Таким образом, свадьба Кита и Нерпы, на которой гуляли всем островом, положила начало новым взаимоотношениям между жителями стай. Сразу за ней прошли еще четыре свадьбы. Несколько инженеров из желтых забрали в свои дома по жрице, а одна из фиолетовых колдуний, наоборот, переехала под покровительство Солнца, выйдя за одного из пахарей. Разумеется, радость верховного жреца по этому поводу была безгранична: ведьма, нагло ходившая под солнцем без всяких мазей и молитв, подрывала значимость всех священных ритуалов. Однако даже после свадьбы колдунья находилась под защитой Погодника, и заставить ее подчиняться Солнце не мог. Враждовать с фиолетовыми вообще никому не хотелось: болтливого языка их трехглазого предводителя все давно боялись больше, чем гарпуна стражи.
Прошла примерно пара недель после свадьбы Кита и Нерпы, когда Нора предложила мне прогуляться вечером по одному из пляжей: она хотела поговорить со мной о чем-то очень важном.
- Хех, я слышал, тебя на свидание пригласили? - ухмылялся Кит.
До него доходили сплетни со всех концов Огузка, так что прохвост заявился ко мне в дом чуть ли не раньше, чем я сам пришел туда после работы у зеленых. Ради встречи с Норой пришлось закончить с водорослями пораньше, чтобы успеть смыть с себя их остатки.
- Правильно, правильно! А то ты совсем от рук отбился: только и делаешь, что работаешь! Даже Погодник, и тот находит время принести своей обожаемой бусы из всякого хлама, хотя он вообще предводитель стаи и занятой, как чайка на гнезде... - продолжил Кит, расхаживая по моему жилищу.
Он скривился, когда прошел мимо гамака Яшмы, который я решил повесить, чтобы не лежал без дела. Гамак-то этот блюститель справедливости заметил, а вот дремлющую под ним крысу - нет: умник наступил ей на хвост. Лашуня тут же басовито взревела и попыталась цапнуть обидчика за ногу, но Кит с испугу успел отскочить аж в другой конец комнаты, врезаться в стол и свалиться на пол.
Я не выдержал и засмеялся:
- Так его, Лашуня! Будет он еще выпендриваться перед нами своей удавшейся личной жизнью...
- Как по мне, у вас с ней тоже личная жизнь имеется... - проворчал Кит, садясь на полу и потирая ушибленный затылок. - Серьезно, эта крыса у тебя что, вместо девушки? Ты ей даже бантики на шее завязываешь!
- Это чтобы все знали, что она моя, - объяснил я, старательно оттирая руки от зеленых водорослей. В своем доме я сделал особую выемку в стене, куда можно было наливать воду для мытья, а потом сливать ее в глиняную емкость и выносить наружу.
- Нет, Нора правильно сделала, что взяла все в свои руки, - не унимался Кит. Теперь он сидел на столе и жевал сушеную рыбу, которую я развесил на стене. - Ты вроде как ходишь к ней, а толку-то ей от твоей болтовни и цветочков? С твоей стороны было просто подло игнорировать ее чувства столько времени!
- С чего ты вообще взял, что у нас свидание? Она могла позвать меня ради какого-нибудь дела. Она же целительница, вдруг ей понадобились новые растения...
- Твоя упертость меня поражает! - возмутился Кит. - Ты что, совсем ополоумел со своими этими духовными практиками? Или миналия, которую ты зачем-то куришь, лишила тебя мужской силы? Как можно отказываться от такой девушки, как Нора!?
- Тебя прислала Нерпа, да? - усмехнулся я. Кит мог прийти ко мне с этим разговором только по велению своей всемогущей женушки! Говорил он, но я явственно слышал слова лучшей подруги Норы.
- Да даже если так, ну и что? Она считает, что тебе надо браться за ум и прекращать строить из себя недотрогу, и она права. Ты своей речью о пользе смешения кровей убедил самого Солнце, а сам со своей невосприимчивостью к ядам свалки в девках ходишь!
- Какая вам всем разница? - я пожал плечами. - Я не уверен, что хочу семейной жизни. Пока мне и одному хорошо... по крайней мере, никто не заставляет меня причесываться, как барышню!
Я с улыбкой взглянул на Кита, которого семейная жизнь здорово преобразила. Аккуратно подстриженные волосы, убранные в прическу, всегда чистая и приятно пахнущая одежда... Не то чтобы раньше Кит был грязнулей, но сейчас от него за километр разило несвойственным ему чистоплюйством.
- Так волосы не мешают! Тебе, между прочим, тоже не мешало бы привести свои белобрысые патлы в порядок, - гордо заметил он. - А то ходишь лохматый, как...
- Как свободный человек, сам решающий, как ему ходить! - закончил я, едва успевая увернуться от полетевшей в меня сушеной рыбы.
Лашуня, почуяв непростительное расточительство, молнией вылетела из-под гамака и в прыжке схватила рыбину зубами. Затем она утащила ее к себе на место и со смачным чавканьем вгрызлась в подсушенное мясо.
Закончилась наша перепелка тем, что Кит все-таки заставил меня разобраться с отросшими волосами. Он завязал их в какой-то сложный узел на затылке и запретил мне соваться в воду, пока я не поговорю с Норой. Так же этот проклятый сводник заставил меня надеть новенькие шаровары и рубаху, которые я недавно получил в подарок от одной из ткачих с фиолетового острова.
Сделав из меня "человека", Кит со спокойной душой отправился на отчет перед женой, а я пошел на пляж, где договорился встретиться с Норой.
В общем-то, с молодой жрицей у меня давно творилось что-то особенное. Началось все еще до землетрясения, с тех самых слухов про мое решение стать оранжевым. Потом, когда Нора помогла мне избавиться от яда из ям, я решил отблагодарить ее и подарил ей ожерелье из мариния, которое сам и сделал. После этого что-то переменилось, мои отношения с жрицей потеплели, она даже стала сама приходить ко мне в гости. Мы болтали о травах, я рассказывал ей о своих расследованиях и другой работе, а она внимательно слушала. Иногда я приносил ей новые растения, которые находил в разных частях острова: я знал, что Норе нравятся их цветы. В общем-то, на всем этом и заканчивались наши встречи.
Да, мне нравилось то обволакивающее тепло, которое девушка излучила одним своим присутствием, нравилась ее нежность и забота, с которой она смотрела. Но жениться на ней?... До сих пор я даже не задумывался об этом.
Конечно, рыбачу я неплохо, а Лашуня каждый день охотится на чаек и приносит мне часть добычи, - на пару с крысой мы семью, может, и прокормим. Но семья - это дети, а их надо воспитывать, на них нужно время... У меня просто нет этого времени! Я один из немногих, кто может работать с любыми веществами Огузка, моя помощь зачастую необходима стаям, к тому же, я ведь еще и судья!
С такими мыслями я шел на злополучный пляж, и чем ближе я подходил, тем больше нервничал.
Когда я пришел, Норы там еще не было, так что я еще мог взять себя в руки и успокоиться.
Я уселся на песок, закрыл глаза и погрузился в медитацию, которой научил меня Погодник.
Колдун на интуитивном уровне умел делать потрясающие вещи, при этом ему хватало самосознания, чтобы понять, как это могут сделать другие. Он ходил под солнцем и совал руки в огонь, не получая ожогов, он мог не есть и не пить, получая энергию из окружающего мира, волн, ветра и света. Конечно, не в его силах было подарить другим такие же невероятные способности, но научить он мог очень и очень многому.
Я так и не смог приучить свою кожу к солнцу, но, по крайней мере, я смог отказаться от плотной брони, не пропускающей ни лучика, и перейти на более легкую и удобную одежду, - моего сосредоточения хватало на то, чтобы не воспринимать часть излучения. Кроме того, я научился чувствовать многое из того, чего не ощущал раньше. Точнее, я ощущал, но не знал, к чему прислушиваться, а от чего отгораживаться, чтобы получить истинную картину мира. Например, мне стал понятен фокус с нахождением под землей каракатиц, я мог чувствовать воду под землей, иногда мне даже удавалось предвидеть какие-то мелочи из будущего.
Сейчас, даже не пользуясь всеми этими фокусам, я отчетливо предвидел серьезный разговор, потому никакая проклятая медитация не могла меня успокоить! Как ни пытался, я обрастал защитой, словно морской еж.
Наконец, появилась Нора.
Она была одета в платье, вопреки обычаям своей стаи, велящим девушкам ходить почти обнаженными. Вьющиеся волосы, обычно торчащие в разные стороны пушистым шаром, Нора убрала в сложную косу. На ее шее красовалось мое ожерелье из мариния.
В любой другой вечер я оценил бы всю эту красоту, но сейчас ее наряд только лишний раз подчеркнул важность происходящего.
Обменявшись сдавленными приветствиями, мы пошли гулять вдоль берега.
Видимо, Нора тоже чувствовала неловкость, потому что заговорить не решалась.
- Как прошел день? - спросил я, чуя, что дальше молчать просто нельзя.
- Как и любой другой, я ухаживала за травами... Знаешь, тот фиолетовый цветок, что ты мне принес в последний раз, он принялся и дал семена, - рассказала она, теребя подол своего платья. - Но, если честно, я позвала тебя сюда не ради того, чтобы говорить о цветах, - она посмотрела на меня, и взгляд у нее был настолько серьезный, что мне стало еще в сотню раз паршивее, чем было до того.
- О чем же ты хотела поговорить? - спросил я, стараясь изменить голос, чтобы он не звучал таким обреченным.
- Давай сядем.
Мы сели на песок, напротив воды. Солнце уже садилось, розово-красные облака отражались в морских волнах... тут было красиво.
- Красивый пляж, - сказала Нора, обнимая колени. - Наш остров стал прекрасным местом после того ужасного землетрясения. Частью все это случилось благодаря тебе, ты ведь знаешь? Ты так хотел, чтобы люди на Огузке жили свободно и счастливо...
- Разве кто-то из нас хотел другого?
- Все хотели, да мало кто решался что-то делать, - покачала головой Нора. - Но что странно, ты сам не выглядишь счастливым, хотя добился этого для всех остальных.
- Как это? - я улыбнулся. - По-твоему, я скучаю по стражникам?
- Нет, конечно! - она засмеялась, показав сверкающие белые зубы. - Но... ты стал каким-то другим. Раньше у тебя глаза горели, а сейчас ты ходишь, как во сне.
- Я не понимаю, о чем ты говоришь, - я пожал плечами и уставился на бескрайнее море.
- А я понимаю. Ты так привык к тому, что надо что-то делать, к чему-то идти, а сейчас, когда все стало хорошо и спокойно, ты не можешь остановиться, - она положила руку мне на плечо. - Все мы многое сделали и многое пережили, и сейчас - наш заслуженный отдых. Больше не нужно спасать свои жизни и прятаться, нужно просто жить и радоваться тому, что нам открылось!
- Не нужно спасать свои жизни!? Они все еще здесь! - я указал в сторону моря, где среди волн вдалеке можно было различить крошечные лодки стражников. - В любой момент они могут напасть на нас, мы не можем позволить себе ни минуты покоя, пока Остов не признает Огузок нашим!
- Но они признают! - Нора положила ладонь на мою щеку и мягко повернула к себе. - У них просто нет другого выхода, ведь мы сильнее, мы уже столько сделали! Что бы они ни устроили, мы готовы ко всему, к любой хитрости.
- Ты не знаешь, на что они способны, - я покачал головой и хотел отвернуться, но Нора удержала меня. Она заглянула мне в глаза, как будто хотела загипнотизировать.
- Все мы знаем, на что они способны! - сказала она. - Они убили двести человек, погребли их под землей на наших глазах! Думаешь, я когда-нибудь забуду, как они кричали, пока не раздался взрыв?
Я молчал.
- Я никогда этого не забуду и не прощу! - глаза девушки вдруг вспыхнули такой всепоглощающей ненавистью, какая, казалось, ни за что не могла зародиться в этой чуткой и доброй душе. Однако, уже не в первый раз я видел этот опасный огонь. - Если нам представится шанс, мы отомстим им всем за то, что они делали с нами на протяжении стольких лет! Для них мы всего лишь рабы, животные, но они для нас - враги! Мы победим их, что бы они ни придумали, потому что они будут сражаться за вещи, а мы - за свободу наших детей!
Эта пламенная вспышка потрясла меня, я долгое время не мог ничего сказать, зараженный этой дикой, хищнической эмоцией.
Нора права, мы победим их, что бы они ни сделали. Они ждали слишком долго, и мы успели хорошо подготовиться!
- Когда я думаю о том, сколько людей погибло в том храме, я чувствую, что не имею права быть несчастной, потому что я живу, я вижу свободу, которой они никогда не увидят, - сказала Нора, помолчав. - И я хочу быть счастливой, Дельфин.
Я посмотрел на нее, ее зеленые глаза светились решительностью.
- Я хочу знать, что ты думаешь обо мне, что ты чувствуешь. Я должна это знать, потому что мне нужно решить: идти дальше или... - она запнулась, но уже спустя миг продолжила. - Или остаться с тобой.
Настал тот момент, когда я должен был решить все одним ответом. Я знал, что нельзя думать слишком долго... в общем-то, я уже знал, что я должен ответить.
- Я думаю, что я никогда не встречал девушку, которая была бы красивее и добрее, чем ты, - сказал я, улыбаясь. - Но я не могу просить тебя стать моей женой и уйти от того, что ты так любишь: от веры, от травничества, от вашей общины. Я не могу дать ничего взамен той огромной части твоей жизни, с которой ты расстанешься, если вдруг согласишься.
- Я знаю это, - кивнула Нора. - Но ты можешь попросить Солнце принять тебя к нам, несмотря на то, что ты упорно отказываешься уверовать.
- Он не согласится, - я покачал головой. - Да и оранжевый из меня...
- Та ведьма, которая вышла замуж за Крыло, тоже слишком своенравная, однако она приносит общине большую пользу и ее любят, что бы она ни делала, - заметила Нора. - Подумай об этом, потому что я правда хочу этого. Я хочу, чтобы ты был моим мужем.
Мы смотрели друг на друга и в тот момент мы видели, по-настоящему видели, что испытывает каждый из нас. Это было похоже на истинное единение, о котором так много говорят и так мало знают...
От ее кожи пахло пряными травами, ее тело источало мягкое тепло и ни с чем несравнимый аромат женской нежности. Каждое ее движение было полно любви и внимания, ее жаркое дыхание говорило больше любых слов.
Мы лежали на песке и целовались, забыв обо всем на свете, поглощенные друг другом. Это было похоже на вдох после ныряния на глубину: огромное, всеобъемлющие счастье жизни.
- Я завтра же поговорю с Солнцем, - сказал я, проводя рукой по ее матовой коже. - Я сделаю все, что он захочет, чтобы мы были вместе...
Мое последнее слово потонуло в гудящей тишине... или, скорее, в грохоте, который заполнил собой все пространство звуков.
Мы с Норой вскочили и осмотрелись вокруг, пытаясь понять, что происходит.
Вдруг Нора застыла, глядя остекленевшими глазами куда-то за пределы пляжа, на другой конец острова. Я обернулся, и тоже увидел причину грохота.
Стая черных остроносых лодок, такая густая, что за ней не было видно воды. Она двигалась прямо к острову.
3. Два желтых камня
* Яшма *
В дверь комнаты, где я теперь жила, постучали.
Я как раз заканчивала вешать гамак и не хотела отрываться, потому просто крикнула, что не заперто.
- Госпожа командующая требует тебя к себе, - сообщил стражник.
Как только он вошел, я ощутила на себе его любопытный взгляд: как и прочие, он жадно пялился на меня, пока думал, что я этого не замечаю.
- Что ж, раз госпожа требует, не стоит заставлять ее ждать, да?
Усмехнувшись, я завязала последний узел и встала, чтобы пойти за стражником.
По пути к двери я заглянула в висевшее на стене зеркало: я была такой же, какой была всю жизнь. И чего, интересно, нового я хотела там увидеть!? Черная одежда могла изменить мою жизнь, но уж точно не лицо! Ни единой черты не поменялось с тех пор, как я попала на Остов.
Прогулка по сырым темным коридорам, которые тут назывались казармой, показалась мне длиннее всего пути от Огузка: честное слово, этому мучению конца не было!
Конечно, я уже давно ждала, когда же командующая позовет меня, но сейчас я чувствовала, что оказалась совершенно не готова к предстоящему разговору. Я понятия не имела, что буду говорить и делать.