! Моего! Посмотри моего Чур Бака! – притопывает от нетерпения Хван. – А ему хватит?
И Чубаку после правки и трамбовки зашили нитками живот.
– Как понадоблюсь – зовите, – с этими словами Лена ушла в свою комнату.
– Неси мозговые опилки, – говорит Хван. – Ты главный!
– Я – старший, значит, я приказываю, а не ты! – наводит порядок Ван. – Это ты давай быстро неси мозговые опилки.
Хван в два прыжка оказался у двери.
– А сколько времени? Уже пора?
– Нет, не пора, – сразу поскучнел Ван. – Еще час ждать, и потом еще половину!
– Что будем делать?
– Читать!
– Нет бегать! Чур, ты галишь!
– А ведро с тряпкой не хочешь? Подъезд что-то некоторые давно не мыли.
– Ну вот, все настроение испортил!
Мужички пошли в комнату Васи и сели возле батареи. Они смотрели, как сушатся мозговые опилки и считали оставшиеся минуты.
– Долго еще ждать?
– Час и двадцать минут.
Хван нахмурил брови, подпер подбородок руками и начал считать.
– Раз, два… – А сейчас долго?
– Час и девятнадцать минут. Ты только что спрашивал!
Хван оторвался от созерцания батареи.
– Стрелки вообще на месте стоят. Умерли?
Теперь он смотрел на рыбок, плавающих в аквариуме.
– Эй, рыбки! А гребите быстрее! Ну? Давайте наперегонки!
Рыбки делали вид, что не слышат Хвана, и плавали неспешно.
– Сейчас я вас подгоню!
Хван забрался сначала на стол с аквариумом, потом на верхний угол аквариума и, закатав рукав, полез в воду.
– Давайте, на старт, внимание, марш!
Всей пятерней он сунулся в воду и начал подталкивать рыбок. Рыбки, вместо того, чтобы плавать наперегонки, бросились наутек и попрятались кто в кустах, а кто в больших раковинах.
– Ах, вы так?
И опять полез в воду, уже двумя руками.
Ладно бы сачком – тут и гупешки, и меченосцы привычные – раз в месяц Вася их из аквариума в трехлитровую банку пересаживает, когда воду меняет и аквариум чистит. А вот когда их руками ловят, неизвестно – когда еще с мылом мытыми, тут уж держись, то есть:
«Шухер! Спасайся, кто может!»
Брызги были аж до потолка.
А на батарее в это время…
И подмокли мозговые опилки.
Оба мешочка!
Откуда рыбкам знать, что рядом ответственная работа идет и подмоченные мозговые опилки – это вам совсем не пустяк.